Всё началось с поцелуя

Глава 10. Новые знакомства Дефне.

Скованная вначале Дефне понемногу расслабилась, почти все говорили на французском языке, и они с Бельгин очень естественно влились в эту языковую среду. Она видела, что Омер направлялся к ним, однако госпожа Селен опередила его, уведя обеих к своим коллегам из Измира и Анкары. Все были очень любезны с ними, даже помощник консула уделил девушкам внимание, расспрашивая об учёбе, планах на будущее, он интересовался также связями их университета с подобными заведениями во Франции. Но Дефне мало что могла рассказать, она знала, что городом-побратимом Стамбула был Страсбург, и связи с университетом этого города существовали, однако студенткам из их группы никто не предлагал поехать туда на обучение или просто стажировку, хотя некоторые учащиеся других факультетов, у которых французский язык не являлся профильным, там обучались.

— Удивительно. — живо отреагировал мужчина и многозначительно посмотрел на госпожу Селен. — Моник сказала, что вы и ваша подруга лучшие на курсе, а именно таких студентов университет рекомендует к поездке. Или я ошибаюсь? — и он взглянул на молчаливо стоявшую рядом Бельгин.

Отвечая на его взгляд, та пожала плечами.

— Мы не знаем, никогда не интересовались этим вопросом. Мне известно только, что существуют квоты, каждый год университет Страсбурга приглашает определенное количество студентов, а по каким параметрам их отбирают, сказать не могу. Возможно, там отдают предпочтение другим дисциплинам, точным или естественным наукам, как наиболее перспективным, способным двинуть прогресс вперед. А язык... Ну, что он может дать? Мы его любим, с удовольствием изучаем и раскрываем для себя вашу культуру. — она помолчала и улыбнулась. — Только вряд ли это облегчит будущее человечества. Но это лишь мои предположения, я могу и ошибаться.

Слушая её, помощник консула улыбался и молча кивал головой.

— Во Франции много университетов, принимающих иностранных студентов на стажировку и обучение. — он вновь взглянул на госпожу Селен. — Но как бы то ни было, вы прекрасно говорите по-французски. А какими языками вы ещё владеете? — обратился он к Дефне.

— Учим итальянский. Но времени на него отводится немного, поэтому в этом году прошли дополнительное обучение в языковой школы «Дилит». Может знаете?

Вопрос прозвучал наивно, мужчина улыбнулся и отрицательно качнул головой, задав встречный вопрос.

— Поездку вам оплачивал университет?

— Нет, конечно. — Дефне тоже улыбнулась, настолько нелепой показалась ей эта мысль. — Это наша инициатива и наши деньги.

Моник решила, что для первого знакомства вопросов и ответов прозвучало достаточно, осторожно взяв гостя под руку, она шепнула ему что-то и, кивнув девушкам, они вдвоем отошли и присели за столик с бокалами в руках. Бельгин и Дефне переглянулись, не понимая, что им делать дальше, и в чём смысл их нахождения здесь. Гюпсе, не выпускавшая девушек из виду, двинулась к ним, но Омер, увидевший её маневр, опередил женщину, Синан присоединился к другу, желая составить компанию и познакомиться с девушками поближе.

— Так это и есть наши будущие сотрудницы? Ну, или, по крайней мере, одна из них. — улыбаясь и без стеснения разглядывая, спросил он. — Разрешите представиться, Синан Каракая ‒ друг нашего знаменитого Омера Ипликчи. А как вас зовут прекрасные незнакомки?

Девушки назвали свои имена и рассмеялись, улыбчивый, доброжелательный Синан, действительно, излучал позитивную энергию и одним своим видом внушал хорошее настроение.

— Вы назвали своего друга знаменитым? Почему? — не выдержала Дефне.

Омер бросил на Синана предупреждающий взгляд, тот усмехнулся и, положив руку на сердце, произнес.

— Несмотря на грозное предупреждение господина Ипликчи, открою страшную тайну. — понизил голос до шепота. — Мой давний друг знаменит множеством своих поразительных способностей и оглушительным успехом у наших сотрудниц. Но... — тут же поправился он. — Не замечен в злоупотреблении ни тем, ни другим. — и весело рассмеялся.

— Вы так хорошо знаете господина Ипликчи? — с любопытством спросила Бельгин, слегка подтолкнув локтем подругу.

— Ещё бы мне его не знать! Мы вместе учились в Италии и дружим уже...— мужчина поднял глаза вверх, — уже... боюсь даже произнести эту цифру, чтобы не шокировать вас своим возрастом. А почему вы стоите без бокалов? Здесь так не принято. — вдруг сменил он тему разговора. — Настойчиво предлагаю вам попробовать шампанское, оно превосходно. Одна из лучших французских марок «Моэт и Шандон», слышали когда-нибудь? — и когда девушки ответили отрицательно, его лицо изобразило искренне огорчение. — Ну, как же так, ханым, а ещё французской культурой интересуетесь... Ну-у-у, этот торговый дом более двухсот лет производит восхитительные напитки, которые подавали в незапамятные времена на обеденные столы французских и английских королей. — Синан сделал знак официанту, показав на бутылку шампанского. — Вот, рекомендую, хотя бы пригубите, «Моэт и Шандон Империал», брют.

