Триумф в школе Прескотт

18

— Это на самом деле был наш первый день в школе? — спросила я, когда плюхнулась на один из смешных серых диванов в гостиной, стараясь не засматриваться на вид из окон, но безуспешно. Видеть, как вся Виламетт Вэлли сияла в дали, словно горсть драгоценных камней на эбоновом покрывале, было чертовски красиво. — Потому что он ощущался, как гребанныйгод. Еще, вероятно, я завалю каждый предмет, на который записана, за исключением физкультуры, — я потерла лицо обеими руками, на мне были треники BlackCraft с рисунком спиритической доски и майка с надписью «На моих губах колдовство».

Быть влюбленной — это своего рода магия, так что я подумала, что это не совсем ложь.

Быстро взглянув на телефон, я увидела несколько старых сообщений от Сары Янг, в которых она просила позвонить ей. Так как мы уже поговорили сегодня, я удалила их и больше об этом не думала. Когда коп говорит мне прыгать, я не спрашиваю, как высоко. Еще у меня было несколько сообщений от Веры, в подробных деталях описывающих член ее нового завоевания. Вообще-то, там была фотография, которая сопровождала ее анекдотами. Думаю теперь, мы были неразлучными сучками. Полагаю, помощь в убийстве известного члена банды было вроде скреплением этой связи.

— Какого хрена у тебя в телефоне фотография какого-то случайного члена? — спросил Аарон, останавливаясь позади меня с влажной после душа кожей и в пижамных штанах, которые должны быть запрещены законом.

Они облегали его стройные бедра, демонстрируя четкие V-образные мышцы и легкий шлейф каштановых волос, исчезающий под поясом. Блять.

Я заставила себя отвезти взгляд и вернуться к члену в телефоне. Если честно, не такой уж и отличный член. Головка слишком расклешенная, слишком фиолетовая, чтобы сосать, как по мне, а вены просто неконтролируемы. Немного здесь, немного там — это симпатично, но этот просто опутан ими.

— Вера отправила его мне на изучение. Если честно, я не впечатлена, — я напечатала сообщение, так ей и сказав, когда Аарон фыркнул и обошел диван, чтобы сесть со мной, его глаза осматривали квартиру со смесью радости и отвращения, которую я очень хорошо понимала.

Как бы, местечко милое, и оно кажется безопасным, но еще оно незнакомое, избыточное и холодное.

— Мне не нравится, что тебе присылают фотографии случайных членов, — сказал Вик из кухни, разгружая пакет с продуктами, который доставили к главным воротам час назад.

Охраник взял покупку, проверил содержимое, а затем позволил курьеру доставить ее к нашей квартире. Вот, как все устроено в подготовительной школе Оак-Вэлли. Для каждого дела найдется свой слуга. Уголок моих губ изогнулся от отвращения.

— Ну, просто смирись, Альфа-мудак, — я отправила Вере сообщение, а затем отложила телефон в сторону, схватив дневник в кожаном переплете, который Аарон подарил мне на Рождество. Он написал послание внутри, которое было почти слишком милым, чтобы повторить, что-то про то, что мне следует, типа, следовать за своими мечтами или что-то вроде. Сюда я буду записывать свои поэмы, раз теперь я не состою в классе мистера Дарквуда. Здесь мой урок английского…другой. Мы читаем какую-то дерьмовую историю, которая называется «Писец Бартлби», от которой у меня немного сводит зубы как только я пытаюсь ее начать. Она ужасна. — Вера единственная кандидатка в подруги, которая у меня сейчас есть, и я намерена сохранить ее.

Вик фыркнул в ответ, но на самом деле он не был не так плох, как казалось на первый взгляд. Он — альфа-самец, безусловно, но он не контролирующий женоненавистник.

Аарон наблюдал за тем, как я подняла ручку над страницей, и я посмотрела на него, чувствуя в груди тот самый теплый прилив тепла, который всегда возникал, когда мы смотрели друг на друга.

— Хотел бы я, чтобы девочки могли оставаться с нами здесь, — сказал он, снова осмотрев квартиру.

