Зеркало перемен. 3. Приносящая надежду

* * *

Странно, но то ли сумели ее убедить в абсолютной ее необходимости и полезности, то ли просто мания величия начала развиваться, но Лена чувствовала эту потребность: не просто гулять по мирам и наблюдать, а вмешиваться по мере возможности. Чуточку. Не то чтоб сознательно корректировать ход истории, но чисто инстинктивно помогать тем, кто казался достойным помощи, вот как Дарт. От непоправимой ошибки ее уберегут либо спутники, либо наглый ар-дракон. А если и не уберегут – придется заплатить и за ошибку. Боялась она этого – расплаты – страшно. Боялась даже не осуждающих взглядов, а самой себя. Чтоб на Светлую с осуждением посмотрели, она такое сотворить должна, до чего Лене и не додуматься никогда. Может, чтоб подлечить эту манию величия она и захотела побыть в Сайбии, где к ней попривыкли и не особенно стеснялись, могли и пошутить, и усомниться, а не смотрели снизу вверх, как на истину в последней инстанции. Потому что истиной был шут. Лена научилась примериваться на него, потому что рассуждать так, как он, у нее не получалось. Лена ни за что не смогла бы найти ни оправданий, ни объяснений для собственной казни, а он находил. Он оправдывал Родага и понимал короля Стении. Не то чтоб он был неумолимый логик, логиком был скорее Гарвин, но Гарвин был и циником, а шут – нет. Шут был не более человечен, он был просто человечен. Вот как Маркус, только Маркус рассуждать не любил, глубинная суть вещей его волновала мало, «здесь и сейчас» казалось более важным, а право думать он предоставлял другим. Гарвин, может, был и умнее, и уж точно образованнее, но спуститься с высот своего заведомого превосходства он не мог. Или не хотел. То, что он думал и делал, вполне согласовывалось с его моралью – с моралью эльфов, потому что Милит просто не любил спорить с Леной. А Гарвин любил и ничуточки с ней не церемонился. Шут даже порой взрывался на свой лад: молча и сильно бил Гарвина все тем же приемом – согнутыми пальцами в бок, причем так быстро, что тот не успевал ни защититься, ни уклониться, а уже потом покорно склонял голову, выслушивая упреки Лены. А Маркус одобрительно кивал: так ему! Однажды взорвался и Маркус, но он приемами рукопашного боя владел не так хорошо, как шут. Потому он просто двинул Гарвину в челюсть – и получил сдачи, скорее рефлекторно, чем сознательно. Лена наорала на обоих и пригрозила, что оставит их, когда отправится в Путь. Они, конечно, не поверили, и Лена решила их проучить. Предупредив Лиасса, она забрала шута, Милита и Гару и сделала Шаг. И горько об этом пожалела, потому что мужчины принялись ее пилить. В скрытой форме. Она удивилась: а вы, мол, вдвоем меня защитить в случае чего не сможете? Или Корина боитесь? Шут обстоятельно ответил: «Против Корина мы действительно слабоваты оба, даже Милит, а что уж говорить обо мне. Только разве в этом дело? Большей частью ты не нуждаешься в защите. Стоило ли наказывать их так серьезно? Маркус же изведется весь и будет на Гарвина с кулаками лезть каждый день».

И Лена решила не проявлять характер, вернулась за присмиревшими друзьями и снова Шагнула тот же мир. На общую беду.