Девушки понюхали искристый напиток.

— Брют? — переспросила Дефне. — По-французски это ведь «сырой, грубый», разве нет?

— Да, такое слово есть, но к этому благородному напитку оно не применимо. В сорте шампанского брют находится минимальный процент содержания сахара, это означает очень сухое вино. — вступил в разговор Омер. — Если не хотите, можете не пробовать. — он бросил укоризненный взгляд на друга. — Культура винопития во Франции ‒ это целое искусство, уверен, вам представится возможность посетить эту страну и познакомиться с её традициями. — наблюдая, как Дефне поднесла бокал к губам, предупредил. — Не делайте больших глотков, пейте понемногу, почувствуйте вкус на деснах и языке.

Сделав несколько глотков и облизав увлажнившиеся губы, Дефне растерянно посмотрела на Омера.

— Ой, колется...

Он глубоко вздохнул, даже для его самообладания это было слишком, взгляд мужчины сфокусировался на прелестном ротике Дефне, чуть прикрыв глаза, мужчина напряженно смотрел на неё, вспоминая вкус единственного поцелуя. Если бы он мог взять эту рыжеволосую девушку за руку, увести её ото всех в укромное место и, прижав к себе, ощутить хрупкое девичье тело и вобрать вкус её розовых, нежных губ...

Синан кашлянул и наступил ему на ногу.

— О-о-о, прости, наверное, шампанское ударило в голову. — развернувшись в пол-оборота, произнес: — Перестань фантазировать, твои эмоции слишком очевидны.

И в самом деле, между молодым мужчиной и худенькой девушкой витало нечто, какие-то токи, которые Бельгин заметила ещё в самолёте, словно звенящая, но невидимая цепь соединяла их, заставляя улыбаться одних и вызывая ревность у других.

— Господин Ипликчи, можно вас? — раздался женский голос, Омер перевёл невидящий взгляд на Гюпсе и нахмурился. — Мне показалось, что тема, которую мы обсуждали, осталась нераскрытой. — и она метнула неприязненный взгляд на подруг.

— Гюпсе, а вы всё хорошеете... — вступил в разговор Синан. — Я, кстати, хотел обсудить с вами вопрос текучести кадров. Не знаю, как у вас с этим обстоят дела, но у нас это проблема. — он подхватил женщину за локоток и, слегка подталкивая, оттеснил от девушек, а идущей навстречу Моник, заметил: — Госпожа Селен, я решил расспросить незаменимую помощницу Одри насчет умения подбирать кадры.

— Действительно, нам есть чему у вас поучиться. — без улыбки глядя в лицо женщины, ответила директор.

— Ну что вы, моих заслуг в этом нет никаких. Вы бы лучше обратили своё внимание на Гюль. — она показала на молодую женщину, скромно сидевшую за столом в одиночестве. — Это она занимается кадрами, вернее беседует с претендентами.

— Почему я её не знаю? Никогда не видел раньше. — удивился Синан.

— Наша девушка очень застенчива, но специалист отменный с дипломом психолога. — с иронией ответила Гюпсе. — Так что напрасно вы меня увели, конечно, если не преследовали при этом другие цели.

Мужчина широко улыбнулся.

— Я всегда не прочь провести несколько минут в приятном женском обществе. К тому же вы поделились со мной ценной информацией о вашем сотруднике. Нам следует взять это на заметку, как думаете, госпожа Селен? — обратился он к Моник.

— Согласна. — она обвела взглядом общавшихся людей. — Возможно, будет неплохо, если вы с ней побеседуете, например, за сегодняшним ужином. Думаю, нам пора, столик заказан на восемь вечера. — госпожа Селен повернулась к девушкам и взглянула на Омера. — Что же, господин Ипликчи, полагаю, мы отпустим наших стажёрок домой, а нас ждёт работа. Приятного вам вечера, девушки.

Гости стали покидать здание и рассаживаться по машинам, Дефне и Бельгин вышли следом за ними, они видели, как в машину Омера сели три женщины, в том числе и та, что не спускала с них глаз в течение вечера. Он стоял, придерживая дверцу с водительской стороны, и смотрел на Дефне, словно чего-то ждал от неё, девушка поёжилась и несмело согнула руку в локте в почти незаметном приветственном жесте, но мужчина увидел его, улыбнулся и кивнул на прощание.

Машина Бельгин выехала со стоянки Французского института последней, подруги какое-то время молчали, впечатлений накопилось так много, что требовалось время для их осмысления.

— А мы не подкачали с нашим знанием французского. — заметила, наконец, Бельгин. — Говорили не хуже других, правда, до господина Ипликчи нам далеко.

— Да, таких людей, как он, я ещё не встречала. — вдруг призналась Дефне.

Подруга ошарашенно взглянула на неё.

— О, Аллах, хорошо, что светофор нас остановил, а то я бы руль выпустила от изумления. Мне не послышалось? Ты это точно о нём сказала?

