Будет жестко

21

Он смотрит на меня, замерев с концом бинта в руке, с немым вопросом в глазах «Тебе что от меня вообще надо?». Такое чувство, будто бы я не к своему парню в машину ворвалась, а к совершенно незнакомому человеку, и он сейчас глубоко возмущен этим фактом.

— Что ты с рукой сделал? — спрашиваю я, отставляя салаты на крышу машины. Профессор взглядом следит за этим моим движением, а я, тем временем, смотрю на его руку. Почти от запястья до локтя, со внешней стороны руки глубокий порез, который уже заботливо заштопан, вероятно, доктором. Выглядит прямо очень страшно.

— Я? — интересуется он с наездом. — Цветкова…

Он почему-то прерывается и переводит взгляд куда-то мне за плечо. Я тоже резко оборачиваюсь и вижу за собой Сашу. Господи, чуть концы не отдала. Очень некомфортно, когда твой собеседник смотрит тебе за спину в темноту, а ты не знаешь, что за чудовище там возникло позади.

Хотя, Саша — не чудовище. Чудовище сейчас сидит в машине. Черт, узнаю я, что у него случилось?

— Извиняюсь. — произносит Саша. Он смотрит на меня, потом — на профессора. — Там Аня ногу подвернула сильно. Ищем трезвого водителя, который отвезет в травму. Ты как, пил?

Сильно подвернула?

Я чувствую укол вины, потому что это, все-таки, из-за меня она влетела в ямку. Я испортила ей посиделки. Блин.

Профессор, совершенно не меняя свою полную безэмоциональность во взгляде, в ответ смотрит на Сашу.

— Я пил. — отвечает он коротко.

Мм… Интересно, когда успел-то? При мне точно нет. От скуки решил накатить, когда я ушла?

Повисает какая-то не очень комфортная пауза. Со всех сторон стрекочут цикады и кузнечики, где-то отдаленно квакают лягушки и доносятся голоса взрослых. А эти двое сверлят друг друга взглядами так, будто бы один из них вот-вот выхватит револьвер из кобуры и начнет дуэль.

Я прямо чувствую это незримое напряжение в воздухе. Мне кажется, кому-то из них стоит что-то сказать. Ладно, профессор по эмоциональности и дружелюбию на уровне бревна с теми, на кого ему плевать, но Саша-то?

И тот, словно подслушав мои мысли, отмирает первым. Он опускает взгляд на руку профессора, и весьма спокойно интересуется:

— Порезался на кухне? Выглядит фигово.

— Вроде того.

— Новые ножи? Я когда хорошие купил, чуть пальцы в салат не нарезал случайно.

Саша делится своим опытом, а у профессора во взгляде ни тени интереса. Так смотрят на дико скучную картину в галерее.

— Что-то вроде этого и произошло.

— Давай помогу забинтовать. У меня есть навык, а самому себе неудобно.

Ненормальный в ответ чуть приподнимает бровь.

— Ну, давай. Спасибо.

Я ревностно слежу за тем, как Саша подходит поближе, моет тщательно себе ладошки из бутылки с водой, затем обрабатывает спиртом, который ему дает ненормальный, наклонившись, берет протянутую руку, рассматривая ее.

Чувствую себя при этом лишней, несмотря на то, что профессор, вообще-то, мой парень. Мне стоило только заглянуть в машину, как прилетела претензия «я тебя звал?», а Саше какого-то хрена досталась его благосклонность и даже «Спасибо». Теперь я стою бесполезным столбом, не зная, куда себя деть. Это я должна бинтовать ему руку. Блин. А Саша пусть к Ане валит.

— Я схватила тебя за руку и сделала больно, извини. — решаю покаяться я. Вдруг он обижается на меня из-за этого? Но я просто забыла. Если бы я видела, что у него творится с рукой — у меня бы ни за что это не вылетело бы из головы.

Он в ответ молчит и вообще даже не смотрит на меня, пока Саша начинает деловито накладывать бинт, отчего я чувствую угрызения совести. Он настолько обиделся? Боже, я сегодня приношу всем одни проблемы.

— Цветкова, забудь. — внезапно спустя время отвечает он, и я выдыхаю.

— Мне очень стыдно, серьезно.

— И что теперь? Я сказал, чтобы ты забыла. Или я тебя еще и успокаивать должен?

