Триумф в школе Прескотт

17

Ладно, сделаем это.

Я толкнула дверь своего первого урока, и клянусь вам, не было ни одного ученика в комнате, кто не обернулся, чтобы посмотреть на меня. Первый контакт. Землю, наконец, посетили пришельцы.

Выражение лица Тринити не изменилось, когда он посмотрела на кольцо, которое теперь снова было надето на моем пальцем. Хорошенько и внимательно присмотрись, сучка подумала я, гадая, хотела ли она вообще когда-нибудь трахнуть моего мужчину или она была помешана только на своем брате. Все, что я знала, это что она — безумно талантливая актриса.

Хорошо, что очень хорошо знаю таких. Конечно же, Оскар — прекрасный актер.

Я спустилась по лестницу туда, где сидело ее величество, остановившись рядом с ней и положив руки на бедра. Я закатала пояс юбки, как это делают чирлидерши школы Прескотт, прежде чем надрать задницы девочкам из Фуллер и вырвать им наращенные волосы ногтями, которые могли бы заставить Микеланджело плакать. Это дерьмо было искусством.

— Не против, если я сяду здесь? — спросила я, когда преподаватель — этот строгий мужчина в сером костюме — уставился на меня так, словно я только что насрала на пол в его классе.

Я лопала свою жвачку, довольствуясь тем, что молча ждала, пока Тринити осмотрит меня в униформе от ног до кроваво-красных волос, до наполовину прикрытых и ленивых глаз. Я не боялась ее, и точно не боялась ни одного придурка в этой школе.

— Если осмелишься, — было единственное, что ответила Тринити, когда я скользнула на скамейку и заняла место рядом с ней.

Помещение многоуровневое, как зрительный зал или спортзал. Преподаватель стоял впереди, словно он был на сцене, качая головой, когда вернулся к своему плану занятия. Он не потрудился представить меня классу, даже не признал меня. Приятно видеть, что классовое неравенство очень плотно процветает в этом месте.

Я снова лопнула жвачкой, и Тринити скривила лицо.

— Ты можешь так не делать? — наконец спросила она, после того, как я сделала так еще три или четыре раза.

Я посмотрела в ее сторону, заметив, как ее рука тряслась в попытке ответить на какой-то вопрос в ее iPad, постукивая стилусом по экрану, пока голос преподавателя проносился мимо, словно фоновый шум.

Я сюда не за образованием пришла.

— Я не удивлена, что ты не скорбишь по бедному Джеймсу, — сказала я, и лишь от звука его имени кожа Тринити покрылась мурашками.

Она так сильно ненавидела меня, что я видела это отвращение на ее коже, написанное так, как история моей жизни написана чернилами на моем собственном теле. Я откинулась назад на сидении и моя юбка задралась опасно высоко, обнажая хвост татуировки дракона, которая украшала мое бедро.

Глаза Тринити задержались на ней, а потом поднялись к моему лицу.

Выражение ее лица было пустым и безразличным, словно она была оболочкой человека. Тем не менее, я практически чувствовала запах ее призрения.

— Если бы не я, Максвелл Баррассо в два счета бы уделал вашу маленькую банду малышей. Вам повезло, что вы все еще здесь, а не на одном из его специальных аукционов. Она повернулась обратно к передней части класса, стилус нависал над экраном ее iPad. — А теперь, если простишь, мне нужно сосредоточиться на классной работе. В отличии от тебя, у меня виды на образование в Лиге Плюща.

Я лишь улыбнулась ей. И продолжала улыбаться, пока она снова не посмотрела на меня. Мне даже гребанного слова не надо было говорить, чтобы разозлить ее. Видеть мою паршивую задницу в ее роскошной подготовительной школе уже было довольно-таки раздражающим.

— Что? — огрызнулась она, но я лишь медленно повернулась вперед, не удивленная тем, что абсолютно не понимала, что происходило на этом занятии.

Школа Прескотт входила в самую низкую налоговую категорию во всем штате. Как мы должны были конкурировать? Единственный способ уничтожить разницу в уровне благосостояния и вывести самые яркие и лучшие умы на передовые позиции в обществе, необходимо в равной степени финансировать государственные школы независимо от уровня налогообложения. Но, уверена, Тринити было наплевать на все это.

— Я просто обдумываю все варианты, как заставить человека истекать кровью, — сказала я, а затем подперла рукой подбородок и притворилась будто мне, блять, действительно есть дело до того, что говорил преподаватель.

Единственная причина, по которой я это все терплю, — то, что мне больно между бедрами после огромного члена Вика. Я снова лопнула жвачкой, и Тринити стиснула зубы.