Не оборачиваясь к ней, девушка ответила.

— Ну, я же не совсем дура, думаешь, я не вижу, что он из себя представляет? — она тряхнула головой и улыбнулась. — Конечно, если только в нем нет жутких изъянов, которые он так удачно маскирует.

— Ты шутишь... Это обнадёживает, по крайней мере, не твердишь, как заведённая, что ты ему не пара. Он опекает тебя, неужели ты не видишь? И уже не сердится... Не ломай того, что есть между вами, дай этому чувству шанс.

— Между нами ничего нет. — вздохнув, упрямо повторила Дефне.

— Угу... — парировала подруга. — Сегодня многие этому были свидетелями. — она ожидала возмущённой реплики, но её не последовало, девушка молчала, глядя в окно автомобиля, и казалась задумчивой и, словно бы, ушедшей глубоко в себя.

Остаток вечера она была рассеянной, бабушка с подозрением косилась на внучку, но замечаний не делала. Сославшись на головную боль, внучка рано поднялась в свою комнату, на столе ждало смётанное платье, но настроения работать не было никакого, она прилегла, не выпуская телефон из рук и заново переживая всё произошедшее, ведь такой «выход в свет» стал для неё дебютом. Вздрогнула от звука сигнала сотового, быстро открыла новое сообщение, прочитала: «Спокойной ночи и до завтра», радость от короткой фразы, как волна, накрыла её с головой, Дефне быстро напечатала ответ: «Спасибо и вам того же. До завтра», тихо засмеялась, повернулась на бок и заснула с телефоном в руке и счастливой улыбкой на губах.

За ужином в ресторане много говорили, больше на отвлечённые темы, деловые вопросы французы предпочитали обсуждать в других ситуациях, но только не во время приёма пищи, если, конечно, речь не шла о деловом обеде. Омер прекрасно знал, насколько трепетно эта нация относится к тому, что связано с кухней, ведь традиции приготовления еды и неспешных двухчасовых обедов и ужинов были ещё живы, несмотря на всё ускоряющийся ритм жизни. Это особенно ощущалось в провинции, часы обеда и ужина там строго соблюдались, а если вы приходили не ко времени, то «блюдо дня» вам могли и не подать. Для коренных французов насыщение желудка считалось священным актом, непременно сопровождавшимся бокалом хорошего столового вина и приятной компанией. Не случайно в этой стране шеф-повара ценились также, как известные кутюрье, и на их открытые уроки, на мастер-классы по приготовлению фирменных блюд записывались за несколько месяцев вперед.

Но французы, присутствовавшие на ужине, уже довольно давно жили в Турции и ценили гастрономические особенности этой страны, поэтому все с удовольствием дегустировали блюда национальной кухни. Моник рассадила гостей строго по этикету в соответствии с занимаемой должностью, не забыв при этом о личных симпатиях и учтя интересы рабочих моментов. Эта женщина была талантлива во многом, а как руководитель такой организации ‒ просто незаменима, изящно используя политику кнута и пряника, она умела добиться от подчиненных наилучшего результата в работе и полной самоотдачи при исполнении должностных обязанностей. При этом, госпожа Селен никогда не повышала голос, но, когда она была недовольна кем-либо из своих сотрудников, провинившийся заранее трепетал в ожидании вежливой выволочки. Тогда от тона и взгляда директора веяло просто арктическим холодом, она выбирала в обращении такие слова и эпитеты, что недобросовестный работник чувствовал себя высеченным и это расстраивало его намного больше, чем даже урезание процента премиальных. Однако, справедливости ради, стоило сказать, что Моник предпочитала вести подобные разговоры с глазу на глаз, щадя гордость провинившегося, но, время от времени, практиковала и коллективные «разносы», всё зависело от сложности созданной нерадивым работником ситуации и её последствий.

Моник Селен родилась, училась и жила в Париже, в довольно состоятельной семье, их просторная четырёхкомнатная квартира находилась в одном из самых дорогих, седьмом округе столицы, недалеко от Марсова поля. Старый дом, являлся по совместительству историческим памятником, поэтому проведение каких-либо перестроек или ремонтных работ требовало множества согласований и иногда оказывалось просто невозможным, и её престарелые родители так и доживали свой век в квартире с чудесной лепниной и потолочными росписями, но с древними ставнями и периодически протекающими трубами. Она закончила факультет права в Сорбонне и, проработав несколько лет в суде, занималась частной адвокатской практикой. Ещё будучи студенткой, на одной из шумных молодежных вечеринок Моник познакомилась с Гийомом, студентом ‒ медиком университета имени Рене Декарта. Обаятельный, общительный парень привлек её внимание, они стали встречаться, и когда через полгода близких отношений он предложил жить вместе, она согласилась переехать к нему в маленькую квартирку-студию в недорогом и демократичном тринадцатом округе Парижа. В небольшой комнате почти под самой крышей хватало места только для самой необходимой мебели, над газовой плитой вытяжки не было, и в те редкие дни, когда Моник готовила, все запахи моментально распространялись по их скромному жилищу. Летняя духота от нагревшейся за день крыши заставляла молодых изнывать от жары, но как часто они вспоминали о ней добрым словом в дождливые и холодные зимние месяцы, когда, экономя на обогреве, им приходилось тепло одеваться даже в постель. Впрочем, любовь и молодость не обращает внимание на такие пустяки, влюблённые наслаждались друг другом, счастьем засыпать и просыпаться в одной кровати, независимостью от родителей и неплохими перспективами будущего. Гийом специализировался в зубной хирургии и планировал, поработав какое-то время ассистентом и набравшись опыта, сдать экзамен на подтверждение квалификации, который давал ему право открыть свой собственный кабинет.

