Хоккейная сделка

Глава 32

Ария

— Миссис Крум, у вас посетители.

— Эдди, не нужно каждый раз меня называть… — я опускаю коробку, которую несу. — Подожди, посетители?

Мой телохранитель улыбается.

— Идите и сами посмотрите.

Я вытираю ладони о легинсы, выходя из своего нового офиса в коридор. Кэссиди, Селеста и Кортни ждут в вестибюле, держа в руках бутылки вина и сумки-холодильники.

Мои брови взлетают вверх.

— Что вы здесь делаете?

Улыбка Кэссиди такая широкая.

— Одна немаленькая птичка нашептала, что ты так усердно работала в галерее всю неделю, что все время забывала поесть. Поэтому попросила принести ужин.

Селеста держит в каждой руке по бутылке красного вина.

— И выпивку!

— Немаленькая птичка? — я выгибаю бровь. — Уж не Большой ли это Мальик случайно?

Кортни смеется.

— Он приготовил ужин для нас всех и сказал, что тебе может понадобиться девичник, — ее улыбка смягчается. — Это место прекрасно, Ария.

Мое сердце колотится в груди при мысли о том, что Александр приготовил ужин для нас четверых и обратился к девушкам от моего имени. Я склонна замыкаться в себе, когда испытываю стресс, и он это знает.

Он знает меня.

— Ты выглядишь удивленной, — Селеста подмигивает мне, проходя мимо. — Ты же знаешь, что этот мужчина влюблен в тебя по уши, верно?

Я закатываю глаза.

— Я официально владею этим местом, понимаешь? Я могу выгнать вас, если захочу.

Она хихикает.

— Проведи для нас небольшую экскурсию, а потом можем поесть. Пахнет просто потрясающе, и я умираю с голоду.

Кэссиди ставит сумку-холодильник и практически прыгает мне в объятия.

— Я так счастлива за тебя.

Я говорю:

— Хорошо, хватит обниматься, — но, вопреки себе, крепко прижимаю ее к себе. — Я с трудом верю, что это моя жизнь.

Год назад я никогда бы не подумала, что стану владелицей собственной галереи.

Или выйду замуж.

Или буду помогать заботиться о четырехлетнем ребенке.

Или влюблюсь в человека, который сделал все это возможным.

Я провожу девушек по пустой галерее, рассказывая о планах, которые у меня есть для каждой зоны.

— Ты можешь воспользоваться услугами моих родителей для кейтеринга на торжественном открытии, — предлагает Кортни.

— Спасибо, Корт. Я даже не могу думать о торжественном открытии на данном этапе. Меня переполняет мысль о том, сколько всего нужно сделать, чтобы это произошло.

Кэссиди сжимает мое плечо.

— Ты справишься.

Мы берем еду, вино и поднимаемся наверх, чтобы поесть.

— Извините, что у меня нет стола и стульев. Я не ожидала гостей.

Селеста опускается на пол и скрещивает ноги.

— Ничего страшного. Мы же гибкие, правда, Корт?

Щеки Кортни вспыхивают.

— Хорошо, ты должна рассказать, о чем вы говорите, — умоляю я.

Глаза Селесты загораются.

— Вчера вечером мы…

Рука Кортни закрывает рот Селесты.

— Нет!

Плечи Селесты трясутся от смеха.

— Все, что я скажу, дамы, вы должны приобрести качели для своей спальни.

Кэссиди и я переглядываемся, широко раскрыв глаза.

— Да, я не думаю, что смогу объяснить это Джулиане, — говорю я.

Мы едим, пьем и, самое главное, смеемся. Стресс, под которым я находилась, тает, и помимо моих подруг, мне нужно поблагодарить за это Александра.

— Сейчас вернусь. Мне нужно что-то взять из сумки, — я сбегаю вниз по лестнице и сразу же возвращаюсь обратно с кошельком в руке. Как только снова усаживаюсь, я достаю по хрустящей пятидесятидолларовой купюре для каждой из них. — По-моему, я влюблена в Алекса.

Кэссиди дрыгает ногами, держа деньги так, словно это детеныш Симбы.

— Я знала! Я, черт возьми, знала!

Селеста чокается со мной своим бокалом вина.

— Поздравляю, девочка. Добро пожаловать в клуб.

— Это ужасно, — стону я, зарываясь лицом в ладони.

Кортни поглаживает меня по плечу.

— Страшно, но это самое прекрасное чувство в мире. Ты заслуживаешь этого.

Кэссиди кивает.

— Алекс — отличный парень и потрясающий отец. Ты любишь Джулиану, и прекрасно с ней ладишь. Лучше и быть не могло.

— А что, если он не чувствует того же? — спрашиваю я.

— Невозможно, — Селеста качает головой. — Этот мужчина давно влюблен в тебя. Я вижу это по его лицу.

Он тоже меня любит?

Его заботливые жесты.

Внимательное отношение.

Это любовь?

По ощущениям похоже, что да, так оно и есть.

— Скажи ему, что чувствуешь, — говорит Кэссиди. — Помнишь, что говорила мне, когда я влюбилась в Трентона, а мы притворялись, что встречаемся?

— Я больше не стану давать советов, если будешь использовать их против меня.