В обед я нашла Виктора, стоящего в столовой в своем сером пиджаке и голубом галстуке. Он посмотрел в мою сторону, когда я встала рядом с ним, его внушительная фигура — непристойное пятно на фоне благородного аристократизма, который расползался по этой подготовительной школе, как змеиное гнездо.

— Отвратительно, не так ли? — спросил он, когда я снова повернулась взглянуть на них, на море идентичных пиджаков, галстуков и серебряных ложек, засунутых в слишком тугие задницы.

— Гнилое. Напомни мне еще раз, что мы здесь делаем, — я издала шипящий звук отвращения, когда Тринити подняла голову и помахала Виктору присоединиться к ней за столиком в центре помещения.

Кстати, у них здесь не было столовой еды. Они ели по меню. Здесь были официанты.

Я вспомнила, как однажды прочитала книжку, написанную девушкой, которая ходила в подготовительную Академию Берберри — одну из самых богатых частных школ в стране. Она рассказывала про это, это…ресторанное качество ее школьных обедов. Тогда мне было противно. Теперь, увидев это в живую, вроде как хочется блевать.

Я уже скучала по школе Прескотт.

— Боже, — я задыхалась от элегантности всего этого сценария, желая оказаться в ресторане «У Уэсли» с жирным бургером и картофелем фри с добавлением ранча. — Сколько месяцев до окончания школы?

Рот Виктора дернулся, и единственная причина, по которой пробивала в хорошем расположении духа от всего этого, заключалась в том, что он выглядел так чертовски аппетитно в этом сером пиджаке, обтягивающем его широкие плечи, что я могла просто заплакать.

— Двенадцатого июня — выпускной, — сказал Вик, и я заставила свой мозг заткнуться, чтобы я не смогла посчитать, через сколько конкретно месяцев наступит этот день. Какое-то мгновение моя челюсть двигалась, а потом я покачала головой.

— Я не могу, — сказала я, выходя из комнаты, когда Тринити бросила в нашу сторону хмурый взгляд, который был настолько серьезен, что, скорее всего, оставит неизгладимый след на нижней части ее милого личика. Видимо, она думала, что Виктор, как и прежде, будет с ней шутить и есть за ее столом так же, как в гостинице. К несчастью для нее, унижение от того, что ее сверстники видели меня, насажанную на весь его член, в то время как он не обращал на нее внимания, — это часть удовольствия. Они узнают, что она должна быть обручена с ним, но еще и то, что хоть он и бедный мальчик с плохой и неправильной стороны, ему не могло быть еще больше наплевать на нее. — Я не хочу здесь есть. Давай возьмем чипсов из автомата или что-то вроде.

Мы вышли из столовой и тут же наткнулись на остальных парней.

И должна сказать, мне потребовалась минута, чтобы оценить вид.

Парни Хавок были шикарны, когда носят маски скелетов, когда обнажены, когда они полностью одеты в черное и курят у мусорных баков. Но это? Все они одеты в галстуки в пиджаки, которые идентичны каждому другому ученику, но при этом все равно выражали их личности, — было поистине потрясающим зрелищем.

У меня перехватило дыхание, и мне пришлось опереться рукой на кирпичное здание позади меня, чтобы не покачнуться при виде этого зрелища. Так упоительно — видеть, как мои мальчики, нарядные и хмурые, пробирались сквозь толпу неприлично богатых студентов, словно сквозь рой комаров.

Галстук Хаэля был не завязан, свисал с его шеи и был помят, в то время как Оскар настолько безупречно одет, что складки на его брюках выглядят так, будто могли порезать. Пиджак Аарон снят и перекинут через руку, несколько пуговиц на его рубашке расстегнуты. Каллум же, напротив, надел толстовку подготовительной школы Оак-Вэлли поверх пиджака, капюшон накинут, чтобы скрыть его светлые волосы. А Вик? Ну, на самом деле атмосферу задавало то, как он нес сумку на одном плече, и пачка сигарет образовывала прямоугольную выемку в кармане его брюк.

— Похоже, мы не нравимся тебе в униформах? — спросил Аарона, его золотисто-зеленые глаза оценивающе прошлись по мне.

Когда я ранее вышла из ванной с тампоном на месте и провальсировала в гостиную, то подумала, что могла растаять под интенсивностью их коллективных взглядов.

Не было ни одной буквы в этом гребанном акрониме, которой бы не нравилась я в короткой юбке со складками, расхаживающая в гольфах и обуви «Mary Janes».

— Врать не буду, униформа горячая, — сказала я ему, наслаждаясь взглядами учеников Оак-Вэлли, пока те петляли мимо нас.