Они прожили в свободном браке шесть лет, и только после рождения сына Даниэля молодые родители отправились в мэрию и узаконили свои отношения, категорически отказавшись венчаться, хотя мать невесты очень настаивала на этом. Когда сыну исполнилось шестнадцать, супруги уже имели устоявшийся быт, хорошую квартиру в восьмом округе Парижа, прочный доход и круглый счёт в банке, позволявший жить вполне безбедно. Моник всё ещё работала в суде, получив должность помощника прокурора, а Гийом успешно занимался частной практикой, значительно расширив свой кабинет и наработав солидную клиентскую базу.

И тут всё начало стремительно меняться, муж получил предложение принять участие в широко известном проекте «Врачи без границ». Эта организация была создана в Париже в одна тысяча девятьсот семьдесят первом году врачами, которые прежде работали в качестве волонтеров Международного Красного Креста во время гражданской войны в Нигерии. В основе её работы лежало убеждение, что право на медицинскую помощь имеет любой человек, в независимости от его расовой принадлежности, пола, религиозных убеждений и политических взглядов, и что эта необходимость превыше государственных границ. Гийому предложили отправиться в Мали, западноафриканское государство, где пострадавшим в результате насилия беженцам и перемещённым лицам требовалось оказание срочной медицинской помощи.

— Но, дорогой, ты же зубной хирург, удаляешь зубы, что ты собираешься делать там в условиях палаточных городков? — растерянно спросила Моник, когда муж сообщил ей о поступившем предложении. — Разве это та первая неотложная помощь, в которой нуждаются несчастные, бегущие от войны люди?

— Почему нет? — он пожал плечами. — Полагаю, что в условиях полной антисанитарии, все болезни обостряются. Просто, не имея возможности вовремя получить помощь, люди вынуждены терпеть.

— Тебе пообещали там соответствующее оборудование? — недоверчиво уточнила жена.

— Насчет оборудования ничего не сказали, но сообщили, что у них есть небольшая стационарная клиника с зубоврачебным кабинетом в Дуэнце. — осторожно ответил он.

— А если удаление зуба не требуется, если это просто кариес, который следует залечить? У тебя же нет разрешения на этот вид деятельности. — она надеялась найти брешь в его планах.

Гийом снисходительно улыбнулся.

— Дорогая моя, в тех условиях никто не станет спрашивать мои разрешения и сертификаты, практику лечения зубов я имею, поставить пломбу смогу, а большего от меня и не требуется. К тому же перед поездкой я пройду инструктаж и курсы общей медицинской подготовки, чтобы освежить знания, хранящиеся в моей пассивной памяти. — он оживлялся по мере того, как описывал разворачивающиеся перед ним перспективы.

Моник поняла, что муж уже принял решение задолго до того, как поставил её в известность, так что какие бы доводы она ни привела, значения они не имеют.

— А что станет с твоим кабинетом здесь? Ты бросаешь клиентуру, с таким трудом наработанную?

— Вовсе нет, на время отсутствия я сдаю кабинет моему коллеге, и клиенты плавно переходят на его обслуживание. Мы заключили соответствующий договор, и он станет производить ежемесячные отчисления в фиксированной сумме за пользование помещением и амортизацию оборудования. — муж обнял её, пытаясь смягчить напряженную реакцию женщины. — Моник, милая, пойми, для меня это шанс принести пользу нуждающимся людям и попробовать себя в новом месте в иных обстоятельствах. А то, честно говоря, на своём тихом месте я уже начал заплывать жирком.

Она хорошо знала его и умела читать между строк, её милый Гийом многое не договаривал. Моник давно заметила, что он тяжело переживает кризис среднего возраста, спокойное течение обустроенной, комфортной жизни, семейные ценности, супружеские обязанности, даже роль отца теряли для него остроту и значимость, всё стало обыденным и воспринималось, как само собой разумеющееся, раз и навсегда данное и где-то уже поднадоевшее. Ему хотелось смены впечатлений, острых ощущений, новых лиц и эмоций... И в этот момент она осознала, что их отношения себя исчерпали, и брак катится в пропасть, даже если он вернется через год, как обещал, ничего уже не будет прежним. Так и случилось, только вернулся он через три года и не один, а с темнокожей женщиной и их маленьким ребенком. Хотя Моник и была готова к такому повороту дела, развод и делёж имущества, длившиеся почти три года, пережила очень тяжело.

