Триумф в школе Прескотт

7

Мое заявление звучало чертовски круто, но едва ли продержалась двадцать минут, прежде чем отключиться в хозяйской спальне, проснувшись с милыми солнечными лучами, падающими на мое лицо. Моргнув после пробуждения, я обнаружила, что была одна в комнате. На месте, где я лежала, было маленькое, кровавое пятно, но если было только оно, то значит кровотечение, должно быть, значительно замедлилось за ночь.

Со стоном я слезала с кровати, слегка покачиваясь на ногах.

Мальчики все посмотрели на меня, когда я вышла, прогоняя сон и обнаружив Кэла, сидящим на одном из диванов. Он выглядел значительно менее бледным и восковым, чем вчера. Я указала на него, и он поднял светлую бровь.

— Ты идешь сегодня в больницу, никаких исключений.

— Ну, тебе тоже с добрым утром, — ответил он хриплым голосов, его руки обхватывали кружку, либо кофе, либо чая, я не знала.

Аарон наблюдал за мной из-за островка, готовя блинчики, в то время как Хаэль сидеть на одном из табуретов, будучи сегодня наблюдателем, а не поваром. Вика и Оскар, как всегда, сидели за столом, придумывая план.

— То, что ты ведешь себя мило, тоже тебя не спасет, — сказала я, направляясь наверх, чтобы еще раз всполоснуть и поменять чашечку.

Когда я спустилась обратно, то села на диван напротив Каллума и приняла те ласки, которые парни так явно хотели мне дать.

И, впервые с момента, как я поцеловала Вика на его передней лужайке и скрепила сделку с Хавок, я задавалась вопросами, которые должна была спросить давным-давно: сколько людей в нашей банде? какого рода оружие у нас есть? сколько денег мы можем потратить? у нас есть какие-то информаторы?

— Мы ни за что не можем иметь дело лицом к лицу с «Бандой грандиозных убийств», — сказал мне Ви, сидя на стуле справа от меня.

Я лежала на диване, где мы с Оскаром впервые потрахались, старые кровавые пятна — после меня и Аарона — вывелось и прикрыто одеялом. Я с большим успехом могла добавить еще пятен. Определенно пришло время для нового дивана. Это, если мы сначала не умрем в войне банд.

— Голова, — сказал Хаэль, принеся чашку чая и тарелку печений и поставив их на кофейный столик передо мной. Его взгляд встретился с моим, когда он присел передо мной. — Зомби, — он провел линию по своему горлу спереди. — Нам нужно избавиться от Максвелла. Вот, как мы это сделаем. Во время смены власти всегда происходят междоусобицы. «Банда грандиозных убийств» сместят свое внимание на внутренние дела.

— Ты прав, но, — начала я, беря печеньку. Они выглядели немного странно, как диски с помадкой или что-то в этом роде. — Что это, блять, такое?

— Ma mère les a fait pour toi⁵, — сказал Хаэль, и я вскинула бровь. Он улыбнулся, потянувшись рукой с татуировкой Х.А.В.О.К, чтобы коснуться моего лица. Его кожа была теплой, и, клянусь, я чувствовала сладкий запах кокосов. — Это пралине, Блэкберд, — продолжил он со смехом, вставая, положил свои руки на бедра. — Моя мама приготовила их для тебя. Я…возможно рассказал ей про выкидыш, — он вяло пожал плечами, но ему не нужно было объяснить.

Он мог рассказать, кому хотел. Прежде чем я уснула прошлой ночью, н поцеловал меня, словно тонул, а затем вырвался, чтобы отправиться домой и утешить маму. У нее случилась истерика — что понятно — из-за стрельбы.

У всего Прескотта случилась истерика.

И, клянусь гребанным Богом, было ощущение, что все глаза в городе были направлены на нас.

Вы пустили врагов на нашу территорию. Вы позволили им навредить нашим детям. Что вы будете с этим делать?

Единственное, что я могла обещать, — это то, чему мы не позволим этому пройти незамеченным.

Школа Прескотт принадлежит Хавок.

— Пралине сделано из сахара, начинки и орехов, — Хаэль вернул самодовольную улыбку на место и преувеличенно подмигнул мне. — Мы все знаем, как ты любишь орехи. У тебя тут десять таких, ждущих приглашения.

— Она истекает кровью, отъебись, — прорычал ему Аарон, но я лишь улыбнулась.