Уверена, что большинство из них вносили коррективы в свой распорядок дня только для того, чтобы пройти мимо и посмотреть на нас собственными глазами. В толпе было несколько лиц, которые я узнала с вечеринок в Прескотте, лица, которые я, скорее всего, хотела бы не вспоминать, так как большинство моих воспоминаний о них было, как они трахались, курили или пили. Может даже делали что похуже. Я показала средний палец случайной группе студентов, и они разбежались, как испуганные мыши.

— Униформа нормальная, — прошипел Оскар, его серебристые глаза перешерстили толпу холодным, расчетливым взглядом. Ему даже не нужно было никому показывать средний палец, чтобы заставить их бежать. — Мне не нравится, когда на меня смотрят, как на экспонат в зоопарке.

— Они быстро придут в себя от этой новизны, — добавил Хаэль, когда украл эту пачку сигарет из кармана Вика, и указал в сторону манящей тени между двумя зданиями. А, вот мы и вернулись к тайному курению, как маленькие, непослушные отпрыски Прескотта, коими мы и были. — Поверь мне. Как только мандраж спадет, они начнут насмехаться и глумиться, а затем мы надерем кому-то задницу и покажем им, что значит бояться на самом деле.

Хаэль пошел в сторону теней, и я последовала за ним, Каллум занял место справа от меня.

— Думаю, тебе следует знать, — начал он, засунув руки в карманы брюк и слегка гримасничая при мысли о том, что придется носить форму. — У меня физкультура с несколькими парнями, которые общались с Дональдом Ашером.

Я остановилась. Как и Вик. Вообще-то, когда я обернулась, то увидела, что все пятеро парней Хавок уставились на меня в ожидании реакции на эту новость. До этого момента я не задумывалась, что буду школе, в которую ходил мой возможный насильник. То есть, стоило только взглянуть на общежитие мальчиков, и становилось невозможно забыть то ужасное вялое ощущение от рогипнола или удивление от того ужасного сообщение, которое я увидела в его телефоне. Но, по правде говоря, я почти забыла этого мудака.

— Да? — спросила я в ответ, чувствуя легкое головокружение, когда посмотрела в неописуемо спокойные и несомненно успокаивающие глаза Каллума.

Они на самом деле были цвета неба, но не любого неба, а неба в самый лучший день твоей жизни, когда ты поднимаешь глаза и все, что ты видишь, это как на многие-многие километры простиралось голубизна.

— Ну, они показали мне несколько фотографий его на их телефонах. Вы все еще можете смутно разглядеть…, — Кэл замолчал и провел пальцем с голубым ногтем по лбу. — Мою художественную, ручную работу, но у него явно было несколько лазерных процедур. В какой-то момент она исчезнет. Еще, он сделал имплантацию яичек, но это не мешает другим мальчишкам называть его Без-яичный. Не то, чтобы у него осталось много друзей.

— По сути, — продолжил Оскар, так же плавно, как если бы они отрепетировали этот разговор, прежде чем рассказать мне новости. Черт, насколько мне известно, они могли. — Наш вопрос в следующем: этого достаточно? Ты хочешь, чтобы мы сделали больше?

Аарон наблюдал за мной, пока Хаэль сидел на краю кирпичной стены высотой по колено, которая окружала древнее дерево, и создавала ящик для растений, в котором сейчас росли пурпурные крокусы. Через несколько недель наступит весна и сады кампуса — хах, сады кампуса — скорее всего, расцветут чем-то новым, чем-то красивым, ярким и ничем, чтобы бы вы увидели в школе Прескотта. У нас были несколько горшков с растениями, но они были забиты одуванчиками и дерьмом. Обычно это несколькими разбросанными частями мусора. Несколькими выброшенными окурками.

— Я хочу сама его увидеть, — наконец ответила я, и Вик обменялся взглядом с Оскаром, прежде чем кратко кивнуть. — Это возможно? — продолжила я, переводя взгляд с одного на другого. — Вы знаете, где найти его?

— Мы знаем, — ответил Вик, а затем мы вшестером быстро перекурили в тени до звонка, обозначающего окончание обеда.

После школы Кэл повел нас через кампус, словно жил здесь сто лет и знал каждый гребанныйкороткий пути, какой только можно. Мы получили ключи от наших машин у парковщика — Господи, это место было похоже на чертову сумрачную зону — и направились в самую роскошную часть Оак-Парка, в кафе, где подавали кофе, который реально добывали из задницы дикой кошки. Он назывался лювак или как-то так, и это на самом деле кофе, сделанный из бобов, которые съел мусанга, а затем высрала обратно.

Вот, что богатенькие делали с их деньгами: ели кошачье дерьмо.

— Тридцать пять долларов²² за чашку кофе, которое было кошачьим пометом? — подавилась я, когда мы зашли в модное заведение с высокородными идиотами-потребителями.

