Сопротивляться бессмысленно

Глава 14

Алексей

— Багиров, к шефу зайди.

— Блядь! — потягиваюсь до хруста в костях. Ночка выдалась та еще, я надеялся по-быстрому сдаться и свалить, но не тут-то было.

— Ну, а ты чем думал, раздавая интервью?! — психует Паша.

— О торжестве справедливости.

— Ну-ну… А такое понятие, как разглашение данных предварительного следствия, тебе о чем-нибудь говорит?!

— Ничего я не разглашал! Просто рассказал все, как было. Ты бы тоже мог.

— Я?! Не мог, Леш. Не мог, блядь, понимаешь? Потому что у меня семеро по лавкам. Я своей работой, в отличие от некоторых, дорожу.

И только я заикаюсь, чтобы отбрить напарника, как бушующая внутри ярость схлопывается, будто ее и не было. Какое право я имею его осуждать? У него действительно совершенно другая ситуация. Когда отвечаешь лишь за себя, наверняка проще. А у Пахи семья, гребаная ипотека и автокредит. В идеальном мире это его, конечно же, не оправдывает. Да только я ведь уже смирился, что никакой он не идеальный.

— Ясно.

— Давай, еще на меня обидься.

— Да нет, Пах, нормально все, — проходя мимо, тычу напарника в плечо кулаком.

— Че там девка хоть? — вздыхает Любимов. Пожимаю плечами:

— Настроена решительно.

— Ну, молодец, я и правда думал, что сольется. Лишь бы теперь ее нигде не прикопали по-тихому.

— Тегляев не дурак — к ней лезть, когда к его персоне приковано внимание народа.

Собственно, только поэтому я и позволил Сабине вернуться домой.

— Да мало ли как у него мозги работают. Тормоза откажут — и поминай как звали. Ладно, давай, вали. Не доводи шефа до греха.

Киваю и таки выхожу из кабинета. Ловлю себя на том, что Пашкины слова здорово меня напрягают. Мне сложно представить, что такая расчетливая тварь, как Тегляев, слетит с катушек. Но что если Паха прав?

Рука сама тянется к телефону. Открываю нашу переписку с Сабиной.

«Ты как?»

«Нормально. Работаю. А ты?»

«Тоже. Наберу позже».

Черт. Все не как у людей. И сердце не на месте! Киваю секретарше Малютина, прохожу через приемную, коротко стучусь.

— Вызывали?

— Заходи, и дверь за собой закрой. Вот скажи, Леша, ты совсем охренел, что ли?! Ты понимаешь, как меня подставил?! Себя… Это что тебе — шутки, что ли?! Или дуракам, блядь, закон не писан?! — заводится Юрий Никитич. — Ну, что молчишь?!

— А что тут скажешь? Тайны следствия я не разглашал. В остальном — какие ко мне претензии?

Малютин сощуривается.

— Какие? А я тебе скажу. Знаешь, кто тобой заинтересовался? Внутренняя безопасность.

Присвистываю. Нет, я ожидал чего-то подобного, в паре случаев мне действительно можно пришить превышение, но все равно…

— Молчишь? Ну да, это тебе не лайки собирать. Тут за каждое слово спросят. Ты когда это делал, понимал, в каком свете нас выставляешь? Когда ты, блядь, на голубом глазу говорил под запись про то, что вы всё знаете, да только руки у вас связаны… Ты этим на что намекал, а, Лёш? На беспомощность правоохранительной системы? Или, может, сразу на коррумпированность суда и прокуратуры?

— Ни на что не намекал. Я прямо указывал на безнаказанность виновного, что на данный момент является фактом. Не вижу в этом ничего криминального.

— А вот ВБ видит. Уже три запроса пришло. Все твои залеты подняли. Им сейчас плевать, что ты — герой ТикТока, или где ты там засветился? Они ищут повод. А у тебя, Леш, если не забыл, рыльце в пушку.

Я стискиваю зубы. В кабинете душно, как в допросной. Кондер у него, что ли, накрылся? Или это у меня задница полыхает?

— Ясно. И что теперь?

— Рапорт пиши. На увольнение.

— Даже не поборетесь за ценный кадр? — оскалившись, провоцирую шефа. Тот матерится, выдавая вполне человеческие эмоции и подтверждая тот факт, что скурвился не до конца… Вскакивает.

— Не буди во мне зверя, Леша. Елена Васильевна, распечатай рапорт Багирова. — жмет на кнопку селектора, нашаривая свободной рукой пачку сигарет. Я бы тоже с радостью закурил — только мне никто не предлагает. Отворачиваюсь к окну, спрятав руки в карманы. Ну а чего, спрашивается, было непонятно, что ли? Разве я не знал, чем это дерьмо закончится? Скажем так — догадывался. И может, подсознательно даже искал повод, как бы поскорее слиться. И вот он, ага. Не заставил себя долго ждать.

