Всё началось с поцелуя

Глава 24. Неосторожно сказанное слово.

В понедельник на работе раньше положенного срока появилась госпожа Селен, на удивлённые вопросы сотрудников, она мило улыбалась, ничего не объясняя, но попросила секретаря связать её с господином Ипликчи, как только тот появится на работе. Предупреждённый дежурной, он зашёл в её кабинет.

— Мы не ждали вас так рано. Это из-за путаницы с документами? — Омер внимательно смотрел на Моник, пытаясь понять, что вынудило её прервать свой и без того короткий отпуск.

— Частично. Но образовались и другие срочные дела, а оставшиеся от отпуска дни, я использую потом. Вы сами-то, когда собираетесь отдыхать?

— Возможно, на следующей неделе возьму несколько дней. — не дожидаясь приглашения, он сел в одно из кресел возле рабочего стола. — Вы, полагаю, в курсе, что на сегодня назначено общее собрание стажёров? — никакого удивления она не выказала, значит, кто-то регулярно снабжал директора новостями о работе института, и Омер, как ни старался, не мог определить, кто трудился информатором. — Вы очень вовремя появились, студенты услышат от вас несколько слов благодарности и получат из ваших рук свидетельства.

— Ну, разумеется. — она вертела в руке карандаш, мужчина отметил это движение, понимая, что сейчас речь пойдет о личном. — Дефне уходит вместе со всеми или дорабатывает свой срок?

— Она остаётся здесь на эту неделю, а потом также будет свободна.

— Когда начинаются занятия в университете?

— Обычно, в середине сентября, но могу уточнить, если это важно. — ему показалось странным, что директор продолжала интересоваться жизнью девушки. — Я не успел спросить, каковы ваши впечатления от поездки в глубинку и знакомства с бытом обычных людей?

Лицо француженки моментально оживилось.

— Превосходные! Мне и Даниэлю очень понравилось, люди сердечные и открытые и чтят традиции. Сохранение своего, самобытного уклада жизни ‒ это залог выживаемости нации. — она глубоко вздохнула и её лицо стало грустным. — А то в современном, цивилизованном мире все стали уж слишком походить друг на друга.

— Ваш сын не планирует навещать вас? — осведомился он, рассказывая о поездке, Дефне вспоминала о парне с неизменной улыбкой и явной симпатией, и хотя её отношение к нему не выходило за рамки дружеского, Омер не мог забыть того взгляда, которым Даниэль буквально поедал девушку, встречая её у ресторана и прощаясь затем в вечер их совместного ужина.

— Сейчас существует так много способов связаться с человеком, увидеться и поговорить, находясь за тысячи километров друг от друга, что это давно не проблема, если на то есть желание. — казалось, она поняла скрытый подтекст его вопроса и отвечала ему в том же ключе.

«Очень умная женщина ‒ это головная боль для мужчины», — подумал Омер. — Вы хотели меня видеть по какому-то делу?

— Разумеется... — Моник чуть нахмурилась, между бровями обозначилась глубокая складка, и выражение лица моментально изменилось, и показалось Омеру угрожающим. — Перешлите мне на почту документ, отправленный вами в консульство, я хочу сравнить данные с тем отчётом, который таинственным образом исчез из конверта. Надеюсь, что из моего компьютера он, по крайней мере, не пропал. И следует провести небольшое расследование, чтобы установить причину этого досадного недоразумения, то ли здесь банальная служебная халатность, то ли что-то другое. Помощницу я временно отозвала из отпуска. Будем разбираться...

Он покинул кабинет директора со странным чувством зарождающейся бури. Ну кто, в самом деле, мог заинтересоваться отчётами Французского института, какая тайна могла скрываться в этим бумажках? Все они были для внутреннего, служебного пользования, однако, объяснения пропаже именно этой таблицы он не находил, документ не представлял какой-то секретной информативной ценности. Следовало просто заставить помощницу перебрать все бумаги, находившиеся на тот момент на её столе, возможно, таблица случайно попала в другую папку и теперь спокойно лежит там в ожидании, когда её обнаружат. Он вернулся в кабинет Моник и предложил ей этот план действий, женщина одобрительно кивнула головой.

— Мы мыслим в одном направлении. Я сообщу дежурной, чтобы она послала помощницу прямо к вам, возьмите на себя труд объяснить ей порядок действий. — и кисть госпожи Селен изобразила её фирменный, прощальный жест.

Дефне проснулась в обычное время и, свернувшись клубочком, долго лежала в кровати наедине с грустными мыслями, казалось невероятным, что тётушки Ёзге больше нет, а ведь она никогда не жаловалась на здоровье и всегда излучала оптимизм и хорошее настроение. Вот так в один момент кто-то щёлкнул пальцем, и человека не стало, его история закончилась, и он ушёл, унося с собой свой мир. Конечно, можно было сколько угодно повторять эту, ставшую привычной, фразу, что все мы смертны, но легче от этого не становилось, и её давний страх потерять бабушку только возрастал. Что с ней будет? У Сердара своя жизнь, он женится и отдалится от них, они останутся с Пчёлкой вдвоем, и хотя она привыкла решать проблемы сама, всё-таки знать, что за тобой стоит человек старше тебя, опытнее, бабушка, вырастившая тебя, на которую ты привыкла полагаться, зная что она принимает горячее участие в твоей судьбе, как-то успокаивало. Дефне стала лучше понимать мотивы, которыми руководствовалась Тюркан, настаивая на её замужестве, наверняка, женщина думала о своём возможном уходе и хотела, чтобы рядом с внучкой находился любящий, надёжный мужчина, готовый поддержать в трудный момент жизни, как морально, так и материально.

