Триумф в школе Прескотт

5

Экран телефона Кэла был треснут и покрыт кровью. Как только я подняла его и увидела последнее сообщение — бред сивой кобылы — то чуть не потеряла свое дерьмо.

— Бернадетт, — нежно сказал Виктор, вырывая вещь из моей дрожащей руки. — Не трать порох на воздух. Злость — это патрон. Не стреляй просто так.

Минуту он смотрел на телефон, сморщив лицо, а затем предал его Оскару.

— Бред сивой кобылы? — спросил Хаэль, читая из-за плеча Оскара. — Блять, нет, — в его голосе было что-то напряженное, что эхом отдалось в больном, пустом чувстве внутри меня.

Это наше кодовое слово, наш крик Хавок о помощи. И никто из нас не получил сообщение, потому что мы либо были заняты, отбиваясь от нападающих, либо федералы уже забрали наши телефоны.

От этой мысли меня наполнила жестокость, иррациональный вид ярости.

Тяжело сглотнув, я подавила это и попыталась игнорировать все ухудшающиеся спазмы. Дело плохи. Настолько плохи, что я уже чувствовалась, как моя чашка снова протекала, кровь впитывалась в плотную ночную прокладку, которую я поставила для дополнительной защиты. Не хорошо.

— Здесь определенно была драка, — сказал Оскар, позволяя Хаэлю взять телефон из его руки. — Давайте посмотрим, сможем ли мы идти по следу

Найти телефон Кэла было легко, особенно учитывая след из крови, который вел прямо к передней двери и на четвертый этаж. Здесь тоже были тела. И всего лишь в трех кварталах от зоны расследования. Красные и синие огни окрасили внешний облик школы Прескотт в ужасный цвет, и повсюду были желтые полицейские ленты-ограждения.

Чтобы добраться сюда без сопровождения, нам пришлось бросить свои машины у местной забегаловки, прошмыгнуть внутрь, а затем вылезти через окно в уборной. Уверена, наши друзья-легавые уже знают, что мы ушли, но что они сделают?

— Он явно боролся, чтобы выбраться, — сказала я, останавливаясь рядом с мертвым мужчиной с испорченным горлом.

Рядом желала окровавленная доска с зазубренными щепками дерева на одном конце. Опускаясь на колени рядом с телом, я повторила то движение, что сделал Кэл на афтепарти в День Снежка, поднимая рубашку мужчины, пока не нашел ту красную отметину, которая была частью татуировки его банды.

У меня не было времени или возможности изучить ее раньше, но теперь, когда я смотрела на нее, а луч фонарика падал на восковую кожу мертвеца, то увидела, что это был силуэт лица клоуна. Котелок сдвинут набок, нос круглый, вместо левого глаза один крестик, рот в перекошенной гримасе.

Что ж, теперь это объясняло откуда команда Картера взяла идею свих масок.

Я встала и встряхнула руки, следуя за Хаэлем на улицу. У порога — кровь. Свежая. Но ни капли дальше, ни единого следа. Как будто кто-то специально поставил здесь кровавую точку, оборвав нить, за которую мы могли бы ухватиться.

Если Кэл на самом деле выбрался отсюда на своих двух, то он был осторожен, заметая следы.

— Давайте обыщем каждое здание в радиусе пяти кварталов, — проворчал Вик, смотря в направление школы. — Если он здесь, мы его найдем.

С ярыми спазмами в животе и головокружением от потери крови — да, у нас на самом деле может кружиться голова и случится анемия при обильных месячных — я начала с квартирного комплекса в конце квартала. Мы держались рядом, на всякий случай. Куда вероятнее, что на нас здесь могут наткнуться федералы, чем члены «Банды грандиозных убийств», но невозможно быть слишком осторожным.

Я никогда не думала, что он нападут на нашу школу таким способом: так публично, так явно.

Мы дважды прочесали жилой дом, а затем еще раз обошли дом рядом с ним, где нашли телефон Кэла.

