Хоккейная сделка

Глава 27

Александр

— ПАПОЧКА!

Я бросаю сумку и готовлюсь к столкновению, когда Джулиана бросается на меня, а Элли не отстает.

— Привет, моя девочка. Как себя чувствуешь?

— Лучше.

Я крепко обнимаю ее.

— Да? Живот больше не болит?

— Нет. Я больше не блевала со вчерашнего дня.

Я целую ее в щеку.

— Так жаль, что меня не было рядом, чтобы позаботиться о тебе.

— Ничего страшного. Я скучала по тебе, но Ария помогла почувствовать себя лучше.

Я вхожу в гостиную и замечаю Энни на диване с Дэшем.

— Привет, Энни. Как себя чувствуешь?

Она улыбается, отталкиваясь от дивана.

— Гораздо лучше, чем вчера.

Я опускаю Джулиану на пол, и она убегает играть с Дэшем.

— Мне так жаль, что тебе пришлось со всем этим справляться.

Я лучше всех знаю, как тяжело справляться с больным ребенком, особенно когда дело доходит до рвоты. Меня мучает чувство вины за то, что меня не было рядом с ней.

Она отмахивается.

— Справлялась со всем в основном Ария.

Я оглядываюсь по сторонам.

— Где она?

Энни морщится.

— Бедняжка, теперь она и сама неважно себя чувствует.

Мои брови поднимаются.

— Ария заболела?

Она кивает.

— С утра рвет. Я бы не узнала, если бы не приехала с продуктами. Клянусь, она пыталась ухаживать за Джулианой до твоего возвращения.

Я вздыхаю и провожу пальцами по волосам. Чувство вины усиливается.

— Почему бы тебе не сходить и не проведать Арию, пока я приготовлю ужин? Не знаю, сколько она сможет удержать, но бульон из куриного супа может быть хорошим началом.

Я качаю головой.

— Не обязательно…

— Перестань, — она сжимает мою руку. — Иди к ней.

Я киваю, прежде чем пройти в коридор. Я приоткрываю дверь в спальню Арии и обнаруживаю ее, свернувшуюся калачиком на краю кровати, а рядом на полу стоит мусорное ведро из ванной.

Она едва может оторвать голову от подушки, когда открывает глаза.

— Алекс, уходи. Спасайся.

Я сажусь на кровать, стараясь не трясти матрас слишком сильно. Волосы на ее лбу влажные, а кожа землистого цвета.

— Мне так жаль, что ты заболела, детка, — я прикладываю запястье к ее горячему лбу, взглянув на пустую тумбочку. — Ты что-нибудь пила?

— Я ничего не могу удержать, — она закрывает лицо руками. — Не смотри на меня. Завтра буду в порядке.

— Тебе нужно пить и поддерживать водный баланс, — говорю я, игнорируя просьбу оставить ее в покое.

— А тебе нужно пойти помыть руки. Ты не можешь позволить себе заболеть.

— Ты заболела, потому что ухаживала за моей дочерью. Теперь я позабочусь о тебе.

— Ты ничего не можешь для меня сделать, — она тянется к мусорке и стонет. — Правда, Алекс. Уходи.

Я отвожу ее волосы от лица, когда Арию рвет в ведро. Моя грудь болит, отягощенная чувством вины. Когда приступ рвоты заканчивается, я ставлю ведро обратно на пол и вытираю ей рот салфеткой с тумбочки.

Она зарывается лицом в одеяло.

— Я не хочу, чтобы ты видел меня такой.

— В каком смысле? — я откидываю одеяло и заставляю ее посмотреть мне в глаза. — Мы же давали клятву, помнишь? В болезни и в здравии.

— А также «пока смерть не разлучит нас», и знаем, что это ложь.

Я тяжело вздыхаю.

— Ты провела выходные, вытирая рвоту моей дочери, так что я позабочусь о тебе. Нравится тебе это или нет.

Она надувает губы.

— У меня нет сил спорить.

Я хватаюсь за грудь.

— Это лучшее, что ты когда-либо говорила.

Она поднимает слабую руку и показывает мне средний палец.

Я усмехаюсь, поднимаясь с кровати и забирая с собой мусорное ведро. Я споласкиваю ведро и выстилаю его мусорным пакетом, чтобы каждый раз менять пакет, когда она будет блевать. Я беру из холодильника «Гейторад»³⁰ и кладу влажное полотенце в морозильник, чтобы то остыло.

Джулиана помогает Энни на кухне, помешивая ложку в кастрюле на плите.

— Мы готовим куриный суп для Арии, — она хмурится, глядя на меня. — Я передала ей свои микробы, папочка.

— Все в порядке, малышка. Это не твоя вина, — я взъерошиваю ее кудри. — Как насчет того, чтобы устроить сегодня вечер кино? Я хочу провести время со своей девочкой.

Она улыбается.

— Я могу выбрать фильм?

— Конечно.

Я возвращаюсь в комнату Арии и кладу холодный компресс ей на лоб. Она стонет.

— Так хорошо.

— Я хочу, чтобы ты сделала несколько глотков «Гейторада», — я откручиваю крышку и подношу бутылку к ее губам, наклоняя так, чтобы Ария смогла дотянуться. — Вот так, детка. Всего несколько глотков.

— Господи, почему ты должен быть таким сексуальным сейчас, когда я выгляжу так, сложно меня пустили под дорожный каток.

Моя бровь поднимается.

— В каком смысле сексуальным?

— Вот так, детка. Всего несколько глотков, — передразнивает она глубоким голосом. — Боже мой. Теперь мне придется переодеться.

