Всё началось с поцелуя

Глава 42. В замке.

Автобус сделал остановку в центре городка, и оттуда Дефне не спеша дошла пешком до замка, прохладный воздух приятно холодил кожу, и получасовая прогулка позволила размять ноги, занемевшие от долгого сидения. Она очень старалась абстрагироваться от своих проблем, расслабиться и наслаждаться днями покоя и ничегонеделания. Получалось не очень хорошо, трудно было отстраниться от преследовавших её буквально на каждом шагу воспоминаний о том времени, когда они были здесь вдвоём, это ощущение усилилось, когда, пройдя через кованые ворота, девушка двинулась по подъездной дорожке к входной арке отеля. Казалось, день обручения и все счастливые моменты их единения незримо витали в воздухе, заставляя желать возвращения счастливых дней в обществе любимого человека.

В холле её встретили Франсуа и Гастон, доброжелательные улыбки которых подняли девушке настроение.

— Добро пожаловать, Дафне! — администратор вышел из-за стойки и протянул ей руку. — Мы вас ждали... Николя попросил меня приветствовать вас от лица жителей нашего городка. Его смена закончилась, и он ушёл домой, но не сомневаюсь, что завтра этот книжный червь замучает вас своим вниманием. И не он один...

Гастон улыбнулся и тоже пожал ей руку.

— С вашим прибытием наша скучная жизнь точно оживится. Полагаю, что закрытые до сих пор помещения приоткроют свои двери. — посмотрел на Франсуа и добавил: — Многие люди этого ждут.

Его коллега неодобрительно помотал головой.

— Если ты имеешь ввиду слишком ретивых членов исторического общества, то мы договорились, что они не станут докучать нашей гостье своим безмерным любопытством. — кинул многозначительный взгляд на мужчину и взял из рук Дефне дорожную сумку. — Позвольте мне лично проводить вас в номер.

— И я рада видеть вас, Франсуа, Гастон. — смутившись, с лёгким поклоном ответила она. — Не хотелось бы отвлекать вас от обязанностей, если скажете, где моя комната, я сама найду её.

— Ну уж нет... — засмеялся администратор. — Не лишайте меня удовольствия провести с вами несколько минут. Вам придётся привыкнуть к вниманию нашего персонала, все горят нетерпением узнать, чем закончится ваш визит на этот раз.

— Я начинаю бояться, потому что, похоже, все ждут от меня каких-то чудес. Боюсь, вы будете разочарованы.

— Ни в коей мере. Вам удалось ознакомиться с книгой? — она тотчас же поняла, что имелось ввиду, и кивнула. — Хорошо... Что-то показалось вам странным или очень узнаваемым? — он шёл впереди, но остановился и обернулся, чтобы посмотреть на неё.

Девушка не стала отрицать очевидное.

— Показалось... Но моё некоторое внешнее сходство с пропавшей Дафной могло быть чисто случайным.

— Мы так не считаем. — он снисходительно улыбнулся. — Непонятные маленькие происшествия участились после вашего визита. Полагаем, они знали, что вы вернётесь к нам.

— Да, кто они-то? Дама в парике?

Франсуа резко остановился в коридоре и схватил её за руку.

— Так и знал! Вы видели графиню? Говорили с ней?

— Эта женщина снилась мне несколько раз. Жюстина... Теперь я знаю её имя... Думаю, она путает меня со своей дочерью, называя постоянно Дафной, хотя я бы не сказала, что мы прямо одно лицо.

Мужчина казался потрясённым.

— Ну, во-первых, имя Дефне на французский манер звучит, как Дафне, так что может, она вас ни с кем и не путает. А во-вторых... — он широко улыбнулся. — Николя сойдёт с ума! Вы знаете, что этот парень состоит членом местного общества краеведов и изучает, как именно события эпохи Террора отразились на нашем регионе. Сумасшедший просто зациклен на истории семьи де Блосак. Когда он увидел вас, мы с трудом привели его в чувство, бедняга всё порывался проверить насколько вы живая. — Франсуа подмигнул. — Хорошо, что в этот раз вашего жениха нет с вами, мне показалось, что его собственнические инстинкты зашкаливают. Надеюсь, он не ворвётся в замок с угрозой уничтожить нас за повышенный интерес к вашей персоне?

Она не смогла не улыбнуться на его предположение.

— О, нет... Омер даже не знает, где я.

— У вас проблемы? — француз стал серьёзным, в его голосе появилось сочувствие.

Девушка просто пожала плечами и двинулась вперёд, показывая тем самым, что её личная жизнь обсуждению не подлежит. Номер находился на третьем этаже, далеко от люкса, который она занимала в свой первый приезд в Шато де Шиссе. Франсуа открыл дверь и, включив свет, окинул комнату быстрым взглядом, передал ключ Дефне, тепло пожелал ей спокойной ночи, напомнив напоследок про время завтрака. Она огляделась, помещение оказалось небольшим, меньше её комнаты в общежитии, но выглядело очень уютным, в нем не было ничего, что напоминало бы об эпохе Ренессанса, за исключением симпатичных обоев с вензелями. Обычная кровать, узкий однодверный шкаф с цветочными мотивами на дверке, выполненными в технике низкого рельефа, прямоугольный столик и два стула с высокой спинкой, украшенной резьбой ‒ эта более чем скромная обстановка не оставляла много свободного места для перемещения. Открыв шкаф, девушка обнаружила внизу небольшой холодильник и на полке выше маленький электрический чайник с минимальным набором посуды. Возможно, её поселили в одну из комнат для персонала, но это не имело никакого значения, несмотря на небольшие размеры и скромную обстановку, она нашла её очень комфортной. В ванной комнате места хватило только для небольшого углового умывальника, унитаза и душевой кабины, ванна здесь просто не поместилась бы. Дефне разобрала дорожную сумку, разложив немногочисленные вещи на полки, переоделась и, вскипятив воду, заварила пакетик своего любимого чая, который захватила с собой вместе с бутербродами для перекуса.