Я улыбалась, потому что они мне оба нравились, хоть они и не могли быт еще более разными. Хаэль хотел смеяться и скрыть боль игрой, потому что он к этому привык, так ему становится лучше. Аарон хотел нянчиться со мной и защищать меня. Я не возражала ни против того, ни против другого.

Я откусила от пралине и показала Хаэль большой палец вверх.

— Хорошо, итак, мы убираем Максвелла Баррассо. Как? — я пролистала кучу документов на iPad Оскара. Он на самом деле позволил мне прикоснуться к нему. Если это не любовь, то тогда не знаю, что. Если честно, не знаю, должна ли я безумно ревновать к этой чертовой штуке. Вероятно, он бы и его трахнул во время месячных. Ну, знаете, если бы, у iPad были месячные. — Его дом похож на военную крепость.

— Он и есть военная крепость, — сказал Оскар, сидя напротив меня на другом диване, когда Аарон опустил передо мной на стол тарелку с блинчиками. Каллум наблюдал за нами, куря косяк и выглядя так, как будто с того света вернулся. Его рука тряслась, когда он поднес ее к красивым, розовым губам, но я вполне уверена, что это, скорее, из-за усталости и боли, нежели из-за страха или стресса. Это просто не в стиле мистера Парка. — Электрические заборы, камеры безопасности, охрана, собаки, — Оскар пожал одним, элегантным плечом.

Эффект его аристократической злобы не ослабевал от того, что он без рубашки и только татуировки украшали верхнюю половину его тела. Его треники были изношены и ободранными, старой парой спортивных штанов школы Прескотт. Думаю — хотя это Оскар, и кто, блять знает — что он надел их из-за ностальгии.

— Не забывай Мейсона, — добавил Аарон, скрестив руки на груди.

Он едва ли отводил от меня взгляд с тех пор, как узнал про…выкидыш. Какое странное слово, не так ли? Мне сложно осознать, что именно оно означало. Единственное, что я знала, — это то, что я пока не хотела ребенка. К тому же, если я смогу продержаться еще один год, то стану самой старой матерью по линии Памелы.

Что я могла сказать? Во мне течет кровь Прескотта. Мы просто ничего не могли с этим поделать.

— Мейсон Миллер, — медленно заговорила я, потому что не слышала про этого парня.

Я посмотрела на Каллума и обнаружила, что он смотрел на меня грустным и меланхоличным взглядом. Он всегда говорил, что и суждено кому-то из Хавок умереть, то ему. Часть меня гадала, был ли он здесь на самом деле или я представляла его призрак, как было с Кали.

Интересно, знала ли она, как глубоко погрязла в этом? Она точно знала про то, что «Банда грандиозных убийств» была на афтепарти, но что еще? Как глубоко она была в этом? Полагаю, как и с суицидом Пенелопы, мы никогда не узнаем. Опять-таки, я могу ошибаться, как минимум, в одном из всего этого…

— Он крайне предан Максвеллу, — сказал Аарон, когда посмотрел на Вика, словно ища подтверждения. Очень незаметный и медленный кивок от нашего лидера, и Аарон повернулся, чтобы посмотреть на меня, его глаза оттенены ранним утренним светом. Солнце только начало показываться из-за горизонта, но воздух снаружи был холодным, как лед. Я продолжала проверять время, чтобы позвонить Хизер, как только она проснется. Я написала ей на новый телефон — Оскар уже подготовил их, когда мы повезли девочке в начальную школу Оак-Ривер — но я пока не ответила на ее последнее сообщение. Я до боли хотела услышать ее голос. — Если мы уничтожим Максвелла, он все равно придет за нами.

— Скажите мне, Максвелл или Мейсон любят вызывать девочек? — поинтересовалась я вслух, вспоминая лицо Стейси в тот день в столовой.

Я не могла выкинуть его из головы. Я знала, что мы погрязли в собственном дерьме, но не справиться с чувством, что я подвела ее. Она была олицетворением школы Прескотт, нашей королевой пчел, союзником Хавок.

Она заслуживала справедливости, и я намерена устроить настоящий хаос, чтобы добиться ее.

— О, Мейсон гнусно обращается с проститутками. Настолько плохо, что его босс запретил ему использовать любую девушку. Сейчас он просто похищает женщин, использует их, и выбрасывает их тела, — Оскар постукивал длинными пальцами по подлокотнику дивана.

