Зельеварка

Глава 31. Семейная история.

Ну дура, безответственная и ленивая дура, что еще сказать? Надо было сразу после исчезновения отца смотреть, что в портфеле. Но мне, правда, было некогда! Я же работала и училась. Услышав о проделке «Верены Фармари», папа зашипел и начал плеваться, как тот чайник.

Поздно вечером, когда я уже лежала в чистенькой спальне под скошенным потолком, папа пришел пожелать доброй ночи, как всегда.

– Папа, мама умерла, – я всхлипнула.

– С чего этой вертихвостке умирать? – проворчал папа.

– Папа, я ее похоронила! – неужели у него защитная реакция включилась: не признавать очевидного факта?

– Детка, после того, как она третий раз попыталась меня отравить, я принял меры. Подготовился. Выждал момент, когда никого не будет дома, и применил одно заклятие из запрещенных.

– Текучий огонь, – прошептала я. – Ты сам уничтожил наш дом?! Нашу жизнь? Как ты мог?! Погоди, ты сказал, мама пыталась тебя отравить? Что за глупости, она и мухи бы не убила!

– Конечно, ее кто-то научил и дал яд. Но мы Хайнц! Мы ощущаем примеси в любом составе, суп это, компот или зелье! – провозгласил отец. – Кстати, ты правильно поступила, что вышла за сильного мага, это подхлестнуло спящие способности. Я доволен и тебя не осуждаю. Но цепляться за мужика больше ни к чему. Я о тебе позабочусь.

Я откинулась на подушку. Мир рухнул. Мечтательная, рассеянная мама, говорящая только о музыке, искусстве… и яд? Не может быть!

– У меня были подозрения. Я вовсе не забавный сумасшедший ученый. Просто так легче водить окружающих за нос, – признался папа. – Не общаться с праздными идиотами.

В лаборатории он был совсем другим: собранным, внимательным, требовательным, даже жестким.

– Разве мы плохо жили? Но твоей матери все было мало. Ее не устраивал обеспеченный и беззаботный образ жизни. Она желала блистать! Завести музыкальный салон, кормить свору бездельников: поэтов, голодных музыкантов и художников. Этого я ей позволять не собирался. Превращать дом в вертеп? Никогда!

Я вздохнула. Мама часто упрекала папу, что он ее держит в клетке, подрезает крылья и душит своим мещанством ее творческую нежную натуру. Правда, брать у него деньги она не стеснялась.

– Я оказался рогат и несчастлив в браке, хотя ранее считал свою жену чудесной находкой, удачей всей жизни! Слишком быстро изменились мои чувства после женитьбы, я и заподозрил приворот. Дома ей оказалось невозможным меня подтравливать. А вот до свадьбы – духи, пропитанные платки, окуренные платья… я был слеп и неосторожен.

– Что?! – ахнула я. А ведь мури Эванс намекала на что-то подобное. – Это мур Бревис вас познакомил? Да?

– Я считал Тариэля своим лучшим другом.

– Все так и считают до сих пор, не волнуйся, – хмыкнула я. – Мур Бревис на каждом углу кричит, как он безутешен, лишившись лучшего друга!

– Лишившись моих рецептов! – уточнил папа. – Он лишился магии, проведя ритуал с Мариссой.

– С мамой?

– Он хотел пробудить в ней дар. Убедил, что он есть, но спит. И лишился дара сам. Магии неоткуда взяться, кроме как от другого мага. Но тело Мариссы ее отвергло. Тогда они решили, что лучшим выходом для нее станет брак с талантливым зельеваром, а друг, свободно входящий в дом, получит все черновики и копии записей моих экспериментов. Многим я и сам с ним делился по глупости. Родилась ты, я погрузился в семейную жизнь. А Бревис патентовал зелье за зельем. Вообрази мое изумление, когда я пришел в патентный отдел, гордый и счастливый, потрясая папкой новинок, и обнаружил, что все, что я придумал, уже запатентовано на его имя! Когда я потребовал объяснений, он только рассмеялся, и сказал, что я лишком занят наукой, вот он и взял на себя скучное оформление всех бумаг. Просил не возбуждать дело, ведь тогда бы он потерял работу в академии. И будет честно делиться доходами! Половина на половину!

– О! – вздохнула я. – Что было потом?

– Я перенес лабораторию в подвал и запретил Мариссе туда заходить. Ее измена не вызывала у меня сомнений, я допросил ее с сывороткой правды. Она призналась, что спала с ним до свадьбы и после, таскала мои бумаги, черновики, расчеты. Пришлось даже проверять, чьего ребенка я ращу. Ты оказалась моей дочерью, к счастью. Думаю, с магией Бревис утратил плодовитость, эти способности связаны. Полагаю, Марисса обманывала и его, он был к тебе очень добр.