— Да я просто… — бормочу я, подавив желание закатить глаза. Че наезжает-то? Мне помучиться совестью уже нельзя? Почему он на Сашу вообще не наезжает? Между прочим, этот человек его подозревает во всяком.

Я задумчиво опускаю взгляд на Сашу. Он-то, кстати, с чего такой добрый? Сам же начал гнать на профессора, а теперь ему ручку заботливо заматывает. И даже не чувствует, с каким видом на него смотрит Влад. Хех. Я б к человеку с таким лицом затылком не наклонялась бы.

— Кать. — внезапно прерывает эту гнетущую тишину Саша. Он заканчивает с бинтом и просто смотрит на руку профессора.

— Что?

— Твой парень любит врать, в курсе? Он не пил, и руку не на кухне порезал. Твой брат переживает за тебя, так что извини, вмешаюсь в ваши отношения. Просто они реально выглядят совсем нездорово.

Классно он прервал тишину. Саша просто у нас мастер неловких разговоров.

— Почему ты…

— Ну ты и детектив. — с легким сарказмом в голосе перебивает меня профессор. Он смотрит на Сашу так, словно сейчас откусит ему голову. — Что еще интересного скажешь?

— Кроме как «держись от Кати подальше» — ничего. Я лично прослежу за этим.

Саша собирается выпрямиться, и, похоже, уйти, оставив после себя эту максимально лютую неловкость. Но профессор в этот момент протягивает к его затылку здоровую руку. То ли у меня время замедляется, то ли Саша сейчас достаточно тормозной, но мне кажется, что профессор это делает как-то даже на расслабоне.

В следующий момент Саша, тихо прошуршав телом, оказывается где-то в траве, в темноте, под моими ногами.

— Ты прямо неудачное время выбрал, чтобы меня побесить. — говорит ему Влад, прижимая его поплотнее. Можно сказать, Сашу сегодня буквально заставили целовать землю своей родины. — Я серьезно в твоих советах не нуждаюсь. В курсе?

— И что дальше будешь делать, герой? — глухо звучит Саша из темноты.

— Ну, может, вытащу тебе руку из сустава за непрошенные советы и оскорбления. Скатаешься за компанию в травму вместе с этой девицей. Одной рукой можешь спокойно рулить. Ты ведь тоже не пил, не так ли?

Я слышу тихий смешок.

— Сесть хочешь за нанесение телесных? Давай, рискни.

— Какой ты смелый. Может, мне тогда стоит позаботиться, чтобы ты вообще до полиции не дошел? Держись лучше ты от меня подальше. Тебе еще в США возвращаться. Тебе ведь там нравится жить?

— Отпускай уже. Хорош. — снова глухо и спустя паузу говорит Саша, но профессор безжалостно смотрит на него, не двигаясь.

— Кажется, для начала тебе стоит извиниться и сказать, что ты был не прав и раскаиваешься.

Я в шоке смотрю на то, что происходит передо мной. Это как-то слишком, но и Саша нарвался сам. Мне кажется, вариантов победить у него и не было, несмотря на то, что по телосложению они плюс минус равны… Профессор хорош в своей неожиданности. В отличие от большинства людей, которые долго и смачно ссорятся, разговаривая на повышенных тонах, прежде чем перейти к драке, он просто нападает первым.

Саша тихо выдыхает.

— Ок. Извини, я был не прав и раскаиваюсь.

— Смотри-ка. — издает смешок профессор. — Кажется, ты тоже любишь врать. Ты ведь не раскаиваешься на самом деле?

Он отпускает Сашу и отходит назад, обеспечивая себе дистанцию. Но Саша не собирается, кажется, ничего больше делать. Он просто поднимается и, потирая плечо, бросает на меня взгляд.

— Делай выводы, Катя.

— Я тебя попросил обойтись без ценных советов, разве нет? — интересуется у него профессор, а Саша мрачно смотрит на него.

— И что ты сделаешь, если я продолжу игнорировать твои просьбы? Снова попытаешься напасть? Давай. Не делая этого исподтишка, ты уже не такой крутой, верно? Давай, чего ждешь? Попробуй еще раз мне объяснить что-то.

Влад некоторое время молча смотрит на него. Затем медленно переводит взгляд на меня. У него мелькает легкая усмешка, прежде чем он начинает говорить:

— Цветкова, твоя первая любовь весьма неадекватна. Наезжает на почти незнакомых людей, провоцирует. Тебе серьезно нравятся такие?

