Зельеварка

Глава 9. Неожиданное предложение.

За бульоном последовали фрикадельки, за фрикадельками холодные рыбные котлеты, цветная капуста с аттарским желтым сливочным соусом, суфле из гусиной печени с трюфелями, индейка со стручковой фасолью, жаркое из куропаток и салат. От вина, будь то белое к котлетам, игристое к дичи или красное к суфле, я решительно отказывалась. Мне еще разговаривать предстоит о важных вещах. Ну, если я правильно поняла это приглашение.

Генерал сложил салфетку, офицеры тотчас встали и щелкнули каблуками начищенных сапог. Я осталась на месте, лихорадочно вспоминая правила этикета на такой случай. Я тоже должна встать? Правда, сомневаюсь, что мне удалось бы так звонко щелкнуть каблуками, но можно же было потренироваться заранее? Дома непременно попробую.

– Увидимся завтра, муры, – благодушно сказал генерал.

Офицеры покинули столовую.

– Гвендолин?

– Спасибо, все было очень вкусно, – я промокнула салфеткой губы.

– Идем в каминную, – генерал раскрыл ладонь, указывая, куда идти.

Предупредительный лакей отодвинул стул, второй открыл дверь.

Два глубоких кресла с пуфиками для ног ждали нас перед горящим камином.

– Признаться, я весьма доволен, – сказал генерал, усаживаясь в кресло.

– Чем же?

– Тем, что именно вы оказались моей спасительницей. Со своей стороны, я готов вас обеспечить, защитить от всех превратностей судьбы, и финансировать ваши исследования, – генерал налил в снифтер коньяка и одобрительно понюхал.

– О! Каким же образом? – защита, это хорошо, финансирование еще лучше. А добровольцы для проверки зелья вообще сказочно! Разве мне много нужно?

– Самым примитивным. Станьте моей женой, – генерал пригубил коньяк.

– Но вы женаты! – кашлянула после паузы.

Он же несерьезно? Я видела его супругу, если отбросить траур и рыдания, то весьма привлекательную, моложавую женщину лет сорока пяти.

– Уже нет, – ответил генерал. – Участие моей жены и ее племянника в отравлении и попытке умышленного убийства доказано, со вчерашнего дня я в разводе. Помимо прочего, они были любовниками.

– Она в монастыре? – я не знала, куда девают провинившихся жен и спросила наобум.

– В тюрьме и ждет казни, – жестко ответил генерал. – Срок весенних приговоров настанет через три недели. Через месяц, максимум пару месяцев, я надеюсь назвать вас своей женой. Времени как раз достаточно, чтоб сшить платье и все организовать на должном уровне.

– Мур Тобиас, я не… – голос внезапно сел. Да он мне в дедушки годится!

– Вы не состоите в отношениях и не влюблены, значит, можете рассуждать здраво. Вас смущает разница в сорок лет? Бывают и более неравные браки.

Я посмотрела затравленным взглядом на национального героя. Это все равно, что выйти замуж за памятник!

– Я очень богат, овеян бранной славой, вам не придется стыдиться моей фамилии. Вы станете единственной наследницей моего состояния.

– Но…

Генерал проницательно прищурился.

– Я не противен вам физически?

– Нет, но…

– Спальню супруги я посещал последний раз лет семь-восемь назад, вам не грозит физическое насилие с моей стороны.

– Но…

– Вы девушка молодая и, несомненно, мечтаете о любви и прочей дребедени. Возраст такой, понимаю. Именно хорошие, воспитанные домашние девушки склонны сбегать из дома с негодяями, запудрившими им голову. Чем сильнее давишь, тем скорее пружина рванет. Но все можно урегулировать и ввести в приемлемые рамки. Все офицеры, присутствовавшие на обеде сегодня, одобрены мной, как ваши будущие любовники. Выберете вы одного или сразу парочку, я возражать не стану, – генерал усмехнулся. – Однако порочащих слухов и ущерба репутации не потерплю. Согласитесь, это разумное требование. Я не тиран.

– Да, вы невероятно предусмотрительны, – голос решительно отказывался подчиняться, это я так пищу?

– Итак?

– Я должна дать ответ немедленно?

– Милая Венди, случись все это год назад, я бы послал сваху, сделал официальное предложение, и разговаривал бы с вашими родителями. Пляски и переговоры заняли бы не меньше года. Сейчас ситуация иная. Я немолод. Очень немолод, к сожалению. Хочу, чтоб мое имя и достояние унаследовала порядочная девушка, несправедливо пострадавшая в результате превратности судьбы, а не из-за порочности собственной натуры. А если вдруг вы забеременеете, я буду несказанно рад. Ребенка признаю своим.