В этом крыле здания царила почти идеальная тишина, даже снаружи сквозь окно, открытое на микропроветривание, не доносилось ни звука, она откинула занавеску и вгляделась в темноту, особенно мрачную с этой стороны здания, так как с торца оно не подсвечивалось, и совсем рядом начинался густой лес. Несмотря на обнажившиеся ветви, деревья стояли так плотно друг к другу, разбавленные густой хвоёй вечнозелёных елей, что создавали впечатление, будто враждебная замку армия, плотно сомкнув ряды, наступает на него всей своей массой. По спине прошёл озноб, появилось неприятное ощущение, что за ней снаружи наблюдают, показалось, что из лесной чащи туманом выползают серые тени и, клубясь, подступают к стенам, окружая замок и беря его в кольцо. Волоски на руках вздыбились, через щель холод стал пробираться в комнату и, повинуюсь безотчётному страху, Дефне резко захлопнула окно. «Хорошенькое начало... Привидится же такое, совсем нервы расшалились», — подумала она, глубоко и медленно задышала, пытаясь успокоиться. Хотела было чем-нибудь заняться перед сном, полистала книгу со статьёй Николя, но желания возвращаться к ней не возникло, возможно, стоило бы включить компьютер и проверить почту, ей давно следовало написать домой и Бельгин, однако со всеми последними событиями не хватало мужества сделать это.

Внутреннее напряжение почему-то не отпускало, понимая, что выглядит, как клиническая истеричка, подёргала ручку двери и, подумав, подтащила стол, подперев его краем ручку замка, оглянулась на окно, проверила запоры, стараясь не смотреть при этом наружу, и быстро задёрнула тяжелые гардины. Поужинала, сидя в постели, подогнув под себя ноги, в душ идти не решилась и легла с твёрдым намерением уснуть, оставив включённой лампу на прикроватном столике. Сердце продолжало колотиться, девушка часто открывала глаза, обводя комнату испуганным взглядом. «Ну, класс... Я, кажется, с ума схожу... Какой смысл в этой поездке, если я трясусь от страха, подобно не в меру впечатлительной героине фильма ужасов», — ругала она себя, взбила подушку повыше и осталась в положении полусидя, прикрыв глаза и прислушиваясь к неожиданно появившимся шорохам, доносившимся снаружи и из коридора. Пару раз странные скрипы половиц возле её номера заставили широко открыть глаза и выпрямиться на постеле, сердце ухнуло куда-то в пятки, когда она услышала, как в дверь скребутся. Дефне прочистила голос и, давая ему окрепнуть, громко произнесла по-французски:

— Если не прекратите, я позвоню администратору и в службу безопасности. С меня достаточно ваших шуток.

В ответ задребезжали стёкла, не веря, что это происходит в действительности и с ней, она задрожала от внезапно охватившего её страха, свернулась на кровати клубочком и, закрывшись с головой одеялом, зашептала: — Мамочка... Какой ужас... Жюстина, ты где? Я боюсь... Боюсь...

Послышался какой-то скрежет, и... всё стихло.

Она проснулась, не понимая, где находится и который час, в комнате из-за плотно зашторенных окон царил полумрак, но посмотрев время на сотовом, девушка обнаружила, что уже десять часов утра, и ей следовало поспешить, чтобы успеть позавтракать. Случившееся вечером казалось странным, кошмарным сном, однако один взгляд на стол, придвинутый к дверям, доказал ей обратное. Дефне села в постели, свесила ноги и усмехнулась, подумав, что следуя классическому сценарию фильмов ужасов, забыла проверить пространство под кроватью, но в следующую минуту перестала улыбаться и быстро подтянула ступни вверх. Подушка сдвинулась, и она беспомощно заморгала, приоткрыв рот: в изголовье лежал небольшой кулон овальной формы, девушка осторожно протянула руку и потянула за тонкую цепочку, ожидая, что в любую минуту странный предмет исчезнет, но этого не произошло. Довольно тяжёлый, с витиеватой сканью на крышке и буквой «D» в середине, он внезапно раскрылся в её руке: миниатюрный портрет рыжеволосой Дафны де Блосак украшал его внутри. Как заворожённая, в течение долгих секунд она смотрела на лицо, так напоминавшее её собственное. Что случилось ночью? Откуда в постели этот кулон? Задыхаясь от волнения, снова легла, зажав в руке украшение, и попыталась восстановить события, даже укрылась с головой и закрыла глаза, чтобы облегчить себе этот процесс. Девушка помнила, что испугалась, посмотрев в окно, поэтому задёрнула шторы, затем услышала странные звуки в коридоре и подперла дверь столом, далее ей показалось, что кто-то скрёбся в дверь, она разозлилась и по-французски пообещала пожаловаться в службу безопасности, наконец, совсем струхнув, закрылась одеялом с головой и позвала... Жюстину? А дальше... А что случилось дальше? Вспомнить не удавалось...