— Шесть мертвых членов банды, — не в восторге пробормотал Вик, его рот стал мрачно нахмуренным. — Королевская семья Прескотт.

Он наклонился и закрыл глаза мертвого мальчика, в котором, мне казалось, я узнала прошлогоднего выпускника. Мгновение Виктор не двигался, и, хоть он ничего и не говорил, ничего не делал, я считала каждый его эмоцию в напряженности его плеч.

Он чувствовал, что потерпел неудачу в каком-то смысле.

И он в ярости из-за этого.

Максвелл Баррассо истечет кровью.

Я отвернулась, позволяя Вику момент уединения. Я сделала так, потому то знала, как он устроен. И понимала его, потому я точно такая же. Глубоко внутри мы на самом деле были всего лишь двумя половинками одного человека.

— Давайте идти дальше, — предложила я, вырвавшись вперед, ведя мальчиков на улицу.

Мы проверили несколько заброшенных парковок, обыскали хозяйственные постройки и груды мусора, ржавые машины на шлакоблоках, мусорные контейнеры — все, куда Каллум мог забраться, чтобы спрятаться.

Только когда мы подошли к заложенному дому с провисающим крыльцом и крышей, покрытой мхом, я заметил разбитое окно подвала. Это может быть что-то, но скорее всего, это ничего. Мы видели дюжины уже разбитых окон, большинство из них были сломаны месяцами или даже годами раннее.

Мое сердцебиение участилось, когда я присела и заглянула внутрь.

Лужа запекшейся крови на полу — единственный цвет в сером и пустом пространстве.

— Сюда! — крикнула я, мой голос надорвался, когда я залезла и немного споткнулась, прислонившись рукой к стене, и закрыла глаза из-за волны головокружения.

Это самые худшие месячные за всю мою гребанную жизнь. Вселенная на самом деле швыряет в меня все, что у нее есть, не так ли?

Когда я услышала, как Хаэль залез сзади, то открыла глаза и выпрямилась. Мальчики проходят эту чересчур защищающую стадию в наших отношениях. Если они увидят, как мне больно, то отправят меня домой. Проблема в том, что я прохожу стадию королевы в отношениях с собой. Меня не отправят домой, и мне не будет указывать, что делать. Не сегодня.

— Господи, блять, Иисусе, — пробормотал Хаэль, приседая и двумя пальцами касаясь крови. Лишь от ее вида мне стало плохо. — Она холодная, но все еще мокрая, — он указал на засохшие края лужи. — Через полдня она чернеет и покрывается корочкой, — Хаэль встал и встретился со мной взглядом через рубиново-красное пятно, его карие глаза потемнели от беспокойства. — Ей не может быть больше…мм шести часов?

Вик прыгнул через окно, следом был Оскар, iPad зажат под подмышкой, когда он опустился в достойное приседание и поднимается, как демон из круга призыва. Я повернулась обратно к крови, когда Виктор встал рядом с ней, анализируя ее вороно-черными глазами и кивнув один раз.

— Готов поспорить, это Кэл, — сказал он, указывая на высохшие края. — Он пришел сюда вскоре после стрельбы и какое-то время оставался здесь, — Виктор снова посмотрел наверх, его глаза прочесали подвал. — Но теперь он не здесь…

— Давайте проверим дом, — сказала я, и, клянусь, потребовалась сверхъявственное физическое усилие, чтобы оторвать мое внимание от крови, чтобы смогла увидеть лестницу, ведущую на первый этаж.

Глубоко в сердце мне хотелось плакать. Та маленькая девочка, которая рыдала над своим мертвым отцом, та, которой Каллум протянул руку и пригласил на танец, она плакала по мне. Остальная часть меня оставалась темным монархом.

Я осторожно поднималась по лестнице, избегая гнили и вредителей, и протиснулась в дверь плечом. Дверь не сдвинулась с места. Когда я отошла назад и посмотрела на нее, то увидела, что на ней не было крови. Как и не было на лестнице.

— Если Кэл и был здесь, то уходил этим путем, — сказала я, оборачиваясь и обнаружив, что все трое парней стояли на нижних ступенях.