Я слышала, он достал из-под крышки уличного мусорного бака спрятанную высокоточную винтовку и устроился на крыше отстреливать ублюдков «Банды грандиозных убийств».

У меня, честно, не было слов, чтобы описать, что я чувствовала из-за этого.

Меня охватил еще одни спазмы, и я застонала, прижимая бутылку горячей воды к моему животу. Все парни обратили на меня свое внимание, но я их проигнорировала. Нам нужно разобраться кое, с каким дерьмом, а на это, видимо, у нас не так много времени.

— Что по поводу его дома? — спросила я, но Вик уже качал головой, его черные глаза смотрели на меня, его пальцы немного сильнее сжали подлокотник дивана.

— Та же история, — кратко сказал Вик, в его голосе прозвучало первобытное рычание, которое едва ли подходило человеку.

Демонический — вот как я бы, скорее всего, описала этот голос, если бы писала один из своих дерьмовых стихов. Помню, как-то, раз Кали вытащила один из них из мусорного бака и попыталась заявить, что я отправила ей письмо ненависти. Какое дерьмо. Эта сучка действительно думала, что занимает высокое место на моем радаре, да? В десятом классе у меня было дерьмо получше. Ну, знаете, например, скорбеть по моей умершей сестре, беспокоиться о том, будет ли Тинг домогаться до Хизер или сохранить себе жизнь перед гневом Хавок.

Как я и сказала: лгунья, воровка, трусиха. В добрый путь, блять.

— Та же история, — медленно повторила я, посмотрев на Виктора и наблюдая, как край его жестоко рта поднялся в легкой улыбке.

Пока я жива, я никогда не забуду вес той короны на моей голове или слова, которые он сказал мне в последние мгновения перед тем, как копы ворвутся в здание. «Я же сказал, что не стоит беспокоиться о том, чтобы быть королевой».

Так что, полагаю, я не буду. Беспокоиться.

Не, я просто буду вести себя как королевская особа, пока она не прилипнет.

По тому, как Вик смотрел на меня, я знала, что он ждал посмотреть, что я придумаю, какие идеи у меня были. Этого он и хотел все время, чтобы я стояла рядом с ним, настоящая Девушка Хавок. Теперь, когда я поняла его настоящие намерения, было не трудно представить, почему он был так зол на меня, когда я предложила «выполнять свои обязанности» или быть «девушкой Хавок». Он хотел партнера, а не просто игрушку.

— Терпеть не могу рисковать, но, что, если мы используем одну из девочек Стейси, чтобы заманить Мейсона в известную локацию? Уверена, с ним будет охрана, но это повлечет меньше рисков, чем, если мы атакуем его дом или дом Максвелла, — я закрыла чехол iPad и отложила его, собираясь сделать чай.

Хах. Чай. Словно кто-то в этом доме вообще пил чай, кроме Оскара. Надо было видеть лицо этого ублюдка, когда Хаэль попытался поставить чашку с водой из под крана в микроволновку. Я думала, что он достанет свой револьвер и выстрелит своему другу в голову. Никогда не слышала, чтобы кто-то говорил что-то настолько невинное, как «в шкафу есть чайник», и чтобы оно прозвучало, как «я, блять, убью тебя». Должна сказать, это было впечатляюще.

Вкус именно этого чая — очевидно, его выбрал Оскар — был глубоким и землистым, похожим на мокрые листья в теплое, летнее утро после дождя. И вот я снова заговорила метафорами и подобным дерьмом. Ничего не могла с этим поделать. Язык — настолько забавная вещь, с которой можно играться.

— Специальный заказ зеленого чая «Макайбари Эстейт», — объяснил Оскар, словно его очки давали ему достаточно сосредоточенности, чтобы читать мои мысли.

Такое ощущение, что он мог, словно одним единственным взглядом читать мое сердце, мои мысли и мою душу. Я встретилась с ним взглядами и сделала еще один глоток. На мгновение я задумалась, могла ли потерянная беременность быть от него. На самом деле, она могла быть от кого угодно из них. Вот, что случается, когда вы позволяете вашим пятерым парням трахать вас по очереди, правда?

— Он захочет, чтобы девушка пришла к нему, — наконец сказал Вик, словно он обдумывал мои слова в наступившей тишине.

— Тем не менее, учитывая его репутацию, возможно, он отважится на поиски свежей добычи. Вопрос в том, как мы заставим его нанять одну из девочек Стейси после всего фиаско с ограблением? — Вик замолчал и стиснул челюсть, на мгновение, скрежеща зубами из-за разочарования.

