Руины

ГЛАВА 57

Ренвик

Мои ноги тяжело ступали по полу, когда я толкнул двери в столовую.

Скрип стульев наполнил комнату: сидевшие за столом вскочили на ноги. В воздухе раздалось тихое бормотание «myhn ardren» в знак уважения, но я лишь махнул рукой, в их сторону, прежде чем провести ею по усталому лицу. Одежда была измазана кровью и липла к коже, как мучительное напоминание о прошедших ужасах и тех, что ещё предстояли.

— Он очнулся, — сказал я, сжимая спинку ближайшего стула, чтобы опереться на него. Я посмотрел на Торна. — Выглядит хорошо.

На лице Торна отразилось облегчение, он тяжело выдохнул, поблагодарив Великих Матерей. Рядом с ним Мекруцио похлопал его по плечу, произнося тихие слова похвалы. Через мгновение я отодвинул стул и тяжело опустился на него.

— А Оралия? — спросил Димитрий, поднявшись со своего места, чтобы поставить передо мной кубок с вином.

Её имя стало молитвой в моём сознании, бальзамом для моей души, даже когда страх пробегал по позвоночнику. Я кивнул ему в знак благодарности, но не стал пить.

— Она носит свой гнев, как тяжёлый плащ, который, как ей кажется, никто не видит, — ответил я, крутя ножку кубка между двумя пальцами. — Ей не чужд тот же страх, который охватывает всех нас. Она знает, что предстоит многое сделать.

Все трое богов согласились, но Мекруцио, промокнув губы салфеткой и осторожно положив её рядом с тарелкой, произнёс:

— Я не могу понять действий Тифона.

Сжав губы, я кивнул. За те часы, пока я держал Оралию в своих объятьях, я понял действия этого бога, чьи величайшие мечты были вне его досягаемости. Чем он готов пожертвовать, чтобы добиться своего?

Всем. Он готов пожертвовать всем и всеми.

— Мы знаем лучше других, как трудно понять действия безумца, — заметил Торн, сделав глубокий глоток вина.

Как это было верно. Торн и Гораций были в той комнате, когда было объявлено о том, что случилось с моей матерью. Мы потеряли так много в тот день. Война с Тифоном началась лишь столетия спустя, а туман остался, как напоминание о той древней битве.

— Где вы нашли принца, Мекруцио? — мой голос был столь же тяжёлым, как и груз на моих плечах.

Он опустил руку на стол, проведя влажным пальцем по его чёрной поверхности, рисуя извилистую линию.

— Там, где река изгибается к западу, на краю самого крупного человеческого поселения, всего в нескольких шагах от тумана.

По этому же пути принц часто наведывался в гости к жителям деревни, когда возвращался из путешествий. Место, куда он почти всегда ходил один и без охраны.

— Ты видел, кто выпустил стрелу? — спросил я, пристально глядя на его лицо.

Его брови нахмурились, а губы сжались в тонкую линию.

— Нет. Я наткнулся на него, возможно, через несколько минут, следуя запаху крови. Я боялся, что кто-то из моих людей мог быть раскрыт.

У Мекруцио было несколько шпионов, размещённых там, где мои солдаты не могли патрулировать. Я кивнул, уже уверенный, что знаю, кто виновник. Петли больших дверей заскрипели, шаги эхом отразились от тёмного мрамора. Я поднялся на ноги и направился к ним.

Оралия вошла первой. Её лицо было напряжённым, волосы свободно спадали на плечи. Она сменила одежду, испачканную кровью, и кое-как стёрла пятна с лица и шеи. Но та же тяжесть, которую я ощущал в себе, лежала и на ней. Выражение ее лица смягчилось лишь тогда, когда наши взгляды встретились. Позади неё в комнату вошёл Кастон, прихрамывая и отмахиваясь от предложенной руки Сидеро, когда пересекал порог.

— Myhn ardren, — поприветствовала она, приложив руку к сердцу и склонив голову, сделав лёгкий реверанс.

Тени зашевелились на моей коже, тепло разлилось по груди. Древний язык скользнул с её губ, и когда она произнесла эти слова, я почувствовал себя так, будто переживаю сон, который уже видел. И в этом был ответ на вопрос, который я даже не подумал задать: своим простым действием Оралия ясно дала понять, кому она предана.

Я склонил голову, приложив руку к сердцу, и, хотя я жаждал назвать её другим титулом, одеть её в обсидиановые украшения и посадить на трон из слоновой кости, я знал, что пока это невозможно, поэтому ответил:

— Миледи.