Мои зубы скрежетали от разочарования, но мне удалось сохранит самообладание, прочесывая подвал вместе с ними, пока мы искали зацепки.

Пока что я могла сказать, что их не было.

— Он не хотел, чтобы кто-то знал, куда он направляется, — сказал Виктор, резко выдыхая и положив руки на бедра. — Это хороший знак. Несмотря на…это, — он снова указал на кровь. — Его голова все еще на месте.

— Или его схватила «Банда грандиозных убийств», — вклинился Хаэль, и я метнула в него взгляд. Он вскинул ладони в извиняющимся жесте. — Но, скорее всего, нет. То есть, они бы не пытались скрыть тот факт, что были здесь, верно? И я не вижу так много поломок в завалах, — он указал вниз на пол, где наши шаги подняли многолетний слой пыли, листьев и сосновых иголок.

— Он может быть на пути домой, — предположила я, когда Оскар открыл на своем iPad карту и развернул экран, чтобы мы все видели.

— Вот ближайшее наше место встречи. Давайте сначала проверим там, — он закрыл чехол, а затем замер на мгновение, его глаза смотрели в мои.

Я знала, что у них с Кэлом было что-то вроде броманса. Он изо всех сил скрывать это в большинстве случае, но сейчас оно вышло наружу, отражаясь неуверенной нежности его взгляда, которую он разделял со мной.

Когда мы посмотрели обратно на Вика, она исчезла.

— Согласен, — сказал Виктор, а затем его глаза остановились на моих, и я знала, что он чувствовал, что сейчас мне было не совсем хорошо.

К счастью для него он ничего не сказал, и я постаралась не показать слабости, когда вылезала из окна.

Но что-то было не так. Я, блять, это чувствовала. Просто я пока не знала, что именно.

Что бы это не было, оно могло подождать, пока я не найду своего мужчину.

Хавок ставил меня на первой место. А я их.

Кровью вошел — вышел, ею истекая.

* * *

Было раннее утро, когда мы вернулись домой. Мы потратили целый день ни на что. Кэла не было ни в одному месте встречи и никто из команды не видел его. Я хлопнула передней дверью об стену, когда вошла в дом, обнаружив Аарон, который доставил из коробки холодный кусок пиццы.

У него под глазами были темные круги, и он выглядел чертовски измотанным.

Мое сердце затрепетало в том сказочном смысле, как и всегда случалось, когда я видела свою детскую любовь в безопасности и здоровым. В своей улыбке мне он воплощал мои мечты о лучшем. Он хранит последние остатки моей невинности в тепле своих объятий.

— Ты вернулся, — прошептала я, неторопливо шагая вперед и делая вид, что все мои бедра не были залиты кровью.

Я остановилась в четырех туалетах, чтобы опустошить свою чашку и поставить новые прокладки. И все же, из меня текла кровь.

— Только пришел, — сказал он, отложив пиццу в сторону, а затем вытянув для меня руки. Без колебаний я шагнула в его объятия, позволяя его запаху сандалового дерева и розы смыть часть мучительного разочарования, которое я чувствовала. У меня даже не было времени, чтобы осознать, что мы выжили после обстрела школы. Или что я убила сына печально известного гангстера. Все, что я могла делать, — сосредоточиться на Каллуме, как я сделала с Аароном, когда он пропал. — Один из парней рассказал мне про Кэла.

Аарон замолчал и ждал, но когда никто ничего не сказал, его лицо сильно нахмурилось.

— Почему, блять, так долго? — спросил Вик, вставая позади меня и крадя кусок пиццы Аарона.

Мы все умирали с голоду. Мы должны взять перерыв, чтобы поесть. На самом деле я бы пошла в душ и вздремнула, но не уверена, что смогу расслабиться настолько, чтобы сделать что-то из этого.

— Когда они не стали говорить мне в безопасности ли Бернадетт, я плюнул в кофе Константина, — Аарон пальцами перебирал мои волосы и улыбался мне. — Он оставил меня в комнате для допросов одного на шесть часов.