Её мысли плавно перетекли к Омеру, несмотря на то, что теперь в семье его называли не иначе, как претендент, он ни разу не говорил о серьёзных намерениях по отношению к ней, да и она сама плохо представляла его в роли потенциального мужа. Дефне была влюблена, её влекло к нему с неведомой, неодолимой силой, и прямо сейчас хотелось, чтобы он оказался рядом, держал за руку и нежно смотрел на неё своим пылающим взглядом, девушка прикрыла глаза, представляя, как Омер гладит её по голове, по спине, по всему телу... её дыхание ускорилось. Да, она нуждалась в нём, в его присутствии... Но стажировка скоро закончится, и они больше не смогут видеться каждый день... При мысли об этом Дефне вдруг села в кровати, настолько неожиданно-болезненно восприняла она этот факт её ближайшего будущего. И что ей тогда делать? Она учится, он работает, видеться вечером также станет проблематично из-за необходимости готовиться к занятиям и постоянной подработки. И что? Это конец? Девушка спустила ноги с кровати и сунула их в свои любимые тапки, наверное, если она нужна Омеру, он что-нибудь придумает. А если нет? А если нет, она проживет и без него, бегать за ним не станет и инициативу проявлять тоже, и закусив губу,

Дефне спустилась вниз, а слёзы уже бежали по щекам. Ужас! Стать такой плаксой! Ведь чуть что ‒ и жидкость ручьями лилась из глаз, потрясённая внезарной смертью Ёзге и печальными мыслями об Омере, она совсем потеряла способность контролировать свои эмоции. Девушка немного успокоилась, готовя на кухне завтрак для сестры, они не спеша поели, и Пчёлка ушла к подругам, а Дефне поднялась наверх, на завтрашний день были назначены сразу две примерки: костюма и платья на свадьбу, и она хотела подогнать манекен под размеры другой заказчицы ‒ матери невесты. Но неожиданная гостья нарушила её планы, взволнованная Нихан переминалась с ноги на ногу на крыльце, когда девушка открыла дверь.

— Ты одна? — и, не дожидаясь ответа, прошла на террасу, внимательно оглядела подругу и констатировала. — Осунулась и веки красные... Плакала что ли?

— А разве странно, что я горюю о потере близкой родственницы, очень хорошей женщины? — Дефне присела за стол. — Хочешь чаю или кофе, я заварю.

— Нет, но воды попью. Ты сиди, я сама. — предупредила она, заметив, что подруга собралась встать. — Сердар мне звонил и всё рассказал. — крикнула она с кухни, вернулась с полным стаканом и выпила почти весь, не отрываясь. — Я к тебе по очень личному делу. — с сомнением посмотрела на девушку. — Или мне потом зайти когда-нибудь?

— Рассказывай, я слушаю. — ответила она и сжала руки в замок, положив их перед собой на стол.

— Дело вот в чём... — начала Нихан и остановилась. — Только дай слово, что не станешь злиться или смеяться, иначе, разговор закончен.

Дефне с удивлением взглянула на неё.

— Что за фокусы, в самом деле? Ну, обещаю не злиться, смеяться в моём состоянии не получится, какой бы ни была твоя новость.

Подруга чуть вытянула губы вперед, её глаза широко расширились, и она выпалила свой нелепый вопрос.

— Как Омер тебя обнимает?

— Не поняла... — рот Дефне непроизвольно открылся. — Что ты имеешь ввиду?

— Ну, где у него руки в это время? На спине, ниже спины, как он прижимает тебя? — Нихан буравила её глазами, словно надеялась считать ответ прямо с порозовевшего лица.

— Что творится в твоей голове, мне даже представить страшно. — наконец, произнесла Дефне. — Тебе это зачем? Опытом поделиться хочешь?

— Тцц. — зацокала языком подруга. — Всё дело в статье, вот, подожди... — достала из сумки свёрнутый в трубочку женский журнал и, полистав, ткнула пальцем в статью, разукрашенную разноцветными фломастерами.

— Это ты сделала? — Дефне разглядывала пометки.

— Ага. — девушка довольно улыбнулась. — Чтобы всё не читать, выделила для нас самое главное.

— Ты неподражаема, знаешь. — бледное личико осветила слабая улыбка. — Так как же обнимает тебя Сердар, удалось установить? И кстати, если уж заговорили об этом, мне показалось, ты готова и на большое, нежели просто объятия.

— А что такого? — встала в защитную позу Нихан. — Мы всё равно женимся. Очнись, ледышка, тебе не шестнадцать лет, неужели не интересно.

— Ну, здесь каждый решает за себя. И помнится ты раньше придерживалась другой точки зрения. Так что там насчёт обнимашек?

— О-о-о... Много интересного... — загорелась девушка и шмыгнула носом. — Вот тут пишут, что если во время объятий он прижимается своей головой к твоей, то ему от тебя не только секс нужен, но и душевная близость. Причем... — она заводила пальцем по строчке и почему-то прищурила один глаз. — Ага, вот... если при этом ваши отношения только начинаются, это значит, он воспринимает тебя серьёзно. У тебя как?

— Продолжай. — ответила подруга.

Нихан недовольно нахмурилась.