Раньше производители кофе просто искали кошачьи экскременты и продавали их — судя по всему, кошки едят только самые качественные кофейные ягоды и отходы жизнедеятельности животных…что-то, от чего у него хороший вкус.

Теперь же с индустриальным бумом, люди разрушили все способы, какими оперировали раньше: большинство продаваемого кофе лювак было получено от диких кошек в клетках, которых насильно кормили дрянной кофейной вишней, как гусей жестоко откармливали для получения фуа-гра.

Ага, еще одна «политическая глупость», которой мне предстоит возмущаться. Я на самом деле абсолютно ненавижу богатых людей. В основном миллиардеров. Миллиардеры — дьяволы. Триллионеры подобны... антиматерии, которая поглощает и питается обществом, как рак.

В конце концов мы нашли Дональда, который сидел один за столом в углу с телефоном в руке и слабозаметным словом «Насильник», вырезанное на его лбу. Так как это часть выполнения моего списка, я решила не спрашивать. Эта тайна привносила забавы.

Как только наши тени упали на Дона, он поднял взгляд, и на мгновение промелькнуло узнавание. Конечно, в ночь нападения, мы были в масках, но я знала, что в ту секунду, когда его глаза остановились на нас, он уже слышал слухи, что он уже знал, что Хавок были ответственные за это.

Я не знала, помнил он или нет ту «шлюху с южной стороны», которой хвастался перед друзьями.

— Блять, святое дерьмо, — выдохнул он, а затем я увидела, как участился его пульс, как дрожали его руки, увидела бешеный толчок колена, когда он ударился ногой об испачканный бетонный пол. — Ты.

— Я, — ответила, одарив его своим лучшим волчьим оскалом, своей улыбкой пса войны, своей улыбкой Хавок.

— Ты так, что…, — Дональд замолчал, его внимание перемещалось с мена на Вика, с Аарона на Хаэля, с Оскара на Каллума.

Его дерьмово-карие глаза снова вернулись ко мне, страх пронзил его, как молния. Шум кафе на заднем фоне был довольно-таки приятный, даже если они подавали кофе из кошачьего дерьма. Я села напротив Дона, и у него была сильно заметная реакция на мое присутствие.

— Помнишь, как подмешал рогипнол мне в напиток? — спросила я, наклоняясь вперед и всматриваясь в его лицо. — Когда ты позвал своих друзей, чтобы отведать шлюху с южной части?

Дон лишь уставился на меня, словно он был Скруджем, а ситуация — какая-то старинная история, где я — призрак прошлого Рождества, и ему действительно позволено какое-то искупление. Дело в том, что это не его история, она — моя. Она всегда была моей.

— Отвечай моей жене. Сейчас же, — огрызнулся Виктор таким образом, что Дональд вздрогнул, как будто его только что ударили в эти его новые яйца.

— Помню, — умудрился выдавить Дон, сжимаясь в комок. — Слухи…Хавок…, — он сглотнул комок в горле, его кадык дрогнул, дебютный богач, которым он был раньше, давно исчез и, скорее всего, был настолько сломлен, что больше не появится в этой жизни. — Вы вернулись, чтобы убить меня.

Я продолжала улыбаться, вправду стараясь наслаждаться радостью, которую испытывала в данный момент, смотря как за монстром охотятся еще монстры побольше, получше и подобрее.

Именно поэтому я хотела увидеть Дона, кошмар из моего прошлого, превратившегося в пепел. От этого ужасные воспоминания о нем становились каким-то образом более приятными, как видеть погребенного заживо Найла Пенса.

— Пока нет, — сказала я, одаривая его взглядом, который, я надеюсь, он воспримет очень, очень серьезно. — Но убьем. Если я когда-нибудь услышу, что ты обидел другую девушку, ты будешь страдать. И не думай, что мы не сможем найти тебя. Не важно, куда ты побежишь, не важно, где ты спрячешься. Будь то в нашей стране или в другой, я потрачу миллиарды долларов наследства своего мужа, чтобы убедиться, что ты страдаешь.

Дон вздрогнул, и я на короткое мгновение я подумала, не убить ли его. Но опять-таки, видеть, как он съеживается, боится и дрожит было очень весело.

— Сделай что-то хорошее для мира, Дональд, или мы тебя найдем…это я тебе обещаю, — я села обратно на стул, а затем кивнула в сторону двери. — А теперь, свали нахрен отсюда, пока я не передумала.