Я чуть не рассмеялась, но было так больно издать этот звук, так что я даже не потрудилась. Вместо этого, я обвила руки вокруг шеи Аарона и встала на носочки, смотря, как трепетали его длинные ресницы, когда наши губы коснулись, а затем зажглись тем обычным ощущением отчаянного желания и нужды. Даже пока мы целовались, и я запустила пальцы в его волнистые, каштановые волосы, я знала, что навсегда могла вечно падать в его объятия и никогда не коснуться земли. Это было бы бесконечное ощущение движения с течением, падения, головокружительных высот, высоты, проносящиеся мимо со скоростью света.

Зазвонил домашний телефон, и так сильно вздрогнула, что по итогу зубами задела губу Аарона.

— Кэл…, — выдохнула я, оборачиваясь

— Иди, — сказал Аарон, прижимаясь агрессивно нежным поцелуем к моему лбу и слегка подтолкнув меня рукой.

Я заметила, что на нем не было гипса, что меня нервировало, потому что ему оставалось ходить в нем еще две недели. Но я отчитаю его позже.

Это мог быт Каллум, звонящий нам, чтобы сообщить, что он в порядке.

Это должен быть Каллум, не так ли?

Потому что, как бы много он не шутил, что умрет первым из нас, я это не допущу. Я не никому из них не позволю пожертвовать собой или погибнуть в глупой, блять, войне банд. Прескотт — и Спрингфилд — принадлежит нам. Мы заслуживаем править первыми. Мы заслуживаем первыми быть счастливыми.

— Чувствуя себя в гребанном фильме девяностых, — проворчала я, потому черный юмор был фишкой Кэла, и, когда я использовала его, то чувствовала себя ближе к нему, — Алло?

Блять, клянусь, если кто спросит меня, люблю ли я страшилки, то я убью и закопаю их тела под вымирающим растением, чтобы никто не мог выкопать его на законных основаниях.

— Бернадетт, это Сара, — начала детектив, и я вздохнула.

Звук был таким тяжелым и зловещим, который заставил девчонку-полицейского поколебаться. Блять. Блять, блять, блять. Я не хотела слышать Сару-мать ее — Янг.

Только если…у нее не было новостей про Каллума.

Я закрыла глаза.

— Откуда у вас этот номер? — спросила я, а затем поняла, что уже знала ответ: из моего гребанного телефона. — Не важно, не отвечайте. Это меня только разозлит.

— Дорогая, мне нужно поговорить с тобой. Ты одна?

Это заставило меня замереть, но я лишь пожала плечами, помня, что она не видит меня, и снова вздохнула.

— Почти. Что такое?

— Ну, тебе на телефон только что позвонили из больницы.

Я уставилась на стену над телефоном, где висела старая картина. Это был волк, нарисованный мамой Аарона в старшей школе. Я бы удивилась, что она все еще висела тут, если бы не понимала, какими запутанными могут быть проблемы с матерью. Моя мать позволила своему мужу изнасиловать мою сестру. Как я вообще могла простить такое? Почему я просто не хочу ее смерти и, чтобы ее, блять, не стало?

— Хорошо, — сказала я, потому что понятия не имела, к чему это. — И?

— Они хотели, чтобы ты им перезвонила. Вроде это срочно. Хочешь записать их номер? — я слегка прищурила глаза

Мне не нравился ход разговора. Я тут же подумала про внутреннее кровотечение или о каком-то дерьме. Я позволила им взять кровь, когда я была там и сдавала анализы. Может результаты не хорошие? По крайней мере, если я перезвоню им сейчас, то возможно пойму почему в данный момент чувствовала себя так дерьмово.

— Я погуглила, но спасибо, что сообщили. Я им позвоню, — я повесила трубку и вернулась обратно к столу, хватая ноутбук Аарона, лежавшего на краю.

— Что такое? — спросил Вик, но я лишь покачала головой.

