Хоккейная сделка

Глава 38

Ария

— Александр Томас Крум.

Его плечи вздрагивают, словно приготовились прикрыть уши, когда он медленно поворачивается ко мне.

— Упс.

Я вхожу в гараж и испепеляю его взглядом.

— Упс — это верно. Врач сказал, что тебе нужно отдохнуть.

Он морщится.

— Мне не терпится сидеть в постели целый день.

Я киваю головой в сторону его мотоцикла.

— Так чем же ты занимаешься?

— Просто вожусь с ним, — он накрывает сиденье тряпкой. — Не знаю, что с собой поделать.

Мой тон смягчается.

— Я знаю, что ты скучаешь по езде на нем и по хоккею.

Он кивает, уголки губ опускаются вниз.

— Ненавижу знать, что ребята там, на льду, без меня.

— Скоро ты снова будешь кататься с ними.

Как бы ни беспокоили меня эти мысли, я отгоняю их прочь. У спортсменов нет возможности долго отдыхать, чтобы восстановиться. После того, как Александра одобрит медицинская команда, он вернется к игре, как будто ничего не произошло.

Но произошло кое-что.

То, что я никогда не захочу пережить снова.

И он читает это на моем лице, как всегда, протягивая руку.

— Иди сюда.

Я вкладываю руку в его и позволяю притянуть себя поближе. Он целует меня в макушку, обнимая.

— Как ты?

— В порядке, — начинаю я. — Просто чувствую себя подавленной из-за галереи и…

— Правду, детка, — Александру сжимает меня крепче. — Скажи, что не так.

Я глубоко вздыхаю.

— Меня приводит в ужас одна лишь мысль о том, что ты снова встанешь на коньки, — я останавливаюсь, выдавливая из себя слова, которые держу внутри последние две недели. — Каждую ночь перед тем, как заснуть, я вижу тебя снова лежащим в больнице; эту повязку на голове; трубку во рту; твое тело, подключенное к аппаратам. Я не могу выкинуть это из головы.

Он отстраняется ровно настолько, чтобы коснуться моего подбородка.

— Мне жаль, что ты пережила это. Не могу представить, как бы себя чувствовал, если бы ситуация была обратной. Но я в порядке. Мы в порядке. Я не хочу, чтобы ты мучила себя воспоминаниями о том, что произошло. Мы должны двигаться дальше.

Я киваю.

— Я знаю.

— Но не нужно притворяться, что все хорошо. Ты можешь поговорить со мной. Я хочу знать, что происходит в твоей прекрасной головке. Я хочу, чтобы ты говорила, когда беспокоишься, когда тебе страшно. Я хочу разделить с тобой эту тяжесть. Мы вместе.

Я закрываю глаза, когда он прижимается лбом к моему.

— Я люблю тебя, Алекс.

— Я не был уверен, что когда-нибудь услышу, как ты произнесешь эти слова, — он прижимает свои губы к моим. — Я надеялся на это. Но не знал, позволишь ли ты себе почувствовать это.

— Ты не оставил особого выбора, — я улыбаюсь. — Твоя любовь не позволила держать оборону.

— Тебе не нужно защищаться от меня, — он наклоняется, чтобы нежно поцеловать меня. — Я люблю тебя.

Меня охватывает тепло, разливаясь от груди до каждого нервного окончания в теле. Я наклоняю голову и открываю губы, язык скользит в его рот, жаждет углубить поцелуй и отдать всю себя.

— У нас мало времени, — бормочу я, зная, что нужно забрать Джулиану из школы.

— Я знаю, — Александр подхватывает меня на руки и уносит в дом. — Мне просто нужно быть внутри тебя. Немедленно.

С тех пор как Александра выписали из больницы, мы стали ненасытны. Словно не можем насытиться друг другом, пытаясь наверстать упущенное время или время, которого почти не было.

Мы не успеваем пройти на кухню, как Александр усаживает меня на кухонный островок. Мы хватаемся за одежду, срывая каждый кусок и бросая его на пол.

— Без презерватива, — дышу я ему в губы. — Я на таблетках.

Он делает паузу, прижимаясь лбом к моему, пока переводит дыхание.

— Уверена?

Я киваю.

— Я хочу чувствовать тебя. Всего тебя.

Он медленно надрачивает член, сглатывая.

— Я чист. Сдал анализы после…

— Я тоже чиста, — я смотрю ему в глаза. — Пожалуйста, займись со мной любовью, Алекс. И не останавливайся, пока не кончишь в меня.

Его рот приоткрывается, а глаза расширяются. Он проводит гладкой головкой члена по влажной киске, погружаясь в меня и дразня нас обоих. Я раздвигаю ноги, упираясь пятками в край островка и опираясь на ладони.

