Руины

ГЛАВА 21

Оралия

Я уставилась на Подземного Короля, удивление отразилось на моём лице, а губы сами собой приоткрылись.

Возможно, причиной была его необычная просьба или искренний, почти трогательный способ заботы о народе, несмотря на очевидный страх, который они к нему испытывали. Его глаза расширились в ответ на мои обвинения в пытках, но затем смягчились в покорной капитуляции, и некоторая ледяная броня в его выражении лица словно дала трещину. А может, дело было в том, как он назвал меня «миледи», после того как всё это время обращался ко мне исключительно как «принцесса».

Это был не тот гневный король, которого я думала, что знала.

Но я не обратила на это внимания и не стала задавать вопросов о словах, доносившихся от собравшихся душ. Вместо этого я кивнула и повернулась к кругу почерневшей земли.

— Я не знаю, что произойдёт, — предупредила я, не решаясь прикоснуться к почве. — Не думаю, что могу создать жизнь из ничего. Раньше здесь что-то было?

Он пожал плечами, опустив руку на ремень своей перевязи.

— Не думаю… Когда я унаследовал Инфернис от отца, здесь ничего не было.

Я кивнула. Можно попробовать. Возможно, когда-то здесь что-то и существовало, но мне было трудно осознать, как много времени прошло, если даже он сам не мог этого помнить.

Сосредоточившись на круге земли, обрамлённом тёмно-серыми камнями, я позволила старой мелодии, которую никак не могла вспомнить целиком, подняться из глубины моего сознания и вырваться из души. Мои губы двигались, воспроизводя незнакомый язык.

Краем глаза я заметила, как Подземный Король напрягся, его челюсть сжалась. Но у меня не было времени задумываться, почему он смотрел на меня так, будто впервые видел восход солнца. Я сосредоточилась на клочке земли. Медленно, из тёмно-коричневой почвы вырос маленький саженец с мягкими зелёными овальными листьями. Пульс учащался, магия пела в моих жилах. Я сжала руки, борясь с зудом в ладонях, с темной силой, которая отчаянно стремилась вырваться наружу и стала почти огненной.

Саженец становился выше, его листья удлинялись и приобретали светлый, почти шалфейный оттенок. Стебель утолщался; ветви множились. На коре начали распускаться крошечные округлые цветы, пока дерево не взметнулось вверх, возвышаясь над нами.

Дерево продолжало расти, а зуд под кожей становился всё сильнее, тьма бурлила в моих венах, отчаянно рвалась наружу. Светлая и тёмная магия сражались внутри меня, разрывая на части. Мои руки дёрнулись. Песня на мгновение сбилась, пока я боролась с желанием приложить ладонь к стволу. Внутри меня прогремел глухой раскат силы, словно проклятие грозило вырваться через уши, глаза, нос.

И тогда две мозолистые руки накрыли мои. Прикосновение было мягким, несмотря на грубую кожу. Оно успокаивало, как бальзам на открытую рану или вода, затушившая бушующий пожар. Мне не нужно было смотреть на него, чтобы узнать его мягкие тени, сплетавшиеся с нашими пальцами, окутывавшие меня, залечивая ноющие, разбитые части моей души.

Только он мог понять разрушение, кипящее внутри меня. Но я не встретила его изумлённого взгляда. Не обернулась, чтобы посмотреть на души, возбуждённо шептавшиеся за нашими спинами. Вместо этого я сосредоточила всю свою магию на дереве, растущем перед нами. Ствол утолщался, становился глубже по цвету, искривлённые корни путались в земле, уходя глубоко под её поверхность. Наконец моя песня закончилась, и я отступила на шаг, тяжело дыша.

— Оливковое дерево… — заметил он, проведя большим пальцем по моим костяшкам.

У меня ёкнуло в животе, и я убрала свои руки. Когда я подняла взгляд, он смотрел на меня с каким-то странным изумлением. Его плечи дрожали, пока он глубоко вдыхал, а затем провёл рукой по своим волосам.

— Оно кажется уместным… — ответила я с тихим смешком.

Тёмные глаза Подземного Короля блестели в слабом свете, спускавшемся с верхушек стен домов. Одну руку он прижал к сердцу в идентичном жесте, что и души, склонив голову.