— Ну, во-первых, думаю, нам стоит принять девочек Стейси в Хавок, — я посмотрела на Оскара, и, наконец, спустя десять секунд гробовой тишины, он почти незаметно кивнул подбородком. — Одна из них поговорит с Максвеллом, извинится за недоразумение с тем клиентом. Затем предложит девочку, но при условии, что Мейсон встретится с ней в общественном месте — скажем, в отеле. Если откажутся... Ну и что? Они уже жаждут крови. Если согласятся — это даст нам возможность с ним разобраться.

— Я убью его, — предложил Кэл, поднимая свой косяк в знак солидарности с планом. — Только дайте мне вентиляцию или доступное наружное окно, — он сделал еще одну затяжку, а затем потянулся, чтобы взять пепельницу со стола.

— Тебе нужно отдохнуть, — сказала я ему, когда он посмотрел на меня, на нем была чистая толстовка, которая скрывала все его раны от любопытных глаз. — Это может сделать кто-то другой. Мы все способны пролить кровь и замарать руки, — я замолчала на мгновение, меня охватило то старое, знакомое чувство тревожности.

Но призрак Кали не появился, и я не призывала ее. Мне не нужно было это дерьмо в моей жизни. Нужно было двигаться дальше, и был лишь один способ это сделать: двигать по самому тернистому, блять, пути.

Потому что никогда ничего стоящее не достается легко.

— О, брось, Берни, — сказал Кэл с мрачным смешком, слегка поморщившись и коснувшись пальцами своего горла. Я могла лишь представить, какого это, когда гаррота обвивает твою шею, особенно сделанная из струны пианино. Если бы не его быстрая реакция танцора, вряд ли бы он смог убежать. — Ты же знаешь, нет покоя нечестивым. Мне нужно искупить свою вину.

Я одарила его взглядом, но не планировала спускать с него глаз, пока он не отлежится несколько дней и не сходит в больницу. Я еще не закончил с этим дерьмом. Ублюдку нужны антибиотики, нравится ему это или нет.

— Это все детали, — сказала я, выдыхая и закрывая глаза, когда на меня нашли очередные спазмы, похожие на удар в живот. Клянусь, я чувствовала, как мои внутренности вываливались на пол. Когда я открыла глаза, они все снова смотрели на меня. — У нас есть одна вещь, которой нет у «Банды грандиозных убийств». Это мы. В нас течет злая, горячая кровь Прескотта. Это уже что-то.

— А пока, нам надо переехать, — сказал Вик, бормоча вокруг сигареты, которую он зажал между зубами. — В безопасный дом. Федералы — хороший сдерживающий фактор, но мы убили сына Максвелла. Рано или поздно, он придет за нами. Это неизбежно.

Вик встал и подошел к окну, раскрывая шторы, чтобы показать припаркованную на другой стороне улицы машину копов. Я обернулась через плечо, чтобы наблюдать за ним.

— С подходящими технологиями нашу беседу не так-то уж и сложно подслушать. Черт, эту херню сейчас можно купить на Амазоне, — Вик наклонил голову набок, как зверь во время охоты. — Интересно, насколько именно в нас заинтересован Отряд по борьбе с бандами.

— На самом деле, Сара набросилась на меня, — сказала я, вспоминая про сделку со следствием. Лишь от самой идеи у меня болел живот. Мне стоит рассказать мальчикам. Я просто пыталась понять, как это выразить, чтобы они не решили зарезать Сару Янг. — Вполне уверена, что теперь она знает, что мы не просто «детишки-старшеклассники», — сказала я с долгим вздохом.

Помни, что сказала Нора Робертс: некоторые из мячей, которыми вы жонглируете, сделаны из пластика, другие — из стекла. Бросай тот, которой тебе нужно бросить, Берни.

— Бернадетт, — заговорил Виктор, в его голосе было предупреждение. — Твоя мать здесь.

Меня охватил острый, горячий гнев, когда я выдохнула. Я отложила бутылку воды в сторону и со стоном встала. В этот раз на моих бедрах не было крови, так что, полагаю, я была права, что поток замедлился. Согласно поиску в Google, ранний выкидыш иногда сопровождаются лишь сильным кровотечением в течение нескольких часов. У меня это длилось, сколько, день? Я почти преодолела это препятствие, еще одно, которое я могла вычеркнуть из списка своих достижений. Пережила избиение на лужайке перед школой, пережила последующий за этим выкидыш.