Вздохнув, Дефне сползла с кровати и направилась в душ, прихватив с собой кулон, положила его на стеклянную полку над краном умывальника, мимоходом подумав, что тонкая золотая цепочка была вероятно очень прочной, если держала такой массивный овал. Ей хватило сорока минут, чтобы привести себя в порядок, одеваясь, она не удержалась и примерила кулон, цепочка оказалась довольно длинной, и украшение спустилось сантиметра на два ниже яремной ямки, металл моментально нагрелся и чувствовался на коже приятной тяжестью. Вздохнув, девушка сняла его и положила в карман джинс, намереваясь отдать Николя, ведь портрет молодой графини, оправленный в золотую скань, являлся предметом антиквариата, исторической и художественной ценностью. Вот только как объяснить его появление? Девушка была уверена, что Николя ждёт её внизу и надеялась, что, являясь автором той статьи, он сможет пролить свет на тайны и странные сны, сопровождавшие её с момента появления в этом замке.

Простившись с Моник, Омер поужинал в одном из ресторанов в центре города и, оставив машину на стоянке, не торопясь, прогулочным шагом вернулся в гостиницу. Всё это время он обдумывал советы своей начальницы, возможно, вернуться домой было бы самым разумным решением, его жемчужина исчезла в неизвестном направлении, то, что она сочла нужным предупредить его о своём отсутствии, внушало оптимизм. Раз ей не хотелось, чтобы он напрасно волновался и пребывал в неизвестности, значит её сердце начало оттаивать, и он ей совсем не безразличен, и хотя пауза в их отношениях сильно напрягала, мужчина верил, что она не затянется, в любом случае, это было предпочтительнее разрыва. Прямо сегодня вечером он напишет ей первое письмо, отклика, наверняка, не последует, и какое-то время эта связь останется односторонней, но терпения ему не занимать, и наступит день, когда ответное письмо придёт на его почту или ответное сообщение появится в телефоне, как уже случилось однажды после их ссоры.

Слова о Ханде вызвали любопытство, но не слишком беспокоили его, они не виделись много лет и никакого участия в жизни друг друга не принимали, она объявилась всего лишь несколько дней назад, и ничто их не связывало. Однако Моник не бросала слов на ветер и не относилась к числу людей, бездумно раздающих обвинения, стало быть, его бывшая одноклассница точно влипла в какую-то тёмную, сомнительную историю, и он вновь подумал о том, что совсем не знает её нынешнюю. Как бы то ни было Омер решил, что совет госпожи Селен звучал очень разумно, ему следовало возвратиться в Стамбул ранее запланированного срока и встретить Новый год в одиночестве, здесь его больше ничего не держало. Синан и Гюль останутся в Пуатье, они счастливы, история их любви только начинается, а с тем настроением, что царит в его душе, лучше держаться от них подальше.

Ханде пришла в бешенство, когда заявившись в гостиницу на следующий день повидаться с Омером, узнала, что он досрочно освободил свой номер, а её звонки и пару сообщений с просьбой связаться с ней просто проигнорировал. Фиорелли смаковал её растерянность и приступ гнева.

— Регина моя, ну стоит ли так огорчаться? В чём проблема? Ну, уехал Ипликчи, и забудь про него. Оставь его той простушке, он тебя совсем не стоит.

— Много ты понимаешь! — огрызнулась она. — Это всё она виновата! Оскорбилась и забилась в норку, а он тут же побежал за ней. — женщина направилась в бар, сделав ему знак следовать за нею, заказала коньяк и устроилась за столиком у окна, рассеянно глядя на улицу. — Знаешь, Фиорелли, презираю таких вот девиц-тихонь. Соперничать не способны, ни внешностью, ни умом не богаты, строят из себя оскорблённую добродетель и уходят, оставляя парней в растерянности. Она оказала бы мне услугу, оставаясь с ним рядом и сторожа его, рано или поздно сорвалась бы и начала бы понемногу истерить. А мужчины этого не любят.

— Ханде, подумай хорошенько, какая теперь разница? Он уехал один, она вообще неизвестно где пропадает, может, с этим французским пареньком связалась. — он быстро допил коньяк, направился к бару и принёс бутылку. — Я сказал, что ты расплатишься. — нерешительно произнёс он и, когда она махнула рукой, оживился. — Не кисни... Посидим, коньяком заправимся, успокоимся. Может, Синан появится, с ним и поговорим.

— Синан? — скривилась она. — Да, он меня презирает всей своей чистоплюйской душой и вряд ли станет с нами откровенничать. Впрочем, и без него всё понятно: Омер вернулся в Стамбул.

— Невелика потеря. — ввернул её спутник. — Что ты на нём зациклилась? Десять лет не видела и ещё пятьдесят спокойно проживёшь. Других мужчин что ли мало? А то, что он пренебрёг твоим вниманием, — тут мужчина подавил ироничную ухмылку, — так испугался, просто-напросто испугался.