За спиной хлопает дверь. В кабинет, расточая приторный аромат духов, вплывает секретарша Малютина.

— Вот, Юрий Никитич… — кладет на стол перед шефом бумажку. Тот проходится по ней взглядом. Довольно кивает, пыхтя сигаретой, и отталкивает от себя:

— Подписывай.

А, черт с ним! Сгорел сарай — гори и хата. Оставаясь при погонах, я один черт уже ничем Сабине не помогу. Подхожу к столу, беру ручку. Внимательно изучаю бумажку на предмет каких-то подстав и ставлю решительный росчерк.

— Всё? — спрашиваю.

— Можешь идти. Личный состав уведомим.

Киваю и выхожу. Спускаюсь по лестнице, игнорируя лифт. В пыльном коридоре время будто застыло. Даже воздух здесь кажется вязким, сколько ни пытались что-то сделать с тянущей из подвала сыростью — ничего не вышло. В окна льется тусклый свет — на улице противная осенняя морось, и солнцу никак не пробиться сквозь плотные слои туч. Захожу в кабинет. Паша, к счастью, уже ушел. И мне не нужно ни с кем объясняться. Заканчиваю дела. Уничтожаю документы, которых в моем столе не должно быть. Чищу почту — спасибо Юрию Никитичу за то, что он не спешил обрубать мне доступ. Забираю кое-какую одежду, что храню в конторе на случай, если надо будет переодеться. И напоследок оббегаю бывших коллег, подписывая бегунок. Без проблем сдаюсь и вываливаюсь на улицу.

Кончики пальцев зудят — так хочется затянуться. Лето осталось в прошлом, но в воздухе один черт воняет расплавленным асфальтом. Зажимаю в зубах сигарету. Прикуриваю, думая, куда ехать — к себе или Сабине. Как тут вдруг раздается телефонная трель.

— Вот так неожиданность, — комментирую я звонок Казанцевой.

— Приятная, я надеюсь? — смеется Светка.

— Конечно. Ты по делу звонишь или как? — оглядываюсь по сторонам.

— Да вот в кои веки выдалось пару свободных часов. Не хочешь поужинать?

В то, что Казанцева звонит просто так, я ни на секунду не верю, поэтому и соглашаюсь с ней встретиться. Заруливаю в выбранный ею ресторан. Света, как всегда, выглядит с иголочки. В солнцезащитных очках, с какой-то модной вытянутой, как батон, сумкой. И с надменной ухмылкой знающей себе цену интеллектуалки. Я пришел первым, и она плывет ко мне через весь зал, расставив руки для обнимашек. Кто я такой, чтобы от этого отказаться? Стискиваю Светку в объятиях, отодвигаю для нее стул.

— Заказал?

— Нет. Ждал тебя. Но вообще я теперь безработный, так что вынужден просить сильно не наглеть.

— Может, тогда я угощаю? — играет бровями Казанцева.

— Ни в коем случае, — усмехаюсь. — Я побежден, но не сломлен.

Светка угорает, прикрыв лицо папкой с меню.

— Это же из-за интервью, да? Твое увольнение.

Задумчиво потираю бровь. Как сказать?

— Да все уже к тому шло.

— Неужели тебе, наконец, надоело бороться с ветряными мельницами? — язвит. Казанцева, как и все в моем окружении, посчитала мой выбор блажью. Наверное, он ей и был. Но я ни о чем не жалею. От иллюзий надо избавляться, и чем раньше, тем лучше. Вот сейчас у меня, кажется, вообще ни одной не осталось. Я словно с опозданием повзрослел.

— Меня поперли, — с деланым равнодушием пожимаю плечами. — Тегляев никак не угомонится.

— Я изначально не поняла, на кой ты лез на рожон.

— Свет, ну хоть ты не начинай, а?! Что мне надо было делать? Оставить девку с этим мудаком один на один разбираться?

— Блядь, Багиров… — Казанцева подпирает кулаком щечку: — Ну, разве можно быть таким идеальным, а? Что ты за мужик такой?

— Какой? — смеюсь.

— Завидный, — Светка пожимает плечами и бросает на меня странный взгляд, в котором ноль веселья. — Смотришь так, будто и впрямь не догадываешься, что за такого любая одинокая баба продаст душу дьяволу… Да и не одинокая тоже!

Не понимая, как реагировать, улыбаюсь:

— Думаешь? Ну, это пока они не узнают, что я под статьей хожу. А как запахнет жареным, так куда эти бабы денутся.

— Зря ты так думаешь. Я недавно делала выпуск про ждуль. Так называют женщин, которые ждут мужиков из мест не столь отдаленных, впрочем, ты, наверное, в курсе, — тараторит Казанцева и, дождавшись от меня кивка, без всяких пауз меняет тему: — Что ты там говорил про статью?