Лицо Кастона напряглось, недоверие проступило на его щеках, а затем глаза расширились, рот приоткрылся.

— Мекруцио… — его голос был почти шёпотом, как будто кто-то сжал его горло.

Мекруцио шагнул вперёд, приложив руку к сердцу.

— Здравствуйте, Ваше Высочество, я рад видеть, что Вы поправляетесь.

Принц покачал головой, сжав кулаки.

— Вы работаете с Подземным Королём.

Я вздохнул, провёл рукой по волосам, пока Мекруцио кивнул сдержанно.

— Мекруцио был частью моего внутреннего круга более тысячи лет.

Взгляд, который Кастон бросил нам обоим, был острым, как кинжал. Его грудь тяжело поднималась и опускалась.

— Вы были самым доверенным советником моего отца.

Мекруцио кивнул, и на его лице мелькнуло сожаление, когда он опустил руку от сердца.

— Я поднялся по рангу при дворе Вашего отца, чтобы лучше служить своему королю и его народу.

Кастон открыл рот, чтобы возразить, но Оралия перебила его, указав на стул.

— Присядь.

Торн хлопнул ладонью по стулу рядом с собой, его громкий голос эхом разнесся по залу.

— Возле меня, парень.

Тяжело передвигаясь, с остановками от боли, принц добрался до стула и опустился на него с тихим шипением. Запах пепла и цветов асфоделя окружил меня, когда маленькая рука Оралии скользнула в мою.

— Ты в порядке? — спросила она, сжав мою ладонь.

Я вздохнул, поднося её руку к губам, чтобы поцеловать шрам на её запястье, повернувшись спиной к группе, садившейся за трапезу.

— Это я должен тебя об этом спрашивать.

Она только пожала плечами, тёмно-зелёное платье заиграло в свете голубого пламени, сверкая, словно водопад, спадающий с её талии. Её внимание вновь переключилось на Кастона за моим плечом.

— Он не рассказал, что произошло.

— Я уверен, мы услышим об этом до конца этой ночи, — ответил я, абсолютно уверенный, что это случится даже раньше.

Я заметил, как уголки её губ слегка опустились, но позволил ей уйти, направляя её к столу лёгким прикосновением к пояснице, где уже ждала тарелка, заботливо наполненная Сидеро. Торн и остальные члены моего внутреннего круга поднялись, когда она подошла, приложив руки к сердцу и склонив головы в знак уважения. Её щеки покраснели от этого жеста, и губы слегка изогнулись в улыбке, когда они сели только после того, как она устроилась на своём месте.

Всё это время принц Кастон смотрел на меня так, словно я был крысой, прокравшейся в его опочивальню.

— Да, Ваше Высочество? — спросил я, с трудом сдерживая хмурый взгляд, пока ледяная дрожь разливалась по моим жилам.

Его лицо исказилось от отвращения, а кожа, оттенённая розовым золотом, покраснела.

— Вы насмехаетесь надо мной, называя меня этим титулом, Подземный Король.

Я подошёл к нему с размеренными шагами, обхватив ладонью спинку стула.

— Уверяю Вас, что это не так.

Кастон фыркнул, неловко поёрзав на стуле. Его рука обхватила обеденный нож рядом с тарелкой, полной еды.

— Вы издеваетесь. Вы издеваетесь над всеми нами своей любезностью, своими приятными улыбками и поклонами. Я знаю, что Вы — волк в овечьей шкуре, даже если моя сестра считает Вас овцой.

Оралия мягко надавила пальцем на кончик ножа, заставляя его опуститься к столу.

— Хватит.

Смех, сорвавшийся с его губ, был горьким, настоящей насмешкой.

— Ты сидишь за его столом, как будто на тебе нет его цепей. Ты говоришь о доброте, но это всего лишь манипуляция, Оралия. Как ты не видишь…

— Нет, это ты ничего не видишь, — резко перебила она, тени мелькнули вокруг неё на мгновение, прежде чем исчезнуть. — Ты ослеплён богом, которого называешь отцом, и выплёвываешь яд на короля, который спас тебя — который принял тебя в своё королевство, рискуя своими людьми. Рен мог бы позволить твоей магии вернуться в землю и начать всё сначала, и всё же вот ты здесь.

Он моргнул, глядя на неё как на незнакомку, страх ясно отражался на его лице от её небольшой демонстрации силы.

— Что он сделал с тобой?

Оралия медленно разгладила салфетку на столе, сделала глубокий вдох, раздув ноздри, прежде чем её глаза встретились с моими.

— Дело не в том, что он сделал со мной.