В душе Фиорелли ликовал, наконец-то, его обожаемую Регину щёлкнули по носу, она оказалась побитой... И кем? Обычной девчонкой, пусть и симпатичной, с милой мордашкой, но обыкновенной, к которой этот заносчивый Ипликчи прикипел не на шутку. Он сделал напряжённое лицо, соответствующее моменту, чтобы дать знать Ханде, что сопереживает, мужчина понимал, что их пребывание здесь подходит к концу, конечно, а ему хотелось его несколько продлить, потому что жизнь за чужой счёт в режиме «всё включено» очень нравилась. Чувства женщины, сидевшей напротив, его совершенно не трогали, а вот её обещание простить значительную часть долга приятно грело сердце. Работа, на которую он подрядился, совсем не напрягла, и теперь, когда наступил финал, от него требовалось лишь изображать горячее сочувствие и поддерживать пошатнувшуюся уверенность в женских чарах. Если разобраться, ему повезло, что Ханде вспомнила о нём, предложив участие в этой авантюре, на фоне серых будней и хронического безденежья это стало прекрасным и полезным развлечением. Впрочем, если уязвлённая напарница решит поехать в Стамбул, приятное времяпрепровождение может продлиться.

Они просидели в баре часа два, но Синана и его подружку так и не увидели, Ханде перестала комментировать ситуацию и просто методично напивалась. Наконец, он начал беспокоиться и убрал бутылку со стола.

— Регина моя, перестань надираться. Давай, я отвезу тебя в нашу гостиницу, отдохнёшь, а вечерком сходим в какой-нибудь симпатичный клуб повеселиться.

Она пожала плечами и нахмурилась.

— Думаешь, я не соображаю, что делаю?

— Я совсем не это имел ввиду. Ты слишком расстроена, хотя, видит бог, было бы отчего. — Фиорелли встал со своего места и, подойдя, осторожно потянул её за руку. — Давай, несравненная, выбрось всё из головы. Они мизинца твоего не стоят... И правильно, что бросила его тогда, так ему и надо...

— Он хороший... А я его упустила... — вздохнула Ханде.

— Пфф... Это он тебя упустил... — он слегка поддерживал её, помогая добраться до машины. — Такая красавица и умница, как ты, никогда не испытывала недостатка в мужском внимании. Возьми хоть меня, я был бы счастлив...

Она захихикала, не дослушав его.

— К деньгам моим подбираешься, засранец? Долг уменьшу, но больше ничего взаймы не дам.

— Ладно, ладно... Мы ещё потолкуем об этом. — примирительно проворковал итальянец, осторожно усаживая её в машину.

На следующее утро, когда Ханде спускалась к завтраку, администратор окликнул её. — Госпожа Саглам, вам письмо.

Заинтригованная, женщина поблагодарила его одной из своих соблазнительных улыбок и, разглядывая конверт, прошла в зал ресторана. Её партнер уже сидел за столом, заставленным тарелками с самой разнообразной едой.

— Боже мой, сейчас утро и время завтрака, а не ужина. — проговорила она, удивляясь его способности поглощать огромные порции с раннего утра до позднего вечера. — У тебя скоро начнутся проблемы с пищеварением и лишним весом, а ты и без этого склонен к полноте.

— Когда начнутся, тогда и подумаю. — жизнерадостно парировал он и тут же озабоченно сдвинул брови. — Как самочувствие? Голова болит?

— Ну, разумеется, болит. — раздражённо подтвердила Ханде. — Но таблетку я уже выпила.

— А что это у тебя? — мужчина разглядывал конверт, которым она обмахивалась, словно веером.

— Не знаю, судя по всему открытка, отправитель неизвестен. — поднесла к носу. — Слабый запах духов, похоже на аромат Шанель, но который ‒ угадать не могу, в любом случае, он был бы тяжеловат для меня. — она понюхала конверт ещё раз и нахмурилась. — Странно, о том, что я здесь, никто кроме тебя не знает.

— Я не писал, честное слово. — тут же отреагировал Фиорелли, приложив ладонь к сердцу для пущей убедительности. — Может, Ипликчи решил напоследок признаться в любви. — не выдержав, съёрничал он.

— Мне показалось, или кто-то начал забываться? — Ханде прищурилась, ножом вскрыла конверт и вынула послание. Двойная рождественская открытка изображала Святое семейство: младенца Иисуса в яслях, Марию и Иосифа рядом, она открыла её, и через пару секунд красивое лицо вытянулось и застыло, женщина быстро осмотрелась и закрыла открытку, засунув её в конверт.

Итальянец с интересом наблюдал.

— Что-то не так? Мне показалось, ты испугалась чего-то? Что там?

— Ничего, обычное поздравление от знакомых. — глухо ответила она, но он-то видел, что его спутница очень сильно напряглась.

— Я, пожалуй, пойду. — проговорила она, вставая.

— Не позавтракав?

— Нет аппетита. — ответила женщина и, захватив со стола бутылку воды, быстро вышла.