Здесь было достаточно места. На самом деле, здесь всего три спальни. Мы, скорее всего, могли бы сжульничать, чтобы девочки переехали сюда, но вся суть того, что они пришли сюда под псевдонимами, заключалась в том, чтобы в первую очередь «Банда грандиозных убийств» не узнали, где они. Если они не знали, где Кара, Эшли и Хизер, то не могли заявиться сюда в поиске.

А если «Банда грандиозных убийств» придет в поиске нас…девочек не будет рядом, чтобы увидеть кровавые последствия.

— Я тоже, — я опустила дневник и прижалась к Аарону, закрыв глаза, когда он провел пальцем по моим волосам.

Оскар, тем временем, ошивался рядом с входной дверью вместе с Хаэлем, устанавливая несколько замков, которые выбрал Каллум, чтобы обезопасить нас насколько возможно. Я находила полдюжины замков успокаивающими, потому что они напоминали мне о Прескотте, о доме. Вот, чем был дом Аарона, а не дуплекс, где я жила с Пэм.

Пэм.

Черт.

Тема, которую я неделями избегала.

Пальцем ноги я открыла дневник, чтобы увидеть помятый и измазанный лист бумаги, на котором был написан мой список. Оставалось лишь одно имя. Самое разрушительное из всех. Единственный человек, который привел меня к Тингу, к Корали, к Кушнерам. Помимо этого, Памела была вовлечена в торговлю людьми, как и Офелия. Черт, Пенелопа и я были вовлечены в это.

Однажды нас продали.

Я задохнулась при этом воспоминании и убрала ногу обратно, позволяя дневнику закрыться.

— Ты в порядке? — спросил Кэл, идя по коридору из спальни в шортах и расстегнутой толстовке с капюшоном, накинутой на голую грудь. При свете я могла разглядеть все его шрамы. Рукава его толстовки были достаточно закатаны, чтобы я увидела татуировку балерины на его руке. — Выглядишь потерянной в воспоминаниях, — улыбнулся он, словно знал это чувство, это лицо, это ощущение падения, даже если ты изо всех сил пытался летать.

— Памела, — сказала я, и это все, что от меня требовалось, потому что эти парни знали меня настолько хорошо, что определить миллион и одну эмоцию, которые вызывало это имя.

Кэл сел на диван напротив, пока я искренне изучала его татуировку балерины, а Аарон гладил мои волосы сильными, крепкими пальцами. До меня дошло, что «Банда грандиозных убийств» отняли у нас не только школу, но и уроки Каллума в танцевальной компании «Саутсайд Дримс». Не было никакого шанса, что он мог поехать в город и преподавать в безопасности. Так что, пока что, даже этот фрагмент его мечты был поставлен на паузу.

Я говорила себе, что позже станет лучше, что, как только Вик получит свое наследство, Каллум сможет построить танцевальную студию, нанять профессионалов и дать маленьким танцорам из Прескотта возможность уцепиться за мечты, в осуществление которых они за миллион лет никогда бы не подумали. Потому что, хоть технически Виктор ничем не обязан остальным парням Хавок, я знала, что когда он сказал, что мы все получим равную долю наследства, он говорил серьезно.

— Ты хочешь увидеться с Памелой? — наконец спросил Каллум, а потом дал мне время на обдумывание. Секундами позже Хаэль присоединился к нему на диване и позволил своему другу перекинуть свои ноги через его. Они мило смотрятся вместе, я имею в виду Кэла и Хаэля. — Если нет, это нормально. И если хочешь, это тоже нормально. Моя бабушка убила мою мать. Я все еще хочу видеться с ней.

— Я…, — слова застряли в горле. Хотела ли я увидеться с Памелой? Это вопрос, который я не позволяла себе задать, потому что знала, что от ответа мне станет плохо. Пальцы Аарона замерли в моих волосах, и его дыхание стало прерывистым, словно он чувствовал ход моих мыслей. — Если честно, я просто хотела, чтобы она умерла и исчезла, чтобы я никогда больше не думала о ней.

И вот она, реальность моих странных отношений с женщиной, которую я так ненавидела, что сама мысль о ней наполняла меня грусть, тошнотой и чем-то сломленным. Если она на самом деле убила Пенелопу — а я думаю, что Сара Янг — очень осторожный герой, чтобы вот так ошибаться — тогда я больше никогда не хотела ее видеть. Она не стоила не единого вздоха, не единого глотка воды или куска еды. Мир тут же станет лучше, если она перестанет существовать.

