Забираю вас себе!

Глава 21

Она стояла в дверях — высокая, статная, в строгом платье с идеально сидящим воротом, и смотрела на меня так, будто собиралась испепелить одним взглядом. За её плечом маячил отец, но он выглядел куда менее напряжённым. А вот мать...

— Ты не удосужилась ни отметить его, ни хотя бы изолировать? — продолжала она. — Что дальше? Ты станешь выпускать их на прогулку без сопровождения?

— Это не…

— Нет, подожди. Я хочу услышать объяснение. Или ты решила, что можешь пренебречь базовыми мерами безопасности? У тебя циск без метки в доме, и ты даже не наблюдаешь за ним!

Я выпрямилась, чувствуя, как по спине поднимается ледяной холод. Хотелось защищаться, оправдаться — но всё внутри сжалось в комок. Я и правда не думала, что это может выглядеть так.

— А можно узнать, что вы делаете в моей спальне? — спросила я, уже не пытаясь скрыть раздражения. — Вы же должны были приехать только утром.

— Я решила приехать заблаговременно, — с лёгкой усмешкой произнесла мама, делая шаг вглубь комнаты. — Чтобы посмотреть, что тут творится в неподготовленном виде.

Она окинула комнату взглядом, словно была инспектором на рейде. И, увы, ей и правда было на что смотреть.

— И что я вижу? — продолжила она уже холоднее. — Немеченый циск в доме один на один с вот этим всем.

Она указала рукой в сторону.

Я проследила за её жестом и мысленно застонала.

На полу, чуть поодаль, стоял на коленях Талмер — сероглазый, с прямой спиной, но опущенным взглядом. А рядом, как назло, аккуратно разложенный столик с приспособлениями. Не клубника со сливками. Не мягкий плед. Нет. Именно то, что, по мнению матери, и должно быть в комнате, если ты хочешь усмирить раба. Только… блин. Сейчас — совсем не в тему.

Кайрен, чтоб тебе провалиться! Это по-твоему мне должно понравиться. Ух.

— Сегодня я как раз собиралась поставить ему метку, — сказала я, стараясь звучать уверенно. — Всё это время я его готовила. Очень тщательно. Как видишь, он покорно стоит в ожидании.

Я кивнула в сторону Талмера. Он и правда стоял смирно — идеально неподвижный, с опущенной головой, все как полагается. Даже удивительно, учитывая, что в момент когда я сюда попала, его пытали как раз, чтобы поставить метку.

Мама прищурилась, окидывая меня подозрительным взглядом, потом медленно перевела взгляд на него. — Ты хочешь, чтобы я поверила, будто этот немеченый сломлен? — в её голосе звучало сомнение и скепсис. — Серьёзно, Таша?

— Может, стоит дать ей шанс, — неожиданно вмешался отец. Его голос был спокойным, но твёрдым. — Она уже не ребёнок. Пусть покажет, что может справиться.

Мама медленно повернулась к нему.

— Хорошо, — проговорила она после напряжённой паузы. — Утром я проверю. Если на нём не будет метки — мы его заберём. И… больше никаких новых цисков. Ни одного. Надеюсь, это ясно.

Я кивнула.

— Совершенно ясно.

Мама бросила последний взгляд — на меня, на Талмера, на столик с «подготовкой» — и, ничего не сказав больше, вышла из спальни. Словно это была не просто проверка, а приговор с отсрочкой.

Отец задержался на полшага, прежде чем последовать за матерью. — Мы займём ту же спальню, что и обычно, — сказал он спокойно, не глядя мне в глаза. Я только кивнула. На большее сейчас не хватило слов.

Дверь закрылась.

Я осталась в тишине. И в комнате, где напряжение звенело, будто струна перед разрывом.

Повернулась к Талмеру.

Он всё ещё стоял на коленях. Неподвижный. Как будто вся эта сцена его не касалась. Или касалась слишком сильно.

Да уж.