— Спасибо, Оралия.

Моё имя прозвучало из его уст словно что-то чужое и благоговейное.

* * *

К тому моменту, как я вернулась в свои покои, мои мысли кружились вихрем.

Я могла сказать «пожалуйста». Возможно, произнесла что-то другое. Удивление от того, как он произнёс моё имя, было несоизмеримо сильнее, чем когда он назвал меня «миледи». И всё это меркло перед воспоминанием о том, как его большой палец скользнул по моим костяшкам, пробудив глубокую боль в сердце.

Подземный Король проводил меня обратно через Ратиру, сквозь толпу душ, наполненных благодарностью за новую жизнь в их мире. Они заметно приблизились к своему королю, гораздо ближе, чем при нашем прибытии. Несколько раз мне казалось, что я чувствую тепло его ладони у своей поясницы, мягко направляющей меня через толпу. Но всякий раз, когда я оборачивалась, его рука оказывалась опущенной вдоль тела.

Я пыталась понять, почему от этого у меня ёкало в животе, почему дыхание становилось прерывистым. И самое главное, почему мои щеки вспыхивали, когда я думала о том, как он смотрел на меня, и о том, каким умиротворением наполнили его руки мои. Эта тёмная сила внутри меня хотела разрушить магию, которую я создала, но его прикосновение подавило это желание.

«Дело не в нём», повторяла я себе снова и снова. «Это всего лишь прикосновение».

Сидеро уже ожидал нас, и мы ничего не сказали по пути обратно в мои комнаты, пока Подземный Король отправился в другую часть замка. Я устроилась на мягкой скамье у окна, которая становилась моим любимым местом. Снаружи я увидела ярко-зелёное пятно травы между замком и Пиралисом.

— Оралия, — мягко произнес Сидеро, протягивая мне прохладную, влажную ткань. — Всё ли в порядке?

— Спасибо, — выдохнула я, беря ткань, чтобы промокнуть раскалённую кожу на шее.

Сидеро медленно присел на другой край скамьи, внимательно изучая моё лицо, прежде чем его губы дрогнули в лёгкой улыбке.

Ах, да, я ведь так и не ответила.

— Всё хорошо. Просто всё это немного… ошеломляюще, — ответила я, кивая в сторону пятна травы под окном.

Сидеро кивнул, разглаживая ткань своего одеяния на коленях и, казалось, позволил мне утонуть в тишине.

Я сидела, прижав голову к стеклу, наблюдая, как мягкий рассеянный свет солнца исчезает за горизонтом. Я не могла не задуматься: всё ли, чему меня учили, оказалось ложью? Перед моим мысленным взором всплыли образы душ в Ратире: страх на их лицах, когда они смотрели на своего короля. Этот страх мне был знаком. Я сама ощущала его, когда впервые взглянула на него. Но теперь? Возможно, это был трюк, способ усыпить мою бдительность. Но выражение его лица, когда он говорил о состоянии города… ликование в его глазах, когда я заставила что-то расти…

Бог, который стоял на коленях у оливкового дерева, был не тем, кого меня убеждали бояться.

Я отвела взгляд от окна.

— Сидеро…

Он тоже поднял взгляд, его глаза были устремлены на пятно травы.

— Да, миледи? — отозвался он.

— Правда ли король тот, кого следует бояться? — спросила я, не отводя взгляда от Сидеро.

Его брови сомкнулись, будто он пытался понять, что именно я хотела узнать. Тяжёлые руки скользнули по тканям его одеяния, когда он задумался.

— Он бог, которого следует бояться, но не по тем причинам, что вы могли бы подумать, — ответил он наконец.

Я моргнула, нахмурив брови, не до конца понимая, что это значит.

— Он потерял слишком много и потому практически ничего больше не может потерять. Его народ, его королевство — это всё, что у него осталось. Он сделает всё, чтобы защитить их. Это делает его опасным для тех, кто угрожает им.

Я сглотнула, и звук показался мне слишком громким в пересохшем горле. Мысли вернулись к конфликту, который я принесла на его земли. К бесчисленным солдатам в золотых доспехах, которые пытались пробиться сквозь туман. К сообщению, которое продолжало звучать эхом в моей голове:

Возвращайся домой, Лия, и всё будет прощено.