Богатый напыщенный мудак вскакивает с места, оставляя свой кошачий помет. Если честно, я бы скорее выпила собственную мочу, так что я отложила это в сторону, когда мальчики поднесли стулья и сели вокруг меня. Впервые на нас не смотрели так, словно нам тут не место — униформы Оак-Вэлли выставляли нас в совсем ином свете — и я решила, что мне это тоже не нравится.

Я не хочу сливаться с толпой, я хочу выделяться.

— Мне заказать всем нам кофе? — спросил Оскар, и я кивнула, поднимая палец в предупреждении.

— Но, не кофе из кошачьего дерма, обычный кофе, — сказала я, и он рассмеялся.

Он на самом деле рассмеялся, что не было насмешкой, издевкой или сухостью. Меня бросило в дрожь, когда Оскар встал, Хаэль присоединился к нему на кассе, чтобы помочь донести заказ.

— Ты уверена, что тебя все устраивает? — уточнил Вик, его рука скользнула вверх под моей юбкой, чтобы он мог погладить шелковую кожу на внутренней стороне моего бедра.

Тогда-то дрожь превратилась в сотрясающий жар, который, я знала, мне придется утолить до конца дня. Мы не совсем достаточно потрахались. Конечно, мы пережили стрельбу в школе, выкидыш и зачисление в школу для людей, которые считают, что из кошачьих какашек получается вкусный горячий напиток, но я не намерена заканчивать школу монашкой.

— Меня все устраивает, — сказала я, посмотрев на него. — Дональд не стоит нашего времени. Ты видел взгляд на его лице? Ты его кастрировал, — мой рот дернулся, и я обнаружила, что не могла сдержать ухмылку с лица. — Физически и эмоционально. К тому же, последнее, что нам нужно, — похоронить тело, когда мы так близки к тому, что все остальные будут собраны в одну гребенку как результат «Банды грандиозных убийств».

— Девчонка-полицейский идет, — пробормотал Аарон, когда голубые глаза Кэла нацелились на Сару Янг через окно, и я вздохнула.

Я не удивлена видеть ее здесь, если честно. Она пыталась связаться со мной с пятницы.

Я встала до того, как она подойдет к нашему столику, встречая ее на полпути со скрещенными на груди руками.

— Должна сказать, что ты мило выглядишь в этой униформе, — сказала она, пока Константин просматривал меню на стене за стойкой.

— Копи-лювак, — сказал он, резко свистнув. — Тридцать пять долларов за чашку? За кошачье дерьмо?

Мой рот дрогнул, и я попыталась не ненавидеть его меньше, чем минуту назад.

— Спасибо. Чего вам? — спросила я, когда Сара посмотрела через мое плечо и подняла руку, приветствуя парней, ее рот был сжат в линию.

Она снова вернула внимание ко мне.

— Не хочешь поговорить про то, почему вы поехали в Портленд и посетили клуб, которым владела «Банда грандиозных убийств»? О, и еще, трюк с ипподромом, не могли бы вы перестать так делать? Мы отследили ваши маршруты, так что знаем все короткие пути и ваши секреты, — Сара повернула голову в разные сторону на этих словах — короткие пути и секреты — что это напомнило мне о матери, которую я бы хотела иметь. Которая была бы доброй, но еще которая бы достаточно заботилась, чтобы быть обеспокоенной, если бы казалось, что я не справляюсь или отстаю от жизни.

Если бы мисс Китинг и Сара Янг были бы моими родителями, то была совершенно другим человеком, нежели сейчас.

— Я больше вас не ненавижу, — сказала я, и она подняла бровь, на ней был обычный костюм со свободной шелковой блузкой, очень по-ФБРовски. — Просто подумала, что вам следует это знать. Еще, я понятия не имею, о чем вы говорите. Моя подруга Вера должна была работать на вечеринке, а затем психанула в последнюю секунду. Она позвонила нам, чтобы мы забрали ее, но когда мы приехали, ее забрал какой-то парень, — я закатила глаза, и мне было все равно верила ли мне Сара или нет.

Это достаточно хорошая история и вполне близка к правде.

— Как ты попала в подготовительную школу Оак-Вэлли? — спросила она, словно она была очарована мной и одновременно желала, чтобы я была и доброй, и злой, только чтобы она могла быть права и надрать мне задницу. — Твои оценки в школе Прескотт были ужасны, хотя, должна сказать, мисс Китинг говорила прекрасные вещи про тебя.

— Кстати, как мисс Китинг? — спросила я, слегка поерзав и быстрым взглядом поймав свое отражение в одном из больших окон, которые смотрели на застланную в ряд дубами улицу. Сейчас я не выглядела собой, как Бернадетт Саванна Блэкберд. Черт, в этом коротенькой юбке со складами и пиджаке я почти походила на одного из этих богатеньких, избалованных придурков. — Могу сказать точно: лысый чувак средних лет, который является заместителем директора в Оак-Вэлли не обладает и десятой долей ее харизмы или честности.