Прищурившись, он смотрел ей вслед, гадая, что до такой степени могло взволновать всегда хладнокровную Ханде Саглам, успешного адвоката, умевшего скрывать свои чувства, но даже если бы он мог прочесть открытку, не понял бы ровным счётом ничего. Первая фраза вообще показалась бы ему белибердой, она состояла из набора случайных словосочетаний, непонятных для всех, кроме неё... Вторая и последняя фраза гласила: «Оставьте прошлое в прошлом, возвращайтесь домой, иначе вашей репутации придёт конец». Закрывшись в номере, женщина несколько раз перечитала текст, отмахнуться от него не представлялось возможным, несвязанные между собой словосочетания открывали её самые большие тайны, тщательно скрываемые ото всех, даже от семьи, о них знали только люди, повязанные с нею этими секретами. Намёк был более, чем прозрачен, и что аноним имел ввиду, говоря о прошлом, угадать было несложно, некто, опасно осведомлённый, предупреждал её от попыток вернуть Омера и досадить девчонке.

Ханде охватила ярость, кто и каким образом мог получить эту информацию? Неужели они в разработке у ФБР, и их манипуляции с экспериментальными лекарственными препаратами были взяты на контроль? Знали ли об этом другие? Возможно, стоило бы позвонить кое-кому и задать наводящие вопросы... А вдруг кроме неё найдутся ещё лица, получившие рождественские открытки похожего содержания? Хотя, при чём тут тогда Омер с его невестой? Или она неправильно поняла посыл? От лихорадочно метавшихся мыслей голова разболелась с новой силой. Лучше немедленно вернуться домой и, несмотря на каникулы, созвать срочное совещание основных лиц, задействованных в испытаниях медикаментов. А если никто, кроме неё ничего подобного не получал? Она поставит себя под удар... Что о ней подумают? Если начнут задавать вопросы и выяснят детали, могут счесть, что тщательно спланированная схема оказалась под угрозой из-за её смешных личных интересов!

Ханде знала, с кем имела дело, и осознавала, какие высокопоставленные лица прикрывают их не вполне законную деятельность, уж они-то предпримут все меры, чтобы избежать разоблачения, и всё кончится тем, что её сочтут слабым звеном. А раз так, долго колебаться не станут, несмотря на положение и вес семьи, её уберут при первой же возможности, обставив всё, как несчастный случай. Она схватила свой чемодан и начала лихорадочно закидывать в него вещи, в этой ситуации разумнее вернуться и переждать бурю. А там будет видно, в конце концов, Стамбул от неё никуда не денется. Женщина позвонила Фиорелли и сообщила, что пришло время покинуть Пуатье.

Спускаясь к завтраку, Дефне приняла на себя безмятежный вид, она припозднилась, и большая часть постояльцев уже поела. В столовой сделали перестановку, чтобы освободить место для шикарной живой рождественской ели, занимавшей угол помещения. Выбрав еду, девушка села за столик недалеко от лесной красавицы и с восхищением разглядывала старинные ёлочные игрушки, они были помечены временем, какие-то поцарапаны, иные помяты, но в этом зале, где витал дух старины, смотрелись очень органично. Она так увлеклась этим, что не заметила Николя, наблюдавшего за ней от дверей, наконец, Дефне перевела взгляд в ту сторону и, узнав мужчину, улыбнулась ему, он тут же подошёл и, отодвинув стул, вопросительно взглянул на гостью.

— Конечно, садитесь. — поспешила она. — Франсуа передал мне ваше приветствие, спасибо за тёплый приём. У меня к вам накопилось множество вопросов.

— Полагаю, у меня их ещё больше. — возразил он в радостном оживлении. — Не представляете, как я и мы все рады, что вы вернулись в Шато, да ещё в такие особенные дни года.

— Вы имеете в виду Рождество?

— Его, конечно, в первую очередь. Вы читали мою статью? — когда она ответила утвердительно, положил руки на стол и сцепил пальцы, словно готовился к длинному и обстоятельному разговору. — Полагаю, вы видели под портретами даты гибели членов семьи де Блосак.

Она помнила, что у всех, кроме Дафны месяц и год совпадали ‒ январь одна тысяча семьсот девяносто четвёртого года.

— Неизменно, в этом месяце из года в год в окрестностях и замке, происходят странные, трудно объяснимые вещи. — Николя взглянул на девушку, пытаясь понять, не напугает ли её то, что собирался сообщить.

Дефне понимающе кивнула.

— Это случайно не звуки в коридорах, царапанье дверей, странный туман со стороны леса и дребезжащие стёкла?

Администратор не смог сдержать удивления, и в то же время чувство облегчения разлилось по его лицу.

— Слава богу, вы не напугались.

— Я бы так не сказала... — усмехнулась она. — Струхнула, да ещё как... Пригрозила им даже пожаловаться в службу безопасности. Вот они, наверное, посмеялись...

— Они оставили вас в покое? — живейший интерес читался на его лице. Раз эта удивительная девушка вновь появилась в их гостинице, он использует каждую минуту для общения с ней и отведёт в самые проблематичные помещения, не опасаясь за её безопасность. Совершенно очевидно, что духи Шато ей благоволят, поэтому мужчина очень надеялся, что с помощью этой иностранки могут быть восстановлены недостающие детали и раскрыты тайны и секреты, остававшиеся таковыми на протяжении столетий. Николя на это очень сильно рассчитывал, да и не он один, всё общество краеведов уже с утра осаждали его звонками, а сотрудники замка сгорали от любопытства, хотя все получили строгий приказ ничем не беспокоить ви-ай-пи персону, держать вопросы при себе и не докучать явным вниманием.

Дефне задумчиво смотрела на него.