Сын, ставший студентом и снимавший квартиру поближе к университету, почти не общался с отцом, поддерживая мать в это непростое для них обоих время, стало очевидно, что её жизнь также нуждалась в переменах, и женщина поменяла частную адвокатскую практику в Париже на незнакомый и чуждый ей по духу и традициям Стамбул, согласившись занять должность директора Французского института, хотя представления не имела о роде его занятий. После обстоятельной беседы, её кандидатуру утвердили в посольстве, Моник хватило месяца, чтобы вникнуть в суть дела и, приняв пост у прежнего директора, она начала работать, оценив со временем и эту экзотическую страну, и это шумный восточный город, и этот малопонятный ей менталитет людей, воспитанных в другой культуре и иных традициях.

Раз в квартал она летала домой на несколько дней навестить стареньких родителей и сына и, хотя работала в Стамбуле уже четыре года, оставлять институт и возвращаться во Францию не собиралась. Моник знала, что получив развод, Гийом так и не женился на своей малийской женщине, признав, тем не менее, себя отцом чернокожей девочки, поначалу они жили вместе, но спустя какое-то время мужчина переехал, продолжая навещать их время от времени и обеспечивая всем необходимым для достойной жизни. Он попытался было восстановить отношения с бывшей женой, но она решительно отказалась вернуться, подчеркнув, что их ничего больше не связывает, кроме единственного сына. Как сложилась его дальнейшая жизнь, женщина не интересовалась и всегда пресекала любые попытки знакомых или друзей сообщать о нём какие-либо новости.

За столом в ресторане госпожа Селен посадила Омера через человека от себя, между представителем консульства и директором Французского института Измира, максимально увеличив расстояние между ним и Гюпсе, сидевшей на противоположной стороне рядом с Синаном и Гюль. Ужин начался с небольшого приветственного тоста Жильбера Беко, пожелавшего процветания и успехов в работе коллективам всех трёх Французских институтов, невзирая на временное охлаждение отношений между Турцией и Французской республикой. В течение вечера каждый из директоров счёл своим долгом выступить с ответным словом, поблагодарив высокую французскую сторону за постоянное внимание к нуждам учреждений, а присутствующих членов коллектива за инициативную и добросовестную работу.

За столом Синан охотно общался с Гюль, второй помощницей Одри, так успешно себя зарекомендовавшей себя в подборе кадров, он пытался выяснить, каким образом женщина тестировала претендентов на должность, и была ли возможность поделиться с ними подобными анкетами.

— Ну, конечно, почему же нет, ведь мы, некоторым образом, коллеги и занимаемся одним делом. — мило улыбнувшись, ответила она.

Девушка нравилась ему всё больше, скованная в начале общения с незнакомым мужчиной, она держала себя очень просто, но её грамотная речь, неспешные чёткие ответы на поставленные вопросы, умение поддержать разговор на любую предложенную тему выдавали в ней начитанную интеллектуалку.

— Гюль, а откуда вы родом? — поинтересовался он.

— Наша семья приехала в Измир из Албании, но я родилась уже здесь. — она внимательно взглянула на него большими карими глазами, опушенные длинными ресницами, они казались удивительно глубокими, тёмные брови красиво изгибались над ними, тонкий нос с горбинкой и маленький рот с пухлыми чувственными губами вдруг привлекли его внимание своей естественной свежестью, не испорченной никакими искусственными манипуляциями специалистов салона красоты.

— У вас есть братья или сёстры? И где вы учились и чему? — обычно Синан задавал подобные дежурные вопросы для поддержания разговора с незнакомым человеком или из любезности, но сейчас его, действительно, интересовали детали жизни этой молодой женщины.

— В семье кроме меня есть старший сын, мой брат. С нами воспитывалась также дочь покойной сестры отца. Оба они значительно старше меня и живут со своими семьями под Измиром. — ответила Гюль. — А училась я в университете Анкары, у меня степень бакалавра наук в области психологии.

— Ого... — бурно отреагировал Синан. — А в других областях не пробовали применить свои знания?

Женщина улыбнулась.

— Конечно, и не только пробовала, но и работала, сначала в больнице Анкары, потом в частном медицинском центре, в женской консультации. Да, много где... — и она вздохнула.

— Нигде не понравилось? — немного сбавив обороты, уже тише спросил Синан.

Девушка замялась с ответом, мягко улыбнулась и... закончила разговор, повернувшись с вопросом к соседке справа. Синан понял, что совершил бестактность, вступил на запретную территорию, затронув, очевидно, слишком личную и, по всей видимости, очень болезненную тему.

— Простите, я не хотел обидеть вас. — пробормотал он, не надеясь, что милая соседка отреагирует, и искренне расстроенный тем, что огорчил против своей воли такую приятную собеседницу.

Но Гюль услышала его слова и, чуть повернув голову, ответила.

— Вам не за что извиняться, это моя реакция получилось несоразмерно острой на ваш вполне закономерный вопрос.