— Мне нужно очень быстро позвонить в больницу, — сказала я, и он одарил меня мрачным взглядом. — Понятия не имею зачем. Это была Сара Янг. Она сказала, что они звонили мне на мобильный, так что я им перезваниваю. Расслабься.

Мой живот снова свело от спазмов, и я испустила долгий, низкий выдох, положив руку на живот. Спазмы месячных вдобавок к боли в теле из-за того, что меня побили на передней лужайке моей же школы. Блять, ауч.

Я села за стол с трубкой беспроводного телефона, открыла ноутбук и икала больницу им. Генерала Джозефа.

— В больницу, — сказал Аарон, садясь напротив меня. Он двигался осторожно, как будто из него тоже выбили все дерьмо? Он все еще носил ортопедический ботинок, почему факт того, что он пережил нападением еще более загадочным. Если бы у меня была сломана малоберцовая кость и я была бы в ортопедическом ботинке, то не смогла бы выбраться живой. — Зачем они могли позвонить?

Я пожала плечами, стараясь делать вид, будто это пустяк.

— Вероятно, чтобы я оплатила счет, так как у меня нет страховки, — натянуто улыбнулась я, потому что шутки о нашей поганой системе коммерческого здравоохранения на самом деле не такие уж и смешные (вполне вероятно, что именно поэтому звонили из больницы), а потом я набрала их номер.

Хаэль сел рядом со мной. Оскар — напротив него, в то время как Вик сел во главе стола. Они ели пиццу и по кругу передавали двухлитровую газировку, не потрудившись взять стаканы. Ну, Оскар взял. Остальные нет. И, самое шокирующая новость, он ел.

Я лишь уставилась на него, пока телефон звонил и звонил, предлагая мне одно бесполезное меню за другим.

— Что? — наконец спросил он, положив корочку на тарелку — еще он единственный из парней, кто, кстати, взял тарелку. — Увидела что-то, что тебе понравилось?

— Тебя, — лаконично сказала я, и это заткнуло его нахрен.

Я отвела взгляд на коробки с пиццей и старалась не позволить этому зуду под кожей взять верх. Шесть часов назад Каллум был жив. Вполне себе жив, чтобы встать и уйти из того подвала. Вполне себе жив, чтобы решить не оставлять следы.

Это уже что-то, не так ли? Потому что…

— Надежда — это птица с крыльями, — вслух вздохнула я, не собираясь цитировать Эмили Дисксон, но все равно сделала это.

Потому что глубоко внутри, в самом потаенном месте в сердце, я была поэтом, а не убийцей.

— Что живет в душе, — продолжил вместо меня Оскар, поднимая корочку пиццы и доедая ее, пока я пыталась побороть усталую улыбку.

— Блять, вы двое иногда странные, — пробормотал Хаэль, но не так, что ему не нравилась наша странность.

Нет, совсем наоборот. Как бы они с Оскаром ни ссорились, я знала, что они любят друг друга тем странным, навязчивым образом, как и все мы. В стиле Хавок. Яд и одержимость, проникающие в горло в дозе, не уступающей коньяку.

Наконец, после полдюжины перенаправлений между отделами я дозвонилась до кого-то в больнице. Она посмотрела мое имя, перенаправила меня, а затем наконец меня связали с врачом.

— Здравствуйте, Бернадетт, как ваши дела? — спросила она, но на сегодня с меня официально хватит общения с людьми, так что едва проворчала в ответ.

— Хорошо. Что такое? — спросила я, слушая, как женщина засуетилась.

— Я просто хотела сообщить, что мы получили ваши результаты анализов крови. Бернадетт, вы беременны, — врач на мгновение замолчала, затем продолжила, сказав что-то про раны, которые я получила сегодня, про то, как сильный удар в живот мог вызвать выкидыш на ранних сроках беременности.

Я повесила трубку ей в лицо.

Когда я опустила трубку, то увидела, что мои костяшки были белее первого снега.

Я выдавила смех и встала, мой стул с громким звуком заскрежетал по полу.

— Все хорошо? — спросил Вик, слов он был гребанным телепатом.