— Дай мне разобраться с ней, — сказала я, но теперь все мальчики стояли. Я повернулась и прошлась по ним прищуренным взглядом. Может, из меня чертовски обильно льет кровь, и я испытываю настолько сильные спазмы, что хочется кричать, но я сделала то, что получилось лучше всего: настаивала. — Я разберусь. Серьезно. Блять, не вмешивайтесь.

Я направилась к двери и открыла ее, но не раньше, чем Оскар положил руку мне на плечо.

— Дай проверить на присутствие снайперов, — сказал он, что было одной из самых странных и романтичных вещей, которые когда-либо говорил мне парень.

Он прошел мимо меня, и, хотя я не видела при нем никакого оружия, я просто знала, что оно у него где-то есть.

Памела уже прошла половину лужайки, когда Оскар дал мне знак, что все чисто.

Я вышла на крыльцо и прислонилась плечом к внешней стене гаража. Ну, к тому, что раньше было гаражом. Теперь это больше похоже на специальную теплицу. Типично для Прескотта, Пэм набросилась на меня с жестокостью и с окрашенными красный ногтями. Она ничего так сильно не любила, как впиваться ими в мою руку или ударить меня по лицу, но, думаю, присутствие Оскара — или полиции на другой стороне улицы — заставило ее остановиться.

Выходит, она не такая тупая, как я когда-то думала.

— Где моя дочь? — потребовала она, одетая в белую блузку, которая больше подходила загородному клубу, чем южным районам.

Мне стала интересно, она ее украла или купила с помощью одной из тех кредиток, которые она «одолжила» у своих богатеньких друзей. Памела Пенс была ничем иным, кроме как первоклассным манипулятором. Я знавала много таких — Кали, Корали, Найл и т.д. — но у Пэм всегда был определенный уровень изящества, которого не было у них. Ей лучше удавалось не попасться.

— Я стою прямо перед тобой, — сказала я, а потом облизала нижнюю губу. На вкус она была, как едкие, колкие замечания, дерьмо, яд и поганая лжи. Я не могла остановить следующие слова, слетевшие с моих губ. Словно они были призваны какой-то темной богиней, только чтобы разжечь драму. — Или ты говорила про ту, которую на постоянной основе позволяла насиловать своему мужу?

Рот Памелы сжался в линию, но она не среагировала, не так, как я настолько отчаянно хотела бы.

— Где Хизер? — огрызнулась она, и я улыбнулась.

Хизер.

Я не позволю никому использовать ее или навредить ей, ни за что.

— Вне твоей досягаемости, — сказала я, скрестив руки на груди. На мне была старая футболка с лицом какого-то ужасного парня спереди со словом «НЕТ!», перекрывающего его глаза. Не помню, был ли он просто расистом и сексистстом ведущего реалити-шоу или он был сенатором или что-то вроде такого. Возможно, он даже был президентом, но, черт, я не помнила. Думаю, футболка раньше принадлежала Пен, но она лежала в спортивной сумке, полной одежды, которую я собрала, когда оставалась у Кэла. Не помню, чтобы клала ее, но я чертовски уверена, что рада иметь ее. — А что? Переживаешь за нее?

— Я говорила тебе, что ты пожалеешь, если будешь злить меня, — предупредила меня Памела, качая головой. — А теперь Найл мертв из-за тебя.

Я вскинула бровь. Это идеальная возможность проверить мои навыки лжи. Они были отточены до совершенства, живя в Прескотте. От себя я не ожидаю ничего меньше идеальности.

— Из-за меня? Нет, он работал на какую-то банду-расистов из Портленда. Скорее всего, это они его прибили, — я замолчала, когда Пэм уставилась на меня схожими изумрудными глазами. Почему у нас ней должны быть одинаковые глаза? Одинаковый цвет кожи. Одинаковый оттенок пепельно-светлых волос (когда они не подвергаются чрезмерной обработке). Это не честно, что мы так похожи. Если у меня так много ее физических черт, было ли в моей ДНК что-то из ее уродства? — Ты же…не убила его сама, не так ли? — засомневалась я, и ноздри Памелы широко раздувались, от тошнотворно-сладкого аромата ее духов у меня кружилась голова.

Или, может, из-за потери крови? Понятия не имею. Я поставила руку на стену, чтобы удержать себя.

