Жестокая любовь мажора (СИ)

Глава 22

Почти восемь вечера.

А вместо того, чтобы сопровождать своих пацанов на дискотеку, я стою в планке и, как умалишенный, поднимаю и опускаю тело. Вдох. Сгибая руки, опускаюсь. Касаюсь грудью пола. Выдох. Выпрямляю руки и возвращаюсь в исходное положение. Еще раз. И еще. Пока мышцы живота не начинают гореть. Но это лишь подстегивает меня не останавливаться. Выматываю себя до победного.

Хочу заебаться так, чтобы не думать о ней.

Она не придет.

Скалюсь.

Черт возьми. Конечно же, она не придет.

Блядь. Вот на хера, а? На хера они вообще мне рассказали о своем чертовом сюрпризе? Лучше бы понятия не имел. Прожил бы и без подарка. Прожил, если бы не узнал, что они имели ввиду под этим своим подарком.

И додумались же.

Стискиваю челюсти. Резко выдыхаю и возвращаюсь в исходное положение.

Свешиваю голову. Всего трясет. Но начинаю еще один подход, будто болью наказываю себя за то, что позволил ситуации так выбить себя из колеи.

В последние дни мне даже показалось, что я могу управлять своими чувствами к этой девушке как здравомыслящий человек, но сегодня моя иллюзия превратилась в пепел.

Ни хера я не могу.

И сейчас больше всего на свете я хочу сорваться к ней и, глядя прямо в глаза, спросить, сколько она еще будет мучить меня? Самая настоящая ведьма! Злюсь. И плевать, что не имею права. Я охренительно злой на нее. Всю душу мне вымотала.

Лучше бы эти сорванцы до последнего держали в тайне свой подарок и не рассказывали о нем. Обвела пацанов вокруг пальца, а меня будто и вовсе через колено кинула.

Ладно я… но парни-то видно и правда что-то готовили, а пришли — и лица на них нет.

В дверь раздается стук, но я рявкаю так, что дверная ручка резко возвращается на место:

— Занят!

За последние полчаса я сорвался уже на троих пацанов, которые попытались меня подбодрить и вытащить из кабинета. Но в таком состоянии мне лучше оставаться здесь. На хрен. Еще переклинит, и реально сорвусь к своей Ведьме.

А я ведь продержался почти неделю без нее. Хотел дать нам обоим время, ей, конечно же, в первую очередь, себя работой завалил, чтоб не было возможности даже написать ей. Я хотел, чтобы Алиса сама захотела этого. Идиот. Усмехаюсь сдавленно, не прекращая отжиматься. Думал, что, может, она сама напишет. Типа соскучится, все дела. Даст хоть какой-нибудь знак, чтобы я начал действовать. Я же передавить боялся. А там и передавливать нечего. По хер ей на меня. И чем быстрее я это приму, тем проще будет жить.

В очередной раз она провела между нами черту. Может, я и заслужил. Но я надеялся, что все наладится, если я немного приторможу. Возможно, мне не стоило этого делать. Нужно было, наоборот, додавить. Я ведь чувствовал это. Чувствовал, чтоб ее, как она прижималась ко мне. Как ее дыхание целовало мою шею, и она не спешила отталкивать меня. Сама зависла в том моменте. Хоть что говорите, но я, блядь, почувствовал это.

Почувствовал и отступил, как последний придурок. Что толку сейчас жалеть об этом? Алиса уже расставила своих тараканов в алфавитном порядке. Еще и пацаны влезли. Заебись, вообще. Подумает, что я, как полный кретин, подсылаю детей. Блядь. Надо было позвонить ей и все объяснить. Это не было моим коварным планом. Или что она себе там напридумывала? Почему в последний момент отказалась?

Горячее ощущение раздражения локализуется в груди. Это настолько некомфортно, что я пытаюсь выдавить это уродливое чувство, ускоряя свои движения.

Дыхание шумное. Прерывистое. Пот льется по лицу крупными каплями.

Стук в дверь снова врывается в мои мысли.

— Я же сказал, что занят, черт возьми! — рычу сквозь зубы, ощущая, как руки едва не подкашиваются от перенапряжения.

Дверь открывается, и я уже готов заорать, чтобы они убирались к чертовой матери, но залипаю на черных кедах.

Маленький размер и стройные ноги, выглядывающие из-под подола… Что за…

Кадык дергается. В остальном — я как чертов камень. Медленно поднимаю голову, и когда мой взгляд падает на сногсшибательную Ведьму, мое сердце разбивается о грудь и пытается вырваться из горла.

Оу май гад, блядь.

Если это галлюцинация, я не хочу, чтобы мне оказывали первую помощь.

Девушка, которая в последние дни, нет, чертовы недели, занимала все мои мысли, прямо сейчас стоит передо мной в платье, облегающим ее миниатюрную фигуру, как вторая кожа.

Мне становится действительно плохо, когда я нахожу разрез на ее бедре. Приходится приложить усилия, чтобы поднять взгляд выше и получить еще один удар под дых. Алиса смотрит на меня своими большими голубыми глазами, в которых искрит сомнение, я, черт возьми, вижу его, но несмотря на это она делает неуверенный шаг, и я… господи, чтоб меня! Я вижу бо́льшую часть ее красивого обнаженного бедра.

Это причиняет адскую боль моему сердцу, и эта самая боль устремляется в пах тяжелым ударом. Я даже боюсь представить, как выгляжу сейчас. Уверен, у меня высунут язык, и с него стекает вязкая слюна, как у голодного пса. Мне приходится сглотнуть, чтобы мой голос обрел форму человеческой речи:

— Ты пришла.

Алиса закрывает за собой дверь.

— Привет, — она сдерживает улыбку и неловко убирает волосы за уши. — Извини. Я без подарка. — И облизывает свои маленькие губы с таким невинным видом, что я теряю остатки контроля над своим телом и валюсь пластом на пол.

Твою. Мать. Падать на стояк — не лучшая идея. Шах и мат, Багиров.