Боже. Я резко краснею, закрыв лицо рукой. Ты скотина, профессор. Какого черта ты перевел на меня зачем-то стрелки, да еще и выдал вслух то, что старательно всеми умалчивалось, если не считать тети Лары.

Что за внезапное предательство?

— Прекратите. — говорю я. — Вы оба хороши. Саша, я сама разберусь со своей личной жизнью, спасибо.

Даже не знаю, кого первым — Сашу или моего братика свести с сестрой профессора. Понять не могу, из кого лучшая парочка, лезущая в жизни других, получится.

— Да? Ну, я думаю, тебе показал достаточно. Как знаешь. — бросает равнодушно Саша, а затем уходит, оставив нас вдвоем.

Я тихо выдыхаю. Блин, я хотела отдохнуть на даче и поесть. Это все. Когда я уже начну спокойно жить?

— Нафиг ты сказанул про «первую любовь»-то? — бормочу я, забирая с крыши машины свои салаты, а затем смотрю внутрь. Фу… Там комары утонули. Я выкидываю их вилочкой, и под весьма неприязненным взглядом профессора, откусываю кусочек рулетика. Он так смотрит за этим недовольно. Хочется аж побесить подольше.

— Вкусно, Цветкова? — игнорирует он мой вопрос.

— Очень. Что у тебя с рукой, все-таки?

— Порезался на кухне.

Я опускаю вилочку в салат и возмущенно смотрю на него.

— Ты не умеешь готовить. Блин, я ведь не Саша, а твоя девушка. Какого черта ты ведешь себя со мной так же, как и с ним?

Он едва приподнимает брови в ответ.

— Цветкова, разве так же? Я ведь с ним не спал.

Тьфу ты, блин.

— Просто ты мне врешь. На работе у тебя какие-то неизвестные мне проблемы, с рукой неизвестно что… — я вижу, как закатываются глаза у профессора и хочу кинуть в него вилкой. — Эй, вообще-то, я к тебе с душой, так сказать, нараспашку, а ты что?

— Запахни обратно. — равнодушно отвечает он, и я поджимаю губы. Ну не сука ли? — Где-то я слышал пословицу, что даже мужу всю задницу не показывают. Не помнишь такую, Екатерина?

— Впервые, блин, слышу. — бормочу я, а он закрывает дверь машины и ставит ее на сигнализацию.

— Твой узкий кругозор меня иногда поражает. Пойдем обратно.

— Ага. — мрачно отвечаю я. Это бесполезно. Он даже для меня, человека, которого называет девушкой, не хочет демонтировать эту чертову стену.

Остаток вечера проходит относительно спокойно, не считая того, что Анечку вместе с родителями отправляют на такси обратно в город, а Саша почти все время жрет взглядом профессора с таким видом, будто вот-вот откроет рот и выдаст что-нибудь опять. Из бани потихоньку начинают возвращаться гости, снова садясь за стол. Затем тетя Лара садится напротив, и как Саша профессора, начинает прожигать меня своими глазами.

Боже. Салат поперек горла от ее лица встает.

Мама тоже вскоре возвращается, и, о боги, улыбается Владу. Я замираю с вилкой с наколотым на нее шашлыком и подозрительно смотрю на профессора. Что он там сделал за несколько минут, пока они с мамой остались без меня? Она ведь весьма подозрительная женщина…

— Кать, где папа-то и брат твой? — не дает мне подумать об этом мама, и я отмираю.

Где-где… над гастритом папиным издеваются в домике.

— Не знаю.

— Как ему не стыдно? — всплескивает руками мама. — Так и прокукует черт знает где, с Владом не познакомится.

Плохо, что ли? Хорошо же. Я еще не знаю, как папа отреагирует на парня, который на семь лет старше меня. Я уж не говорю обо всем остальном… не знаю, сможет ли Влад прикинуться классным для моего папы.

— Ладно, пойду поищу. — подводит итог мама и уходит. Совсем в другую сторону от дома. Мда. Сыщик из нее очень плохой.

Мама находит папу только под конец этого странного вечера, когда уже часть гостей уходит в домик, чтобы поспать, а часть разъезжается по домам на такси. Я думала, что мы с профессором успеем смыться под шумок, но папа выходит с грустным видом из дома, подгоняемый ругающейся мамой, когда я напоследок подъедаю салат с кальмарами, а профессор наблюдает за этим с непонятным лицом.