Она смеется.

— Я серьезно, Ария. Скажи ему, что чувствуешь.

Я киваю.

— Посмотрим.

Я не знаю, как это сделать. Мать никогда не говорила мне такого. Мы, конечно, никогда не выражали чувств, разве что те, которые выплевывали друг на друга в гневе.

Мысль о том, чтобы сказать Александру, что я чувствую, пугает, и она мучает весь оставшийся вечер, пока он не входит в дверь галереи, чтобы забрать меня, и мы не прощаемся с девушками.

— Как прошел вечер? — спрашивает он, обнимая меня за талию и притягивая к себе для поцелуя.

— Прекрасно. Мне это было очень нужно, — я смотрю на него снизу вверх. — Спасибо за то, что ты это сделал для меня.

Он смотрит на меня, и в его глазах только искренность.

— Ты же знаешь, что я сделал бы для тебя все, верно?

Эмоции душат меня, собственные чувства обхватывают мои голосовые связки, поэтому я киваю вместо того, чтобы говорить.

Доверять кому-то страшно, когда тебя всю жизнь подводили. Но глядя на этого мужчину, не доверять ему кажется таким глупым. Как я могу не отдать ему свое сердце? Как могу не отдать, что у меня есть?

Я только надеюсь, что этого будет достаточно.

Он заслуживает всего мира. Способна ли я на это? Могу ли быть тем, чего он заслуживает?

Я скажу ему в другой раз.

Когда Александр отстраняется, я только сейчас замечаю, что в правой руке он держит пакет.

— Что это? — спрашиваю я.

Он заглядывает внутрь и достает маленькую квадратную упаковку, завернутую в блестящую золотую оберточную бумагу.

— Это для тебя.

Мои глаза сужаются.

— За что?

Он смеется.

— Просто открой и увидишь.

Я выгибаю бровь.

— Приятный сюрприз?

— Определенно, — он делает паузу. — Зачем мне заворачивать плохой сюрприз в золотую оберточную бумагу?

— В этом и суть плохих сюрпризов — они всегда завернуты в красивую обертку, замаскированную под подарок.

Прежде чем я успеваю выхватить подарок из его рук, Алекс поддевает мой подбородок, снова заставляя смотреть вверх.

— Эй, смотри на меня. Ты не получишь от меня никаких плохих сюрпризов, хорошо?

Я хочу сказать, что он не может этого обещать, но не делаю этого. Потому что я хочу верить ему.

— Поняла, Большой Парень.

Он отпускает меня, и я с трепетом разрываю подаренную упаковку. Внутри квадратной коробки — черная рамка, словно предназначенная для хранения самой драгоценной картины. Посреди стекла — маленький прямоугольный кусочек белой бумаги с синими буквами: «Твоя мечта вскоре осуществится».

Мои глаза расширяются, а в голове всплывает яркий образ того вечера, когда я принесла китайскую еду к нему домой. Это была та самая записка из печенья, что так меня тогда заинтриговала.

Он кивает, словно подтверждая мои мысли.

— Я подумал, что ты сможешь повесить его над столом в своем новом офисе. Как напоминание о том, что воплощаешь свои мечты в жизнь.

— Ты сохранил его? — шепчу я, не веря в происходящее.

Он снова кивает, глядя на меня с такой нежностью, что сердце замирает.

— Я всегда верил в твою мечту. Теперь твоя очередь поверить в нее.

Я прижимаюсь к нему, чувствуя тепло его тела и биение сердца. Не знаю, как заслужила эту любовь, эту нежную заботу. Не знаю, как смогу стать достойной той женщины, которую он заслуживает.

Но я знаю, что изо всех сил буду стараться.

Придя домой, мы желаем спокойной ночи Энни и крадемся к Джулиане, чтобы поцеловать ее на ночь. Но ее кроватка пуста.

Мы находим ее в комнате Александра, крепко спящей посередине кровати. Элли и Дэш, словно верные стражи, оберегают ее сон.

Александр вздыхает, но его глаза сияют от любви.

— Она просто помешана на моей кровати, — шепчет он, смущаясь.

Я качаю головой, улыбаясь.

— Дело не в кровати. Дело в отце. В том, что он в ней.

Он переплетает наши пальцы, наклоняется и целует мою щеку, шепча:

— Спи с нами.

Я бросаю взгляд на Джулиану, потом снова на него.

— Но что она подумает, когда проснется и увидит меня в постели?

— Подумает, что ее семья рядом. Что ее любят.

Семья.

Я никогда не думала, что являюсь ее частью.

До сих пор.

Я киваю, отвечая легкой улыбкой.

— Хорошо.

После того, как умываемся и переодеваемся, мы ложимся в постель. Александр по правую сторону, я — по левую, а между нами — Джулиана, зажатая в наших объятиях. Он тянется и целует ее в макушку, растрепанные кудряшки разбросаны по подушке. Затем он обнимает меня, отводит волосы от лица и ласкает мою щеку.

Его нежные прикосновения убаюкивают, несмотря на учащенное сердцебиение, которое готово выпрыгнуть из груди и упасть к его ногам.

Может быть, завтра.

Я скажу ему завтра.