Затем он проталкивается внутрь, одним мучительно медленным движением.

Мы оба стонем, не в силах сдержаться.

— Черт, ты ощущаешься невероятно.

Он притягивает меня к себе для умопомрачительного поцелуя.

Его рука скользит вниз и сжимает грудь, а другая рука цепляется за бедро, чтобы удержать меня, пока почти полностью выходит из меня, а затем снова погружается.

Я покачиваю бедрами, а он трахает меня в медленном, чувственном ритме, позволяя чувствовать каждый сантиметр его тела.

— Я люблю тебя, Алекс.

— Произнеси это еще раз, — шепчет он.

— Я люблю тебя, — я поднимаю руки и обхватываю его лицо. — Я люблю тебя так, как никогда никого не любила.

Его глаза закрываются, как будто Алекс не может поверить в мои слова. Когда они открываются и снова встречаются с моими, то сияют от глубины эмоций.

— Я люблю тебя, Ария. Я буду любить и лелеять тебя всегда, каждый день своей жизни.

— Мне нравится, как ты овладеваешь мной, — бормочет он. — Нравится, как твоя киска обхватывает меня.

Моя голова откидывается назад, и я упираюсь ладонями в столешницу. Он наклоняется и берет в рот один из сосков, облизывая и посасывая, отчего я с каждой секундой становлюсь все более влажной.

Затем он подносит большой палец к клитору, потирая медленными круговыми движениями.

Я тянусь вверх и обхватываю руками его шею.

— Не останавливайся, Алекс.

— Кончить ради меня, детка? — его бедра двигаются быстрее, трахая меня осознанными, твердыми толчками. — Я чувствую, как ты сжимаешься.

Меня затягивает волна блаженства, и я могу лишь пробормотать несколько бессмысленных слов, таких как «да», «Алекс» и «еще».

— Вот так. Кончи на мой член, — Александр не прекращает, позволяя пережить оргазм так долго, как я могу.

Мое тело содрогается, а затем Александр издает гортанный стон, когда кончает внутрь меня.

Лоб Александра прижимается к моему, а грудь вздымается.

— Я люблю тебя, Ария. Я буду любить тебя вечно, понимаешь? Я принадлежу тебе. Я твой, и ничто не отнимет меня у тебя, так что можешь не волноваться, потому что я всегда буду бороться за то, чтобы вернуться.

Слезы застилают глаза, и я зажмуриваюсь.

— Не могу поверить в то, что это все реально. В то, как ты изменил мою жизнь за последние несколько месяцев. Я никогда не думала, что найду кого-то вроде тебя.

Сердце бешено колотится в груди, когда я смотрю на этого прекрасного мужчину, и у меня нет и тени сомнений, что он сдержит обещания. Алекс отстраняется и выскальзывает из меня, и мы оба опускаем взгляд, наблюдая, как улики его наслаждения вытекают из меня.

— Нравится, Большой Парень?

— Да, — его голос хриплый. — Нравится видеть свою сперму, вытекающую из тебя.

Я ухмыляюсь.

— А мне нравится знать, что твоя сперма внутри.

Он переводит взгляд на меня.

— Как думаешь… ты когда-нибудь задумывалась о том, чтобы однажды завести детей?

Брови взлетают вверх.

— Ты что, хочешь завести со мной ребенка?

— Я просто спрашиваю, хотела бы ты когда-нибудь их иметь, в будущем, в целом, а не только со мной.

— Я никогда не хотела ребенка. Или мужа. Или, собственно, парня, — я поднимаю руку и ласкаю его челюсть. — Но это было до того, как встретила тебя. Многое изменилось, и теперь я хочу все то, чего не хотела ранее, — я делаю паузу. — Опека над Джулианой изменила меня как личность. Я не знала, что во мне есть столько безусловной любви, которую можно отдать. Я не ожидала, что когда-нибудь буду в этой роли: мачехи, воспитателя, кормилицы. Я не думала, что у меня получится это сделать.

— У тебя очень хорошо получается, детка.

— А наблюдать, как ты относишься к ней? Это самое прекрасное, что я когда-либо видела. Одна из вещей, за которые влюбилась в тебя, — я улыбаюсь. — Кроме того, это дико возбуждает.

Он смеется.

— Так что?

— Я к тому, что кажется, хотела бы однажды родить от тебя ребенка.

Александр крепко обнимает меня, обхватывая сильными руками и прижимая к своему теплому телу.

— Я бы быстро сделал ребенка.

— Хорошо, хорошо. Расслабься, Большой Парень, — я игриво отталкиваю его. — Я сказала однажды, а не сегодня.

— Это место невероятно. Я так рада за тебя.

Я лучезарно улыбаюсь Чаноре.

— Спасибо. Мне здесь очень нравится.