«Ну, что за милое создание! Такая естественная, привлекательная молодая женщина... Как жаль, что она живет в Измире!», — мелькнуло у него в голове. Он окинул взглядом её фигуру, тонкая талия, высокая грудь... «И что это я размечтался? У такой женщины, наверняка, есть муж или возлюбленный», — подумал он и бросил взгляд на её руки. Колец не было! Вообще никаких! Это показалось ему необычным, по крайней мере, все женщины, которых он знал, любили украшать себя золотыми ювелирными изделиями, да сколько их он сам передарил своим бывшим возлюбленным! Браслеты также отсутствовали, есть ли серьги в ушах, он не видел, из-за вьющихся темных волос, волной лежавших на плечах. Поняв, что слишком пристально рассматривает соседку, мужчина отвёл глаза и увидел насмешливое лицо сидевшего напротив Омера, тот напрягал мышцы губ, чтобы скрыть улыбку, но не удержался и быстро подмигнул ему. Синан нахмурился, скептически поджал губы, и тут услышал голос Гюпсе.

— Ваш друг веселится, я смотрю...

Мужчина заставил себя улыбнуться и повернулся к женщине.

— А разве есть повод для печали? Дела идут неплохо, клиентская база растет, не так быстро, как хотелось бы, но учитывая отношения нашей страны с Западом и это уже прогресс.

— В жизни есть не только работа... — усмехнулась она. — Он по-прежнему избегает женского общества?

Синан искренне удивился.

— Это вы о ком сейчас спросили? Об Омере? Странно... На каком основании вы делаете такие выводы?

— Ну, он же до сих пор не выбрал себе спутницу жизни. Похоже, перебирать женщин стало его второй натурой, так можно и самому остаться невостребованным. — за её ироничными словами слышалась личная боль.

Синан вздернул левую бровь.

— Так, я тоже не женат, дорогая Гюпсе... Но скажу вам по секрету, что несмотря на этот печальный факт, с удовольствием провожу время в обществе прелестных женщин. — он стал серьёзным и со значением посмотрел ей в лицо. — Я не имею права давать вам советы, но, полагаю, прошлое следует похоронить и жить будущим. Вы такая эффектная, умная женщина... Всегда полезнее смотреть вперёд и, не оборачиваясь назад, идти к своей цели.

— Ну да... — кивнула она головой. — А между тем подрастают молодые прелестные девушки, вроде тех, глядя на которых, ваш друг сегодня чуть голову не свернул. Вернее, на одну из них. — поправилась она. — Это было так очевидно... Он даже не пытался скрыть свой интерес… — она взяла стакан с водой и сделала два больших глотка, Синан заметил, что её рука дрожала. — Что, всё зашло так далеко?

— Если честно, я даже не совсем понимаю, о чём вы говорите. — он попытался успокоить её, боясь эмоциональной выходки этой неуравновешенной женщины, и бросил быстрый взгляд на Моник, желая убедиться, что она обратила на них внимание.

Да, та внимательно смотрела на Гюпсе, продолжая разговаривать с Жильбером и безмятежно улыбаться. Помощница Одри уже не раз создавала нервозную обстановку на встречах такого рода, и невозможно было предугадать что ‒ слово ли, неосторожно кем-то брошенное, взгляд или чьё-то действие служило при этом спусковым крючком. Она срывалась в неожиданную, правда, короткую истерику с бурными рыданиями и невнятным бормотанием, что всегда производило тягостное впечатление на присутствующих. Поэтому, проще было пожар предупредить, чем тушить его потом срочным порядком. Моник наклонилась через стол и что-то сказала Одри, сидевшей рядом с Омером, та метнула взгляд в сторону своей помощницы и, чуть помедлив, встала, в это время Синан поднялся со своего места и, улыбнувшись повернувшейся к нему Гюль, двинулся в сторону Омера, занял освободившееся место рядом с ним, в то время как Одри пересела к Гюпсе и, взяв её руку, что-то тихо говорила ей.

— Аллах, каждый раз одно и тоже. — процедил Омер. — Ей пора лечиться... Я не понимаю, зачем Одри берет её с собой.

— Она заметила твой интерес к Дефне. — предупредил Синан. — Думаю, причина в этом.

— Мне что же теперь, исчезнуть из города, чтобы ей проще жилось? — он пожал плечами. — Не сомневаюсь, что тогда эта женщина найдет другую причину, чтобы чувствовать себя несчастной.

Синан вздохнул.

— Связался ты с ней на свою голову, Омер...

— Я не знал, что Гюпсе настолько эмоционально нестабильна. При поверхностном знакомстве она производит очень приятное впечатление. — пробормотал его друг, вертя в руках телефон, затем быстро напечатал текст и отправил.

Синан посмотрел на сидящих напротив него гостей, Гюпсе с красными пятнами на щеках пила воду, перевел взгляд на Гюль и встретился с ней глазами, по-видимому, он застал её врасплох, женщина явно изучала его, потому что смутилась и поторопилась переключить внимание на соседку. К счастью, ужин подходил к концу, оставалось только отвезти гостей в отель, Моник занялась распределением их по машинам, посадив к Синану проблемную команду из Измира, и Гюль заняла место рядом с ним.

— Я очень рад нашему знакомству. — искренне проговорил он. — Почему вас раньше не было видно?