— В какую херню ты играешь, маленькая девчонка? — спросила Памела. И, блять, клянусь — прямо здесь и сейчас у меня должен был начаться приступ ПТСР. Маленькая девчонка, маленькая девчонка, маленькая девчонка.

— Сиди здесь и подумай о том, что ты сделала, маленькая девчонка, — ногти Памелы так сильно впивались в мою руку, что горячая кровь потекла по моему локтю, капая на пол.

Она так сильно затолкнула меня в ванную, что я пошатнулась, ударилась подбородком об ванну, пока слезы, словно реки, текли по моему лицу. В ванной что-то пахло отбеливателем.

— Мам, прости меня! — рыдала я, поднимаясь на ноги и стараясь добраться до двери, пока она не хлопнула ее перед моим лицом и не заперла ее снаружи. Я не осознавала, пока не стала старше, как странно иметь замок на двери ванной снаружи. — Мам, прошу!

Я не хотела проливать апельсиновый сок. Пен засунула картошку фри в нос, и я так сильно рассмеялась, что ударила его ногой. Я не хотела. Не хотела…

Я покачала головой и потянулась пальцами к виску. Оскар ждал у края дороги, его глаза были острыми, как кинжалы. Наши взгляды встретились, но лишь на секунду. Затем Памела ударила меня по лицу, когда горячая кровь потекла по моим ногам. Я до краев заполнила свою чашечку. Опять.

Забудьте о том, что я говорила о замедлении кровотечения. Полагаю, это было слишком оптимистично и очень скоро.

Я почувствовала головокружение.

Я приложила руку к щеке, но не ответила. Мне и не нужно было.

— Знаю, ты была расстроена, когда увидела то видео, на котором Найл насиловал Пенелопу. Любая бы мать была. Вообще-то, я не виню тебя за то, что ты сделала…

Памела буквально не отходила от меня ни на шаг. Это белое отребье, южное дерьмо для вас. Однажды ее лучшая подруга пошла на вечеринку по случаю Хэллоуина без нее. Надо было видеть, как взорвалась моя мать. «Я уничтожу эту пизду! Я. Ее. Уничтожу!» Она вырвала у женщины серьги и так сильно ударила ее по лицу, что у нее случился перелом.

Найл и его семья спасли мою маму от всяких обвинений. Не удивительно.

Пэм схватила меня за волосы и потащила к траве, и я позволила ей. Я могла бы отбиваться и надрать ей задницу. Если бы хотела.

— Не трогайте ее! — крикнула я мальчикам, потому что прямо сейчас я нуждалась в их сдержанности. — Она не навредит мне, не на самом деле, — Памела бросила меня на траву, истекающую кровью и дрожащую. Но не из-за нее. Блять. Мой инстинкт бороться или бороться сильнее так горячо пылал, я бы не удивилась, если бы встала и увидела в траве под собой обгоревший участок. — Мам, прошу!

Черт.

А теперь я сама провоцировал свой ПТСР.

Мам, прошу. Пожалуйста, не запирай меня в ванной комнате с ванной, полной отбеливателя. Пожалуйста, не бей меня, когда я слишком громко чихаю или слишком сильно кашляю. Пожалуйста, не смейся надо мной, когда меня вырвало на ковер на глазах у всех ужасных друзей Нила. Прошу, прошу, прошу.

Будь мамой.

Только…она не была. На самом деле никогда не была. Потому что быть матерью не значит просто вытолкнуть человека из себя. Это состояние гребанного ума. Это означает, забоится о ком-то больше, чем о себе. Аарон был лучшей матерью для своей сестры и кузины, чем Памела когда-либо была для меня.

Она залезла на меня, и, не стану врать, было больно. Она оседлала меня, одна рука схватила меня за волосы и потянула так сильно, что белый огонь взорвался за моими веками. Полагаю, я научилась драться, наблюдая за ней. Думаю, в каком-том смысле мы с Памелой были схожи.

Пока я лежала под ней, раненная, изнывающая от боли и истекающая кровью, то поняла, что, вероятно, она тоже была жертвой системы. Мой отец был почти на пятнадцать лет ее старше. Он был женат. Она залетела от него в шестнадцать. Какими бы приятными ни были мои воспоминания о нем, разве он не был неправ?

Проблема в том, что, как только вы переступаете черту и переходите из жертвы становитесь преступником, отпущения грехов не существует. Вы должны знать, как сильно ранят те зверства, которые вы пережили. Как вы посмели сохранить этот цикл. Как вы посмели.