— Ой пап, привет. — говорю я, желая заранее настроить знакомство на хороший лад. — Ты как? А это мой парень, Влад.

Папа молча с мрачным видом кивает, затем молча подходит к Владу, протянув ему руку. Они обмениваются рукопожатиями, папа хлопает его по плечу, а затем отворачивается и, взяв вилку, лезет в тот же салат с кальмарами, который доедала и я.

— Сережа, куда! — кричит мама. — Нельзя, там чеснок и майонез! Я же тебе приготовила салатики с отварными овощами и мяском…

— Да елки-палки, Алла, ну невкусные они! — выходит из себя папа, пока я медленно осознаю свою ошибку и поднимаю ладошку лодочкой к лицу, а затем дышу на нее. Как чеснок? Боже, почему я его не заметила?

— Это тебе так кажется! Привык все вредное наворачивать, говорила тебе питаться нормально. Ты с парнем Кати познакомишься или нет?!

— Я уже познакомился, нормальный парень. Ромка рассказал, что заботливый.

Я поворачиваюсь в сторону домика и замечаю брата, который курит у двери. Заметив мой взгляд, он ухмыляется и машет мне ручкой. Он рассказал отцу, что профессор — заботливый? Господи, что за биполярка у моего брата.

Мама стоит с потерянным видом и смотрит на папу.

— Ну пообщаться ж…

— Да неинтересно молодежи с нами общаться, Алла. Пусть без нас развлекаются, оставь их в покое.

— Сереж, ты что, пьян?

Папа забирает молча кальмаровый салат и, развернувшись, пытается уйти. Кажется, мама по этой попытке побега понимает, что что-то не так, и возмущенно смотрит ему в спину, а затем переводит взгляд на меня. И он становится виноватым.

— Катюш… ладно. Давайте завтра утречком нормально познакомимся, как проснёмся. Извините уж за это.

— Завтра я не могу, я тут не останусь. Мне ж в институт. — отвечаю я.

— Забыла, точно. Тогда приезжайте на неделе к нам на ужин. Влад, извини. Ладно, давайте. Сережа! — кричит она, развернувшись и быстрым шагом направляясь вслед за папой.

Да уж…

Как только они уходят, брат, отлипнув от стены дома, подходит к нам.

— Скажи спасибо любимому братику. — предлагает он мне, а у меня брови ползут вверх. — Что рожи корчишь? Это я устроил. Накормил и напоил папу, а то б пизды вам обоим дали. Знаешь, какой он злой был?

— У него гастрит. Тебе не стыдно?

— Я ему таблетки купил и привез. Нормально все.

Боже… мой брат — это нечто.

— У тебя раздвоение личности? — интересуюсь я, пока профессор, видимо, почуяв дым от брата и испытав никотиновую ломку, тоже достает сигареты и закуривает. — Кто-то еще вечером выпендривался насчет моего парня.

— Да я посмотрел и подумал, что все норм. Если честно, я б не выдержал на даче у родителей девушки тусить, тут нужно быть реально в отношениях заинтересованным. Норм все, короче, ладно. Но все равно. — брат смотрит на профессора, а потом делает дурацкий жест — тычет в сторону своих глаз двумя пальцами и показывает ими на Влада. — Я буду следить за тобой, учти.

Тот, прикрыв глаза, чуть вздергивает брови. Без слов становится понятно, что он думает об этом блондинистом придурке.

Да уж. Получается, пока Саша грудью пытался защитить меня от профессора, науськанный моим братом, этот блондинистый дурак уже сто раз поменял свое мнение. Вот будет ему сюрприз потом.

— Ты что, тоже пьян? — интересуюсь подозрительно я.

— Ага, чуточку. Подкинете? Я у тебя, короче, переночую, мне завтра от тебя на подработку ближе ехать.

Боже. Я тяжело вздыхаю. Это был самый бестолковый вечер в моей жизни. Мне кажется, я даже и пяти минут наедине с профессором не провела сегодня. Но, может, оно и к лучшему, потому что все равно б мне вечером ничего бы не светило из-за чеснока в салате.

— Сгоняю за одной штукой только, подождите. — бормочет брат и убегает в дом.

Пока мы ждем его уже в машине, я задумчиво кидаю взгляд на профессора. Это, кстати, правда? Что если не заинтересован в отношениях, то не выдержишь тусить на даче с родителями девушки?