— Не знаю, что и сказать... Когда стёкла задребезжали, я очень испугалась. Уж извините за прямоту, но до этого времени со сверхъестественным не сталкивалась и относилась скептически к рассказам на эти темы. — она вздохнула и домучила, наконец, мюсли, обильно политые йогуртом. Администратор терпеливо ждал. — Короче, я закрылась с головой и, сама не знаю почему, позвала Жюстину.

Николя затаил дыхание. — И?

— И всё стихло. Наверное, я просто заснула или потеряла сознание от страха. — она понизила голос до шёпота. — Вопрос в том, что я не могу вспомнить, снилось ли мне что-нибудь, но... — девушка полезла в карман джинс, — когда проснулась утром, под подушкой нашла вот это. — и разжала кулак.

— Боже мой... — простонал мужчина и замер, прижав к груди руки. — Это то, о чём я думаю?

— Мне не известны ваши мысли. — парировала гостья. — Поделитесь.

Он наклонился ниже, разглядывая кулон, но не беря его в руки и даже не прикасаясь к нему.

— Великолепная работа, судя по букве «D», он принадлежал Дафне... Странно, что она не взяла его с собой... Шикарно... Кто же мастер? Местный? — бормотал мужчина, забыв о девушке, потом поднял на неё глаза. — А не могли бы вы его открыть? — и когда она ответила, что он может взять кулон и сделать это сам, отшатнулся. — Избави бог! Я не хочу их гнева. Эта вещь принадлежит вам, никому не передавайте её, если только вашей дочери. Это фамильная драгоценность. Знаете, что это такое?

— Общее представление имею. — ответила Дефне, пристально разглядывая администратора, ей вдруг показалось, что он не в себе, и если бы она сама не была свидетельницей и даже участницей событий, разыгравшихся вчера возле её номера, подумала бы, что этот любитель истории готовый клиент для психиатра.

Поправив очки, съехавшие с переносицы, Николя усмехнулся.

— Наверное, я кажусь вам сумасшедшим. Но мы все патриоты своего городка и помешаны на его истории. Он существует благодаря Шато де Шиссе, его хозяева патронировали поселение, дали ему возможность расти и строиться. Конечно, замок пережил много владельцев, как, впрочем, и все замки в округе, возможно он не стал так известен, как соседний Шенонсо, но у него есть своя история, свои гордость и боль. — вгляделся в овал, лежавший теперь на столе. — Наше общество любителей истории небольшое, но помощников у него хватает. У каждого из нас есть свои предпочтения, мы выбираем определённую эпоху и начинаем исследовательские работы. — француз иронично улыбнулся. — Что-то вроде детективного расследования и экскурса в старые времена. Моя страсть ‒ вторая половина восемнадцатого века, эпоха Террора и время, когда замком владела семья де Блосак, фамилия известная и в Пуатье, и здесь, и в других регионах. Все Блосаки отличались плодовитостью, и с этим старинным родом охотно вступали в браки. — он вздохнул и оглянулся на вход в зал, несколько любопытных лиц, стоявших в проёме тут же исчезли. — Да-а-а... Жюстину и Филиппа здесь уважали и любили, они были хорошими людьми, помогали нуждающимся, открыли что-то вроде больницы для жителей, незамужние сёстры главы семейства учили детишек грамоте. Не знаю, каким образом банда головорезов и отщепенцев переманила жителей поселения на свою сторону, не всех, нет, многие отказались и даже предупредили господ о готовящемся нападении. Но смерть всё равно настигла, их просто растерзали, женщин изнасиловали.

— Какой кошмар... — девушка прикрыла рот рукой и почувствовала боль в сердце.

— Именно так... — кивнул он. — Мы знаем, что они укрылись в потайной комнате, чтобы переждать опасность и создать иллюзию бегства. Их предал кто-то из своих, кто-то, знавший о местонахождении семьи и о существовании этого убежища. — оба надолго замолчали, Дефне понуро сидела перед кружкой давно остывшего чая, мужчина заметил это. — Давайте, налью вам горячего, извините, что не дал нормально позавтракать и загрузил не слишком приятной информацией. — вернувшись к столу со свежезаваренным чаем и десертом на блюдце, кивнул на кулон. — Уберите его и никому больше не показывайте. Он ваш.

— Я не могу. — возразила она. — Это должно принадлежать городу, разве украшение не представляет исторической и художественной ценности?

— Несомненно, представляет. — вполголоса ответил Николя. — Но подобных вещей в наших музеях достаточно. Вы хоть понимаете, что вам, именно вам передали эту вещь члены семьи, к которой вы, я уверен, принадлежите.

Дефне недоверчиво покачала головой.

— Вы не понимаете, о чём говорите. Обе мои семьи родом из отдалённой турецкой деревни, семья матери, от которой я унаследовала свою внешность, считалась одной из самых бедных и не слишком трудолюбивых, надо сказать. Их не уважали и вынудили, в конце концов, искать другое место жительства. В них не было ничего от благородства графов, уж поверьте.

Её горячая речь, казалось, ничуть не переубедила администратора.

— Ну и что? Никто не знает, какими путями шла Дафне де Блосак, потеряв семью и почти всё состояние, и где оказалось её потомство. Может быть ваша мать что-то знает? Она жива? Живёт с вами? — девушка отрицательно качнула головой. — Жаль, можно было бы её расспросить насчёт семейных преданий, наверняка, некоторые интересные факты выплыли бы наружу. — помолчал, разглядывая лицо девушки. — Коллеги по историческому обществу завидуют мне. Они знают о вашем приезде и интересуются, с кем ещё из давно усопших здешних обитателей вам пришлось столкнуться.