Бревис сделал себе имя, считался авторитетом и новатором, его пригласили на должность декана зельеварения, хотя он не смог бы приготовить ни одного маломальского зелья!

Я не стал ему отказывать от дома, это вызвало бы толки, меня и так упрекали в зависти к более талантливому Тариэлю! За пять лет, трудясь, как вол, я запатентовал семнадцать зелий! А Тариэль ни одного. Он затаил злобу. Пользуясь слабостью Мариссы, он стал нашептывать ей, как им прекрасно было бы вдвоем, без меня, но с моими рецептами и патентами. Тебя он подкупил пряниками и конфетами, ты охотнее бежала к нему, чем ко мне.

– Я была тогда ребенком, – но мне стало ужасно стыдно.

– Я ликовал, когда в тебе проснулся дар! И сразу понял, чем объясняются хищные взгляды Тариэля. Получить ручного мага, выращенного своими руками! Обожающего доброго друга семьи и не подозревающего о нашем конфликте. Разумеется, он не собирался жениться на пустышке Мариссе. Он нацелился на тебя.

– Но мне тогда не было и десяти!

– Маги живут долго. Я увез вас в Юверну. К морю, объясняя переезд твоими слабыми легкими.

Там было хорошо. Я всегда хотела вернуться, мечтательная улыбка сама появилась на моих губах.

– Подошло время твоей учебы, мы вернулись в Десадан. Было невозможно жить вдали, поселив тебя в общежитии, оставив в руках Тариэля. Этим бы я развязал ему руки. Я купил дом, и мы переехали. Марисса была счастлива. Я предупредил Бревиса, чтоб он не лез к тебе. Но он пристально следил за твоими успехами. А потом я обнаружил мышьяк в кофе, токсин кубомедузы на губке в ванной, и цианид в миндальном пирожном. Я предложил развестись, но Марисса требовала себе тебя. Говорила, что я отвратительный отец, и только мать способна удачно устроить судьбу девушки. Она не могла осознать, что ты сильный маг, и относилась к тебе, как к обычной пустышке на выданье. Бревис скрывал от нее, насколько ты талантлива, она и считала, что дара едва хватает на учебу. Начни он тебя хвалить, ее ревнивая натура бы заподозрила неладное.

– Это изрядно бесило. Я старалась реже бывать дома, задерживалась в академии.

– Было и еще кое-что. – Помрачнел отец. – Но об этом позже. Время за полночь, спи.

Какое там спать! Вот нечего скрывать от детей проблемы! Не такие они и глупые. Но я даже не подозревала о них, считала, что просто у мамы с папой разные интересы, поэтому нас в театр провожал друг семьи, а не папа. Папа не любит театр, что тут особенного? Я раздумывала над нашей семейной драмой и вертелась до самого утра.

Утром встала бледная, с синяками под глазами.

После завтрака (я вяло поковырялась в каше), нас повели к командиру. «Избушка» оказалась пограничным фортом, и сурового майора очень заинтересовало наше внезапное появление. Собрин поговорил с ним на языке военных, показал на карте маршрут и место нашей выброски. Скрывать сведения о портале не было смысла: Ванага считалась союзником, неучтенный стационарный портал на территории – это так же опасно для них, как и для нас. Если у них тут шастают маги-диверсанты, то кто мешает им так же шастать и у нас?

«Лавина», – прочитала я по губам Собрина. Вот и объяснение неприятностям на Карамайне. Рукотворные неприятности! А поскольку там нет ни ценных ископаемых, ни стратегических минералов, то покушались на генерала. Пустили в кашу пять деревень, чтоб уничтожить одного пожилого вояку? Могу гордиться мужем.

После недолгого совещания нас решено было вернуть на перевал. Сообщение для генерала Собрин зашил в куртку, да так ловко и привычно что я позавидовала его швейным навыкам.

В два часа ночи меня усадили на грифона. Рот мне заранее заткнули пастилой, помня мой визг при появлении этих зверей. А перьев не дали состричь злые погонщики, и я страдала всю дорогу. Ну хоть бы маленькое перышко! К пяти утра мы пролетели перевал, и я со слезами на глазах увидела огоньки деревни. Высадили нас в трех километрах от лагеря, дальше предстояло идти пешком.

Оказавшись на земле, я первым делом оросила ближайший куст остатками ужина. Кто бы знал, как на этом грифоне страшно! Дергаешься вверх-вниз, как припадочный. Никакого удовольствия. И тошнит так, что желудок в узел завязывается!