Так странно, если честно. Почему он заинтересован в отношениях со мной-то? Честно говоря, мне проще представить какую-нибудь Аню рядом с ним. Но ему будто бы было плевать на нее сегодня.

— Слушай, а какой… — я подбираю слова. Но они плохо подбираются. Кажется, мне тоже не стоило пить ни вино, ни то, что подсунул мне брат. Ладно, просто спрошу в лоб. — Какой типаж девушек тебе нравится?

Я вижу, как он едва приподнимает брови, продолжая пялиться на улицу в темноту, будто бы что-то в ней видит.

— Цветкова, ты. — отвечает он внезапно. Охренеть он прямолинейный. Настолько, что я чувствую, как немного краснею. Но вообще-то, я спрашивала про типаж. Я — это я.

Затем он нажимает на кнопку, и окно рядом со мной открывается. Зачем он…

— Когда ты не ешь всякую гадость. — добавляет он. — Не дыши в мою сторону.

Блин, ханжа. Боже. Я резко отворачиваюсь от него и зажимаю рот рукой. Вот кое-где он мог бы быть не настолько прямолинейным.

*************

Утром я выпихиваю помятого брата, чья одежда пахнет костром, из квартиры, принимаю душ, чищу как следует зубы, сто раз проверяя, не пахнет ли остатками чесночных кальмаров после вчерашнего вечера. Затем перекусываю остатками еды в холодильнике и еду на пары. Перед тем, как отправиться на остановку, я оборачиваюсь на дом и пытаюсь найти окно профессора.

Ну, глупая идея, я даже прикинуть не могу, какое его. Просто интересно, спит он до сих пор после вчерашнего или нет? И что с его рукой, блин?

Когда я подхожу к институту, то вижу Свету с Аленой, которые говорят с какой-то женщиной и мотают головами, странно глядя на нее. Она уже уходит, к тому моменту, как я подхожу к девочкам. Посмотрев ей вслед, как она цепляется к другим студентам, что-то спрашивая, я интересуюсь:

— Кто это?

— Да хрен знает. — отвечает Светка, докуривая сигарету. — Типа ее муж тут работал и вчера домой не вернулся, телефон выключен. В полиции заявление не принимают. Ходит, всех спрашивает.

— Это этот… — перебивает ее Алена, которая выглядит более озабоченной, чем Света. — Монтажник, который камеры вешал. Кать, это не тот ли, который к нам приставать пытался?

Не знаю, специально или случайно, но она не упоминает профессора, который прогнал этого мужика.

— Не знаю. — отвечаю растерянно я. — Монтажник пропал?

— Ага, она сказала, что он тут камеры настраивал. Наверное, тот самый. Я других и не видела. Доприставался к девочкам. Может, кто-нибудь ему яйца и отчекрыжил а потом прикопал.

— Боже. — закатывает глаза Света. — Что за темы с утра? Маньяка, кстати, не поймали еще, может, он не только по девочкам, но и по мальчикам, и монтажника прибил.

— М-м, ну, может, кстати. Эх, Светка, лишилась такого жениха-айтишника…

— Да иди ты в пень.

Я моргаю, глядя в пространство, пока Алена неуместно шутит. Этот извращенец пропал?… Какое-то странное чувство беспокойства вызывает у меня эта новость. Профессор на него вчера так странно наехал, а потом этот тип быстренько ушел. Эти два события никак же не связаны? Да нет, может, его маньяк и впрямь прибил.

Затем я хмурюсь.

Кстати, насчет маньяка. Этот монтажник вчера прямо настойчиво приглашал меня отойти в тенек. И то, что он решил прицепиться к студенткам…Что, если он и есть маньяк? А после того, как профессор…

— Кать, пойдем в столовке купим сосисок, пока пары не начались. — толкает меня в ребра локоть Светы, и из-за нее я тут же теряю всю логическую цепочку, выстроенную в голове. Что я там думала? Ох уж эта Света со своими чертовыми сосисками.

— Ладно. — говорю я.

В столовой кроме сосиски в тесте я беру еще и кофе. Из-за того, что я вчера отоспалась днем, ночью мне было трудно уснуть, и я снова не выспалась, проворочавшись до утра.