Она округлила глаза.

— Вы серьёзно? Я не какой-то там медиум или говорящая с призраками. Кстати, почему бы вам не привлечь их к своим изысканиям?

— Пробовали! — засмеялся он. — Скажем так, на десять шарлатанов только один реально может вступить в контакт. Но духи нашего замка ‒ существа чрезвычайно капризные, если человек им не нравится, могут и напугать.

— Так вчера меня пугали?

— Я так не думаю. — мужчина разом стал серьёзным. — Просто накануне некоторых скорбных дат, замок, словно живое существо, выпускает наружу из своих стен боль, страх и гнев, которые впитал слыша и видя людские страдания. А за столько веков их накопилось предостаточно, уж можете мне поверить. — его глаза переместились на кулон, оставшийся лежать на столе. — Так говорите, вы не помните, как он попал к вам?

— Абсолютно... Пытаюсь вспомнить, что снилось, но память как будто стёрли. Со мной такое редко случается, обычно, я запоминаю свои сны. — Дефне разочарованно вздохнула.

— Ну, ничего... Возможно, память восстановится в нужное время. Отдыхайте... Тридцать первого у нас будет новогодний бал-маскарад для постояльцев, обязательно приходите. Костюм любой эпохи сможете выбрать заранее, они размещены в соседнем зале. Но я надеюсь увидеть вас раньше. Возможно, вы будете не против взглянуть на некоторые помещения замка? — он помялся. — И у меня есть вопрос к Жюстине.

Девушка понимала, что за возможность остановиться бесплатно в таком отеле придётся чем-то пожертвовать, поэтому с улыбкой кивнула.

— Обязательно... Мне и самой интересно получить ответы на некоторые вопросы, касающиеся Дафны.

После завтрака она отправилась в свою комнату переодеться и отправиться на прогулку по городку, планируя посмотреть достопримечательности, возможно, пообедать в каком-нибудь кафе и прикупить кое-что на ужин. Её номер уже убрали, постель была застелена, шторы раздвинуты и робкие лучи солнца заглядывали в окно. Отведённая ей комната, действительно, находилась в торце здания, фундаментом для которого служила скала, поросшая мхом, мощные деревья росли буквально в пяти метрах от гостиницы и хотя под лучами солнца не выглядели так устрашающе, как накануне, их мощь и огромные стволы говорили о почтенном возрасте. Дефне отметила, что эту часть территории никто из постояльцев не пытался исследовать, очевидно, суровая красота этого уголка не вдохновляла и не давала положительных эмоций. Рассматривая пейзаж за окном, она присела на кровать и ощутила сильную усталость, события последних дней вымотали её до основания, идти уже никуда не хотелось. Чувствуя себя в безопасности при свете дня от непонятных существ, терроризировавших её перед сном, Дефне прикрылась уголком покрывала, подложила сложенные ладони под щёку, словно маленькая девочка, и глаза, кажется, закрылись сами собой.

Она открыла их в небольшом помещении, каменные стены которого слабо освещались несколькими свечами, темнота зашевелилась и, не успев испугаться, она увидела Жюстину, выступившую из неосвещённого угла.

— Тсс... — женщина приложила палец к губам. — Только не кричи, иначе они обнаружат нас.

Не совсем поняв, что происходит, девушка тем не менее, согласно закивала, давая понять, что не станет шуметь.

— Остальные тоже здесь? — прошептала она.

Казалось странным, что теперь они понимали речь друг друга.

— Мы все здесь и мы видим тебя, Дафне.

— Почему же я их не вижу? — она повертела головой.

— Они просто тени, мне нужна их сила, чтобы говорить с тобой. — Жюстина грустно улыбнулась. — Но они любят тебя, мы все тебя любим, ты часть нас и продолжишь род де Блосак.

— У меня есть ещё брат и сестра, в них, стало быть, тоже ваша кровь. Почему вы говорите только обо мне? — тихо возмутилась Дефне и подняла голову вверх, услышав шум над головой.

— Мы знаем, знаем... — быстро прошептала дама. — Но только ты унаследовала отличительный признак рода. — она дотронулась до её волос. — У тебя цвет волос моей дочери, такой же, как у её отца и у её деда. — Жюстина легко дотронулась до плеча девушки. — На тебе лежит обязанность привести в этот мир детей с таким цветом волос.

Дефне уставилась на женщину и, забывшись, повысила голос.

— Да, это чушь полная, потому что... — но женщина закрыла её рот рукой, и тут в памяти всплыл разговор с Николя. — Послушайте, вы напрасно тут прячетесь, вас всё равно найдут. Вам надо уходить, вас кто-то предал, кто-то из своих. — она оглянулась, ища выход. — Давайте выбираться, они станут делать с вами ужасные вещи. Я не хочу, чтобы вы страдали. — и тянула Жюстину за руку, но та не двигалась с места.