— Чего продолжай, если ты не отвечаешь? — и замолчала, но, очевидно, эта тема настолько волновала её, что продолжение последовало очень быстро. — Смотри, если твой Омер обнимает тебя внизу спину... — она понизила голос и многозначительно взглянула на подругу. — Ты понимаешь? — и когда Дефне скорчила непонятную гримаску, торжественно объявила. — Это значит, он хочет от тебя секса. И чем ниже лежат его руки, тем, сама понимаешь что... — улыбаясь, довольно заявила. — Классная статья!

Подруга пожала плечами.

— Интересно чем? Ну что тут оригинального?

— На тебя не угодишь... — Нихан с укором взглянула на неё, и глаза вновь побежали по тексту. — А вот ещё: он подходит сзади и заключает тебя в объятия. — она смешно изобразила руками что-то вроде борцовского захвата, не выдержав такой демонстрации, Дефне прыснула. — Это сто процентов он влюблён в тебя и так показывает своё желание оберегать и защищать. — и неожиданно добавила. — Пледом работает короче.

— Да, ты сегодня в ударе. Смотри не перегрейся, Сердар на работе, успокаивать тебя некому.

— Нет... Подожди... Это ещё может означать, что твой партнер считает тебя очень сдержанной и приглашает быть с ним более откровенной. — она с пониманием покачала головой. — Это типа: не таись, дорогая, расскажи мне всё. Хитрые... — заключила девушка, продолжая качать головой, точно как Тюркан.

— Ты закончила? — Дефне хотела было подняться, но Нихан удержала её за руку.

— Неа... Вот тут ещё зачитаю, тебе полезно послушать. — беспечно отозвалась она и взглянула ей в глаза. — Тебя Омер гладит по спине, когда обнимает? — увидев, лицо девушки, довольно улыбнулась. — Так я и думала... Не переживай, ничего плохого в этом нет. Он испытывает к тебе самые нежные и романтические чувства! Вот! Он тебе вроде как массаж делает, расслабляет тебя. — торжественно заявила она и вздохнула. — Но самая печальная новость для девушек, обнимая которых, парень похлопывает их ладонью по спине.

— Это почему же?

— Да потому что так приятелей обнимают, а не любимых! — Нихан закрыла журнал. — Хочешь, оставлю почитать?

— Нет, спасибо, ты мне всё так доступно объяснила, даже повеселила немного. Обедать будешь?

— Ты что, какой обед? — вдруг всполошилась та. — Мне же на работу! Шеф убьёт, если снова опоздаю! — и на бегу, чмокнув её в щеку, умчалась.

Дефне прошла на кухню и обнаружила за столом сестру.

— Я не слышала, как ты пришла.

— Где же вам было меня услышать, вы таким интересным чтением занимались. — ехидно произнесла девочка. — А знаешь, я видела, как брат обнимал Нихан... — она сделала театральную паузу и особенным голосом медленно произнесла. — За нижнюю часть спины!

— Ну, что это за разговоры! — крикнула старшая сестра и с досадой стукнула ложкой по столу. — Подсматривать некрасиво, иди книгу почитай лучше!

— У тебя совсем нет воображения. — с сожалением заметила Пчёлка. — Спорим, ты даже не заметила, как француз на тебя смотрел.

— О чём ты? — отмахнулась Дефне. — Пчёлка, я понимаю, что у тебя интерес к мальчикам просыпается, но уж слишком гипертрофированный. Вот я в твоём возрасте...

— Да ты и в своём возрасте не очень догадлива. — перебила девочка. — Никого и ничего не замечаешь. А Даниэль ‒ классный парень, француз к тому же, думаю, вот он обнял бы тебя за талию.

— Ах ты... — она кинула в говорившую полотенцем, но Пчёлка ловко увернулась, засмеялась и отправилась наверх переодеться.

Всю дорогу до института заехавшая за ней Бельгин с сочувствием посматривала на Дефне.

— Как бабушка? — поинтересовалась она, паркуя машину. — Может, тебе лучше было бы сегодня дома остаться?

— Бабушка задержалась в посёлке на неделю, лекарства все при ней, так что, надеюсь, ничего плохого не произойдет. — девушка не торопилась выйти из машины и, рассеянно глядя через лобовое стекло, тихо проговорила. — Вот так живёшь, планы строишь, что-то откладываешь на потом, думая, да ладно, ещё успею. А потом... раз... и тебя уже нет.

— Конечно, смерть родного человека ‒ это невосполнимая потеря. Но быстрый уход из жизни предпочтительнее медленного умирания от болезни.

Вздохнув почти одновременно, они зашли вовнутрь. Дежурная в холле поманила их рукой.

— Девочки, мадам вышла на работу.

— Разве она не должна вернуться только в сентябре? — удивилась Дефне, и на её лице мелькнула догадка. — В институте что-то произошло?

— Точно не знаю. — шептала дежурная. — Кажется до важного адресата не дошел какой-то документ. Господин Ипликчи составлял его до ночи пятницы. — и она пустилась в рассказ о похожем случае, имевшем место два года назад. Студентки не знали, как вежливо перебить её, когда вдруг женщина замолчала сама, увидев спускавшегося по лестнице заместителя директора, он остановился на полпути, заметив Дефне.

— Мадемуазель Топал, поднимитесь ко мне в кабинет насчёт сегодняшнего собрания. — официальным тоном произнёс он.

Девушка нерешительно взглянула на подругу и беззвучно прошептала:

— Какое собрание?

