Это мгновение

Глава 39

Джейми

Дождь не прекращается, делая условия для вождения далеко не идеальными. Мои дворники работают на пределе, но вода по-прежнему заливает стекло, размывая обзор, пока я мчусь по автостраде. Я знаю, мне следовало дождаться утра, пока не рассветёт, прежде чем уехать, но мне нужно было идти. Немедленно. Нужно было всё исправить. Видеть побеждённое, убитое горем лицо Кайдена — невыносимо. А знать, что я причина этой боли, — это как соль на открытую рану. Жгучая, пронизывающая боль, от которой не скрыться.

Я не лгал, когда сказал, что забыл о кольце. Когда я переехал к Кайдену, я просто сгреб свои вещи из дома родителей в коробку, а потом засунул её в ящик, не думая. Хотя, если честно, это не оправдание. Я должен был избавиться от кольца давно. Так же, как должен был попрощаться с Купером ещё до того, как всё стало серьёзным с Кайденом.

Если быть до конца откровенным с собой — я должен был отпустить его задолго до встречи с Рэйчел.

Купер был огромной, значимой частью моей жизни, и сначала я просто не мог заставить себя пойти на его могилу. Не мог даже думать о том, чтобы выбросить кольцо. Я не знаю, когда именно я перестал думать о будущем, которое мы потеряли, или о его лице в тот последний момент. Но я точно знаю, что перестал. И это произошло из-за Кайдена. Потому что он — всё для меня.

Он — моя вселенная.

После двух часов в дороге мои глаза наливаются тяжестью, тело устало, темнота и нескончаемый дождь делают поездку изнурительной. Я заезжаю на парковку, выхожу из машины и бросаюсь к входу, стряхивая воду с волос, когда оказываюсь под навесом. Заказав самый большой кофе в меню, я сажусь в одной из кабинок на фуд-корте, прислоняюсь к стене и делаю большие глотки, надеясь, что кофеин сработает быстро.

За маленьким столиком напротив сидит пожилая пара. Женщина в мятно-зелёном джемпере и чёрном шарфе наклоняет голову в мою сторону. Я отвечаю ей тем же, потом отвожу взгляд в окно, наблюдая, как капли дождя рисуют узоры на стекле.

Я вырываюсь из своего оцепенения, когда чья-то рука ложится мне на плечо. Моргаю. Потом снова моргаю, провожу взглядом по руке и встречаюсь глазами с той самой женщиной. Она ставит передо мной новую чашку кофе.

— Извини за беспокойство, — говорит она, — ты выглядишь так, будто тебе не помешала бы ещё одна. — Она кивает на напиток, а затем мягко спрашивает: — Ты в порядке?

Я обхватываю ладонями тёплую чашку, подношу её к губам и делаю глоток. Напиток горячий, с молоком. Первый глоток обжигает язык, но я тут же делаю ещё один, прежде чем поставить чашку на стол. Женщина садится напротив меня.

Я смотрю на её спутника — он пожимает плечами и возвращается к своему напитку. Затем я снова встречаюсь с ней взглядом. Её глаза — золотисто-коричневые, как мёд. Тёплый мёд.

— Думаю, да, — отвечаю я, всё ещё немного сбитый с толку интересом этой незнакомки к моей жизни.

— Хорошо. Я рада, — говорит она, постукивая пальцами по месту над сердцем. — Что-то внутри подсказывало мне, что нужно спросить. Ты идёшь домой? Или куда-то ещё?

Она обводит рукой окружающее пространство, и я следую за её жестом, рассматривая людей вокруг. Семьи в ресторанном дворике, несколько человек у газетных киосков, длинная очередь в закусочной. Все куда-то направляются, и я вдруг понимаю — я один из них. Один из тех, кто в пути.

Я делаю ещё один глоток горячего кофе.

— Мне нужно кое-что сделать, прежде чем я смогу вернуться домой.

— А, понятно, — мягко говорит она.

Я опускаю взгляд на свои руки, потом на чёрную толстовку — ту самую, что мне подарил Кайден. Потом снова смотрю на неё.

— Сегодня у нас с Бертом годовщина. Пятьдесят лет, — продолжает она, и я прикрываю лёгкую ухмылку рукой, ошеломлённый тем, что совершенно незнакомая женщина просто села ко мне за стол и начала говорить.