— Кстати. — говорил Аленка. — Дамы, есть два абонемента в фитнес. В него еще Лизка ходит, он типа пафосный и дорогущий. Девчонки знакомые купили, но одна из них палец на ноге сломала, вторая без нее не ходила, так они и забили на абонементы. Там несколько месяцев осталось, они задешево отдадут. Кто хочет?

— Я пас. — отвечает Света. — Проходили уже. Схожу один раз и забью.

— Тут суть не в фитнесе. Там богатые мужики трутся.

— Да насрать. Я завязала с отношениями.

Алена закатывает глаза.

— Кать?

— А давай. — соглашаюсь внезапно я. Думаю я, конечно, не о богатых мужиках, потому что мне одного ненормального миллиардера хватает. Просто он вот ходит в спортзал, занимается… а я? Кажется, у меня на жопке целлюлит намечается в мои двадцать. Еще и его подколы вчерашние бесят.

— Супер. С тебя две тыщи.

— Чего так много-то?

— Ты офигела? Абонемент туда стоит тысяч семьдесят. Они просто отдают, чисто чтобы кофе сходить попить.

— Я даже не знаю…

— Давай, не жмоться. Подтянешь попу к лету, на пляже раздеваться будет не стыдно.

К третьей паре я, в конце концов, становлюсь гордым обладателем абонемента в дорогой фитнес, вывернув свои карманчики. Жаба душит жутко, но я думаю, что, может, и впрямь приведу в порядок себя. До лета-то. Там бассейн, в конце концов.

— В шесть у входа. Ясно? Не забудь. Возьми шлепки, полотенчико и воду. — говорит мне Аленка в конце всех пар, прежде чем мы расходимся.

Я уже было собираюсь направиться к воротам из института, как внезапно какой-то идиот преграждает мне дорогу и я в него с размаху врезаюсь.

— Тупица. — вылетает у меня, а когда я задираю голову вверх, то у меня появляется чувство дежавю. Профессор. Это так напоминает мне нашу первую встречу. Только там мы столкнулись в не очень светлом коридоре, а сейчас почти летнее солнышко так привлекательно играет на его идеальной коже лица, на немного светлых кончиках ресничек и оттеняя красивые зеленые глаза. Я даже впервые замечаю у него золотистые пятнышки на радужке, у самого зрачка. Скончаться, как красиво, за что ему такое?

Сегодня еще снова жарко, и он в футболке. Могу полюбоваться его руками. Выставил все свои мышцы напоказ и даже бинт их не портит.

— В следующий раз я тебе подножку поставлю, посмотрим, кто тут тупица. — выплевывает это красивое чудовище своим поганым языком, разрушая весь мой романтичный настрой. — Цветкова, телефон тебе для красоты?

— В смысле?

— Достань и посмотри.

Что он тут делает, кстати? У него разве есть сегодня пары? Боже, хорошо, что девочки ушли уже. Он вообще, кажется, наплевал на то, что мы можем спалиться. Практически в открытую общается со мной перед институтом.

Я хлопаю по карману и достаю телефон. На нем пара пропущенных от контакта «Психопат». У меня был выключен звук… видимо, я перепутала, когда хотела поставить на вибрацию.

Ну, два пропущенных — это весьма скромно. Какие ко мне претензии?

— В машину иди. — говорит профессор мне.

— Зачем?

— Как же много от тебя вопросов. Цветкова, вот бы ты однажды просто рассказала мне что-нибудь умное. Было бы так круто. А пока шевели ногами. Моя мать хотела с тобой увидеться.

У меня лезет на лицо улыбка, которую я не в силах сдержать. Это звучало так забавно, словно профессор маменькин сынок. «Моя мама хочет с тобой увидеться, поэтому поехали». Прошло всего ничего с нашей последней встречи, вообще-то.

Это чудовище смотрит на меня и на его губах появляется усмешка.

— Тебе так смешно? — интересуется он. — Расскажи мне, над чем смеешься.

— Просто звучало забавно. — не выдерживаю я. — Будто ты из тех, кто очень сильно привязан к маме.

Он убирает усмешку с лица, будто ее и не было. Господи, как же это напрягает иногда.

— Хорошо, посмейся. Только вали в машину.

Я даже пропускаю мимо ушей его грубость, потому что задумываюсь серьезно. Профессор — это набор недостатков, что, если он реально мамкин сын? Боже, я серьезно с ума сойду. Я готова терпеть его закидоны, говорить с ним и находить компромисс. Но только не это. Это же невозможно в его случае? Блин, надеюсь.