— У Брионны Китинг все хорошо, — сказала Сара, все еще улыбаясь мне, пока посетители кафе толпами обходили нас, а Константин заказывал экспрессо у кассы. — Ты знала, что она рисковала жизнью, чтобы спасти некоторых из твоих сверстников? Вместо того, чтобы запереться в кабинете, как положено по протоколу во время обстрела школы, она храбро вышла в коридор, словила пулю в руку и собирала всех детей, которые прогуливали уроки или курили. Она вывела их из школы и позвонила в полицию.

Из моего горла вырвался нежный смешок, и я покачала головой. Блять. Брионна Китинг была, черта подери, одна на миллион, не так ли?

— А еще, хорошая попытка сменить тему, но я на самом деле хотела бы узнать, как ты и твои мальчики умудрились получить половину стипендий Оак-Вэлли, выделенные ученикам Прескотта. Я еще понимаю Оскара Монтока, так как он на пути, чтобы стать лучшим выпускником, — выдохнула Сара и скрестила руки на груди, повторяя мою позу. — И Виктора Ченнинга: хорошие оценки и связи через его маму…, — и тут она замолчала, из-за чего я поняла, что она не фанатка Офелии Марс. — Но остальные из вас? Без обид, Берни, но я распознаю подвох, когда вижу его.

Моя очередь вздыхать. Еще, чтобы решить, как много информации дать ей, чтобы не перешагнуть линию стукача. Я решила, что покупка детей педофилами полностью отменяет правило о стукачах.

— Не буду вдаваться в детали, но как бы у двух членов совета школы мужья, которые пытались купить детей для издевательств над ними. Мы узнали об этом и шантажировали их. Это поможет вашему маленькому аккуратному мирку обрести больше смысла?

Сара так долго смотрела на меня, что я гадала, не совершила ли я ошибку, не использует ли она эту информацию, чтобы наконец-то пригвоздить наши задницы к пресловутому кресту.

— Я просто хотела, чтобы ты знала, что твоя мать теперь официально обвиняется в убийстве твоей сестры, — сказала Сара, ее улыбка превратилась в ухмылку, а выражение лица стало мрачным. Она протянула руку и успокаивающим жестом положила ее мне на плечо. Когда я не сбросила ее в ту же секунду, она немного сжала плечо. Мой пульс участился, хлюпанье крови в моей голове было таким громким и оглушительным, что я почти не расслышала следующие слова, вылетевшие изо рта Сары Янг. — И…я хотела извиниться перед тобой.

— Извиниться? — спросила я, одно это слово прорезало боль и ужас ее предыдущего высказывания так, как не могло ничто другое. Константин сел за соседний столик, чтобы можно подслушать, но достаточно далеко, чтобы казалось будто наш разговор с Сарой был приватным. — За что?

— За…сделку со следствием, — сказала она, вздыхая и убирая руку. — За то, что просила тебя дать показания, — я все еще таращилась на нее, словно у нее выросли рога, но улыбка Сары не давала трещину. Она убрала прядь светлых волос со лба и сделала глубокий вздох. — Я уверена, что ты слышала про Айви Хайэтауэр?

Айви.

Черт.

Я почти позабыла про Айви…Опять-таки, вы никогда не забудете вид своего парня, когда он вернулся домой после того, как ему надрал задницу бывший офицер полиции, который превратился в местного лакея VGTF, и когда он рассказывает вам, что обнаружил мертвую девушку на лужайке твоего другого парня.

— По правде говоря, я была немного занята. Первый день в школе и все такое. А что?

Сара снова вздохнула и пошла в сторону кассы, указав мне следовать за ней. Я кратко посмотрела через плечо, чтобы увидеть, как все пять букв Хавок пристально наблюдали за мной. Было спокойно, зная, что в кризисной ситуации они все будут стоять за мной, готовые убить за меня, готовые умереть за меня.

Интересно, знали ли они, что я тоже умерла бы за них?

— Могу я купить тебе кофе? Выпечку? — спросила Сара, поджидая меня у кассы.

Я встала рядом с ней и выбрала шоколадный круассан внутри стеклянной витрины, указав на него кассирше, прежде чем сказать, что не отказалась бы от кофе — без кошачьего дерьма, большое спасибо.

Мы сели за столик подальше, чем нравилось Константину, но еще довольно так далеко от мальчиков, к моему сожалению. Но я уступила, хотя бы для того, чтобы услышать, что это за гребанная новость про Айви Хайтауэр.

— Если ты еще не слышала — а я полагаю, что скоро услышишь — Айви Хайтауэр была моим информатором.