В мире, где все куда-то бегут, такие люди — как редкое золото. И она с её бриллиантовыми серёжками, пушистым мятным джемпером и теплыми глазами — одна из них.

— Я встретила его, когда мне было двадцать два. И сразу влюбилась.

— Вау, пятьдесят лет — это серьёзно, — говорю я, скользя взглядом к её мужу. Он не обращает на нас внимания, но его тело повернуто к ней, будто тянет к себе магнитом.

— Я бы взяла ещё пятьдесят, если бы могла, — говорит она и улыбается. — Но, знаешь, это не всегда легко. Мы тоже не раз ошибались.

Она цокает языком и качает головой, глядя на него с лёгкой усмешкой.

— Я даже года не был со своим парнем, — отвечаю я, — а чувствую, что уже наделал тысячу ошибок.

— Знаешь, если бы кто-то спросил меня, в чём секрет этих пятидесяти лет, я бы ответила всего одним словом.

Я поднимаю брови.

— Да? Какое?

Она улыбается.

— Любовь. Больше ничего. Нет ничего сильнее любви, которую мы разделяем. Когда случаются ошибки, когда всё летит к чертям — кто-то из нас всегда борется за другого. Вот и весь секрет. Прощения, извинения, обещания — всё это важно. Но это потом. Главное — любовь.

Она легко хлопает меня по руке, вставая из кабинки.

— Ты любишь его?

— Больше всего на свете, — отвечаю я без малейшего колебания.

— Хорошо. Тогда сделай то, что должен, а потом иди домой и убедись, что он это знает. Было приятно поболтать с тобой, но нам с Бертом пора в путь.

Берт подходит и обнимает её за талию.

— Ты всегда даёшь жизненные советы незнакомым людям в случайных местах? — усмехаюсь я.

Берт хихикает, явно довольный, и целует её в щёку, прежде чем ответить:

— Она так делает. Всё время. Нашим детям это кажется неловким, но именно так мы и познакомились. И я бы ни за что не стал её менять.

— Веди машину осторожно, — говорит она, оборачиваясь.

— Вы тоже, — кричу я им вдогонку, наблюдая, как они уходят в темноту, держась за руки.

Допив кофе, я встаю, достаю телефон и, направляясь к машине, пишу сообщение Кайдену

Я: Я понимаю, что инстинктивно тебе хочется оттолкнуть меня, но я не отступлю, хорошо? Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Если ты больше ни во что не веришь — поверь в это.

Сообщение почти сразу отображается как доставленное и прочитанное, и через несколько ударов сердца приходит ответ:

Кайден: Я тебе верю.

Напряжение спадает с моих плеч, и я расправляю их, затем потираю шею, прежде чем сесть обратно в машину.

Кайден: Ты возвращаешься?

Мой желудок сжимается, когда я читаю эти два слова.

Я знаю, что его мать так и не вернулась.

Я знаю, что его брат-близнец ушёл навсегда.

Я знаю, что Кайден отталкивает людей, когда они нужны ему больше всего.

Глубоко в нём укоренилось ощущение, что за ним никто не вернётся.

Я: Ничто не сможет удержать меня от тебя. Мне нужно сделать одну вещь, а потом я вернусь домой и больше никогда не покину тебя.

Я: Я люблю тебя.

Я бросаю телефон в бардачок, не дождавшись ответа, слишком сильно надеясь добраться до нужного места, сделать то, что нужно, и вернуться домой к своему мужчине.



Приехав к Сейдж вчера поздно вечером, я изо всех сил пытался заснуть, и мне удалось поспать всего несколько часов, прежде чем встать и поехать сюда. Я сидел в своей машине до восхода солнца, и садовник открыл ворота сразу после семи. Сейчас, стоя на коленях перед могилой Купера, я не обращаю внимания на холодную, влажную землю, которая просачивается мне под джинсы, и провожу пальцами по высокой траве у основания его надгробия. Дождь падает мелкой моросью, а холодный ветер треплет мою промокшую одежду, заставляя меня дрожать. Солнце отважно пытается пробиться сквозь темные тучи, окутывая кладбище жутким сиянием.