Я нахохлилась в кресле, глядя на огонь. Одна из моих подруг по пансиону вышла замуж за старика. Все ее жалели. Через четыре года она была свободна и счастлива, вращаясь в свете и наслаждалась придворной жизнью. Молодость и хорошее происхождение – это товар, который не должен залежаться или пропасть зря. Мама бы приняла сватовство мура Блейза с восторгом, я не сомневаюсь.

Да, его имя послужит таким щитом, который не каждый рискнет пробовать на прочность. Богатство, возможность не считать фоллисы. Почет, покой, безопасность, своя лаборатория. Тони в подметки генералу не годится. Кристофер… он мне очень нравится. Ужасно нравится, до подогнутых пальчиков ног и перебоев в сердцебиении. Он позовет меня в любовницы рано или поздно. В содержанки. Я сдамся и потеряю все. Достоинство, самоуважение, репутацию. Будут говорить не «зельевар Гвендолин Хайнц», а «любовница Ланце».

Меня никто всерьез воспринимать не будет рядом с таким эффектным мужчиной. Подумают, что я очередная, потерявшая голову и ошалевшая от любви дурочка. Да он и не позволит мне ничего, кроме обожания его персоны. О зельеварении придется забыть. И к чему тогда мои усилия, бессонные ночи над учебниками, зачеты, экзамены? Все мои старания обесценятся присутствием смазливого мужчины! Который бросит меня, как только наиграется!

– Я бы хотела доучиться и работать по специальности, – нарушила тишину каминной. – Если не для заработка, то ради удовольствия.

– Безусловно, – кивнул генерал. – Я не допущу, чтоб пропал такой талант. То, что вы определили путем поверхностного осмотра, подтвердили три целителя Королевского госпиталя путем длительного исследования специальными артефактами!

Я посидела еще, любуясь языками пламени. Слова генерала были очень приятны. Такого предложения я больше никогда не получу. И если учесть усталость от одиночества и незащищенности, то и раздумывать нечего.

– Я согласна, – горло пришлось потереть ладошкой, слова не хотели выговариваться.

– Вы не пожалеете, мури Хайнц, – генерал протянул ладонь и я, трепеща, положила сверху руку.

– Ох, уж эти нервные девицы, ладошка словно ледяная! – улыбнулся генерал. – Для тебя отныне я Тобиас. Я не обижу тебя.

– Спасибо… Тобиас, – неуверенно повторила я.

– Петер! – гаркнул генерал. И приказал тут же появившемуся рослому лакею: – Бокал игристого моей невесте и пригласи в кабинет стряпчего!

Игристое защекотало небо пузырьками, оставляя фруктовое послевкусие, но холодные когти, сжимающие горло, чуть разжались.

Стряпчий появился, будто ждал за дверью. А может, действительно, ждал? Меня бы это не удивило.

Кабинет генерала был отделан очень темным, почти черным деревом. Не удержавшись, погладила, потерла и понюхала стенную панель. Да, это именно бендорский эбен, не ванагский и не ловернский. Он имеет мелкие поры, отлично полируется, тонет в воде и устойчив к термитам, а плотность, как у кирпичей. Древесина содержит эфирные масла и пахнет сладко- бальзамически, с теплым оттенком ванили. Ванагский эбен пахнет дымом, а ловернский эбен коричневый, с сероватыми прожилками и пахнет смолой. Мури Эванс умеет вколачивать знания в головы нерадивым студентам, я должна признать ее профессионализм. Я будто только что вышла с занятия. Эфирные древесные масла мы изучали постольку, поскольку они придают стойкость композиции и используются в производстве духов и косметических средств.

– Это бендорское черное дерево, мур Блейз, – ответила на вопросительный взгляд.

Генерал вдруг захохотал.

– Ах, милая Венди, вас надо направить в наше казначейство! От вас ни одна мелочь не скроется! Подумать только, мерзавец мажордом уверял, что это ловернский эбен!

Генерал пришел отчего-то в самое веселое расположение духа. От того, что его обманули?

– Да нет же, цвет и запах совсем другой! – смущенно возразила я.

Стряпчий сел слева, я справа, мы прочитали типовой брачный контракт и внесли дополнения. Генерал завещательные, я указала пункты о завершении образования и последующей работы. Согласия мужа на нее отныне не требовалось, я была вольна в своих занятиях. С меня требовалось сопровождать мужа на значимые светские мероприятия, блюсти честь и репутацию рода Блейзов. Ребенок желателен в разумном обозримом будущем, которое мы определили в пять лет. Через пять лет бесплодного союза брак может быть расторгнут по обоюдному согласию сторон. Я приободрилась. Пять лет – это не вся жизнь!

– Я бы хотела сохранить фамилию Хайнц, – робко вставила я. – Она известна среди зельеваров и целителей, мне будет легче строить карьеру.

– Мури Хайнц, уверяю вас, с фамилией Блейз ваша карьера взлетит до небес! – жарко возразил стряпчий. – Согласитесь, что она гораздо более известна, чем Хайнц!