– Ни за что, никогда больше не сяду на эту тварь! – бубнила я, когда мы в свете бледнеющих звезд топали к лагерю.

Собрин только посмеивался и подшучивал, что мне это еще предстоит, я же приличная мури, и обязана родить парочку наследников мужу. Если тошнота такая же, то я отказываюсь!

– Стой, кто идет!

Впереди зажегся предупредительный пульсар.

– Свои! Потеряшки! Венди Блейз! – закричали мы, разумно упав на землю. Вдруг караульный маг человек нервный, уставший, да и запулит нечаянно? Потом, конечно, пожалеет и даже посочувствует, но нам-то оказаться без волос и с ожогами совсем не хотелось.

– Да неужто? Слава небесам! – за валуном загорелся крупный светляк и чуть покачиваясь на ветерке, медленно поплыл к нам. – Мордашки покажите!

Мы предъявили мордашки. Нас радостно встретили, похлопали по плечам, несколько раз меня стиснули в медвежьих объятиях, пообещали взбучку, торт, головомойку и порку, а все сразу или по отдельности, на наш выбор.

– Кофе и душ! – выбрала я.

– Генерала и доклад, – выбрал ответственный Собрин.

Взвыл рог побудки, и зевающие солдаты начали вылезать из палаток.

Я торопливо побежала к модулю, страшно хотелось переодеться и сполоснуться. Ага! Вестовой, счастливо улыбаясь, сгреб меня в охапку и потащил к штабу.

Нам определенно были рады, но я бы предпочла принимать знаки внимания расчесанной и в свежей форме, а не потной, липкой и воняющей грифоньей шерстью. Хуже лошадей, право слово!

– Венди! – генерал сжал меня так, что в груди пискнуло. – Как же ты меня напугала!

– Прости, Тобиас, провалились в расщелину.

– Ты цела? – встревожился муж.

– Совершенно цела, не волнуйся. Я здорова. Синяки не в счет.

Кофе я все-таки получила, и даже с коржиком, горячим, только что испеченным специально для меня, с орехами!

Генерал, выслушав нас, задумался. На обследование дыры отправились разведчики. Я их предупредила о пауках и заставила выпить антидот заранее. А то начнут там веселиться, дурачиться, пулять заклинаниями, и мы потеряем весь отряд!

– В столице беспорядки, взбунтовался семнадцатый полк, но и эту дыру оставить так нельзя, – сказал генерал. – Мне придется задержаться здесь. Но тебя надо отправить в академию. Практика окончилась еще вчера, – он усмехнулся.

Я кивнула. Еще вчера могла попасть в свои комнаты, в свою ванну, увидеть Кенну, Оравезу… Ой, я же ничего не написала Марку и Жаниль! Впрочем, стоит ли писать, если генерал обещал к полудню организовать портал.

– Иди, отдохни, – он поцеловал меня в щеку. – И чтоб никакой больше травы!

Я смущенно потупилась и шаркнула ножкой. Вымоюсь и спать завалюсь! И пусть меня хоть пять солдат охраняют, хоть десять, носа не высуну из модуля!

– Генерал Блейз, к вам бригадир Майрен!

Вестовой откинул полог палатки. Внутрь вступил высокий и широкоплечий военный в темно-зеленом мундире.

– Генерал, – щелкнули каблуки.

– Рад вас видеть, Шонар, – генерал протянул руку. Мужчины обменялись рукопожатием. Видимо, женщины раньше в палатке генерала не появлялись, любопытный взгляд гостя скользнул по мне.

– Прелестная мури, – твердые губы коснулись моей испачканной руки.

– Бригадир Шонар Майрен, мой старинный недруг и соперник. Мури Блейз, моя супруга. На практике от академии, – пояснил генерал. – Она сегодня уезжает.

– Как жаль, – темно-серые глаза безразлично скользнули по моей грязной форме.

Я стояла и моргала, сохраняя осанку, потому что просто остолбенела. Таких совпадений не бывает! Бригадир, которого тут ждали – мой любовник из элитного борделя! «Зато теперь я знаю, как его зовут», – подумала с неожиданным злорадством. А меня он ни в жизнь не признает в растрепанной замарашке.

– Простите, муры, не буду вам мешать, – опустив голову, вышла из палатки.

Ну, надо же! Оказаться между мужем и любовником, как в дешевой оперетте! Только в театре это было смешно и забавно. В жизни смеяться не тянуло. Да меня будто кипятком ошпарило, когда я его увидела! Думала упаду, как стояла. Дрянь какая эти полумаски, одно название, что инкогнито, я вот его моментально узнала. Светлая челка, рост, глаза, губы…

«А он меня нет», – подумала вдруг с неожиданной обидой.

Эх, мужики!