Моё сердце громко стучало в висках, пальцы побелели, сжимая тёмное дерево стула, который скрипел под моим напряжённым хватом. Её лёгкая, победоносная улыбка ответила на его вопрос, прежде чем он успел его задать. Острый взгляд Оралии вернулся к Кастону, пронизывая его. Тени закружились вокруг её плеч, скользнули вниз по рукам и затрепетали между пальцами, прежде чем раствориться в дымке.

— Я сбросила оковы Эферы и освободила себя.

Лицо Кастона побледнело от её слов — от огня в её глазах. Казалось, внутри бога что-то треснуло.

— Расскажите нам, что произошло, — мягко проговорил Торн. — Как Вы оказались здесь?

— И что Вам известно о нападении? — Кастон повернулся ко мне, игнорируя Торна. Хотя его гнев уже не пылал так ярко, слова всё ещё были остры, как лезвие ножа.

Я кивнул Сидеро, который поднялся и тихо вышел из комнаты.

— Лишь то, что узнал за последние несколько минут: что Вас нашли на западной окраине леса, неподалёку от человеческого поселения.

Мурашки пробежали по моей спине, пока Кастон пристально изучал меня, пытаясь обнаружить ложь в моих словах. Я задумался, не являлось ли распознавание правды частью его магии — может быть, это давало ему врождённую способность вести за собой, выбирать своих людей. Сидеро вернулся в комнату, держа в руках окровавленный свёрток.

— Возможно, это прояснит ситуацию, — пробормотал я, когда свёрток положили перед принцем, и я снова сел на своё место.

Медленно, словно опасаясь, что свёрток может его укусить, Кастон развернул ткань, обнажая стрелу с золотым наконечником, покрытую его собственной кровью.

— Нет… это обман.

Оралия покачала головой, подалась к нему ближе, её лицо было лишено всякой злости.

— Это не обман, Кастон. Я видела, как эту стрелу вытащили из твоей раны.

Его глаза закрылись, зубы стиснулись.

— Это он убийца, этот король, перед которым мы сидим. Монстр, тиран.

Её плечи напряглись. Слова принца были эхом тех самых, которые она произнесла в свою первую ночь здесь, в этом замке.

— Боюсь, ты описываешь не того короля, — её голос звучал как предупреждение и извинение одновременно, пока она мягко касалась стрелы в его руках. — Тебе нужно открыть глаза и увидеть правду. Контролируй свои эмоции, Кастон. Используй свою силу.

Его пальцы сжались на золотом древке, он медленно и размеренно моргал, пока смотрел на меня. И снова я почувствовал это — дрожь магии, пробежавшую по спине. Его ресницы намокли, глаза заблестели, прежде чем он вытер щёку плечом. Мне казалось, я мог понять отчаяние, бушующее в его груди. Предательство отца. Напоминание о том, что для богов вроде Тифона и моего отца, мы в конце концов всего лишь расходный материал.

— Нас атаковали в лесу, — прошептал он. — Будто настала ночь. Над нами разразилась буря, молнии прочерчивали небо. Мы были слепы в темноте, не могли понять: тела вокруг нас — наши друзья или враги.

Я видел это так ясно, словно стоял рядом с ним. Тишина накрыла стол, пока он глубоко вдыхал, стараясь обуздать страх, пробегавший по его венам.

— Они кричали Ваше имя, выкрикивали команды на языке, которого я не понимал. Ваши солдаты говорят на древнем языке. Это были Ваши люди.

Я покачал головой и грустно улыбнулся ему.

— Мои солдаты не могут пересечь реку, Кастон. У меня нет убийц в Эфере, только шпионы.

Его плечи опустились, и трещина в его душе стала шире. Его взгляд упал на стрелу в руках.

— Когда меня ранили, я действовал инстинктивно. Я полз сквозь заросли, чтобы спрятаться от нападавших. Я потерял сознание, а когда очнулся, был один, и лес погрузился в тишину. Я заставил себя подняться, начать идти, добраться домой.

— И именно там я нашёл Вас, Ваше Высочество, — добавил Мекруцио, его голос был осторожным и доброжелательным.

Кастон кивнул, его губы раскрылись, будто он хотел что-то сказать, но закрылись, когда двери распахнулись.

В комнату вошли Гораций и Элестор. Первый выглядел таким же спокойным, как всегда, тогда как второй был явственно взволнован. Пламенные волосы Элестора были растрёпаны и спутаны, плащ сидел криво, а сапоги были покрыты грязью.

— Ваше Высочество, — сказал Элестор, его лицо было покрасневшим от усилий, словно он пробежал большое расстояние. — Я могу всё объяснить.