«И за ней не тянется скандальный хвост», – он не сказал, но я без труда поняла его. С этим спорить было трудно, и я согласилась. Двойная фамилия звучала бы совсем глупо, как детская считалка, я покатала ее на языке, Хайнц-Блейз. Блейз-Хайнц, язык сломаешь. Некрасиво. Вот Хайнц-Ланце звучит намного лучше. Но мури Ланце мне не быть, значит, и мечтать нечего.

Недрогнувшей рукой я подписала документ. Следом за мной его подписал генерал и заверил стряпчий.

– С этой минуты ты моя невеста, – генерал прошел к сейфу в углу кабинета, открыл его и достал из шкатулки кольцо. Совсем простое. Круглый розовый камень и два маленьких, чуть голубоватых, по бокам.

– «Розовый призрак», фамильное кольцо Блейзов, – провозгласил генерал, надевая его мне на палец. – Розовый бриллиант десять карат, голубые бриллианты по полкарата.

– Стоимость двадцать девять миллионов фоллисов, – услужливо добавил стряпчий, собирая и складывая бумаги.

– О, небо! – у меня закружилась голова. – Снимите, снимите его немедленно! Я не могу носить цену четырех поместий на пальце! Я зельевар, я могу его испортить едкими реактивами! Мне его хранить негде! Умоляю вас, я буду его надевать на приемы в королевский дворец, а для обычной жизни что-то попроще можно?

– Первый раз вижу такую реакцию, – хмыкнул генерал.

– Просьба девушки очень разумна, – поддержал меня стряпчий. – Учитывая род ее занятий. Действительно, стоит ли рисковать?

– Жаль, жаль, оно так сверкает на твоем тонком пальчике!

– Оно слишком вызывающее, мне надо будет сначала привыкнуть носить такие вещи, – я скрутила кольцо с пальца и отдала жениху.

Руки у меня так тряслись, что я чуть не выронила кольцо. Двадцать девять миллионов чуть не швырнула под ноги! Самый дорогой мамин гарнитур стоил двести пятьдесят тысяч, папа подарил его на мое рождение. Гранаты с цирконами, кольцо, кулон, серьги и короткое ожерелье из шестнадцати квадратных камней размером в ноготь на мизинце, разбавленных чуть желтоватыми цирконами. Нет, мы были вполне обеспечены, но такой бьющей в глаз роскоши позволить себе не могли.

Стряпчий откланялся и испарился, забрав бумаги.

– Хорошо, – не стал упираться генерал. – Завтра за ужином подберем что- нибудь скромнее. И да, завтра, как пойдешь на занятия, отдай Собрину ключ от твоей комнаты.

– Это мой водитель? – догадалась я.

– И телохранитель по совместительству. Для него эта работа очень важна, не создавай парню лишних проблем.

– Ладно, – безропотно согласилась я. Что они, в самом деле, мое застиранное дешевое бельишко украдут, что ли? А второй ключ телохранителю по должности положен.

– Вот этот браслет прошу тебя не снимать, – достал генерал из сейфа новую безделушку. – Тут маячок, щит от физического воздействия, определитель ядов и сигналка. Нажмешь на камень в случае опасности.

О, прошу прощения, такую вещь безделушкой не назовешь! Очень полезная штука. И стоит, наверное, чуть подешевле кольца. Но ненамного. А выглядит совсем просто: серебряный тонкий браслет с диагональными насечками и чеканкой, с утопленными круглыми камушками вроде сердолика или яшмы.

– Это гражданский вариант военной разработки наших артефакторов. Я сам такой ношу, – генерал поддернул рукав, показывая мне более широкий браслет из желтого сплава.

– Почему же вас удалось опоить? – не могла не спросить я.

– Тебя, – поправил генерал. – Племянник моей жены – артефактор и покопался в настройках. Снотворное ведь не яд, а лекарство. Я плохо сплю, раны болят, мне снотворное прописано полковым целителем. А добавила в снотворное наркотик моя дражайшая с-супруга, – прошипел генерал.

– Мне очень жаль, – искренне сказала я.

– Оно того стоило. Я познакомился с таким чудесным человечком, как ты и вычистил змей из своего окружения.

– В газетах написали, что ошибся целитель и передозировал лекарство. Ему что-то будет? Мы ведь знаем, что это не так, он сам признался, что передал ей наркотическое зелье.

– Конечно. Каторга. Там люди очень сильно нуждаются в целителе. Как-то целители не часто попадают в такие места. Ему будут крайне рады.

На прощание генерал сунул мне продолговатый кристалл на цепочке.

– Это ключ от твоего счета. Сегодня же переведу туда приятную сумму на булавки. Ты же девушка, наверняка стипендии на многое не хватает. Не стесняйся и не отказывайся. Моя невеста должна выглядеть достойно.

Я покраснела и поблагодарила. Собрин, ставший вдруг очень почтительным, отвез меня в академию.