— А зачем она хочет увидеться? — интересуюсь я уже в машине.

— Не знаю. Спросишь у нее.

Жесть, он даже не в курсе. Просто выполняет просьбу мамы. Что дальше? «Мама сказала, что тебе надо одеваться скромнее», «мама сказала, что ты неправильно готовишь борщ«…Я рехнусь.

Может, стоило вчера уступить его Ане?

Я расширенными от шока глазами смотрю за окно. Зачем ей мой брат? Пусть профессора забирает, в самом деле. Надо спросить у родителей ее номер телефона.

В полном напряжении я жду встречи, и нервничаю, когда мы поднимаемся на лифте в квартиру его родителей. Как-то я домой хочу… к себе.

Я вздрагиваю, когда внезапно этот монстр, стоящий позади меня с расслабленно засунутыми руками в карманы, наклоняется к моему уху и резко дует в него.

— Цветкова, ты чего замолчала-то? — интересуется издевательски он, пока я тру ухо. Блин, мурашки побежали. — Какая-то ты напряженная.

Для меня серьезно остается загадкой, как он умудряется быть в какие-то моменты до жути проницательным, а в какой-то — совершенно глухим к чужим эмоциям.

— Ничего. Просто молчу.

Одна из его рук внезапно оказывается спереди и обхватывает меня поперек живота, прижимая к этому чудовищу. Что за… Затем я чувствую его дыхание у себя на плече, а потом он утыкается в него лицом, пока я в шоке пытаюсь понять, что происходит.

Что за нежности от профессора? Он так часто держит со мной некую дистанцию, что меня крайне волнует, до того, что сердце выпрыгивает из груди, когда я оказываюсь в его объятиях, и окутанная его запахом.

— Да расслабься, Цветкова. — чувствую я его голос у себя на плече. — Все же отлично.

Затем двери лифта открываются и он отпускает меня. Я выхожу и ошалело оглядываюсь на профессора, а он в ответ смотрит на меня. Ну… лицо как лицо. Никаких следов нежности. Может, у меня галлюцинации уже от неправильного режима сна?

Я все еще не могу отойти от шока, даже когда его мама встречает нас. Сегодня она выглядит так же прекрасно, как и в прошлый раз. В светлых брюках и белом топе. Мне кажется, что возрасту она не особо подвластна.

— Катя, очень рада тебя видеть. Спасибо, что приехала. — благодарит меня эта интеллигентная женщина.

— Она тоже рада. — встревает профессор. — Кажется, она не против, чтобы вы виделись чаще. Так что звони в любой момент, я ее привезу. Ладно, я к отцу, а вы общайтесь.

Его мама спокойно улыбается в ответ. А эта скотина, собираясь уйти, оборачивается, и пока никто, кроме меня не видит, дарит мне свою поганую усмешку. Я моргаю, глядя ему вслед. Это что за подстава, а? Что за детские приколы, блин?!

— Катя, ты любишь зеленый чай? — отвлекает от шока меня мама профессора, а я, опомнившись, киваю.

— Вроде бы да.

— Я купила сегодня очень вкусный сорт. И заказала пирожные. Пойдем, я угощу тебя, пока Влад по делам с отцом общается.

Пффф. Скотина, он буквально привез и бросил меня на свою мать. Нет, она мне очень нравится… Но с его стороны это как-то подло?

Мы заходим в помещение, где в прошлый раз ужинали вместе, и я вижу уже подготовленный стол. Один вид чашечек напоминает мне внезапно о том, что я забыла сходить в туалет в институте и хотела дотерпеть до дома. Но теперь это вряд ли получится.

Боже.

— Простите. — обращаюсь я к маме профессора, чувствуя, что сгораю со стыда, и она оборачивается. — Мне очень неудобно спрашивать… но где здесь уборная?

— Все в порядке. Пройди вон туда, и налево первая дверь.

Я, осторожно кивнув, ухожу туда, куда она указала. Не заблудиться бы.

Стоит мне только пройти несколько шагов по коридору в поисках туалета, как я слышу приглушенный шлепок. Я замираю, прислушавшись. Это что? Затем иду на звук, и тихо заглядываю за угол, скрытая каким-то кустистым растением в горшке.

