Это мгновение

Глава 38

Кайден

— Хотел бы я, чтобы этот дождь прекратился хоть на минуту, — говорит Джейми, прижимая ладонь к закрытому окну, выходящему на дорогу под нашей квартирой. Прошло уже четыре дня с начала нового года, а дождь лил без остановки с самой новогодней ночи. Моему парню, который каждое утро начинает с пробежки, совсем не нравится бегать под ливнем, поэтому он теперь целыми днями жалуется на погоду и мечется по квартире, как загнанный лев.

Несмотря на то что уже ранний полдень, небо остаётся тёмным, серым и злым, и где-то вдалеке гремит гром.

Я подхожу к нему со спины, обнимаю за талию и кладу подбородок ему на плечо. Мы вместе смотрим, как дождь барабанит в стекло. Через дорогу кто-то выскакивает из подъезда и прячется под крышей автобусной остановки.

— В такую погоду вообще хреново выходить на улицу, — замечаю я. — Хорошо хоть, что нам в ближайшие дни никуда не надо.

Джейми накрывает мои руки своими, сжимая их.

— Ты не будешь против, если я оставлю тебя на час и сгоняю в спортзал побегать?

Я качаю головой и целую его в шею.

— Нет, отличная идея. Я как раз собирался позвонить Ди.

— А когда я вернусь... — он многозначительно покачивает бёдрами. Я разжимаю руки, провожу ладонью по его боку и обвожу пальцами его загорелую щёку.

— Когда ты вернёшься? — поддразниваю я, продолжая гладить его по заднице.

Он разворачивается, поднимает меня, и мои ноги сами собой обвиваются вокруг его талии, пока я смеюсь. Джейми дал мне то, чего у меня никогда не было — любовь, настолько настоящую и сильную, что я чувствую её каждой клеточкой. Иногда разум всё ещё пытается нашептать, что это ненадолго, что всё это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но потом он целует меня, берёт за руку или просто касается — и сердце побеждает.

Он любит меня. Говорит это. Показывает это. У меня нет причин сомневаться.

А я... я безнадёжно влюблён в этого мужчину. Всё моё тело поёт вместе с ним. То давящее, изматывающее чувство, с которым я жил так долго, никуда не исчезло, оно всё ещё приходит, когда становится тяжело, но теперь я справляюсь. Всё реже тянусь к старым спасительным привычкам. Влюблённость — это охуенно, рекомендую. Но она не лечит тебя по щелчку. Просто рядом появляется тот, кто в твоём углу.

Прошлым летом, в больнице, я был уверен, что никогда больше не буду счастлив. Я ошибался. И чёрт возьми, как же хорошо, что ошибался. Потому что это — лёгкость, тепло, сияние — это моё. Джейми делает меня счастливым. Он делает меня сильным, даже если сам продолжает твердить, что сила — во мне самом. Из-за него мне хочется просыпаться утром, целовать его глупую мордашку и улыбаться, пока не начнёт болеть лицо.

Он заставил меня хотеть того, в чём я давно себе отказал. И он убедил меня, что я этого достоин.

Джейми несёт меня на кухню и усаживает на столешницу. Я не убираю ног с его талии, когда он наклоняется ко мне и ищет мои губы. Когда наши рты встречаются, я раскрываюсь, позволяя его языку проникнуть внутрь. Он врывается с тихим стоном, я отвечаю, и мы оба будто соревнуемся, кто кого. Через какое-то время он отрывается, прижимая лоб к моему.

— Кино и еда на вынос, когда я вернусь?



— Так он пытался тебя подставить? — спрашиваю я Дариуса, пока он стонет на другом конце провода.

— Без понятия, детка. Парень был жирнее, чем мешок картошки фри, и темнее, чем тень под старым дубом. Но его отец почему-то важен для моего отца.

— И что ты сделал? — я закидываю ноги на кофейный столик и глажу Форда по спине.

— Я пошёл с ним на свидание.

— Чёрт, Ди, а что Оливер думает обо всём этом?