— Мы можем это устроить, — сказал Оскар, босыми ногами останавливаясь рядом с диваном. Босыми. Ногами. Что-то в татуированных ступнях Оскара сделало меня радостной, что я не могла этого объяснить. Словно, я была чертовски уверена, что до меня он не только был девственником, но и никто не видел его ступни такими, обнаженными на бледном, деревянном полу нашей новой квартиры. — Это то, чего ты хочешь? Ты была права о том, что найти одну из девочек Стейси в тюрьме может помочь нам.

Я подняла глаза на него, из-за толстых линз очков его было невозможно прочитать, слишком далеко, что-то интерпретировать. Но у меня была сила преодолеть этот разрыв, увидеть все, как на ладони, заглянуть в извращенную сложность, которая формировала одного из самых прекрасно сломленных людей, кого я когда-либо знала.

Виктор присоединился к нам, из-за его ауры комната казалась до невозможного маленькой, несмотря на тот факт, что она чертовски огромная и почти тревожно строгая.

Я села прямо, но оставалась близко к Аарону. Быть ближе к Аарону заставляло меня чувствовать уязвимость, но и сильной, словно я могла взять эту уязвимость и использовать ее как оружие так же, как Виктор использует свою злость.

Спустя мгновение Оскар ушел, и мое сердце болезненно сжалось от воспоминаний его прошлых ошибок, его исчезновении, то, как он оставил меня одной в холоде и темноте с кровью между моими бедрами…Но он быстро вернулся и поставил стакан с шоколадным молоком на стол передо мной, дополненный трубочкой.

— Это биоразлагаемая соломинка, — сказал он, когда я подняла недоверчивые глаза на его стоическое лицо, его чернильные пальцы нежно касались татуированной шеи. — Просто я знаю, что ты чертовски заботишься о подобном дерьме.

— Ну, технически, я думаю, что корпорации должны нести ответственность за упаковки и что винить в состоянии нашей планеты соломинки — это безответственный…

Оскар наклонился и завладел моим ртом, его пальцы грубо и собственнически держали меня за подбородок. Этого было достаточно, чтобы позабыть, что на долю двадцати компаний, работающих на ископаемом топливе, приходилась треть всех выбросов углекислого газа. Черт, если изменение климата убьет всех нас, по крайней мере, этот момент будет запечатлен на моем языке, как клеймо.

— Просто скажи спасибо Оскар, и этого хватит, — он сел рядом со мной, заставив мой желудок опасно подпрыгнуть.

Сегодня наша первая ночь в квартире, наш шанс попрактиковаться в этих «согласиях на секс», о которых упомянул Каллум. В убежище мы все спали в одной комнате. Кровать была маленькой и дерьмовой, так что парни чередовались и спали в мешках на полу.

Здесь же…по-другому. Кровать кинг-сайз во всех трех комнатах. Еще, хозяйская спальня довольно-таки большая, что мы могли, возможно, соединить две из них…

Я прикусила нижнюю губу, а напряжение в комнате переросло в нечто густое и опасное. Вот, что вы получаете, когда встречаетесь с пятью мужчинами одновременно. Они смотрят на вас также, как вы на них: как на что-то непослушное и аппетитное, что заслуживает быть вылизанным. Только, я получаю то, что давала им, в пятикратном объеме.

— Я должна увидеть Памелу. Только…не сейчас. Но скоро. Тогда и решу, что делать.

Самым легкимбыло бы просто позабыть о ней, заставить ее исчезнуть, но какая-то часть меня знала, что я просто не могла. Я хотела каких-то ответов. У меня было слишком много вопросов. Самый большой, полагаю: станет ли Памела Пенс отвечать на какие-то из них?

Полагаю, мы должны подождать и узнать, не так ли?

— Твое желание — закон, — сказал Хаэль, пальцами дотронувшись до своей груди и бросив в мою сторону дерьмовую ухмылку. — Итак, девушка Хавок, с кем хочешь сегодня ночью разделить постель в этой чертовски большой комнате?