Если честно, я бы не исключала у него такой способности. Он вполне мог быть телепатом. Мне сложно было подобрать слова, так что я просто на мгновение уставилась на картинку с волком. Он почти завыл, что было забавно, учитывая фишку с кличем Хавок, который я начала.

Я прикусила нижнюю губу.

Очередной спазм заставил меня закрыть глаза, и я сжала руки в кулаки.

Черт.

Нет, нет, сюда больше подходит слово «блять». Плевать, если я использовала его сегодня сто шестьдесят раз. Бывают определенные моменты в жизни, когда слово — единственное подходящие.

Блять.

Блять, блять, блять.

Твою мать, сукин сын!

— Извините, — сказала я, направляясь к лестнице и поднимаясь по ней так быстро, как могла.

Я бросилась в ванную, а затем хлопнула за собой дверью, кладя руки на столешницу и позволяя голове поникнуть.

Таблетки, которые Оскар дал мне, были настоящими. Я принимала их, как должна была. Может, не в то же время, но, так или иначе, каждый день. Это бред. Это полный и чистой воды бред.

О, брось, ты знаешь, что противозачаточные эффективны лишь на 99%. Это значит, что из каждой сотни людей, кто-то залетает. А не принимать их в то же время каждый день…даже больше повышает риск провала.

Я подняла взгляд на свое отражение в зеркале и на минуту уставилась на себя.

Если я была беременна, когда ступила в коридоры школы Прескотт вчера, то уже нет. Я просто это знала. Я знала, потому что снова кровоточила и кровь текла по всем моим бедрам. Живот прихватило, словно в ответ на эту мысль.

Легкий стук в дверь заставил меня подпрыгнуть, прежде чем Аарон приоткрыл дверь, чтобы заглянуть.

— Берни, ты в порядке? — спросил он, и это искреннее беспокойство в его голосе укололо меня прямо в сердце.

Он посмотрел на пол под моими ногами, запятнанный красным. Он поднял эти золотисто-зеленые глаза к моим, когда я стиснула челюсть, борясь с нахлынувшими чувствами. Чувствовала ли я облегчение? Злость? Мне грустно? Все сразу?

— Думаю…, — начала я, но, видимо, слова просто не хотели выходить.

Аарон проскользнул в дверь и закрыл ее за собой, опираясь на нее своим огромным телом. Когда он стал таким большим? Когда же он успел перерасти эту бандитскую подростковую форму и обзавестись такими мускулами на руках?

Я повернулась обратно к зеркалу и снова нашла свои зеленые глаза. Решительно настроенные. Мои глаза сияли убежденностью так, как никогда раньше, даже если вся остальная часть меня была похожа на труп.

— Что ты думаешь? — осторожно спросил он, его голос был тихим и нейтральным.

Нежный, но не покровительственный. Я просто рада, что именно он был здесь, а не Виктор. Я бы не смогла прямо сейчас иметь дело с реакцией Вика. Он, блять, взорвется.

С дрожащими руками я стянула трусики и сняла футболку, залезая в душ и включая холодную воду. Из моего горло вышел вздох удивления, когда холодная вода стекала по моей коже, отправляя багровые вихри в сток. Блять, черт, сука. Как я должно заговорить об этом именно сегодня? И пока Каллум все еще не найден?

Я не верующая женщина, но если бы была, то прокляла бы любого Бога или Богиню за свое существование. Это…ну, это бред. Вот, что это. Я закрыла глаза и прислонилась головой к стене. Когда это случилось? гадала я, потому что я не могла быть в таком положении так долго. Скорее всего, это была биохимическая беременность, что означало пять недель или меньше. Если это так, то тогда мне не нужно медицинское обслуживание, но…святое дерьмо.

Я снова открыла глаза и обнаружила, что он наблюдал за мной.

— Тебе нужно время наедине с собой? — спросил Аарон, поднимая бровь. Он стучал татуированными пальцами по двери за ним, а затем встал рядом с ванной, ортопедическая обувь делала его походку немного кривобокой. — Я склонен сказать «к черту» и остаться здесь, но если ты действительно хочешь, чтобы я ушел…, — он замолчал и засунул руки в карманы одолженных тренников.