Я лишь уставилась на Сару Янг и пыталась решить, что я должна сейчас чувствовать. Памела и Пенелопа…Я заперла мысли за железной дверью, созданной из самосохранения и извращенной надежды. Все мои мысли о том, что Пэм мужественно смирится с тем, что ее посадят из-за смерти Нила, хотя бы для того, чтобы загладить свою вину за прошлые проступки, были развеяны. Еще, новость про то, что Айви была информатором Сары расставило все по полочкам и разозлила меня. Скорее всего, это основная причина, по которой мы нашли ее мертвой на лужайке Аарона.

— Вашим информатором, — повторила я, и Сара кивнула, хоть это и не был вопрос.

Я поднесла кофе к губам и сделала глоток, наслаждаясь черным кофе, в то время как Сара разбивала свой сливками и сахаром, чтобы подавиться азиатским мусангом.

Я достала свой телефон из серого пиджака и быстро поискала в Интернете. Конечно, вот оно, опубликовано в местном сайте новостей и нескольких сайтах национальных новостей. Местная девушка была убита, находясь под защитой Специального отряда по борьбе с бандами.

Я подняла взгляд. Лицо Сары было грустным и отдаленным, но в выражении ее лица было не менее твердым, чем раньше. Она даже выглядела куда более решительно настроенной, чем обычно. Когда я опустила свою чашку кофе и она ударилась о ее блюдце, она наконец вернулась ко мне.

— Я подвергла Айви опасности, и мне не следовало просить тебя о том же. Я рада, что ты в безопасности в Оак-Вэлли, — она замолчала и откинулась назад на стуле, пока я листала статью.

Очевидно, тело Айви нашли на неизвестном куске сельской собственности рядом с Венетой. Собственность Тома.

— Ее убил Найл? — сказала я, произнеся это как вопрос.

То есть, до сих пор это была лишь теория. Но легкий кивок Сары дал мне ощущения…не совсем покоя, но понимания. Теперь все встало на места. Каждый человек в моей истории каким-то образом связан с «Бандой грандиозных убийств».

— Я хочу, чтобы ты знала, что все, что ты мне рассказала было воспринято близко к сердцу, — продолжила Сара, резко выдыхая и посмотрев в сторону Константина, словно она собиралась сделать то, что не должна, но планировала. Она бросила на меня свой пронзительный взгляд, пока я ковыряла край круассана своими идеальными ногтями. Тетя Веры — богиня маникюра. Не думаю, что я вообще смогу быть довольна другим художником, пока живу. — Та наводка про отца и брата Найла…Ты дала все нужное мне оружие, Бернадетт.

— Как? — спросила я, вспоминая все те разы, когда я хотела пойти в полицию из-за Найла, передать его властям, все те разы, когда Тинг и Пэм попадали в неприятности и обнаруживал свои запись чистыми.

— Я не могу говорить о деталях активного расследования, — начала Сара, осторожно сделав глоток своего молочного кофе и одарив меня взглядом, в который я знала, что должна вчитаться. — Но связи между этими двумя мужчинами и «Бандой грандиозных убийств» поразительны.

Я лишь смотрела на нее, звон чашек и танец столового серебра — утешительный рокот нормальности в жизни, которая до сих пор была совсем не нормальной и, скорее всего, никогда снова не будет. Но в хорошем смысле, в лучшем, потому что если семья Найла сядет в тюрьму и Пэм сядет в тюрьму, а «Банда грандиозных убийств» будет нейтрализована и скручена VGTF и перестанет продавать детей….что тогда могло со мной случиться?

Могла ли я прожить роскошную жизнью, окруженная мужчинами, которых люблю? Могла ли я быть королевой столькими другими способами, кроме жестоких, темных и скрытых в тени?

Что-то странное случилось внутри меня, это странное ощущение пузырьков, как будто бутылка шампанского вот-вот лопнет. Как танец светлячков. Как ощущение горячих пальцев на твоей коже, после того, как ты заходишь от дождя в дом. Счастье.

Лицо Памелы снова мелькнуло перед моими глазами, но я сломала его.

Это на самом деле могло быть концом всего, что выстрадала. В телах на земле Тома обвинят «Банду грандиозных убийств», смерть команды Картера, зверства семьи Пенс. Все это аккуратно завернуто в черный шелковый бант.

— В любом случае, я хотела сказать…прости меня. Тебе и твоим парням, — и тут ее рот слегка дрогнул, — следует наслаждаться временем в Оак-Вэлли. На всякий случай, я оставлю твой полицейский отчет за пределами школы. Но пока, хотя бы, я не выдвигаю никаких обвинений против тебя, — он остановила на мне взгляд, который четко говорил, только потому, что я мила сейчас, не значит, что я не подозреваю вас всех в беспорядке и хаосе, царившими везде. — Тем не менее я бы хотела узнать про Хизер Пенс. И Каре и Эшли Фадлер.