Её чёткую артикуляцию Бельгин прекрасно поняла, но не ответила, махнула рукой, что означало ‒ потом объясню, и ушла в медиатеку, а она стала медленно подниматься наверх. «Если в пятницу он оставался на работе допоздна, значит, наша поездка сорвалась бы в любом случае», — мелькнуло в голове. В полном молчании они прошли через холл, и Дефне бросила взгляд на замок, сегодня фотография выглядела особенно грустной, казалось даже, что пар, поднимавшийся от воды, стал гуще и почти скрыл окна галереи замка. «Надо срочно приводить себя в порядок, а то уже мерещится непонятно что», — решила она, входя в кабинет вслед за Омером. Он тот час же обернулся и обнял её, крепко прижав к себе и нежно гладя по спине, в памяти девушки непроизвольно всплыл прочитанный Нихан текст, она вздохнула и уткнулась в его грудь, наслаждаясь знакомым запахом.

— Мне очень жаль, я сочувствую вашей потере. — проговорил тихо мужчина, касаясь головы подбородком. Не выпуская Дефне, протянул руку и закрыл дверь на ключ, затем потянул её к дивану и усадил рядом собой. — Как госпожа Тюркан перенесла это?

— Тяжело... Они когда-то дружили, хотя Ёзге и старше бабушки, но казалась намного крепче, никогда не болела. Ну, или так говорила нам всем. Мы же недавно останавливались у неё с французами. — она вспомнила слова дежурной о Моник. — А госпожа Селен вышла из отпуска, так быстро?

Он подтвердил, кивнув, и тут же спросил:

— А что? Она или её сын связывались с тобой?

Девушка с недоумением посмотрела на Омера.

— С чего бы это? Нет, конечно, никто мне не звонил.

— А если позвонят?

— Кто я такая, чтобы они мне звонили? Да и зачем? Ты что-то скрываешь от меня? — его предположения звучали странно, а мысль о том, что эти слова могут быть проявлением ревности, не приходила в голову, она любила его и других мужчин просто не замечала.

Он вздохнул и решительно произнёс.

— Я не хочу, чтобы ты общалась с её сыном.

— Я не общаюсь. — Дефне растерянно заморгала глазами, но после первой, спонтанной реакции, сдвинула брови. — А почему, собственно, ты запрещаешь мне это? Они не сделали мне ничего плохого, более того, за сопровождение щедро заплатили.

— Вот как... — Омер чуть отстранился от неё, и на лице появилось насмешливое выражение. — Намного больше, чем я... то есть, чем мы платим тебе здесь за четыре часа работы?

— Вы сами предложили мне работать здесь, я ничего не просила, это-во-первых. А во-вторых... — она прервалась, чувствуя, что заводится, и попыталась перевести разговор в более спокойное русло. — Во-вторых, если хочешь знать, я получила намного больше, чем ожидала, так что теперь сама, без помощи отца смогу оплатить последний курс обучения, и ещё останется.

Омер был, действительно, удивлён, и неприятно удивлён, и более того, уязвлён этим фактом.

— Подумать только, как просто тебя порадовать и впечатлить: заплатили больше, чем положено, и ты уже счастлива... — криво усмехнулся, и глупость из его уст вылетела раньше, чем он успел подумать: — Не все же меряется деньгами, дорогая.

Она отреагировала мгновенно, вспыхнула и поднялась с дивана.

— Я не имею привычки измерять деньгами отношения между людьми. Жаль, что ты этого так и не понял. И деньги, о которых ты с такой иронией говоришь, это не подачка, я их заработала! И да, я радуюсь, что на какое-то время моя семья застрахована от финансовых неурядиц, а я смогу помочь брату устроить достойную свадьбу, не хуже, чем у других. У нас много дыр, которые можно залатать при помощи этих денег, а ты... ты... — девушка вдруг всхлипнула, не договорив, махнула рукой и направилась к дверям.

Полный раскаяния за вырвавшиеся слова, мужчина схватил её за руку.

— Прости, говорю непонятно что... Ни в коем случае не хотел тебя чем-то обидеть.

— Но тебе это удалось. — она не принимала его извинения, обиженная до глубины души несправедливыми намёками. — Ты никогда не жил в нужде, не знаешь, каково это, когда нет денег на оплату жилья, и ты дрожишь от громкого стука в дверь, думая, что хозяин пришёл выкинуть вас на улицу. — Дефне взглянула на него грустными глазами, и вдруг её лицо, дышавшее до этого болью, словно захлопнулось перед ним, оно ничего больше не выражало. — Да, что ты, вообще, можешь понять в моей жизни, ты, никогда не знавший нужды, выросший в богатой семье, получивший образование в Италии. Как можешь ты понять мою смешную радость от того, что я смогла заплатить за аренду дома на полгода вперёд? — она горько усмехнулась и пригвоздила его уже знакомой ему фразой. — Ягоды с разных полей... — и выдернула руку.

В молчаливом отчаянии, чувствуя, как всё холодеет внутри, Омер пошёл за ней следом, не зная, как исправить то, что натворил.

— Дефне, прости, я не хотел обидеть или уязвить тебя. — вновь повторил он, задержав девушку у самых дверей. — Твоя поездка с этим французом далась мне нелегко, чего я только не передумал. Я ревную и мне невыносимо думать, что кто-то может отобрать тебя у меня.

— Я не вещь, чтобы меня отбирать, и была с тобой, потому что сама этого хотела. А с тем, чтобы периодически отталкивать меня от себя, ты и сам неплохо справляешься, Моник и Даниэль здесь не при чем. И совсем непонятно, зачем к своей нелепой ревности ты примешал ещё и деньги. — она усмехнулась и окинула его с ног до головы. — Или это так типично для наследника миллионов Ипликчи? — повернув ключ в дверях, Дефне вышла, даже не оглянувшись.