Из меня вырвался смешок, когда я посмотрела в сторону стены из окон и сияющие огни Спрингфилда вдали. Хмм. Мои пальцы впились в черную ткань моих тренников, пока я размышляла.

— Думаешь…я имею ввиду, что безопаснее, если мы какое-то время все останемся в одной комнате, так ведь?

Аарон поднял брови, когда я потянулась за своим напитком на столе, легкий румянец окрасил мои щеки, когда я просунула ее между губами. Каким-то образом, несмотря на заявления, как сильно он меня ненавидел, Оскар достаточно наблюдал за мной, чтобы заметить, как сильно я любила шоколадное молоко с трубочкой, что это был мой любимый напиток в столовой школы Прескотт.

— Не ходи с нами вокруг да около, — сказал Виктор, и я фыркнула, потому что это была отсылка к первому дню в библиотеку, когда я села напротив этих придурков и попросила их помочь отомстить жестокому и порочному миру. — Нам это не нравится.

— Нам это на самом деле не нравится, — повторил Оскар, откинувшись на подлокотник дивана и несколько декоративных подушек, словно какой-то непристойно красивый мальчик-король, собирающийся унаследовать землю в свои татуированные руки.

— Возможно, нам следует спать вместе в хозяйкой спальне? — начала я, рассеяно указав в сторону комнату, где мы с Виком трахались этим утром. — Это не навсегда, но почему бы не какое-то время? Пока мы не закончим школу, пока разбираемся с «Бандой грандиозных убийств»…

Я замолчала и затем поняла, что все еще так делала, все еще спрашивала.

Я быстро встала, подойдя к одной из спортивных сумок, которые все еще лежали на полу рядом с дверью. Я вытащила корону, которую подарил мне Виктор и надела ее себе на голову, а затем вернулась обратно в гостиную, когда Хаэль и Каллум хихикнули, а Аарон нежно улыбнулся. Вик выглядел вдумчиво, а Оскар выглядел…восхищенным? Такое вообще возможно?

— Что я хочу сказать: мы все спим в одной спальне. Идите и притащите сюда вторую кровать, — я повернулась на пятках и пошла вниз по коридору, когда позади меня прозвенел смех.

Но знаете, что?

Они это сделали.

Они поставили туда вторую кровать, втиснув ее между стеной из окон и основной кроватью.

Это должно казаться странным? Все мы шестеро лежали здесь вместе в темноте. Вот только…это, блять, не так. Потому что под всеми когтями и зубами, пушками и ножами, кровью и болью мы были семнадцатилетними и восемнадцатилетними, одинокими, и отчаянно желающими связей, на которые могли положиться, любви, которая причиняла боль самым лучшим способом, и партнерства.

Семьи.

Мы нашли это здесь, в этой комнате, в тенях с раскрытыми шторами и мерцающим городом за территорией темного леса, окружавшего школу.

— Вопрос, — прошептал Калум, устраиваясь на той стороне огромной кровати, которая ближе всего к окнам. — Как мы поднимем вопрос секса?

— Господи, — пробормотал Хаэль, но не то, чтобы ему самому не было любопытно.

Он лежал справа от меня, одна рука обхватывала мой живот. Оскар лежал слева от меня на спине, его профиль был единственной частью, которую я могла видеть. Кэл лежал между ним и Хаэлем, а Вик был по другую сторону от Аарона, между ним и стеной стояла прикроватная тумбочка.

И мне нравилось, как мы устроились.

Делало ли это меня эгоисткой, если я хотела сохранить это соглашение навечно? Я не знала. Единственное, что я знала, что даже если я и становилась эгоисткой, мне этого хотелось. Хотелось больше всего на свете.

— Короли любят пировать, — заговорила я, цитируя песню Bohnes — «Middle Finger», — как, собственно, и мы сами.

Я повернулась к Аарону и нежно, положив руку ему на грудь, уложила его на спину. Он прошептал что-то, что я не совсем расслышала, но вполне уверена это было блять, слава богу, а потом опускала руку вниз по его рельефному прессу, касаясь тонкой дорожки волос под пупком. Это восхитительное ощущение, предвкушающий момент, прежде чем я полностью погружаюсь под его пояс. Хоть и было темно, а я едва могла его разглядеть, мне представился его образ, когда он гладил свои мокрые волосы полотенцем, брюки облегали его стройные бедра.