Влад стоит напротив отца и на его щеке пылает след. Я чувствую, как мои глаза округляются. Я думала, они дружны с отцом. И еще — мне кажется, профессор не из тех, кто прощает просто так рукоприкладство и попытки его унизить. Происходит что-то невероятное, что я впервые вообще вижу.

— Ты, блядь, что творишь? — тихо, почти шепотом интересуется его отец, но я это прекрасно слышу. — Я тебе говорил свои наклонности держать в узде? Где сын Клюева, быстро говори.

— Понятия не имею. — равнодушно отвечает отцу Влад. — Можешь прочесать дно водохранилища. Возможно, что-то найдешь.

— Заканчивай. Я серьезно спрашиваю.

— Я выгляжу сейчас несерьезным для тебя?

— Я знаю, что ты вчера к вечеру два раза выезжал за город. Что ты там забыл? Что с рукой у тебя?

— Это уже мое дело. Клюева ты точно там не найдешь.

Я вижу, как его отец сжимает челюсти так, что желваки дергаются. Затем прикрывает глаза и трет пальцами точку между бровями и резко выдыхает.

— Пиздец. — констатирует он, затем смотрит на своего сына. — К херам убери этот свой взгляд. Я говорил, Клюева не трогать, класть на него. Разобрались бы с ним иначе. Он бы сам ошибок наделал и присел бы надолго. Ты думаешь, самый умный здесь? Думаешь, я не вижу, что ты пытаешься себе захапать побольше, чтобы от меня не зависеть, идешь против моих просьб? У меня к тебе, сука, один только вопрос — где границы твоих ебанутых амбиций? Тебе что, плохо живется? Хочешь стать лучше меня? Я умру, тебе все достанется. Ты подождать можешь спокойно этого момента? Я твой отец, в конце концов, мы семья.

Он опускает руку.

— Ты весь в своего деда. За что мне это говно, интересно? Полжизни терпел от него закидоны, оставшуюся половину буду от своего сына терпеть.

— Так надо было думать, прежде чем заводить детей. — спокойно отвечает ему профессор, а у его отца перекашивает лицо. — Раз знал о паршивой наследственности.

— Я тебе сейчас все лицо разобью.

— И что дальше?

— А дальше просто лишу всего. Пойдешь себе искать работу. Только ты не сможешь жить обычной жизнью. Никто больше не будет тебя покрывать. Быстро загремишь в тюрьму, вот и конец будет твоего пути.

— Это вряд ли случится.

Выдохнув, отец отворачивается, едва не посмотрев в мою сторону и я в ужасе прячусь за стену. Господи, вот была бы задница, если бы они меня спалили. Мне нужно как-то тихонько уйти. Это, мне кажется, не то, что мне позволено слышать.

— Фух, блин. — вздыхает снова его отец. — Кому я это говорю? Я даже в курсе, о чем ты сейчас думаешь и как любишь отвечать на угрозы. Честное слово, прибить тебя б было бы проще. Отсидеть, забыть и жить. Но ты мой сын, рука не поднимется.

— Ты все сказал?

— Почти. Учти, после этого разговора, если со мной что-то случится — трясти будут в первую очередь тебя. Ясно тебе? Даже не рыпайся. Утихомирь свои амбиции и хотя бы попробуй жить спокойно. Иначе уничтожишь не только меня, но и все остальное. Найди хобби какое-нибудь. Второе образование получи, пригодится. На отдых слетай, поживи полгодика в другой стране. Сходи к психиатру. И девчонку эту оставь в покое, если решил прикидываться нормальным. Ей двадцать лет всего. Ей нужен нормальный парень, такой же, как и она.

— Забыл об этом спросить тебя.

— Завались на хер.

Я слышу шаги и в ужасе присаживаюсь на корточки, надеясь, что спрячусь за листьями. Боже, зачем я это делаю? Наверное, проще б было сделать вид, что я только что тут оказалась и искала туалет, вот и все. А мои прятки выглядят еще подозрительнее!

Но шаги удаляются совсем в другую сторону, а потом хлопает дверь.

Видимо, в той комнате был другой выход.

Фу, боже!

Я прикладываю руку к бьющемуся судорожно сердцу и пытаюсь вспомнить, как дышать. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох.

Над головой раздается шорох листьев. Я медленно поднимаю глаза.

Влад стоит, отодвинув ветки растения своей красивой рукой и свысока смотрит на меня фирменным взглядом, от которого можно концы отдать.

— И как давно подслушиваешь, Цветкова? — интересуется он.