Мужчина медленно вернулся к столу, задетый её последними словами и не понимая, как всё вдруг разом полетело под откос и перевернулось с ног на голову. Ведь так хорошо начиналось, девушка вернулась после недельного отсутствия, и эти последние дни, проведённые бок о бок и без каких-либо помех на горизонте, должны были бы стать незабываемыми и послужить ещё одним кирпичиком в фундамент их отношений. По правде говоря, он хотел сделать ей предложение и прикидывал, как лучше организовать этот романтичный и важный момент в жизни любой пары. Ну, к чему он упомянул о деньгах? Омер вздохнул и помотал головой, отчаянно желая забрать назад сказанное и представляя, какие выводы сделает Дефне, если узнает, однажды, что за работу платил ей не институт, а он. И о собрании не успел предупредить... Моник, как всегда, оказалась права, говоря, что после встречи с этой девочкой он перестал себя контролировать.

Что станет с ним, если она уйдет от него? Бросит, как сделала это несколько лет назад его первая взрослая и яркая любовь... Мысль, возникшая из ниоткуда, вдруг сжала сердце, оно казалось, пропустило удар, а затем понеслось с невероятной скоростью, словно пыталось выскочить из груди. Его печальная история любви к Ханде и болезненные воспоминания о ней, истлевшим призраком выплыли из прошлого. «Дефне не может оставить меня... Только не это... Нет, нет... Пожалуйста... Я не могу потерять надежду на счастье с той единственной, которую, наконец, встретил на своём пути», — в молчаливом отчаянии шептал он.

С Ханде Саглам они учились вместе в интернате, девушка была родом из богатой турецкой семьи, очень многочисленной, с запутанными родственными связями, и члены этого обширного рода жили в разных уголках мира. Её родители обосновались в Англии, но учиться отправили дочь в Италию, в одно из лучших закрытых частных учебных заведений, которое выбрали из-за отличных рекомендаций, там же впоследствии оказался и её младший брат. Эта девушка с полным правом могла носить титул первой красавицы и умницы интерната, за яркой красотой скрывался острый ум и отличная память, помогавшие ей с блеском успевать по всем предметам, так что никто из преподавателей не смог бы сказать наверняка, какую специализацию она выберет. Высокая, почти одного роста с Омером, стройная, с тонкими, правильными чертами лица, аккуратным носиком с небольшой горбинкой и чудными большими чёрными глазами она походила на итальянских красавиц эпохи Возрождения. Ханде имела обо всём собственное суждение, для неё не существовало общепризнанных авторитетов, и чужое мнение не представляло для этой красавицы никакой ценности, если уж она что-то решала, то шла прямо к своей цели, беспощадно давя тех, кто не успел посторониться, не испытывая на этот счёт никаких угрызений совести.

Несмотря на все её достоинства, ум и красоту, Омер испытывал к ней некоторую неприязнь, отдельными качествами характера, хотя и смягчёнными женской природой, Ханде напоминала ему деда, он видел в её заносчивом характере те же высокомерие, упрямство и жесткое отношением к окружающим. Юноша не входил в круг её фаворитов или просто друзей, держался в стороне, избегая каких-либо контактов, кроме учебных, так как по некоторым предметам они занимались в одном классе, но в остальное время молодые люди нигде не пересекались, имея разный круг общения. Избалованная вниманием девушка, за которой парни ходили гурьбой, быстро заметила, что Омер Ипликчи не проявлял никакого намерения влиться в ряды её поклонников и совсем ею не интересовался, такое пренебрежение её достоинствами сначала уязвило Ханде, а затем заинтересовало. Осторожно, стараясь не дать повод для сплетен, она стала собирать сведения об этом серьёзном, молчаливом, смуглом юноше, который при ближайшем рассмотрении оказался настоящим красавцем. Однако её внимание на первых порах проявлялось весьма специфичным, хотя и характерным для неё способом: девушка не упускала возможности отпустить на его счёт шуточки или, вернее сказать, колкости. Парень, как правило, отмалчивался и редко отвечал ей тем же, но если уж делал это, то всегда в остроумной форме, так что она и сама не могла удержаться от смеха. Зацепить его чем-то по учёбе Ханде не удавалось, Омер успевал по всем предметам, а по некоторым, особенно, гуманитарного направления, проявлял даже больше знаний, чем она. И в его внешности избалованная «прима» интерната не нашла особых изъянов, смуглая кожа, чёрные глаза и волосы, при высоком росте и хорошем сложении сделали его любимчиком женской половины учебного заведения.

Чем больше она наблюдала за ним, тем больше он ей нравился, девушка всё чаще останавливалась возле него и заводила разговор на общие, ничего не значащие темы, он отвечал, но сдержанно, стараясь быстро свернуть предмет обсуждения. Парень относился недоверчиво к этим внезапным знакам внимания, считая, что она просто расставляет ему ловушку, чтобы потом весело посмеяться в кругу своих друзей, Синан придерживался той же точки зрения, советуя другу держать ухо востро, потому что высокомерная красавица имела репутацию беспощадной злючки. Но девушка не оставляла его в покое, поставив себе целью «приручить дикаря», продолжая общаться, молодые люди с удивлением обнаружили, что их вкусы и предпочтения во многом сходятся, они могли, например, долго обсуждать понравившуюся обоим тему, никого не замечая вокруг, когда другие уже зевали от скуки.