Женщина пожала плечами.

— Я не так давно работаю здесь, и будучи домоседкой по характеру, редко куда выбираюсь.

Синан помедлил, не зная правильно ли поступает и совсем не представляя, как она отреагирует на его слова.

— Могу ли я пригласить вас куда-нибудь завтра по окончании официальных мероприятий.

Она быстро взглянула на него и прикусила нижнюю губу, Синан молчал, ожидая ответа и отчаянно надеясь на согласие.

— Я... Я не знаю... — наконец, нерешительно проговорила она.

Он облегчённо выдохнул: на решительный отказ это не походило.

— Мы могли бы погулять в центре города, сходить на ярмарку. Вы любите все эти аттракционы?

Женщина оживилась, даже глаза заблестели.

— О, да! Знакомые смеются надо мной, говоря, что перед каруселями я не могу устоять и превращаюсь в ребёнка. — она обернулась к нему. — А как вы угадали?

— Просто предположил и счастлив, что попал в точку. — Синан с трудом отвел взгляд от её выразительного лица. — Тогда договорились, я заберу вас по окончании программы, а если вам не обязательно на ней присутствовать, то можем сбежать пораньше, больше времени останется на развлечения.

Гюль ничего не ответила и молча кивнула головой в знак согласия, его машина подъехала к отелю одновременно с машиной Омера, который подвозил коллег из Анкары, стоя перед гостиницей, они ждали, когда гости скроются в дверях. Перед тем как войти вовнутрь, Гюль обернулась взглянуть на них, Синан помахал ей рукой.

— Я вижу, дела продвигаются. — Омер не сдержал улыбки. — Надеюсь, ты не оплошал и назначил ей встречу?

— А что? — ответил друг вопросом на вопрос.

— Мне кажется, она чудесная девушка. — ответил Омер. — Хотя, после случая с Гюпсе, уже боюсь что-то утверждать. — его лицо помрачнело. — Не понимаю, зачем держать на такой должности психически нестабильного сотрудника. Не спорю, она прекрасный специалист, но её поведение... — он не закончил фразу и глубоко вздохнул.

— Ты приглядывай за ней, если она ещё раз столкнется с девушками. Никто не знает, что придет ей в голову. — предупредил Синан.

Омер обеспокоенно взглянул на него.

— Не думаю, что дело дойдет до этого, она же не сумасшедшая, в конце концов.

Синан ничего не ответил, и они разошлись по своим машинам, каждый занятый своими мыслями и планами на завтрашний день.

Дефне проснулась рано от звука удара об пол, сонно приподняла голову и огляделась, не понимая, что могло её разбудить, машинально кинула взгляд на столик рядом с кроватью, чтобы посмотреть который час. Но телефона на обычном месте не оказалось, вспомнив, что вчера заснула, держа его в руке, приподнялась и поискала рядом с собой, не найдя, нагнулась посмотреть на полу, светясь экраном, он лежал ближе к изножью кровати, значит во сне она телом продвинула его ближе к ногам. Девушка подняла сотовый и, сладко потянувшись в кровати, задумалась, вчерашний вечер и сон накануне его, привели её чувства в смятение, решение, принятое перед отъездом из Рима все ещё казалось ей разумным, но уже не единственно правильным. При их первой встрече во Французском институте Дефне ясно видела на лице Омера недоумение и даже обиду, она улыбнулась, подумав, что тогда они оба вели себя смешно, словно поссорившиеся дети старательно делали вид, что не знают друг друга. Беспричинное хорошее настроение вдруг овладело ей, полная сил, она вскочила с кровати и, не умывшись и даже не переодевшись, села за шитьё, сделав буквально за три часа весь объём работы, намеченный на день. Вслух похвалив себя за прилежание и мурлыкая любимую мелодию себе под нос, спустилась вниз и застыла на последних ступенях лестницы, увидев в прихожей брата.

— О-о-о... — то ли удивлённо, то ли восхищенно протянула она. — Сердар, братишка, да тебя не узнать. — подбежала к нему и, вертя в разные стороны, одобрительно цокала языком. — Какой ты красавец! Вот видишь, стоило только подстричься и сбрить эти нелепые усы, как ты полностью преобразился.

Брат косился на себя в зеркало и довольно улыбался.

— Ну, не знаю... Мне кажется, я не так сильно и изменился. — нарочито небрежно ответил он. — Одежду вот только новую пока не купил.

— Хочешь, вместе сходим. — предложила Дефне. — Кстати, а почему ты не на работе? — вдруг обеспокоилась она.

— Договорился, что выйду на два часа позднее, а вечером их отработаю. — объяснил он, всё ещё рассматривая себя в зеркале. — Хорошо, что предложила пойти вместе за покупками, а то я боялся, вдруг промахнусь с выбором. А когда?

— Когда, когда, когда... — Дефне заглянула в телефон, просматривая свой график работы в институте. — Да, в принципе, у меня каждый день есть часа два свободного времени. Это у тебя могут возникнуть проблемы с работой. — Сердар, соглашаясь, кивнул головой. — Знаешь, давай днём покупок назначим воскресенье. Так будет удобнее и тебе, и мне.

