Зельеварка

Глава 36. Работа.

Мне находят, наконец-то, нормальную одежду: белье, рубашку, брюки и жилет. Все военного образца, я такое на практике носила, удобное, хоть и красотой не блещет. А вот жилет меховой, роскошный, внутри тонкое сукно, снаружи серый мех с рыжеватыми подпалинами и черными пятнышками.

– Рысь, сам добыл, – хвастается Саул.

– Можно, я себе его оставлю? – погладила гладкий теплый мех.

– И вам не жалко зверя? – раздается баритон сзади. – Девушки любят пушистых зверушек.

– Думаю, зверь бы меня не пожалел. К тому же он уже убит, зачем же обесценивать его смерть?

Снова он! Шон Майрен. Все верно, его оставили на перевале, и он вместо постройки новых сторожевых постов, дороги и домов для местных жителей, обустроил в пещере целый штаб.

– Мури Блейз? – удивился бригадир. – Простите, мне сказали, что прибыл зельевар.

– Магистр зельеварения Блейз, десятый уровень, к вашим услугам.

О, как я люблю этот момент, когда на породистой мужской физиономии самовлюбленного самца появляется непонимание, удивление и досада. А никуда не денешься, зелья подчиняются девушкам много охотнее, чем мужчинам. У них ни аккуратности, ни внимательности такой нет, не любят они кропотливую работу. Это не огненные стены пускать!

– Простите, я немного удивлен. – Темно-серые глаза снова окидывают меня пренебрежительным взглядом, но работа не ждет. – У диверсантов мы нашли флаконы с зельями, хотелось бы узнать, что это такое.

– Конечно, мур Майрен. Вы выделили мне место под лабораторию?

– Ваш модуль наверху. О, не бойтесь, мы пробили ступени, ущельники убрались сами, они не выносят шума. Это ведь вы обнаружили это чудесное наследие прежних великих магов?

– Я и мур Собрин, – ответила достаточно сухо. Мог бы посмотреть с мужским интересом, от которого внутри дрожит и замирает сердечко. Нет, не смотрит.

Они коридор расширили, пол выровняли, навешали светильников. Вот что значит сильный земельщик! Очень полезный в хозяйстве маг. В дыре, куда мы свалились, сооружена практически винтовая лестница, вырезаны ступени гладкие, ровные, в скалу вбиты крюки с прицепленным канатом, ну просто все условия! Палаток наверху стало значительно меньше, большинство людей работают внизу.

Я им такую пещеру нашла, а он даже не смотрит. Ну, не гад ли?

Наверняка в модуле страшный беспорядок.

Нет, он просто заперт. Когда уехал генерал и с ним целители, модуль просто закрыли. Это радует, значит, все оборудование и реактивы на месте, и из мерных стаканов не пили водку солдаты.

– Дочка, ключ у меня в кармане! – воскликнул папа. Двумя руками он держит большую коробку с конфискованными зельями.

Достаю ключ, открываю лабораторию.

– Как в старые времена, папа с дочкой вместе похимичат! – папа шутливо толкает меня бедром. – У меня руки чешутся!

– Как я скучала, папа, – стираю непрошенную слезинку.

Мы рассортировываем добытые пограничниками зелья. Первое же меня удивляет знакомой формулой. Благодаря магии определяю состав и сажусь за стол, подперев ладошкой подбородок. Высказываюсь громко:

– Подонок!

– Кто? – отвлекается от нагревания пробирки папа.

– Профессор Ларим! Я думала, он продал мое зелье нашим военным, а он продал его ловернцам! Это мое «Недреманое око»! С добавлением обезболивающего, да еще наркотического! Зачем добавлять наркотик в стимулятор?

– Очевидно, чтоб боец не ощущал боли в пылу сражения, – хмыкнул папа.

– Да? Если выпить микстуру от кашля заранее, то можно не беречь горло?

– Произведено у нас, – папа показал на донышко флакона, с выпуклыми буквами «ВФ».

– «Верена Фармари»! – сказали мы хором.

– Они имеют право производить и продавать зелья, – смущенно сказал папа.

– Ворованные и врагам? Специфические стимуляторы? Они с меня требовали два миллиона, размахивая твоим контрактом!