Дариус на мгновение замолкает, прежде чем неохотно отвечает:

— У него нет права голоса, мы не вместе. Мы просто тусуемся.

Звучит неубедительно, но я не давлю. Отношения у Дариуса — вечная серая зона.

— Кто-нибудь в итоге пострадает, — тихо предупреждаю я. Он отвечает неопределённым мычанием, и на этом разговор затихает.

В этот момент открывается входная дверь, и я быстро прощаюсь, завершая звонок. Поднимаюсь с дивана и иду в прихожую, где стоит мой насквозь промокший парень. Его волосы прилипли к раскрасневшемуся лицу, а по коже пробежали мурашки от холода.

— Снаружи какой-то апокалипсис, — дрожа, говорит он.

Вода капает на деревянный пол, когда он снимает спортивную форму и направляется в ванную. Я следую за ним, прислоняясь к стене, пока он залезает в душ, постанывая, когда тепло согревает его озябшие мышцы. Я наблюдаю, как он намыливает свое подтянутое тело, позволяя своему взгляду скользить по каждому дюйму его обнаженной, влажной кожи.

— Ты не присоединишься ко мне? — спрашивает он, демонстративно вытирая свой мягкий член.

— Нет, я успел принять душ, пока тебя не было, и еда уже на подходе. Я заказал из того нового итальянского ресторанчика неподалёку.

— Мило, — говорит Джейми, разворачиваясь к тёплому потоку воды и подставляя лицо.

Где-то гремит гром. Я бросаю взгляд в маленькое окно ванной — дождь усилился, небо тёмное и угрюмое.

— У тебя есть мелочь? Думаю, тот, кто доставит нам еду в такую погоду, заслуживает солидных чаевых.

Джейми наливает шампунь на волосы и начинает намыливать их, пена скатывается по его рукам и плечам.

— Да, посмотри в моём кошельке или в верхнем ящике стола. Я бросал туда пару монет на прошлой неделе.

Он начинает вполголоса напевать, а потом его чудесный голос наполняет ванную. Я касаюсь пальцем краешка улыбки на своём лице и выхожу.

В комнате я первым делом проверяю его бумажник — пусто. Затем заглядываю в ящик. Там куча всякого хлама: старые квитанции, книжка с марками, шестигранный ключ, пара монет — почти недостаточно для нормальных чаевых. Я продолжаю рыться, отодвигаю в сторону странные носки и фотоальбом, пока не замечаю маленькую серебристую жестянку размером с телефон. Она звенит, когда я её поднимаю. Я снимаю крышку — внутри десятка, несколько монет и ещё один предмет, от которого у меня замирает дыхание и учащается пульс.

Кольцо. Серебряное, может быть, платиновое.

В дверь стучат. Я резко реагирую, прячу кольцо в карман и бегу открывать. Даю чаевые курьеру и забираю еду так быстро, как только возможно.

Вернувшись в комнату, достаю из кармана кольцо и верчу в пальцах. В голове что-то щёлкает.

Это обручальное кольцо.

Колени подкашиваются, сердце подскакивает от догадки, от значения того, что я только что нашёл.

Кажется, это слишком скоро. А может, наоборот — самое время. Это чертовски правильно.

Джейми хочет выйти за меня.

У меня дрожат руки, внутри всё закипает от волнения. Я оглядываюсь и примеряю кольцо, любуюсь тем, как оно сидит на моём тонком пальце. Притвориться, будто я ничего не знаю, будет непросто. Надеюсь только, он спросит об этом в ближайшее время.

Звук выключающегося душа заставляет меня поспешно снять кольцо. В спешке я едва не роняю его — и всё-таки роняю. Оно глухо ударяется о пол.

— Чёрт, — бормочу я, поднимая его и замечая, что на внутренней стороне что-то выгравировано.

Когда я подношу кольцо к свету и читаю гравировку, моё сердце замирает.

Воздух покидает лёгкие, и я клянусь — раскат грома, прокатившийся по квартире, звучит, как моя душа, разрывающаяся надвое.

Джейми и Купер. Навсегда.