Мало помалу круг общения Ханде резко сузился, сосредоточившись, по сути, на одном человеке ‒ Омере Ипликчи, а потом всё подошло к логической развязке: они влюбились. Первая пылкая, юношеская любовь... Когда тебе всего двадцать лет, кажется, что ничего прекраснее быть не может, и что это чувство будет с тобой всегда! Он был для неё первым мужчиной, она стала для него первой женщиной. Страсть накрыла их подобно гигантской волне, захлёстывающей под себя неопытного серфера, успеваемость резко пошла вниз, потому что кроме желания остаться наедине и припасть друг к другу, как к источнику жизни, никаких других помыслов в головах пылких влюбленных не оставалось. Омер жил в постоянном ощущении счастья и обретения своей второй, лучшей половины, он решил, что она и есть та самая, единственная женщина, с которой он хотел бы провести всю жизнь, создать семью, просыпаться и засыпать рядом, иметь детей. О совместном будущем они, если и думали, то говорили мало, но планировали не расставаться, а выйдя из интерната, поступить в один университет. Молодые люди любили, и каждый был для другого его лучшей второй половиной, чтобы скрепить их союз, Омер купил кольцо, украсил комнату шарами и свечами, создав романтическую атмосферу, и, став на одно колено, открыл перед Ханде маленький бархатный футляр, где на красном атласе лежало изящное тонкое колечко, и грани бриллианта таинственно мерцали в мягком сиянии множества горящих свечей.

Любимая ответила согласием на его предложение, и эта волшебная ночь стала самой счастливой в его жизни. Однако этот красивый поступок возлюбленного стал для девушки полной неожиданностью, она любила его, но вовсе не имела намерения связывать себя так рано узами брака, втайне считая подобное решение непозволительно глупым, ведь жизнь только начиналась, и впереди их обоих ждало много интересного, другие встречи и, возможно, другие увлечения. Наверное, если бы она прямо сказала влюблённому Омеру о своих сомнениях, он принял бы её отказ, однако, Ханде не сделала этого, не решилась, промолчала и позволила одеть себе на палец кольцо. Она, и правда, считала, что они могли бы стать хорошей парой в будущем, но не прямо сейчас, а придя к этому осознанно, возможно даже, побывав в отношениях с другими партнёрами. Однако свои мысли Ханде не сочла нужным озвучить, зная, что Омер этого не примет, и парень остался в счастливом неведении относительно её планов на будущее.

По окончании интерната, сказав, что ей необходимо вернуться в Лондон навестить родителей, согласовать с ними поступление в университет и вопросы, касавшиеся их общего будущего, Ханде уехала, пообещав вернуться через две недели. Омер рассчитывал, что она позовёт его с собой и, принимая во внимание их серьёзные отношения, познакомит с семьёй, но этого не случилось, и хотя чувство беспричинной тревоги в нём нарастало, настаивать не стал. Девушка уехала с твёрдым обещанием вернуться через две недели. Но не вернулась... Ни в положенный срок, ни через месяц, ни через два, на телефонные звонки не отвечала, её номер оказался заблокированным. С трудом достав адрес родителей Ханде, он помчался в Лондон, они ничего о нём не слышали, с большим удивлением встретив новость о том, что Ханде с кем-то обручилась, и сообщили ошеломленному парню, что девушка уехала учиться в Америку.

Омер плохо помнил, как вернулся в Италию, пропустив начало занятий в университете, закрылся в своей комнате и шёл по дорожке, проторенной многими другими в подобных обстоятельствах, глушил спиртным боль от обмана и предательства той, которую так страстно любил. Если бы не Синан, неизвестно, чем бы всё закончилось, ведь Омер находился в таком отчаянии, что был готов на что угодно, лишь бы избавиться от навязчивой мысли, день и ночь тупой головной болью звучавшей в голове: «Она обманула. Всё обман и притворство. Она обманула...», и так ‒ по кругу. Синан буквально прописался в его комнате, заставлял есть, выливал спиртное, которое друг умудрялся доставать, не выходя на улицу, вытаскивал его гулять, когда сгущались сумерки, чтобы бледный, исхудавший парень с воспалёнными красными веками не пугал соседей и не провоцировал слухи, которые очень быстро расползлись бы по кампусу. Синан слушал его бесконечные, печальные откровения о потерянной любви, убеждал, уговаривал, стыдил, носился с ним, словно отец с маленьким ребенком, он не произносил банальных утешений, не говорил плохо о Ханде, вероломно поступившей с влюбленным в неё мужчиной, был терпелив и проявлял все качества первоклассной сиделки и психотерапевта.

Время шло, боль утихала, туман от паров алкоголя рассеивался, Омер возвращался к жизни... Но женского внимания сторонился ещё долго, и только два года спустя его сердце дрогнуло, и он открыл его для Лауры, потом были и другие увлечения, и другие женщины, но никто больше не смог вызвать в нём таких чувств, как Ханде Саглам. Он смирился и полагал, что свою «квоту» на любовь уже использовал и сильного чувства испытать ему больше не дано, а потом в кафе случайно встретился с рыжеволосой девушкой, и в картине его мира из полутонов вдруг вспыхнули яркие пятна.