Арестован во второй раз за этот год. Ему же лучше. Парень из Прескотта до мозга костей.

— Ушел бы? — спросила я, прислоняясь голым телом к стене душа. Аарон пытался быть джентльменом, но его взгляд лишь раз прошелся по моему телу, прежде чем снова остановится на моем лице. — То есть, если бы я сказала тебе, ты бы на самом деле так сделал?

На долгое мгновение он замер, а затем натянуто улыбнулся мне. Несмотря на всю серьезность момента, на его лице появилась ямочка. Кэл пропал, «Банда грандиозных убийств» не слезают с наших задниц, наши телефоны у федералов. Вот, когда вы на самом деле понимаете, что влюблены: когда предпочтете встретить криз с вашим партнером, чем провести вечное блаженство в одиночестве.

— Я…, — начала я, чувствуя, как слова застряли в горле. Пока они пробирались к губам, то внезапно стали липкими и странными, почти острыми. С таки же успехом у меня дальше могла пойти кровь изо рта. — Больница..., — подняв руку, я прижала ее к голове сбоку и закрыла снова глаза. Шекспир однажды сказал: «Неспокойно голове, что носит корону». Никто никогда не говорил, что будет легко. Мои глаза открылись, и я встретилась с золотисто-зеленым взглядом Аарона. — Я беременна.

Был момент, когда он не двигался, даже не моргнул. Он опустил взгляд на воду, которая, по крайней мере сейчас, стала чистой. А затем снова на меня. Его лицо ничего не выдавало, его внешнее спокойствие должно было помочь мне сдержать свои чувства. Тем не менее, когда я взглянула слишком глубоко в его глаза, то увидела каждую эмоцию, которую он так сильно пытался сдержать.

— Берни, — начал Аарон, смотря на меня, когда взял мое лицо в свои руки. Мышцы моего живота сжались, и я скорчилась от боли. — Это то, из-за чего звонили из больницы?

Я лишь уставилась на него в ответ, а потом руками потянулась наверх, чтобы положить их поверх его. Наши пальцы переплелись красивые костяшки с татуировкой HAVOC по обе стороны. Его левая рука с моей. Он наклонился вперед и поцеловал меня в губы нежным, легкимпоцелуем, который не требовал большего. Лишь обещания выслушать.

— Была, — поправила я, хмурясь сильнее. — Была беременна. Вполне уверена, это была биохимическая беременность…

Он прервал меня очередным поцелуем, который продлился чуть дольше. Он отстранился назад достаточно, чтобы заговорить, наши рты касались друг друга с каждым словом.

— Ты не должна анализировать каждую мелочь. Не должна быть Виком, чтобы быть королевой. Ты в порядке?

— Я…, — начала я, но не знала, что сказать. Что я чувствовала? Я не знала. Я не хотела забеременеть, так что я чувствовала облегчение. Еще, было немного грустно. И, возможно, я хотела убить каждого ублюдка из «Банды грандиозных убийств», чтобы отыграться за то избиение на лужайке. — На самом деле это не что-то важное, но это…странно.

Аарон улыбнулся мне, а затем потянулся наверх, чтобы убрать назад мои мокрые волосы со лба.

Мы с ним уже были родителями. У нас была Хизер, Эшли и Кара, запертые в дали в увитой плющом башне, известной как начальная школа Оак-Ривер. Последнее, что нужно кому либо из нас или чего мы хотели, — ребенка, но все равно не честно, что я узнала об этом в тот же день, когда у меня пошла кровь и начались спазмы.

— Я буду в порядке, — пообещала я, скользя ладонями по его рукам, пока не достигла его напряженных плеч. — Просто…принеси мне одну из многоразовых чашек из спортивной сумки в твоей комнате, прихвати бутылку горячей воды и принеси ибупрофен.