Я перечитываю эту фразу снова и снова, цепляясь за мысль, что это ошибка. Всё во мне сжимается, кричит, умоляет поверить, что это не то, чем кажется.

Но я знаю лучше. Я всегда знал. Потому что Джейми никогда не был моим.

Он всегда принадлежал Куперу.

Джейми и Купер. Навсегда.

Кольцо тяжело лежит у меня на ладони. С такой болью, как сейчас, меня могла бы пронзить и пуля.

— Прости, что так долго возился в душе. Понадобилась целая вечность, чтобы согреться. Я ни за что не выйду в такую грозу, — говорит Джейми.

Я поднимаю взгляд от металла в руке и встречаюсь с ним глазами. Он хмурится, на лбу появляется складка, и когда он замечает, что я держу, лицо его бледнеет.

— Я могу объяснить.

Он делает шаг ко мне. Я отступаю, поднимаю свободную руку. Другая — сжимается в кулак, не отпуская эту проклятую вещь.

— Ты хотел выйти за него? — мой голос едва слышен, глухой, сломанный.

Джейми сглатывает и кивает.

— Да.

Холод проходит по моему телу, как ледяная волна. Я медленно киваю в ответ.

— Я идиот.

— Эй, нет, не говори так, — Джейми подходит ближе, и у меня нет сил его остановить, когда он берёт меня за подбородок, поднимая лицо. — Я люблю тебя.

— Как ты можешь это знать, если до сих пор держишься за него? — я поднимаю кольцо, держа его двумя пальцами.

— Я забыл о нём, клянусь. Даже не помню, куда его положил. Кайден, я забыл. Я не держусь за Купера. Он — моё прошлое. А ты — моё будущее.

В его глазах та же влага, что и в моих. Я отказываюсь плакать, смахиваю слёзы с щёк.

— Я думаю, ты врёшь, Джейми.

Он качает головой, твердя:

— Нет. Нет. Нет. — снова и снова.

— Однажды ты хотел выйти за него, а на следующий день он исчез. Когда вы вообще попрощались? Потому что я знаю, ты так и не был на его могиле — я слышал, как твоя мать говорила об этом. Тогда я не понимал, почему… но теперь понимаю.

Он молчит. Его плечи опущены, слёзы катятся по лицу.

— Ты так и не попрощался с ним. Ты держался за это… а Купер держал твоё сердце. — Я протягиваю кольцо, прижимаю к его груди и отпускаю, позволяя ему упасть. Протискиваюсь мимо. — Я хотел твоё сердце, Джейми. Хотел, чтобы ты любил меня так, как ты любил его. Нет, чёрт возьми! Я хотел, чтобы ты любил меня больше, чем когда-либо любил его.

— Я люблю, — сквозь слёзы выдавливает он. — Я люблю тебя так сильно, как никогда не любил Купера.

— Как ты смеешь говорить это? — я уже кричу, каждый вдох как ожог. — Как ты можешь меня любить, если ты до сих пор не отпустил его?! Я ненавидел себя за то, что хотел тебя. Мне казалось, будто я предаю его. Но знаешь, что я понял? Знаешь, что ты помог мне увидеть? — я не даю ему вставить ни слова. — Я понял, что заслуживаю, чтобы меня любили всем сердцем. Я думал, что это ты. — Я бью себя в грудь, потом сжимаю кулак, будто пытаясь унять боль. — Я заслуживаю всего тебя. Не вторую версию. Я заслуживаю быть не вторым выбором.

Я опускаю голову. Слова, которые я говорю, ломают меня так, как я даже не мог себе представить:

— Я не могу этого сделать.

— Кайден, пожалуйста, нет... — Джейми в двух шагах от меня. Я не могу на него смотреть. — Ты владеешь всем моим сердцем, правда. Пожалуйста, поверь мне.

Чёрт, я же знал, что так будет. Я знал, что Купер для него всё, и всё равно притворялся, что это не так. Хотел Джейми себе, как жадный ублюдок. Я эгоист. И это то, что происходит с такими, как я.