Выйдя из кабинета Омера, Дефне поняла, что прямо сейчас не может вернуться в медиатеку, всплеск обиды прошёл, и адреналин, бушевавший в крови, вылился в ужасную усталость, давившую ей на плечи. Она вышла в холл, и, как обычно, фотография замка притянула к себе, замерев перед ней, девушка прокручивала в памяти ключевые моменты их ссоры, не понимая, почему Омер так сорвался, откуда взялся этот смешной запрет на общение с Даниэлем. Во время их поездки парень вёл себя корректно, флиртовал, да, но не позволил себе ничего лишнего, да и она ничего не чувствовала к нему кроме дружеского расположения. Так зачем было ревновать на пустом месте, да ещё сопровождать свои подозрения этими ужасными, оскорбительными рассуждениями с намёком на её меркантильность.

Дефне прерывисто вздохнула, от судьбы не уйти, они родились и воспитывались в разных условиях, и, как ни крути, разница в социальном положении даст о себе знать рано или поздно. Немного успокоившись, она спустилась вниз, но, увидев её, Бельгин молча встала и, так же молча, взяв за руку, как малого ребёнка, потащила в кафетерий, где в саду за чашкой чая они могли поговорить, не опасаясь быть подслушанными.

— Судя по твоему виду, все разговоры закончились катастрофой.

— Они просто закончились. — Дефне смотрела куда-то вдаль и внешне казалась удивительно спокойной, если бы потухший взгляд янтарных глаз не выдавал её внутреннего состояния. — Всё закончилось.

— Что ты имеешь ввиду? — забеспокоилась подруга. — Вы поругались?

— Нет. Я поняла, что всё это бесполезно. — она сделала жест рукой, который узнал бы всякий, кто близко общался с госпожой Селен.

— А словами, доступными для моего понимания, ты объяснить можешь? Он обидел тебя? — она пугала Бельгин какой-то странной отрешённостью, поэтому девушка положила руку на её плечо и слегка потрясла, чтобы вывести из состояния оцепенения.

— Мы не подходим друг другу, слишком разные, он не понимает, в каких условиях мне пришлось и приходится жить. — Дефне перевела на неё беспомощный взгляд, в котором уже блестели слёзы. — Не стоило всё это и начинать, романтические истории не для меня, тем более с таким мужчиной, как Омер. Он создан для других женщин... Ведь знала же, знала с самого начала, что ничего не выйдет. Только жизнь себе осложнила... Умру старой девой, напрасно Исо радовался. — неожиданно произнесла непонятную для подруги фразу.

Она смотрела на Дефне со всё возрастающим беспокойством: вместо лица какая-то маска, а глаза полны отчаяния, да ещё и говорит несуразности, Бельгин оглянулась и, увидев, что Жак наблюдает за ними, потянула девушку за собой, увлекая на знакомую дорожку сада. Они обошли его весь и когда пошли на второй круг, остановилась у памятной скамьи.

— А теперь, отбросив в сторону трагические выводы, спокойно расскажи, что произошло. — решительно произнесла она.

Несмотря на своё состояние, Дефне довольно связно пересказала сцену в кабинете, и только однажды её голос дрогнул, когда она процитировала фразу Омера, так сильно её оскорбившую. Потом подруги долго молчали, Бельгин поднялась первой, взглянув на часы.

— Нам давно пора возвращаться, мы превысили все лимиты времени, положенные на перерыв.

— Ну, пусть меня уволят. — ровным тоном произнесла девушка, но, чуть помедлив, поднялась и последовала за подругой, которая притормозила, дожидаясь её, чтобы войти в здание вместе.

— Кстати, а ты знаешь, что сегодня последний день стажировки?

— Впервые слышу. Очевидно, до этой новости мы просто не дошли. И что это значит? — Дефне равнодушно пожала плечами.

— Практика окончена, наверное, сегодня нам выдадут какие-то документы и на этом всё. — она поколебалась, не зная, передавать ли девушке слова Омера, но решила, что лучше предупредить её заранее. — Но господин Ипликчи сказал, что ты должна будешь остаться до конца недели, потому что твоя работа оплачивается.

— Мне платят в конце каждой недели, никакого договора я не подписывала, так что имею право просто уйти. — девушка нахмурилась, достала из кармана юбки резинку, собрала волосы в хвост и бодро зашагала вперёд. — Сэкономлю деньги Французскому институту.

— Возможно, следует предупредить госпожу Селен?

Девушка ничего не ответила, но перед дверью медиатеки остановилась. — Ты иди, я зайду к главному бухгалтеру предупредить, что работаю сегодня последний день. В конце концов, это он начислял мне зарплату.

Через десять минут Синан поднялся в кабинет Омера, ему хватило одного взгляда на друга, чтобы установить причинно-следственную связь.

— Твоя возлюбленная только что предупредила меня, что работает сегодня последний раз, возразить я не мог, никакими договорными обязательствами она с нами не связана. Она зайдёт после собрания, чтобы получить оплату за этот день.

Омер кивнул, выдвинул один из ящиков стола и молча положил перед ним конверт, заглянув в него, Синан заметил:

— Но здесь плата за неделю.

— Отдай ей все. — не отрываясь от монитора, проговорил мужчина.

— Как скажешь... Но ведь, очевидно, что она уходит не просто так, и вы оба, кстати, выглядите примерно одинаково несчастными. Не хочешь поделиться?

— Не сейчас. — ответ был кратким и дополнительных вопросов не предполагал.

Понимая, что никаких объяснений он сейчас не получит, Синан вернулся к себе, оставив Омера наедине с невесёлыми мыслями.