Аарон кивнул, но не отпустил меня, целуя меня в обе щеки и в лоб. Его дыхание коснулось меня, как легкое дуновение, и я содрогнулась. Пар клубился вокруг нас, когда вода, наконец, закипела, обжигая кожу так, как я и хотела. Я уставилась на татуировку «Бенрадетт» на его правой руке.

При первой же возможности я сделаю татуировки их имен на своей коже. Не важно, где. Я просто хочу их где-нибудь. И я хочу свое имя над всеми ними. Делает ли это из меня сумасшедшую?

Я слизала немного теплой воды со своим губ и снова посмотрела на лицо Аарона. Как только он выйдет отсюда, то что-нибудь ударит. Я знала это по тому, как он скользил по моим синякам, вбирая весь ущерб, который я получила в руках вражеской банды. Не скажу, что виню его. Если бы они сделали так с моей девочкой — неважно хотела ли она ребенка или нет — я была бы в ярости.

В безутешной ярости.

Кровожадной.

— Не рассказывай никому пока, — сказала я, касаясь его руки.

Его кожа была настолько горячей, что обжигала. Она влекла меня к нему, как мотылька — пламя. Наверное такого Хавок о себе мнения. Словно пламя, они сожгли мои крылья и удерживают меня в Прескотте.

Что ж, я точно знала, что так чувствовал Аарон. Оскар. Возможно Хаэль. Про Кэла я не знаю. Вик — тот, кто с радостью бы щелкнул колесиком зажигалки и поднесет ее.

Токсичные. Безответственные. Сломленные.

Это я, мои мальчики и эта вот не-беременность.

Я выдохнула.

— Не скажу, — пообещал Аарон, в его голосе прорезался гнев, который он так старательно пытался скрыть. — Обещаю, не стану, — он наконец отпустил мое лицо и отступил назад. — Не спеши. Когда выйдешь, мы снова начнем искать Кэла. Тогда сможешь рассказать им всем вместе.

Он повернулся, чтобы уйти, замер, а затем развернулся так быстро, что из меня вышел звук удивления. Аарон ладонями хлопнул по стене душа по обе стороны от меня и завладел моим ртом, словно он честно верил, что все проблемы мира могли быть решены правильным поцелуем.

Когда мои пальцы поднялись, чтобы коснуться его мускулистой груди, а его язык завладел моим ртом, я подумала, что есть хотя бы маленький шанс, что он прав.

— Держите меня на привязи и не спускайте с поводка, ваше величество. Потому что, когда я в следующий раз увижу кого-то с этой отвратительной, гребанной татуировкой клоуна, то я пойду во все тяжкие в стиле папочки Аарона и надеру их задницы, — он схватил меня за внешнюю сторону шеи, целовал достаточно сильно, до синяков, а затем отпустил, уставившись на меня сверху-вниз с паром и росой, собравшимися на его волнистых волосах. — Блять, ты самая сильная женщина, которую я когда-либо встречал, — выдохнул он, наконец повернувшись и выйдя из ванной таким вихрем, что пар заклубился вокруг, как облака на летнем ветерке.

Улыбке удалось почти появиться на моих губах, но затем я вспомнила, что вообще-то должна взять свою чашечку, как снова потекла кровь. Есть несколько сгустков, но ничего необычного. Если бы из больницы мне не сказали, что мои анализы крови показали, что я была беременна, я могла вообще и не понять, что это был выкидыш.

Аарон скоро вернулся, положив таблетку мне на язык и убирая немного влажных волос с моего лица. Он оставил многоразовую чашечку и новую одежду на столешнице, чтобы, когда я неохотно выйду через несколько минут, у меня было что надеть — чистое и без крови.

С поставленной новой чашечкой — на этот раз плотнее — и плотную прокладку на трусиках, я вытерла воду на полу ногой, опираясь на скомканное полотенце, распушивала пальцами свои светлые волосы с красными кончиками и приготовилась к очередным, надеюсь, не бесплодным поискам по городу.

Не успела даже пройти и два шага, как кто-то провел рукой по моим губам, воняя кровью и пахнув как влажная медь.