И, о, звуки, которые он издавал, когда я обвила пальцами его основание и сжала. Это было довольно-таки поэтично. Мои губы приоткрылись, когда я приблизилась, языком ища его затвердевшие соски.

— О, понятно, к чему все идет, — заговорил Хаэль, но затем послышался звук шуршащей ткани и его стон, который говорил об удовлетворении самого себя. — Эй, Вики?

— Блять, клянусь, если назовешь меня так еще раз…, — начал Виктор, а затем испустил долгий, усталый вздох. Но не в плохом смысле. Скорее словно…он, наконец, почувствовал, что ему позволено немного отдохнуть? — Чего ты хочешь, Хаэль?

— Смазку. Я поставил в ящик около четырех или пяти бутылочек.

Я рассмеялась, даже когда Аарон застонал и приподнял бедра, толкаясь ими в мою руку. Сзади я чувствовала напряжение в теле Оскара. Он не знал, что делать, и это ему нравилось. Блять, этот мужчина не часто оказывается в таком состоянии. Он всегда зал, что делать. Только…не здесь, не этой ночью.

— Правила секса следующие, — продолжила я, когда бутылка смазки перешла от Вика ко мне в руки. Наши пальцы сплелись в темноте, вызывая вожделение, жар и огонь в моем теле даже от такого простого прикосновения. Я ненадолго вытащила руку из пижамных штанов Аарона, выливая на руку щедрую количество смазки, прежде чем передать ее сзади. Она перешла через Оскара и прямо в руку Каллума. — Что мы, блять, захотим. Что угодно. До тех пор пока это остается внутри этой группы и пока мы используем стоп-слово для любой ситуации, когда нам становится некомфортно. Думаю «бред сивой кобылы» подойдет, если вы, ребята, согласны на такой расклад.

Вик одарил меня дерзким взглядом, вероятно потому, что он вспомнил, как предложил мне использовать это стоп-слово во время нашего тройничка с Аароном.

— Другого стоп-слова и быть не может, — согласился Кэл, его голос был такой же частью теней, как и сама темнота.

Хриплый, глубокий, созданный из жестокости, но звучащий с грубым удовольствием.

Аарон спустил штаны по бедрам, давая мне лучший доступ к бархатному жару его члена. Мои скользкие пальцы нащупали основание, моя рука сжималась до тех пор, пока он, наконец, не издал резкий вздох, его собственная рука поднялась, чтобы запутаться в распущенных светлых волосах на моем затылке.

Оскар снова напрягся, и я поняла, что он сидел позади меня. Когда я обернулась, то увидела, что он прислонился к изголовью кровати, на нем не было футболки, и слабый лунный свет из окна падал на него. Как только он увидел, что я смотрела на него, то опустил руку на свои штаны, и мое дыхание немного участилось, стало немного более беспорядочным.

Я повернулась к Аарону, мой кулак стал поглаживать его член, а его хватка на моих волосах усилилась.

— Сильнее, — сказал он, и я почувствовала, как мои соски затвердели до состояния бриллиантовых камушков.

Для того, кто был так мил со мной вне спальни, он определенно знал, чего хотел, когда мы были в ней. Я подчинилась ему, сильнее сжала свою татуированную левую руку, а затем поглаживала вверх-вниз с такой силой, что он должен был бы закричать от боли, но вместо этого он лишь резко вдохнул воздух.

Виктор поправил свою позицию рядом с Аароном, повернувшись, чтобы посмотреть на нас. Когда мои глаза привыкли к темноте, я смогла лучше разглядеть выражение его пышных губ: веселье. Что, зная Вика так, как я, это было чем-то, чего я определенно не ожидала.

— Уверена, что хочешь этого? Чтобы мы все спали здесь каждую ночь? — спросил он с грубым смехом, снимая свои штаны и бросая их на пол. Я увидела, что достал из ящика еще одну бутылку со смазкой. — Ты будешь посещать Оак-Вэлли с вечно болящей и распухшей киской, и я сомневаюсь, что тебе удастся выспаться.