К назначенному часу стажёры собрались в конференц-зале Французского института для подведения итогов работы, подруги в числе других студентов заняли прежние места. Кудрет, как ни в чём не бывало, уселся рядом с Дефне, похоже, он совершенно забыл о сцене в саду, имевшей место в день юбилея и так много изменившей в её жизни, потому что, не смущаясь молчанием, без умолку трещал о полезных знакомствах, которые завёл, работая в летнем лагере института. Омер пришёл раньше Моник и, ожидая её появления, занимался документами, которые принёс с собой, он несколько раз смотрел на девушку, стараясь поймать её взгляд, но тщетно, она смотрела куда угодно, только не на него. Внешне мужчина выглядел совершенно спокойным, сдерживая бушующие чувства, подошло к концу ставшее привычным их ежедневное совместное пребывания в стенах одного здания, и завершалось оно крайне неудачно. В отличии от Дефне он не считал эту размолвку финалом отношений, конечно, понадобится время, чтобы они оба, но главным образом она, успокоились и смогли объясниться. Омер был уверен, что если открыто расскажет девушке о причинах своего беспокойства, она поймёт и примет его искренние извинения, а после этого, не теряя напрасно времени, он сделает ей предложение, и они назначат день помолвки.

Моник, улыбающаяся, как всегда, присоединилась к своему заместителю, оглядела стажёров, немного задержав свой взгляд на Дефне и, не теряя времени, взяла слово:

— Дорогие друзья Французского института! Мы благодарим за бескорыстную помощь, которую вы оказали нам в напряжённые дни юбилея. Надеемся, что из этой языковой практики вы вынесли много полезного для себя, и свидетельства, которое вы сегодня получите, станут полезной рекомендацией в дальнейшем при устройстве на работу. Через год вы закончите университет, никто не знает, как сложится ваша судьба, и где вы найдёте применение своим знаниям и навыкам. Но помните, что наши двери для вас всегда открыты, календарь мероприятий на каждый месяц находится в свободном доступе на сайте института, записывайтесь в медиатеку и станьте нашими постоянными посетителями. Мы будем рады видеть знакомые лица! — она взглянула на своего заместителя, потом на стопку лежащих перед ней документов, и начала вручение свидетельств. Дефне получила его последней, передавая его, госпожа Селен быстро проговорила: — Когда получите сообщение из университета, сразу свяжитесь со мной.

Девушка не поняла, о чем идёт речь, но согласна кивнула. Удачно избежав Кудрета, который в холле института уже подбивал студентов пойти отметить в классном месте окончание стажировки, они прошли с Бельгин в медиатеку, ожидая, когда их одногруппники выйдут из здания.

— О-о-о... Чуть не забыла. — спохватилась Дефне. — Пойду к господину Синану и получу последние причитающиеся мне деньги. Ты подождёшь меня?

— Конечно, посижу в машине. — согласилась подруга, собирая вещи.

Не желая отбиваться от прилипчивого Кудрета, девушка осторожно выглянула в коридор, в здании стояла тишина, похоже, студенты уже ушли, страшно боясь столкнуться с Омером и беспрестанно твердя себе, как заклинание: «Только не это, только не это...», она без помех дошла до кабинета главного бухгалтера, постучала и, облегчённо вздохнув, толкнула дверь, не дождавшись приглашения. Синан ждал её, но был не один, Омер стоял у окна, прямо напротив двери, и они встретились взглядом, когда она вошла. Дефне замешкалась лишь на какие-то секунды, но быстро собралась и улыбнулась Синану.

— Давайте вашу бумажку, я распишусь и пойду, меня подруга ждёт.

Синан придвинул ей листок с придуманными расчётами и конверт, она, не глядя, расписалась, пересчитала деньги и с недоумением уставилась на него.

— Вы ошиблись, здесь сумма за неделю... — девушка положила на стол лишние четыре банкноты.

— Но вы расписались за пятьсот лир. — заметил ей мужчина. — Так что берите все.

— Я была невнимательна, извините. и пожалуйста, переделайте бумагу. — не глядя на Омера, произнесла. — Я беру деньги только за выполненную работу.

— Дефне, не упрямьтесь, я делаю то, что мне приказали. — ответил Синан.

— Хорошо. Я поднимусь к госпоже Селен и изложу свою точку зрения, уверена, она поймёт меня. — оставив деньги на столе, она повернулась к двери.

— Синан, сделай, как она хочет. — вмешался Омер.

Его друг исправил документ и, распечатав, положил перед ней.

— Только в этот раз прочтите внимательно, прежде чем оставить свой автограф. — он улыбнулся так по-доброму, что Дефне не могла не улыбнуться ему в ответ.

Взглянув на итоговую сумму, она довольно кивнула головой и, подписав, забрала сто лир. На самом деле девушка чувствовала себя ужасно, Омер не мог случайно оказаться в кабинете в тот момент, когда она пришла за расчётом, очевидно, он ждал её для разговора. Но сейчас у неё не было ни сил, ни намерения что-либо обсуждать или выслушивать, однако, Дефне остро чувствовало его присутствие, и одно абсурдное желание быстро росло в груди: вопреки всему произошедшему ей хотелось оказаться в его объятиях, слышать быстрое биение сильного сердца, чувствовать его губы на своих, вдыхать его запах. Устыдившись своих мыслей и боясь, что лицо может выдать её, она с вызовом вскинула голову и быстро вышла, не глядя ни на кого из них.

Синан развернулся и устало взглянул на друга.

— Так что же ты всё-таки сказал этой девочке?