Я усмехаюсь и качаю головой.

— Теперь отдохни, а я зайду через некоторое время. И если скажешь, что мне не нужно проверять тебя, я проигнорирую, так что сэкономь энергию и дыхание.

Она выглядывает на меня из-под полотенца.

— Спасибо, Алекс.

— Все что угодно для тебя.

И это не пустые слова. Все, что она хочет, все, в чем нуждается… Включая мое сердце.

— Вы бы хотели еще чаю, Король Александр?

— Почему бы и нет, я бы с удовольствием выпил еще чаю, — я протягиваю крошечную розовую чашку для чая, и Джулиана делает вид, что наполняет ее. — Это прекрасный чайный вечер, который ты устроила, Принцесса Джулиана.

— Спасибо, сэр, — она улыбается, ставя чайник на стол. — Как думаешь, Ария захочет поиграть с нами?

— Она отдыхает, малышка.

Я время от времени заходил к ней в комнату, чтобы положить на лоб свежий холодный компресс и поменять ведро для рвоты. Я следил за тем, чтобы она потягивала «Гейторад, и лежал рядом, чтобы Ария знала — она не одна.

— Послушай, я хотел кое о чем с тобой поговорить, — я усаживаюсь поудобнее на маленьком деревянном стуле. — Ария сказала, что ты попросила ее стать твоей мамой.

Джулиана смотрит на меня большими круглыми глазами.

— Это плохо?

— Нет, конечно, нет, — я беру ее за руку. — Мне нравится, когда ты говоришь то, что у тебя на уме и в сердце. Это одна из моих любимых твоих черт. Но я не хочу, чтобы ты неправильно поняла ситуацию с Арией, которая живет с нами. Она моя подруга, а теперь и твоя. Вот и все.

Она кивает, глядя на стол.

— Ария сказала, что ее мама плохо с ней поступила. Почему?

— Я честно не знаю. Некоторые люди бывают не очень хорошими.

— У нее нет семьи, — Джулиана моргает, глядя на меня. — Я думаю, что мы должны стать ее семьей.

Эмоции застревают в горле, затрудняя глотание.

— Друзья могут быть семьей.

Друзья. Потому что Ария никогда не будет для меня кем-то большим.

— Ты любишь ее, папочка? Она сказала, что очень дорожит тобой. Я думаю, это значит, что она тоже тебя любит.

Я тихо смеюсь. Моя дочь — этакая сваха. Но прежде чем успеваю ответить, дверь приоткрывается, и входит Ария.

Ее усталые глаза перескакивают между мной и Джулианой, прежде чем бровь поднимается.

— Мне нравится этот наряд, Большой Парень.

Я опускаю взгляд на красный плащ, повязанный вокруг шеи, прекрасно понимая, как нелепо выгляжу, надев корону.

— Для тебя Король Большой Парень.

Она слабо улыбается.

— Устраиваете чаепитие?

Джулиана кивает.

— Как твой животик?

— Думаю, я попробую съесть крекеры.

Джулиана переводит взгляд на меня.

— А мне тоже можно перекусить?

— Конечно, пошли.

Мы снимаем костюмы для чаепития и направляемся на кухню. Они сидят у плиты, едят крекеры с джемом и наблюдают за мной, пока я готовлю обед Джулианы на завтра в школу. В фоновом режиме играет плейлист в Spotify, как это всегда происходит, когда я занят на кухне.

Затем включается знакомая песня, более медленная и тихая, чем остальные из обычных песен.

Ария бросает на меня косой взгляд.

— Эта песня? Серьезно?

Я прижимаю ладонь к груди, будто обиделся.

— Что не так?

— Да ничего. Просто не ожидала услышать ее среди всей той яростной рок-музыки, которую ты обычно слушаешь.

— Мой отец любил классический рок. Он часто пел маме, пока она готовила, — я улыбаюсь, вспоминая один конкретный момент из детства. — Всякий раз, когда звучала песня Brown Eyed Girl, он пел ее, и ей приходилось отложить все дела и танцевать с ним.

Печаль кольнула сердце из-за любви, которую они разделяли, но которая была отобрана слишком рано. Но в груди поселилась и новая печаль.

Чувство тоски по тому, что было у них. Тоска по тому, чтобы иметь это с ней.

Ария улыбается.

— Приятно, что ты мог видеть их такими.

Потому что в своем детстве она никогда не видела ничего подобного.

Голос Джулианы эхом звучит в моей голове.

Я думаю, что мы должны стать ее семьей.

— Пойдемте, — я вытираю руки полотенцем и протягиваю по руке каждой из моих девочек. — Потанцуйте со мной.

Джулиана встает на табуретку и забирается ко мне на руки. Ария смотрит на протянутую руку.

— Давай. Один танец.

Она поднимается на ноги, и я обнимаю ее за талию, притягивая к себе. Мы покачиваемся в такт грустной песне, а Джулиана смотрит то на меня, то на нее, не скрывая довольной улыбки. А когда звучит припев, Ария и я выкрикиваем слова, заставляя Джулиану рассмеяться.

Именно в этот момент до меня впервые доходит: Арии не нужен принц или рыцарь в сияющих доспехах, чтобы спасти. Она такая сильная и способная, что может сделать все, что задумает. Ей нужно чувствовать себя любимой. Чувствовать себя в безопасности. Чтобы напоминали о том, какова она есть.

Ей не нужен герой.

Ей нужен тот, кто станет для нее домом.

И я могу стать им, если только она позволит.