Но я позволила Пэм надрать мне задницу, пока мои мальчики ждали, скрежеща зубами и с пеной изо рта.

Я видела их боковым зрением. Черт, я чувствовала их. Должно быть, их убивало видеть меня вот так на земле, под номером семь из своего списка. Если бы я сейчас была одним из парней, то, вероятно, ослушалась бы приказа своей королевы и вышла бы на бой.

Виктор стоял на месте, как статуя, не шевелясь, его контроль был абсолютен. То, что я увидела в его глазах, напугало меня: все эти ужасные вещи, которые он сделал бы с Пэм, если бы ему представился шанс. Аарон сжал левую руку в кулак, прислонившись к двери, словно у него не было сил стоять. Хаэль расхаживал, задумчиво теребя пальцами свои кровавые волосы, в то время как Каллум присел на тропинке прямо перед Аароном.

А вот Оскар, стоический, неподвижный Оскар выглядел так, будто действительно мог прийти за моей матерью. Единственное, что его останавливало, — это стремительный взгляд Виктора, который требовал идеального подчинения.

— Памела Пенс! — прокричал голос, а затем моя мать начала слезать с меня.

Она кричала на меня, но я не слышала ни единого слова. Думаю, за годы я научилась, как фильтровать ее токсичность. Я перекатилась на траве и встала на колени.

Вот, как я выиграю эту войну.

Испытывая спазмы от выкидыша и дрожа от старых ран и гнева.

Я посмотрела на Сару Янг, детектива Константина и на полицейских в униформе из машины отряда, стоящей через дорогу.

Бинго, сучка.

— Ты в порядке? — спросила Сара, когда Оскар встал рядом с ней, его лицо было так перекошено, что можно было подумать, будто он только что проглотил гребанныйлимон. Девушка-полицейский присела рядом со мной, одна ее рука лежала на моем плече, но ее глаза были прикованы к крови между моими ногами. — Тебе нужно в больницу.

— «Банда грандиозных убийств» сделала это со мной, — прошептала я в ответ, и мне не нужно было подделывать дрожь в голосе. Я была в ярости. На Памелу. На Офелию. На эту войну банд. На весь мир. Правосудие никогда не вершилось так, как должно. Я не верила в карму или потусторонние наказания. Только я могу отвоевать свой фунт плоти. — Они отняли у меня выбор.

Потому что это было то, во что я верила: в выбор. Мое тело — мой выбор. А они, блять, отняли его у меня. Я встала на ноги и наткнулась на Оскара, спотыкаясь об него. Он с легкостью поймал меня, а затем прижал куда ближе, чем я ожидал.

— Просто плохие месячные, она будет в порядке, — гладко сказал Оскар, когда я закрыла глаза и прильнула к нему. — Что вы собираетесь делать с Памелой?

— Ну, сначала, я собиралась добавить к ее списку обвинений нападение и побои, — Сара замолчала, и я взглянула на нее и обнаружила, что выражение ее лица было растерянным. Мне снова удалось смутить ее. Опять. Она понятия не имела, что обо мне думать.

Видите, мои мальчики не среагировали на жестокость. Они — стабильны. Они не вредят людям просто, чтобы причинить мне боль.

— Она убила Найла, не так ли? — спросила я, мой голос был мрачным, когда я попыталась встать.

Оскар не отпустил меня. Он, наоборот, продолжал крепко держать меня в своих татуированных руках, словно я потону, если он не будет держать меня на плаву.

— Я не могу обсуждать действующее расследование, — сказала Сара, но в ее голосе была странная мелодичность, которая сказала мне все, что нужно знать. — Бернадетт, я бы хотела снова поговорить с тобой. Боюсь, здесь тебе не безопасно. «Банда грандиозных убийств» не очередная школьная банда, с которой можно обмениваться оскорблениями. Они полностью уничтожили свою команду здесь, в Спрингфилде.

Мои глаза слегка расширились. В этот раз даже не пришлось притворяться. Черт, это объясняет стрельбу. Убийство Стейси и ее девочек за ограбление. Избавление от остальных членов команды Картера, чтобы никто не стучал. Уничтожение Хавок.

Вот только…как-то раз я описала Хавок как пятиглавую гидру. Нельзя уничтожить что-то столь легендарное.