— Мы уже мертвы, девочка, и в дни нашей гибели вынуждены раз за разом переживать этот кошмар. Нас выдала кормилица моих сыновей. Ты вчера была здесь и всё видела сама. Не помнишь? — Дефне испуганно замотала головой. — Вот и хорошо... Никто из нас не хотел, чтобы это осталось в твоей памяти. — облегчённо вздохнула дама. — Филипп передал тебе кулон нашей дочери. Мы хотим, чтобы он остался у тебя, отдашь его своей девочке.

— У меня нет дочери, да и жениха уже, похоже, нет. — и неожиданно слёзы потекли из глаз.

Жюстина ласково улыбнулась.

— Куда же он делся, если я вижу его сердце рядом с твоим? Откройся ему... — в перегородку стали ломиться, раздались грубые крики и ругань. — Уходи, просыпайся, тебе не нужно всё это переживать заново.

— Я хотела бы вам помочь... — медлила Дефне. — Мы ещё увидимся? — глотая слёзы, прошептала она.

— Конечно, пока ты в замке, просто позови или зайди в одну из закрытых комнат. — она с силой толкнула её в стену.

Девушка ахнула, ожидая удара, но стена поглотила её так мягко, словно была из ваты, она полетела вниз и... открыла глаза на своей кровати. Её лицо было мокрым от слёз, она лежала какое-то время, не в силах их унять, когда потекло из носа, встала и направилась в ванную комнату, умывшись, вынула из кармана кулон и одела его, спрятав под блузкой, не спеша оделась и спустилась вниз. Николя стоял за стойкой и улыбнулся ей, но, увидев ближе лицо гостьи, напрягся, Дефне остановилась и тихо проговорила:

— Их выдала кормилица мальчиков.

— Неужели? — потрясённо прошептал он, и его глаза округлились. — Её потомки работают в гостинице. Как я им скажу?

— Зачем говорить? Ведь это уже ничего не изменит, и они не в ответе за поступки своей давно умершей родственницы. Вы хотели знать ‒ я вам сказала. На этом всё... — и она медленно направилась к выходу.

Омер переступил порог своего дома со смешанными чувствами, совсем не так он планировал сюда вернуться, уезжая в Пуатье на встречу с Дефне, присел на диван и оглядел гостиную, всё оставалось неизменным, даже пыли на мебели не было видно. Вздохнув, заставил себя подняться, сделал кофе и, открыв двери в сад, вышел наружу, держа в руках кружку с дымящимся напитком, его ноздри втянули острый, будоражащий запах влажной земли. Мысли вернулись к девушке, находившейся за тысячи километров от него неизвестно где и с кем, мужчина понимал, что не имело смысла оставаться там без неё, тем более, что идею с паузой в отношениях он предложил ей сам. На тот момент такой выход казался ему самым щадящим, ведь вне себя от обиды, она была готова выбрать другой, кардинальный способ решения той ситуации.

Омер почувствовал злость на Ханде, сделавшей грубую попытку вернуться в его жизнь и почти разрушившую то, чем он дорожил. Пожалуй, это качество её характера осталось неизменным: эмоции и желания других людей не имели в её глазах никакой ценности, и чтобы получить желаемое, она с лёгкостью давила всех на своём пути. Как он мог влюбиться в неё тогда, да ещё так сильно, что был готов разрушить свою жизнь после её исчезновения? Слепой дурак! Теперь по этой причине его гармоничные отношения с Дефне оказались нарушены, они порознь, и неизвестно, когда и с какого момента их история возобновится. Допив кофе и закрыв двери, мужчина поднялся наверх, не зная, чем себя занять, звонить родным не стал, потому что это вызвало бы шквал вопросов, на которые ему совершенно не хотелось отвечать, возможно, завтра он заедет на работу справиться о делах в институте. Почти весь персонал находился на каникулах, но дежурные работники оставались на местах, отвечая на звонки и решая вопросы, если те находились в их компетенции. Самое лучшее, что он мог сделать прямо сейчас ‒ написать письмо Дефне, первое в серии многих других, и с этого момента каждый раз, открывая почту, станет ждать с замиранием сердца её ответа.

Жемчужина моя,

я вернулся в Стамбул, поскольку с твоим отъездом делать в Пуатье мне было нечего. Очень горько осознавать, что дни, которые мы могли бы провести вместе, закончились для нас таким разочарованием из-за моей скрытности и нашей общей неспособности договориться. Поверь, я очень сожалею об этом. Мои чувства к тебе никто и ничто не может изменить, ты главный человек в моей жизни, и своё будущее я связываю только с тобой. Мы обручились, и мне хочется надеяться, что кольцо до сих пор находится на твоей руке, полагаю, что из-за произошедшего наша помолвка немного сдвинется, скажем, на февраль или март месяц, но свадьба, как и запланировали, состоится после получения диплома.

Я знаю о твоём страстном желании поступить на дизайнерские курсы и не стану препятствовать тебе в этом, более того, ты получишь от меня любую помощь, какая тебе потребуется. В доме есть свободная комната, в ней можно оборудовать твою мастерскую, и я уже знаю, каким будет мой свадебный подарок, но не стану говорить заранее, пусть это останется для тебя приятным сюрпризом.

Дефне, если бы ты знала, как я тоскую по тебе, как мне тебя не хватает...

Может, мы всё-таки сможем увидеться на Новый год или сразу после него? Если только ты сделаешь намёк, где я мог бы тебя найти ‒ я тут же приеду.

Подумай об этом!

Люблю тебя больше жизни.

Всегда твой Омер.