— Договорились. — ответил брат и направился к выходу.

— А госпожа Тюркан видела тебя таким красивым? — вдогонку спросила сестра.

— Нет пока.... И не говори ей.... Пусть это останется для неё сюрпризом на вечер.

Оставшись одна, девушка рассмеялась и обняла себя за плечи, день начинался прекрасно: она значительно продвинулась в шитье, так что примерку можно назначить пораньше, Сердар, наконец, начал действовать, и можно было надеяться, что на попятную уже не пойдет, ну и сегодня... сегодня она снова увидит Омера. Счастливо вздохнув, она подошла к зеркалу, то приближая, то отдаляя своё лицо, внимательно осмотрела его в анфас и в профиль, подумав, что не мешало бы чуть больше подчеркнуть глаза, чтобы сделать их выразительнее, можно попробовать новый блеск для губ, он почти незаметен, но очень освежает, следует также привести в порядок свою гриву, помыть голову любимым шампунем с запахом сирени и тщательно уложить волосы, а не собирать их в непритязательный конский хвост. За таким необычным делом её и застала Тюркан, она уже пару минут с удивлением и даже подозрением наблюдала за гримасами своей внучки перед зеркалом, обычно, девушка не уделяла своей внешности такого пристального внимания.

— Ты чего обезьянничаешь? — не выдержав, спросила бабушка.

Дефне вздрогнула от неожиданности.

— Ничего подобного, просто смотрелась в зеркало. — обидчиво возразила она. — И что за слово ты нашла ‒ обезьянничаешь?

— Слово как слово. — проворчала Тюркан. — Посмотрела бы на себя со стороны... — и прошла на кухню. — А ты, похоже, ещё и не завтракала! Доведешь себя до болезни! Вчера поздно пришла и не ужинала, сегодня время движется к обеду, а у тебя во рту маковой росинки не было. Дефне, ну что мне выпороть тебя что ли или в угол поставить? — ворчливо добавила она.

— Да, тебе, госпожа Тюркан меня не догнать... — рассмеялась внучка. — Не волнуйся, меня вчера покормили.

Женщина присела к столу, с интересом уставилась на девушку.

— Кто это тебя кормил и где?

— Ты же знаешь, что вчера мы с Бельгин работали в институте, на фуршете и перекусили. — объяснила внучка, проходя на кухню и готовясь заварить чай. — Ты сиди, — она нажала бабушке на плечо, заметив, что та готовится встать, — я сама всё сделаю.

— Где тебя кормили? — переспросила Тюркан. — Я не поняла, что за слово ты сказала.

— Фуршет? — уточнила Дефне. — Это значит перекус на ногах, стоя, то есть... От французского слова «вилка».

— Вилка-то здесь при чём? — не поняла она.

— Долго объяснять. — внучка разлила чай по армудам и присела к столу.

— Ты яйцо хоть бы съела или бутерброд какой. — заметила женщина. — Одним чаем сыта не будешь.

Дефне согласна кивнула головой.

— Я позднее перекушу, перед тем, как уйти.

— Опять на весь вечер? — Тюркан нахмурилась. — Не нравится мне это, молодая незамужняя девушка ходит где-то по ночам непонятно с кем.

— Ну, во-первых, не по ночам. — живо возразила Дефне. — Во-вторых, хожу я с подругой и, в третьих, она меня подвозит прямо к дверям дома. Вот чего ты ворчишь? Я же сказала, что для меня это отличная языковая практика.

Бабушка вздохнула.

— Ты про Селима помнишь?

— А что мне про него помнить? — напряглась она. — Это ты его пригласила, а я не собираюсь развлекать твоего личного врача, у меня, между прочим, суббота и воскресенье тоже рабочие дни. — и с удовлетворением поведала Тюркан, что юбилейные мероприятия заканчиваются именно в воскресенье. Хотя, насколько стажёры будут задействованы в последний день, им ещё не сказали, но об этом она умолчала.

— Чего ты выдумала? — всполошилась Тюркан. — Мы же с тобой договаривались!

— Бабушка, ты поставила меня перед фактом, я согласилась. Пусть приходит, сидит, он мне, в принципе, не мешает. Я составлю вам компанию, сколько смогу, а потом уйду по делам. — примирительно сообщила она.

— Может, у него к тебе серьёзный разговор. — нахмурилась женщина.

— Знаю я его намерения, двести раз он их излагал. Мне они не интересны. — она махнула рукой и добавила. — Я не против обручения, но только с мужчиной, который мне по сердцу.

— И сколько ты его ждать будешь? На тебя же не угодишь! — с чувством произнесла Тюркан.

— Может, я просто до сих пор не в ту сторону смотрела. — задумчиво произнесла Дефне, допила чай, поцеловала бабушку в морщинистую щеку и, не спеша, поднялась наверх.

Внучка не видела, что женщина, улыбаясь, смотрела ей вслед.

— По всему видно, приглядела кого-то. Ну, ладно, подождем... — вздохнув, проговорила она.