Будет жестко

25.1

Не знаю, насколько возможно усмирить это чудовище в обычной жизни кому-нибудь, но в постели оно вряд ли поддается приручению. Кажется, что если кто-то посмеет сказать ему что-то поперек, оно скорее отгрызет этому человеку руки, продолжая наслаждаться своей импульсивной разрушительностью, подобной природным бедствиям, и исключительной доминацией над тем, кто находится под ним.

Все-таки то, что было у меня в первый раз с ним — и впрямь было демо-версией. Блин.

Эти мысли проносятся в моей голове всего лишь за секунду. Перед тем, как этот монстр снова начинает двигаться во мне, а потом голова становится пустой, потому что когда над тобой трудится нечто, подобное этому чудовищу, думать о чем-то невозможно. Даже о промокшей насквозь постели и кровавых обстоятельствах, из-за которых я так не хотела оказаться в ней. Его безжалостность просто разрушает разум.

Господи, если б где-то можно было оставлять отзывы о людях, я б сегодня написала бы о нем одно-единственное предложение: «трахается, как демон».

— Цветкова. — произносит он мне на ухо, внезапно останавливаясь. Его дыхание, коснувшееся кожи и запах от влажных волос, вводит меня в какой-то транс. Мне хочется дотронуться до них, и я поднимаю руку, касаясь его затылка.

— Что?

— Тебе не больно?

Моя рука даже замирает. Такая внезапная забота с его стороны, что это с ним?

— Нет. — я, правда, молчу о том, что мое тело от такой жесткой стимуляции сейчас на грани обморока. Мне хватило прийти к финалу один раз в ванной, и теперь это превращается в изматывающий марафон для меня, держащий на грани нового оргазма, но пока не торопящийся переступить эту грань.

— Отлично. — это чудовище зачем-то забирает подушку, лежащую в изголовье, а потом подталкивает мне под задницу. Я чувствую, как он покидает меня, и мне хочется выругаться. А он тут же переворачивает меня на живот.

— Что ты делаешь? — вырывается у меня.

— Ничего, Цветкова. — его низкий голос теперь дыханием оседает у меня на затылке. Я чувствую, как он приставляет член и проникает обратно в меня. Из-за смены позы, это чувствуется прямо очень резко и остро. И максимально тесно. Затем он скользит ладонями по моим рукам, прижимая их к матрасу, будто желая меня намертво обездвижить. — Раз тебе не больно, просто теперь я трахну тебя так, чтобы это услышали все соседи. Твоя тетя Лара и твоя первая любовь.

Он тихо смеется, пока я, открыв рот, пытаюсь подобрать слова, насколько же он охреневший от бесстыдства монстр, но он толкается в меня до самого конца и я сжимаю зубы, закрыв глаза и ткнувшись лбом в постель, переживая табун мурашек, и ощущения внизу, от которых в глазах пляшут белые круги.

Он этого точно добьется. Или моей смерти.

Спустя пару моих оглушительных оргазмов, этот монстр, наконец, кончает и сам. Я чувствую, как напрягается его член во мне, и понимаю, что он сделал это в меня. Наступает минута оглушительной тишины, в которую я слышу его тяжелое и глубокое дыхание, а затем он разжимает пальцы на моих запястьях, оставляя на них красные следы и пульсирующую боль, которую я не замечала до этого. После он выходит из меня, отстраняясь.

Я чувствую себя максимально обессиленной. Сползаю с подушки и переворачиваюсь на живот и затем из последних сил смотрю на этого монстра.

У него взгляд такой, как у нажравшегося от души хищника. Глубоко удовлетворенный, расслабленный. Он смотрит вниз, после чего тянется к тумбочке, на которой валяются влажные салфетки, достает одну и вытирается, бросив ее на постель. На ней я вижу розоватые разводы и меня внезапно охватывает стыд. Несмотря на то, что у профессора весьма пофигистичное выражение лица, словно ничего и не случилось.

Блин.

— Я в душ. — бормочу я, подскакивая с кровати. В этот момент мне дорогу преграждает рука, а затем я рывком лечу спиной обратно на кровать, приземляясь возле профессора. Благо, что матрас смягчает мой полет. Я потрясенно смотрю на него, а он, свысока — на меня.

— Цветкова, мне показалось, или ты чего-то смутилась? Я могу выебать тебя еще пару раз, чтобы у тебя даже не оставалось на это сил.