– А кому сейчас принадлежит «Верена»? – задумался папа. – Когда я вел с ними дела, там рулила очень пробивная мури, праправнучка Жиля Верена. В зельях она разбиралась, но упирала на косметику, в том числе лечебную.

– Крупнейший концерн, такие деньжищи… папа, они же все население могут перетравить! Если в аспирин или витамины добавить препарат, снижающий фертильность, то мы все вымрем! Люди не захотят заниматься сексом! А если вместо препаратов, снижающих давление, продавать пустышки, то смертность от сердечно-сосудистых заболеваний взлетит в разы! Умрут все пожилые и престарелые! А если детям вместо витаминов добавлять седативные и снотворные вещества под видом полезных добавок, они же буду спать на уроках, плохо усваивать материал, вырастут тупыми и безынициативными! Это национальная катастрофа!

– Это уже твои фантазии! – строго сказал папа. – Существует сертификация препаратов, проверки, инспекции производства и готовой продукции.

– Да кто проверяет-то? Чиновники со слабым даром не выше третьего? Да они за взятку бегемота в коробке с зельями не заметят! Одна смена делает все по рецептуре, вторая делает пустышки, но точно такие же по виду, и в таких же упаковках, причем продукция второй смены нигде не учитывается и соответственно, не проверяется. Сплошная выгода концерна!

– Венди, выдохни и успокойся. А то я тебе сам успокоительного налью!

– Мы все умрем, – жалобно сказала я.

Папа убежал часа в два, отговорившись срочными делами. Вот так родственники втравливают свои семьи в заговоры и всякое благородное спасение мира.

Ближе к вечеру я закончила анализы, написала все в отчете, указала свои соображения и задалась вопросом: а кто мне заплатит за работу? Второй вопрос было тоже немаловажен: как мне попасть обратно на виллу, где меня, вполне вероятно, уже потеряли?

И кушать хочется. Я только завтракала. А сейчас, кроме военного рациона, хочется горячего супа с мясом и пару котлеток в придачу.

Котлетки я получила в палатке-столовой. Знакомый рябой повар щедро положил мне на подносик с выемками и салата, и картошки, и куриное крылышко.

На виллу возвращаться ужасно не хотелось. Но ведь искать будут, всполошат все побережье. Собрин сказал, что ничего удивительного в моем долгом отсутствии нет: меня могло отнести течением к Инигвену, а там всегда толкутся лодки туристов, расхитителей сокровищ и прочих авантюристов. К тому же там просто интересно, вот и задержалась девушка на экскурсии.

На розовый пляж меня действительно доставили на лодке двое неизвестных.

– Как вы беспечны, мури Блейз! – снисходительно заметила мури Ринц, встретив меня в холле. – Неужели вы не знаете, как коварны морские течения? Вы могли утонуть! Вас могло затянуть под скалы!

– Значит, Тобиасу пришлось бы снова жениться, – пожала я плечами.

– Грязные проходимцы смотрели на ваши ноги! – сменила тему мури Ринц, обратив внимание на мою сорочку.

– Мне они показались вполне чистыми. Не хуже местных офицеров, любующихся вашими ногами, – ответила я и побежала в свою комнату. Морская соль стянула всю кожу.

К счастью, генерал не стал устраивать мне выволочек или скандала. Он вообще сделал вид, что ничего не случилось. Его женой оказалось быть удивительно легко и приятно. Оказывается, не так уж плохо, когда мужу на тебя плевать. Плохо, когда ты его при этом любишь. Но мне это не грозит.

Я улыбнулась мужу.

– Говорят, в столице идут аресты, – заводит беседу за ужином Паперо.

– Фу! Избавьте нас от криминальных новостей, – морщит носик мури Ринц.

– В предместье нашли склад зелий, неизвестно кому принадлежащий.

В удивлении поднимаю на Паперо глаза. Как такое может быть? Создатель зелья уникален, его всегда можно установить, там же отпечаток его магии! Вот если готовит один, а напитывает другой… Но и тогда известно, чья магия! К тому же часто заклинания не ложатся на чужую основу. Для этого надо быть очень сильным магом. Или родственниками. «Верена» затеяла грязную игру, чтоб заполучить меня, мои плетения могут лечь на папины заготовки, заготовки у них были, а мага не стало! Да я могу напитать абсолютно любые изделия, хоть песочный куличик, сделанный ребенком! И он будет помогать!