Твою мать.

— Мы спрятали их от «Банды грандиозных убийств», — сказала я, сделав очередной глоток кофе. — Вы бы не сделали того же, если бы они были вашими сестрами?

Сара поджала губы, и я знала, что это противоречило ее четким правилам, что правильно, а что нет, но в конце концов она просто вздохнула и посмотрела на меня.

— Вы использовали свои связи, чтобы зачислить их в Оак-Ривер, не так ли?

Я ничего не сказала, но, блять, эта женщина проницательна до невозможности.

— Ну, после провальной попытки отследить мать Аарона, я начинаю складывать картину воедино, где забота о двух маленьких детях в руках другого все еще маленького ребенка, — она посмотрела через кафе туда, где сидел Аарон, его рот был надут, каштановый локон спадал на лоб. Маленький…ребенок. Со снятым пиджаком и двумя верхними расстегнутыми пуговицами сверху, показывающие немного грудных волос. Ребенок. Забавно. Сара посмотрела снова на меня. — Кроме того, CPS²³ знают, что Хизер до недавнего времени жила с тобой.

CPS. Служба защиты детей. Организация, которой я перестала доверять в тот день, когда Корали оставила Пенелопу и меня с Кушнерами. Я скорее умру, чем отдам Хизер, Кару или Эшли в систему, которой плевать.

— Они в безопасности, — сказала я, откидываясь на своем стуле и скрестив руки на груди своей идиотской униформы подготовительной школы.

Униформа школьниц-католичек, блять, клянусь, все остальные школы в радиусе трехсот миль стали делать то же самое.

Господи, но я ненавижу подражателей.

Только потому, что так делала одна подготовительная школа, не значит, что остальным нужно уподобиться фильму «Одинокая белая женщина» и пытаться надеть помпезную кожу Оак-Вэлли.

— Они могут быть в безопасности, но тебе и твоему мужу нужно законно оспорить опеку над Хизер в суде. Потому что ты эмансипирована, у тебя есть шанс оспорить это. Аарон…в позиции гораздо хуже.

— Сара, — начала я, готовая вести себя чертовски в стиле Прескотт.

Если меня и невозможно переубедить в чем-то, так это в заботе об этих чертовых детях. Я скорее сорвусь с места и побегу, откажусь от наследства и будущего Прескотта и даже оставлю нетронутым круг педофилов, чтобы защитить свою семью. Но, что интересно, похоже, мне не придется этого делать.

Допив свой кофе, Сара встала и посмотрела на меня с любопытным выражением лица. Полагаю, она умудрилась удивить меня, потому что она мне, вроде как, немного нравится. Почти.

— В любом случае, решение вопросов устройства и опеки над несовершеннолетними детьми не входит в мои должностные обязанности, — она слегка вздохнула и встряхнула руки, словно не могла поверить, что на самом деле делала это. — Пришли мне сегодня фотографии девочек, чтобы я увидела, что они в порядке, и позволю Службе защиты детей заняться своим делом.

Я резко выдохнула, когда Сара развернулась, встретив Константина у входной двери, а потом вышла на улицу. Я стояла на месте, ожидая знакомые блики теней, хор мускусных мужских ароматов и шарканье ножек стульев по полу

Когда я подняла взгляд, то была окружена всеми пятью парнями Хавок.

— Как прошло? — спросил Аарон, рукава его рубашки задрались, обнажив жилистые предплечья, покрытые чернилами.

Я допила свой кофе и отложила его в сторону, когда Кэл украл мой круассан и начал его есть, присев поверх стула вместо того, чтобы сесть на него. Остальные посетители кафе пялились, но пошли они, потому что они пили кошачье дерьмо, а Кэл был чертовски горячим. Еще, он верный, оберегающий и невероятный танцор, и он, блять, весь мой.

— Вообще-то, — сказала я, посмотрев на Оскара справа от меня, Хаэль сидел рядом с ним. Виктор стоял, прислонившись своим огромным телом к окну позади. — На удивление, хорошо. Впервые с начала всего этого, я задумываюсь не закончиться ли все в итоге хорошо.

— Так и будет, — промурлыкал Оскар, кошмарная улыбка осветила эти его красивые, властные губы. — Что означает, что мы можем перейти к плану для Максвелла и Офелии.

И он был прав.

Потому что, даже если Тринити сейчас нам подыгрывала, Офелия отстала, а Максвелл притих…это еще не конец.

На самом деле, это, блять, далеко не конец.