— Привет, Куп, — говорю я, затем оглядываюсь, словно ожидая, что он ответит, но натыкаюсь на тишину. — Прости, что мне потребовалось так много времени, чтобы приехать и увидеть тебя. Я плохо перенес твою смерть. По правде говоря, я развалился на части…

У меня сжимается горло, и щиплет в глазах, но я продолжаю, не тратя больше времени, чтобы сказать то, что должно быть сказано.

— Я был зол на тебя, на Кайдена, на себя. Я не видел пути дальше без тебя. — сделав глубокий вдох, я продолжаю. — Я любил тебя, Купер. С того момента, как я увидел тебя, я понял это. Я хотел… Я хотел провести с тобой остаток своей жизни. Я хотел выйти за тебя, просыпаться рядом с тобой каждый день. У меня были все эти планы на нас. Всегда и навеки — вот что мы сказали. Я никогда не думал, что между нами не будет вечности, но потом ты ушел, и вот так просто наше будущее закончилось. Прости, что я не смог спасти тебя. Прости, моей любви было недостаточно, чтобы удержать тебя здесь. Я хотел, чтобы это было так. О, Боже, Купер, я хотел, чтобы этого было достаточно, чтобы спасти тебя.

По моим щекам текут слезы, смешиваясь с дождем. Я кладу руку на надгробие Купера.

— Я провел три года в роли этой оболочки человека, которой, я думаю, тебе не понравилось бы. Но затем произошло нечто неожиданное, но удивительное. Или на самом деле кто-то.

Я вытираю слезы тыльной стороной ладони.

— Кайден вернулся в мою жизнь, — говорю я, — думаю, это было как раз тогда, когда мы больше всего нуждались друг в друге, и я влюбился в него. Я в него влюблен. Могу представить, как ты сейчас смеешься, Куп, из-за того, как мы тогда вели себя друг с другом. — Я хихикаю сквозь слезы, представляя заразительный смех Купера. — Но это реально, настолько реально, что иногда пугает меня. Дело в том, что он не думает, что я могу любить его, не полностью. Не раньше, чем я попрощаюсь с тобой. Я знаю, что мои чувства к тебе изменились, но Кайден думает, что я цепляюсь за наше прошлое, а он заслуживает того, чтобы кто-то любил его всей душой, и я хочу дать ему это. Я собираюсь отдать ему все.

Я подвигаюсь ближе, так что обе мои руки оказываются на плоской поверхности его надгробия, а затем прислоняюсь головой к холодному, влажному мрамору.

— Я видел, как ты любил его, поэтому предпочитаю верить, что ты был бы счастлив за нас. Я выбираю смотреть на звезды и знать, что ты улыбаешься нам сверху, болеешь за нас.

Я сажусь обратно на колени, мои джинсы промокли до самой кожи, и зубы начинают стучать.

— Ты бы так гордился им, Куп. Он сильный, храбрый, забавный, и у него самое большое сердце. — Я плачу, но в то же время мои губы приподнимаются. — Он идеален, и я собираюсь любить его так, как его следует любить. Я буду любить его за нас обоих и никогда не позволю ему чувствовать себя одиноким.

Мои пальцы обводят его имя, дату рождения и дату смерти. Внизу я читаю слова «Навсегда любимый» и «Никогда не забыт».

— Сейчас я говорю прощай будущему, о котором когда-то мечтал для нас. Прощай любви, которую мы разделили.

Я роюсь в кармане, достаю кольцо, целую его один раз, а затем кладу на его надгробие.

— Ты всегда будешь моим братом, моим другом и моей первой любовью. Я никогда не забуду тебя, Купер. Я надеюсь, где бы ты ни был, ты спокоен и счастлив.

Встав, я вытираю руки о джинсы и убираю с лица растрепанные мокрые волосы. Оглянувшись в последний раз, я иду обратно к своей машине.

Ветер усиливается, поет в кронах деревьев, растущих вдоль всего кладбища, как часовые, охраняющие мертвых, прежде чем воздух становится неподвижным и безмолвным. Если бы я верил в приметы, я бы сказал, что это был способ Купера сообщить мне, что он рад за нас. Это заставляет меня вспомнить мой последний сон о нем — о извилистой дороге, темном лесу и яркой улыбке на его лице, когда он сказал мне, что все будет хорошо.

Пора возвращаться домой.

Но сначала я хочу сделать еще одну вещь, прежде чем снова увижу Кайдена.