— За меня по команде Тегляева взялась внутренняя безопасность, — поясняю, отпивая воды.

— И как? У них есть за что зацепиться?

— Кто из нас не без греха? — усмехаюсь я, в две затяжки докуривая сигарету. — В конторе при желании любого можно взять за задницу.

— И ты так просто об этом говоришь!

— Ну, а что попусту сотрясать воздух?

Тут как раз нам приносят заказ, и разговор за столом обрывается.

— Она того стоила?

— Свет…

— Нет, я понимаю. Девка красивая, все при ней. И кажется, даже свое…

— Ну, при чем здесь «красивая — не красивая»?! — закатываю глаза.

— Ой, ну ты еще скажи, что у тебя с ней ничего не было! Что ты так… по доброте душевной похерил жизнь.

— Это тоже не имеет отношения к делу. Мало ли с кем и что у меня было, Свет. Ты хотела поговорить о моей личной жизни, что ли?

— Нет, — морщится Казанцева.

— Тогда что?

— Что-что, — кривляется Светка. — Ответ «просто соскучилась» тебя не устраивает?

— С чего бы тебе по мне скучать?

— Не знаю. Возраст, наверное. Ностальгия у меня по тем счастливым денькам, когда мы были молодыми и беззаботными. Веселое было время.

— Да уж.

— Когда все пошло по пизде, Лёшка? — как будто бы искренне недоумевает Казанцева, наматывая на вилку спагетти.

— Ну почему сразу пошло?

— Да ты посмотри на нас! — Светка экспрессивно взмахивает руками. — Вот ты… Ты счастлив?

— Не знаю. Это слишком сложный вопрос.

— Я — нет. И, кажется, после того, как наши отношения прервались, никогда не была…

Наши отношения прервались? А я-то это зову «когда ты меня кинула». И нет, я не в обиде. Светка — богатая наследница, а деньги, как ни крути, тянутся к деньгам. Она не подписывалась быть со мной и в горе, и в радости. Да и каких-то особенных чувств я к ней не испытывал. Так что когда я разорвал все отношения с семьей, а мой доход схлопнулся до зарплаты простого опера, Казанцева очень быстро исчезла с моего горизонта, а я это принял как данность. Одно непонятно — куда она клонит теперь?

Прерывая мои размышления, мне по видеосвязи звонит Сабина. И это такой, блядь, укол в сердце! Принимаю звонок, с жадностью вглядываясь в ее красивое лицо, на котором уже ни синячка не осталось.

— Привет. Ты обещал позвонить. Я не отвлекаю? — Сабина выглядит усталой, но собранной. На заднем фоне — её кухня. Я, наверное, рад, что она звонит не из спальни, хотя не факт, что Тегляев трахал ее только там.

— Нет. Конечно, не отвлекаешь, — убираю с лица все лишнее.

— Ты где? Симпатичное местечко.

Вопрос звучит почти невинно, но почему-то кажется, не я один сейчас отыгрываю роль.

— В городе. Ужинаю, — говорю, не уточняя, с кем. Потому что врать не умею, а правда… Почему-то мне кажется, что правда ей не понравится.

— Понятно. Тогда не буду мешать. Просто хотела услышать твой голос.

— Саби, стой…

— Леш, я в туалет отойду. Ты говори пока, — улыбается Казанцева, поднимаясь со своего места и чуть сжимая перед уходом мое плечо. Лицо Сабины обиженно вытягивается. Губы вздрагивают.

— Что ты хотел?

— Да ничего. Просто убедиться, что с тобой все хорошо.

— Со мной? Да. У тебя, как я посмотрю, тоже.

— Слушай, не начинай. У меня и без твоих наездов хреновый день.

— И как? Казанцева его скрасила?

В голосе Саби звучит неприкрытый яд, который выступает катализатором для обилия дерьма, что скопилось внутри меня самого.

— Не распробовал. Ты позвонила.

— Тогда не буду вас отвлекать! — шепчет Сабина. И я, мать его так, в момент сдуваюсь.

— Черт, да стой ты! Перестань, а? Не обижайся. Это просто ужин. Мы сто лет со Светкой знакомы. И уж поверь, между нами ничего не может быть.

— А она об этом знает? — язвит Сабина.

— Да мне похуй! Слушай… Ну ты чего, а?

— Ничего! Меня сплавил, и во все тяжкие пустился.

— Ты сейчас вообще не то говоришь, Сабин.

— Да уж, куда мне до Казанцевой! Все с тобой ясно.

Она обрывает вызов. Я смотрю на потухший экран, скрипя зубами. Детский сад какой-то, ей богу!