– Тобиас, вы не станете возражать, если приедет мой друг Кристофер…

– Нет! – воскликнула я.

– Нет, – повторяет генерал. – Вы забыли, дорогая, какой скандал учинил ваш любимец и сколько неприятностей доставил моей невесте?

– Нельзя быть таким злопамятным, – мури Ринц надувает губки. – Прелести вашей супруги таковы, что Крис просто сошел с ума от страсти.

– Как романтично! – подхватил Ревиц. – Я в юности сходил с ума от ножек одной танцовщицы!

– Размолвка из-за женщины – это так… некультурно, – процедил Блумер.

– Клевету и оскорбления вы называете размолвкой? Как мало я знаю о придворном этикете, – деланно вздохнула я. – Тобиас, простите меня, но если приедет друг мури, я уеду. Пусть это и против светских приличий.

– Бедный Кристофер так сожалеет и мечтает загладить свою вину, – мури Ринц смотрит зло. – Вы лишаете его даже шанса на примирение!

– Стефания, разве вас не устраивает наше общество? – трагически воскликнул Ревиц. Все начинают уверять мури в своих пылких чувствах, наперебой предлагают конную прогулку, лодочную прогулку, игру в мяч, карты, фанты, танцы, стихи и конкурсы.

Я опускаю глаза в тарелку. В самом деле, вокруг нее вьются все подчиненные генерала, а ей мало! Хищница какая-то! Если кому-то для собственной важности нужны толпы мужчин рядом, то это вовсе не от великой доброты или большого ума. Меня как будто и нет. Генерал ловит мой взгляд и подмигивает. Вот мне бы было достаточно одного мужчины, со светлой челкой и грозовыми глазами.

Лакей вносит хрустальную крюшонницу с серебряным черпаком. Поверх фруктов лежит настоящий снег. Эффектно, ничего не скажешь.

– Ананасовый, это семейный рецепт, – с гордостью говорит мури Ринц. – Вы же зельевар, Гвендолин, сумеете разгадать его?

Я принюхиваюсь к широкому бокалу.

– Шампанское, ром, сухое белое вино, персики, клубника. Ананасы. Бруцин. Стрихнин.

Мури Ринц, кивающая после каждого названного ингредиента, замерла с широко открытыми глазами.

– Я бы не советовала мурам это пить, – спокойно улыбнулась я.

Ревиц, успевший пригубить, выплевывает крюшон прямо на пол.

– Яд? Я же не умру? – хрипит он и начинает кашлять.

– В крошечных дозах он обостряет зрение, вкус, слух, осязание, тонизирует скелетную мускулатуру, а также миокард, стимулирует процессы обмена, повышает чувствительность сетчатки глаза.

– Моего дедушку лечили стрихнином. Он умер, – сообщил Тениц в полной тишине.

– У него был паралич? Да, он улучшает нервную проводимость, – кивнула я.– Его используют для лечения парезов и параличей, дегенеративных заболеваний нервной системы. Еще им часто травят крыс, собак и кошек.

– Да вы! Да как вы! – мури Ринц начала рыдать. – Это ложь! Этого не может быть! Клевета!

– Дорогая, вы это сами готовили? – доброжелательно спросил генерал.

– Целителя сюда срочно! – закричал Ревиц. – Мне нужна помощь!

Судя по мощности его голоса, он не пострадал. Просто перепугался до мокрых штанов. В желудок яд не попал, я бы ему сделала промывание желудка, только чтоб перестал орать. Визжащий мужчина отвратителен.

Ревиц отбросил стул, кинулся передо мной на колени, покрывая поцелуями мои руки.

– Мури! Спасите меня! Простите меня!

Простить за что?

Попыталась отстраниться от слюнявых поцелуев. Придет мне кто-нибудь на помощь? Лакей догадался отодвинуть стул вместе со мной. Я быстро встала, отошла в сторонку и обвела офицеров взглядом. Они стыдливо прячут глаза. Ничуть не лучше моих одногруппников, те тоже радовались, придумывая мне нелестные прозвища. Там верховодила Мэдлин, а тут, значит, блестящий аналитик и балагур Ревиц развлекал компанию вместе с мурой Ринц, прохаживаясь на мой счет? Вот пусть и спасает себя сам.

– Дорогой, я так устала, пойду отдыхать, – поцеловал мужа в щеку и вышла из столовой.