Она поглаживает живот, оглядываясь в галерее, которая наконец обретает завершенный вид.

— Ты что-нибудь слышала о Картере?

— Несколько девушек выступили и подтвердили утверждения о сексуальных домогательствах. Вместе с тем фактом, что он напал на меня, даст некоторый срок в тюрьме, — я смотрю на Бриттани и пожимаю плечом. — Остается только надеяться, что он не будет продолжать делать то же самое с кем-то еще в будущем.

— Ну, все уволились, — Бриттани фыркает. — Так что, удачи ему в попытке удержать на плаву эту галерею без сотрудников.

— Насчет этого, — я сжимаю губы, глаза перебегают с одной девушки на другую. — Как думаете, кто-нибудь захотел бы здесь работать?

Голова Чаноры резко поворачивается в мою сторону.

— Ты бы наняла нас?

— Конечно. Как только запущу это место, я буду рада видеть вас здесь.

Бриттани протягивает руку и берет мою.

— Было бы потрясающе.

— Согласна, — в глазах Чаноры блестят слезы. — Посмотри на себя, Ария. Посмотри, какая у тебя прекрасная жизнь.

Я смеюсь.

— Не могу дождаться, когда у тебя родится ребенок, чтобы гормоны перестали заставлять тебя плакать из-за каждого пустяка.

Она показывает мне средний палец, прежде чем смахнуть слезу.

— Я счастлива за тебя. Подай на меня в суд.

Правда в том, что я тоже счастлива. Действительно и бесповоротно счастлива. Моя жизнь расцветает самым невероятным образом, и большую часть времени я просто сижу в трепете, наблюдая за тем, как это происходит, как будто это жизнь кого-то другого, а не моя.

Входная дверь распахивается, и в галерею входит Энни.

— Энни, привет. Что ты здесь делаешь? О, Боже. Все в порядке?

— Да, да, — она останавливается передо мной и сжимает руку. — Со всеми все в порядке, прости. Я не хотела тебя напугать.

Я выдыхаю с облегчением.

— Черт. Я думаю, потребуется некоторое время, чтобы преодолеть травму от всего этого, да?

— Заживление всегда требует времени. Ничего нельзя с этим поделать.

— Что ты здесь делаешь?

— Я хотела показать тебе картины моего мужа. Подумала, что сможешь их перебрать и выбрать те, которые понравятся.

— Ты уверена, что хочешь с ними расстаться?

Она кивает и улыбается.

— Я оставила его любимую дома, но эти тебе послужат лучше, чем мне. Мне будет приятно видеть, как они будут висеть в галерее.

Сердце сжимается от нежности.

— Спасибо. Я с удовольствием на них посмотрю.

Ее улыбка становится шире.

— Александр попросил Сэма пригнать внедорожник к задней двери.

— Замечательно. Давай отнесем их в мой кабинет.

Чанора и Бриттани следуют за нами к задней двери, и мы переносим зачехленные картины в галерею и осторожно ставим их у стены в кабинете.

Я снимаю покрывало с первого холста и ахаю.

— Это Джексон Поллок.

Энни сдерживает улыбку, наблюдая за мной.

— Это оригинальный Джексон Поллок, — говорит Чанора.

Я бросаю взгляд на следующую картину, приподнимая чехол. Еще один оригинал.

— Энни… Я не могу их принять. Они стоят кучу денег, и у меня нет…

— Они твои, — говорит она, перебивая меня. — Я не хочу денег.

Я в смятении перехожу от одного холста к другому и понимаю, что каждая из картин — это оригинал известных художников.

— Ты уверена?

Энни выходит вперед и берет мои руки в свои.

— Они твои. Родители Александра не могут быть здесь, чтобы познакомиться с тобой, полюбить тебя, но я — могу. И хочу видеть, как ты воплощаешь мечты в реальность. Так что возьми картины и люби их, как я знаю, будешь.

Родная мать не могла даже обеспечить меня безопасной, любящей атмосферой, когда я росла, — лишь удовлетворяла самые насущные потребности дочери. Но, как я сказала Джулиане, семья не всегда связана кровью; иногда это люди, которых ты встречаешь на своем пути, и именно они показывают тебе смысл этого слова.

Я не знаю, что еще делать, кроме как обнять эту милую женщину.

Когда слов не хватает, я понимаю, что объятия могут сказать о многом.

— Спасибо тебе, — шепчу я.

— Спасибо тебе за то, что сделала этого мальчика таким счастливым.

Мой взгляд скользит к Александру, который наблюдает за нами с довольной улыбкой.

А потом смотрю на Чанору, которая снова вытирает глаза тыльной стороной ладони.

Я качаю головой.

— Опять? Боже.

В ответ она показывает неприличный жест.