— Нет, — шепчет он снова. — Не делай этого. Не отталкивай меня. Прошу, не делай.

Его тёплые руки касаются моих щёк, он прижимает лоб к моему. Я закрываю глаза, не в силах встретиться с его взглядом, полным мольбы.

— Пожалуйста.

— Когда я увидел кольцо… — я сглатываю. — Я понял, что скажу «да». Потому что я увидел с тобой всю свою жизнь. Но если ты был создан только для того, чтобы полюбить его?..

Джейми целует меня в лоб, и я впитываю его прикосновение, как последнюю память — на случай, если больше никогда не почувствую этого.

— А если я был создан, чтобы любить вас обоих? По-разному. В разное время. Что, если всё, что мы с тобой прошли с того дня, как встретились, — это путь сюда, в это мгновение… когда я люблю тебя сильнее всего на свете, а ты — любишь меня в ответ?

Он снова пытается поднять мое лицо, но я вырываюсь из его объятий и отступаю, увеличивая между нами расстояние.

— Я не знаю... Я правда не знаю. Мне нужно... Мне нужно немного пространства. Просто подышать.

Я отступаю, пока не чувствую за спиной стену, и соскальзываю по ней вниз. Запускаю пальцы в волосы и прячу лицо в колени.

— Между нами ничего не кончено. Я не позволю этому случиться, — голос Джейми дрожит, но полон решимости. — Ты был прав. Я действительно не попрощался. Но не потому, что не хотел отпустить его. Я отпустил Купера в ту минуту, когда понял, что хочу тебя сильнее, чем собственный следующий вдох. В тот день, когда моё сердце сказало: это ты. Только ты.

Я слышу, как его шаги удаляются, шарканье по полу разносится эхом по квартире, но я не поднимаю головы, пока он снова не заговорит:

— Но ты был прав. Это кольцо, — он поднимает его, — часть прошлого, за которое я цеплялся, даже не замечая. Я должен исправить это. Мы с тобой не заканчиваем, Кайден Кэррингтон.

Он опускается передо мной на колени.

— Каждый вдох. Каждый удар сердца. Помнишь?

Он целует меня в макушку, и только тогда я замечаю, что он обут.

— Между нами не всё. — Его голос твёрже. — Я никогда тебя не отпущу. Я всё исправлю. Обещаю.

Он встаёт. Уходит. Из комнаты. Из квартиры.

А я остаюсь на полу, не в силах шевельнуться, пока холод не пробирает меня до костей и тело не начинает дрожать.

Когда я наконец заставляю себя подняться, меня накрывает прилив энергии, замаскированной под гнев. Я выдвигаю ящик его тумбочки и высыпаю всё содержимое в комнату и на кровать. Грустные, разочарованные, разъярённые слёзы текут по моим щекам. Я пинаю его вещи, не разбирая, что именно летит в стены.

Затем я разворачиваюсь к своему ящику и делаю то же самое. Повторяю снова и снова, пока не начинаю задыхаться, хватая ртом воздух.

Мои колени бьют в пол. Гнев уходит, оставляя после себя пустоту.

Моё внимание привлекает фотография с моего дня рождения. Я не поднимаю её — просто провожу пальцем по лицу Купера.

— Я скучаю по тебе, Куп... — мой голос срывается. — Я научился жить без тебя.

Я улыбаюсь. Это горькая, почти извиняющаяся улыбка.

— Думаю, ты бы гордился мной. Прости, если я причинил тебе боль. Но я не жалею, что влюбился в него.

Голос почти шёпотом:

— Ты ведь тоже его любил... так что, думаю, ты бы понял.

Умиротворённое лицо Купера смотрит на меня с фото. Я прижимаю его к груди, ощущая, как она сдавливается от всех чувств сразу.

Я смотрю на беспорядок, который оставил после себя. Слишком устал, чтобы наводить порядок.

Я забираюсь в постель. Ложусь на сторону Джейми. Вдыхаю его запах с простыней. Закрываю глаза. И гадаю, что будет дальше. И будет ли вообще мы.