— Мы собираемся переехать в безопасный дом, — сказала я, отстраняясь от Оскара и обнимая детектива. Это рискованный шаг. Копы в Южном Прескотте могли пристрелить и за меньшее. Но я рискнула и прошептала ей на ухо. — Я отправлю вам адрес. Сара, мне страшно.

Я отпустила ее и фыркнула, опустив взгляд и осознав, насколько сильно у меня шла кровь. Мне нужно вернуться в дом, помыться, опустошить свою чашечку. Это уже раздражало.

— Тебе нужно показать врачу, Бернадетт — переживала Сара, переместив взгляд на Оскара, а потом мимо него и в сторону дома. Все мальчики ждали снаружи, даже Каллум. Как только она увидела его, ее лицо напряглось. — Вижу, вы нашли мистера Парка.

— Они пытались убить его, — сказала я, и на этот раз мне не нужно было оборачиваться на Вика или Оскара, чтобы понять, что я должна была сказать. Тут я — королева. Я живу и дышу Южным Прескоттом. Хавок — мой. Я знала, что делала. — Он сбежал и спрятался. У одного парня была гаррота.

Ноздри Сары раздулись, когда она заметила зарубцевавшуюся рану на шее Кэла.

— Это мог быть Расс Баауэр, — сказала она, и я не знала, почему она говорила мне об этом, или она должна была сказать. — Он — головорез «Банды грандиозных убийств». Бернадетт, если они отправляют его за тобой, тогда ты на самом деле в опасности. Ты должна находиться под охраной.

— Здесь, в южной части мы сами разбираемся со своими делами, девчонка-полицейский, — сказал Оскар, его тон был пренебрежительным и холодным. — Почему бы вам не делать свою работу, а мы займемся своей?

— Какой? Играть в гангстеров? Не думаю, что вы понимаете, чему противостоите, — сказала Сара, ее спокойный внешний вид трещал по краям.

На ней был черные брюки и очень знакомый синий пиджак. Готова поспорить, что у него на спине желтым написано «ФБР».

— Вы видели резню в школе Прескотт? — спросила я, качая головой. — Это не преступление — защищаться, что мы и сделаем, если нас вынудят.

Сара лишь уставилась на меня, словно я была пазлом, который она так отчаянно пыталась сложить. Она хотела понять меня, но не могла. Мы были из разных миров. Но это не означало, что мы должны были быть врагами. Мы хотели одного и того же: чтобы плохие парни были наказаны.

— Должна быть причина, по которой вы и ваш напарник ушиваетесь здесь, — с невозмутимым лицом сказал Оскар, обращая свое внимание на детектива Константина.

Черт, я понятия не имела, почему продолжала называть его детективом. Очевидно, что он тоже был с VGTF. Я вспомнила первый раз, когда мы встретились, и он допрашивал меня про Дэнни Энсбрука. Из-за «Банды грандиозных убийств».

ФБР думало, что «Банда грандиозных убийств» убила всю команду Картера.

Это могло стать удачным поворотом для нас.

— Мы ожидаем, что «Банда грандиозных убийств» ударит вас быстро и сильно, — объяснила Сара, посмотрев на полицейскую машину с Памелой на заднем сидении. Задержав ее за убийство Найла…Это настолько в стиле Хавок. Что там мне сказал Виктор в бутике? «Поэтическая справедливость, личный выбор, и исправление ошибок».

Идеально.

— Мы могли бы защитить тебя, Бернадетт. Всех вас. Если вы хотите, — продолжила она, когда я не ответила на предыдущую фразу. Она хочет, чтобы я стала стукачом. Подманивает меня. Я отказывалась отвечать, молча смотрев на нее, пока она не покачала головой и не повернулась к Каллуму. — Мистер Парк, на пару слов? — спросил она, и согласился, подойдя, чтобы поговорить с ней у дороги.

Что касается меня? То я едва дошла до дома, когда у меня закружилась голова, что я не могла стоять на ногах.

На удивление Оскар-мать его-Монток поднял меня и понес наверх, в душ.

— У тебя, блять, такие неприятности из-за того, что заставила меня наблюдать за этим, — прорычал Вик, когда мы прошли мимо, но я знала, что он не серьезно. Я была на высоте. Памела задержана. Сара знала, что «Банда грандиозных убийств» стала причиной моего выкидыша.

Оскар…вел себя мило?

В конце концов, мы могли победить.

Очевидно, произошли странные вещи.