— Если мне не понравится, то у меня есть стоп-слово, — сказала я, а затем опустилась ртом на член Аарона, вращая языком вокруг его головки, пока он шипел и своей хваткой на моих волосах заталкивал свой член еще глубже в моей глотку.

— Поиграй с моими яйцами, — пробормотал он, и мое тело вспыхнуло еще большим жаром.

Я люблю слышать, как он говорил мне, чего хочет, и я пиздец как сильно любила, что он не боялся делать это перед всеми остальными четырьмя парнями Хавок. Мой рот поднялся вверх по его члену, а затем я переключилась на густой жар его мошонки, облизывая шелковистую кожу и всасывая ее в рот. Сзади я услышала один из прекрасно сломанных стонов Кэла, и из моего горла вырвался звук удовольствия, трепеща на яйцах Аарона, когда они сжались под натиском моего рта.

Он массировал мой череп, пока я скользнула языком наверх к основанию его штифта, пробуя на вкус смазку и обнаружив, что на вкус она была фруктовой и сладкой, словно персики. Ухмылка расцвела на моих губах, когда я села и схватила бутылку, которая лежала рядом с Виком. Он просто сидел на месте, играясь с огромным членом и наблюдал, как я ублажала другого мужчину с выражением лица, подобно королю, сидящему на своем троне. Это все для его удовольствия, его развлечения. Мудак.

Я украла смазку и села, снимая футболку через голову и бросив ее в сторону, а потом выдавила щедрую порцию смазки на свою грудь. Оскар глазел на меня с голодом, которым был таким острым, что я подумала, не разрежет ли он меня, не пустит ли он мне кровь, не подозревая об этом.

Кэл и Хаэль лежали позади меня, занимаясь своими делами, больше слушая, чем наблюдая.

Аарон смотрел на меня сверху вниз, пока я приподнималась на локте.

— Дай свою руку, — сказала я ему, и он так и сделал, позволяя мне прижать его ладонь к шелковистой коже моей левой груди.

Я заняла такую позицию, что мои сиськи располагались по обеим сторонам его члена, прижимаясь своей собственной к другой груди, создавая туннель из плоти, чтобы окружить и обхватить его твердый болт. Он облизал свои губы, его бедра поднимались вверх, чтобы воспользоваться преимуществами скользкой плюшевой подушки вокруг его члена. С одной его рукой по одну сторону и моей — по другую, мои груди были хорошо и крепко прижаты, давая Аарону трение, которое ему нужно, чтобы на самом деле кончить.

— Блять, — процедил сквозь зубы Оскар, сжимая свой член так крепко, что я беспокоилась, не причинит ли он себе боль.

Он двигался кулаков вверх-вниз, пока лунный свет отражался на маленьких металлических мечах, пронизывающих его соски. По другую сторону от меня Виктор делал то же самое. Хаэль застонал в бесстыдном удовольствии, в то время как рванные звуки Каллума одновременно разрывали меня на части и собирали воедино.

Я работала своими грудями по телу Аарона, пока его член не начал подрагивать, и я забеспокоилась, что он мог кончить до того, как я получу то, чего хотела на самом деле: его внутри меня. Самое приятное то, что если я случайно заведу его слишком далеко, то смогу использовать другого парня. Пока я жива, я сомневаюсь, что мне придется иметь дело с раздраженностью от неудовлетворенности.

Когда я собиралась сесть, Аарон зарычал от негодования, и я обнаружила себя перевернутой, мои руки были прижаты по обеим сторонам от моей головы. Его глаза нашли мои груди, а потом и его зубы, и он так сильно прикусил один мой сосок, что я закричала, звук эхом разнесся по пустой квартире. Вот только…она была пустой только в плане мебели. В ином смысле она была полна. На самом деле, переполнена.

— Ты так чертовски красива, — пробормотал Аарон, его рот все еще был прижат к моим грудям, язык дразнил мои соски и, вероятно, пробовал на вкус персиковую смазку, которой я их намазала.

Он переместил свой рот на мой, но, когда я выгнула спину и попыталась поцеловать его, он отстранился, ухмыляясь.

— Ублюдок, — выдохнула я, когда он двинулся своими бедрами вперед и его член скользил по ткани моих пижамных штанов, головка его члена прижималась к почти болезненно набухшему узелку моего клитора.