Я медленно выдохнула и села на край кровати, глядя на него. В груди всё ещё горела злость — и на родителей, и на себя, и на этот чёртов столик, который сейчас выглядел, как улика в деле, где я всегда виновна по умолчанию.

Я судорожно провела рукой по лицу. Что же делать? Что, чёрт возьми, теперь с этим делать?

Встала, подошла к столику с "подготовкой" и в ярости от самой себя ударила по нему ногой. Ремни, плети, металлические крючья, жгуты — всё это с глухим лязгом упало на пол, разлетелось в стороны, как и моя уверенность.

Мне стало нехорошо от одного взгляда на это.

Я снова подошла к Талмеру. Он не пошевелился. Сероглазый, сдержанный, будто статуя. Только дыхание выдавало — живой.

Я опустилась прямо на пол перед ним. Не на колени — просто села, как человек, у которого больше нет сил стоять.

Я вздохнула, заставив себя поднять голову.

— Сядь, — попросила я тихо, устало.

Талмер сдвинулся с места почти сразу. Сел напротив. Ровно, с прямой спиной, как положено. Только взгляд все еще в пол.

— Посмотри на меня, — повторила я чуть настойчивее.

Он посмотрел. Его серые глаза были по-прежнему холодными, настороженными… но внимательными. Он слушал.

— У тебя есть три варианта, — сказала я ровно.

— Каких? — его голос был низким, но спокойным.

— Первый. Ты соглашаешься на мою метку. Сейчас. Добровольно и без пыток.

Он не отреагировал. Просто ждал продолжения.

— Второй — ты можешь уехать с моей матерью. Уверена, она заставит тебя обрести свою. Ее методы… Хм. Не думаю, что она рассматривает варианты кроме принуждения.

— Или? — его голос стал чуть тише. Словно он уже знал, что ему не понравится третий вариант.

— Или ты можешь попытаться сбежать, — я смотрела прямо в его глаза. — Я знаю, что ты можешь снять ошейник.

Он замер. Мышцы его лица едва заметно напряглись. Щёки чуть дрогнули, будто он не ожидал, что я это знаю. Или что скажу это вслух.

Молчание между нами стало плотным, тягучим.

— Вы меня отпустите? — спросил он тихо. Без надежды. Просто чтобы уточнить.

Я отвела взгляд и вздохнула:

— Формально — нет. Но и останавливать не стану. Хотя… я не думаю, что ты далеко убежишь. Но это уже будет зависеть от тебя. И от удачи.

Он смотрел мне в глаза. Прямо. Без страха. И всё же с тем вниманием, которое бывает только у тех, кто больше не верит в случайности.

— Почему вы не станете делать то же, что в прошлый раз?

И я поняла, о чём он. Перед глазами вспыхнула картина того, как его спину рассекает плеть. Как кровавые полосы горят на его теле… Его голос, отрешённо считающий удары.

— Не хочу, — тихо ответила я, не поднимая головы.

Кажется, его это по-настоящему смутило. Он даже чуть подался вперёд.

— Не хотите? — переспросил, будто не поверил.

Я подняла на него глаза и твёрдо повторила:

— Не хочу.

Он замолчал. Но замер не в напряжении — скорее в растерянности. Я встала, не дожидаясь ответа.

— Думай. У тебя время до утра.

И, не оглядываясь, пошла в душ. Этот день не может быть таким бесконечным. Я ощущала, как с каждым шагом по коридору во мне нарастает усталость — не столько телесная, сколько эмоциональная. Родители в спальне, столик с плётками, Талмер, которого я, чёрт побери, даже не пытала. И Томрин, который… да. Делал совсем не то, что ожидалось от раба.

Вода потекла горячей струёй, я подставила под неё ладони, лицо. Закрыла глаза. Не думать. Просто не думать.

Но мысли, как назло, лезли сами. Вот уж кто произвел бы на маму неизгладимое впечатление, так это Том. Потому что Талмер на коленях — пусть и не то, чего она ждала, но довольно привычно… А я у Томрина, который буквально брал меня, как свою женщину… Вот это было бы трудно объяснить…