Я была уверена, что возможность вернуться по собственной воле давно упущена. И часть меня задавалась вопросом: что будет, если Тифон найдёт способ прорваться через туман? Даже сейчас я ощущала тиканье невидимых часов, отсчитывающих секунды до того момента, когда я вновь окажусь в его руках, в этом золотом замке. А если Рен действительно опасен для тех, кто угрожает его королевству, значит, он может стать опасным и для меня.

На губах Сидеро появилась мягкая улыбка, словно он слышал мысли, которые я боялась озвучить вслух.

— Ваша сила идёт от этой земли, Оралия, — мягко проговорил он. — Вы — часть этого королевства, даже если отрицаете его зов.

Мы обменялись взглядами, и оставшаяся часть мысли повисла в воздухе невысказанным шёпотом.

Он сделает всё, чтобы защитить вас.

Я снова посмотрела в окно на окутанные туманом земли, стараясь сменить тему. Тепло лизнуло шею, поднимаясь к щекам при мысли о Подземном Короле, защищающем меня, и воспоминаниях о его низком рычании в ту ночь с демони и его приказе бежать.

— Что означает «lathira»? — спросила я, стремясь отвлечь себя.

Лицо Сидеро напряглось, когда он задумался. Его слова были медленными, выверенными, руки нервно переплелись перед ним.

— Это древнее слово, уходящее корнями в один из самых первых языков этого мира.

После его слов повисла тишина. Взгляд Сидеро стал отстранённым, брови снова нахмурились.

Я подалась вперёд, настойчиво повторив вопрос:

— Да, но что оно значит?

Он прикусил внутреннюю сторону щеки, глубоко вздохнул и, наконец, сдался, устремив на меня прямой и пристальный взгляд.

— Оно означает «королева».

* * *

Я не знала, сколько времени простояла перед книжным шкафом, уставившись на тонкий дневник, который спрятала между двумя большими кожаными томами. Достаточно долго, чтобы свет за окном потемнел, а огонь в камине разгорелся вовсю.

Правда.

Что такое правда? Потому что бог, которого меня учили бояться и ненавидеть, не был тем, кого я видела в городе душ. Тот бог говорил мягко и смотрел на своё королевство, на его серые стены и мёртвые травы, с таким неудовольствием. Его глаза были наполнены благодарностью за Лану и заботой о душе, о которой он говорил кратко.

— Оралия? — голос Сидеро вывел меня из раздумий.

Звук того, как поднос ударился о деревянную поверхность, подсказал, что он принес ужин. Но я не отвела взгляд от книжного шкафа.

— Что бы ты сделал на моём месте? — прошептала я, проводя пальцами по корешку кожаного дневника, прежде чем вытащить его с полки.

Лёгкие шаги отозвались эхом по комнате, и вскоре Сидеро встал рядом, заглядывая через плечо.

— Я бы прочитал, миледи. Освободите себя из тюрьмы лжи, в которую вас заключили.

Не отвечая, я открыла дневник на последней странице с записями, хотя после неё оставалось множество пустых страниц. Аккуратный, наклонный почерк на странице заставил меня поёжиться, словно призрак автора был в комнате.

Мой отец.

Хотя я и смеялся, когда она впервые дала мне этот дневник, Перегрин сказала, что это поможет мне «сосредоточить ум в настоящем моменте». А я всегда выполняю её приказы, ведь она моя королева. Должен признать, что писать от руки действительно помогает мне (да, ты снова оказалась права, как всегда), и поэтому я продолжаю.

Однако я беспокоюсь, что то, что я пишу здесь, однажды станет нашей погибелью — моей и Перегрин. Но это риск, на который я должен пойти, чтобы избавиться от страхов, преследующих меня.

«Пиши», — приказывает моя королева, моя любовь, и потому я продолжаю.

Я должен быть сильным и смелым, как она. Должен сосредоточить свой разум и свою магию, если мы хотим выбраться отсюда живыми — чтобы однажды мы могли видеть, как наша маленькая девочка растёт без страха перед разрушением, руинами или возмездием, которое приносит правда.

Завтра мы бежим.