Аарон рассмеялся, звук был низким и мягким, а потом он опустился жаркими губами на мою шею, целуя и посасывая ее так, что, я уверена, каждый человек в кампусе сможет увидеть отметку Хавок на моей коже.

— Могу им быть, — пробормотал он, откидываясь назад, чтобы он подцепить мои треники и стянуть их вниз, бросая их на пол, а потом вернуться обратно между моими бедрами.

Он обхватил руками мою голову и, наконец, опустился ртом на мой, пробуя меня той сладостью, которая напомнила мне о себе в пятнадцать лет, до того, как Пенелопа уйдет из жизни, до того, как Каллум потеряет свою мечту танцевать, до того, как весь мир сдвинулся, накренился и сломался.

Я не могла сказать, что хотела бы, чтобы все было по-другому, но и не могла сказать, что не была счастлива там, где находилась сейчас, используя все эти сломанные кусочки, чтобы создать мозаику витража, который был вдвое красивее любого цельного изделия, которое могло быть у меня раньше. Когда на нее падал свет, она окрашивал мир в яркие цвета.

Наши языки танцевали вместе, когда Аарон нашел мой вход, скользнув вперед так медленно, что я болела, извивалась и хныкала, пытаясь получить немного больше, насадить себя немного сильнее. Он сохранял полный контроль над моментом, но не доминирующим плане, как Вик, или в одержимом отчаянии, как Оскар. Он просто знал, чего хотел, и мог попросить об этом.

И то, чего он явно хотел, была я. Нас. Этого. Всего этого.

Мы начали двигаться вместе, наши бедра создавали эту слаженную песню и танец. Плоть о плоть, сладкая музыка влажных тел, наши пальцы сплетены, наши глаза смотрели друг на друга. Я слышала другие звуки, более развратные, стоны и проклятия. Я чувствовала запах секса, витающий в воздухе, пока Аарон поедал мои губы, занимаясь любовью с моим языком одновременно с той же любовью, какой он занимался с моей киской. В его поцелуях, движениях его бедер, в том, как напрягались и дрожали его мышцы, когда он достигал оргазма, были обещания.

На короткие мгновения снова были лишь я и он, теряя нашу девственность друг с другом в загородной спальне на границе Прескотта и Фуллера, пока его мать готовила внизу, а мир продолжал вращаться, как обычно.

Сначала оргазм настиг меня, а Аарон продолжал прижимать меня, удерживая на месте, пока я содрогалась и дрожала, мои шелковистые внутренние мышцы сжимались вокруг него и доили его, словно мое тело хотело чего-то, к чему я не была готова. Но, что ж, я принимала противозачаточные в одно и то же время каждый день для пущей уверенности, так что он могло делать, что ему захочется. В любом случае это ощущалось хорошо, чтобы завершить первобытный танец спаривания с моим мальчиком, в которого влюбилась сначала.

Мое тело замерло под ним, но я держала свои бедра широко раскрытыми, чтобы Аарон мог использовать меня, чтобы обрести свои оргазм. Он отстранился от нашего поцелуя, только чтобы он мог смотреть на меня, когда кончал, его веки трепетали, мои ногти впивались в упругие мышцы, пока его задница вколачивалась жестко и быстро несколько последних раз, а затем рухнул на меня.

Я закрыла глаза, пока его дыхание трепетало мои волосы, прислушиваясь к хору прерывистых дыханий в комнате, пытаясь понять, если кто-то еще собирался кончить. Но нет, не было ничего кроме запыхавшегося и тихого смешка со сторону Хаэля.

— Семья, которая только что дрочила вместе, останется вместе, — сказал он, и Виктор издал раздраженный стон, бросив в него подушку, когда я открыла глаза, а Аарон перекатился, чтобы лечь между мной и Виком.

— Спасибо, — сказала я им, и игривые препирательства немедленно прекратились.

Никто не спрашивал, за что я благодарила, они знали, что это не было простой и тупой благодарностью за то, что они представили групповую мастурбацию. Это потому, что они любили друг друга так же сильно, как любили меня, и не было ничего, кроме смерти, что могло разлучить нас шестерых.