Хоккейная сделка

Глава 31

Александр

— Лимузин подъехал, — приглушенный голос Арии доносится из-за двери ванной. — Я почти готова!

Дверь слегка приоткрывается, и из ванной выскальзывает Джулиана, прежде чем закрыть ее за собой.

— Подожди немного. Она выглядит словно принцесса, папочка.

— Уверен, так оно и есть, — я подхватываю ее на руки и прижимаю губы к пухлой щечке. — Ты будешь хорошо вести себя с Энни?

Она закатывает глаза.

— Я всегда хорошо себя веду.

Я поднимаю бровь.

— Ты не собираешься дожидаться меня?

Ее плечи опускаются.

— Я могу хотя бы спать на большой кровати, пока тебя не будет?

— У тебя есть Элли и Дэш, чтобы составить компанию в твоей кровати.

— Но твоя гораздо удобнее, — ноет она.

— Хорошо, слушай: если поспишь в своей кроватке, я отведу тебя в кино завтра на новый диснеевский мультик.

Ее глаза загораются.

— Договорились!

Я и так планировал сводить Джулиану на этот фильм, но ей необязательно знать об этом.

Вспышка красного привлекает мое внимание, когда Ария входит в гостиную.

Моя челюсть отвисает, а Джулиана хихикает.

— Я же говорила, что она похожа на принцессу.

Ария в облегающем атласном платье выглядит совсем не как принцесса. Скорее как соблазнительная сирена, готовая заманить меня на верную смерть — и я пойду с радостью.

Ария медленно кружится, давая возможность полюбоваться открытой спиной платья, которое заканчивается чуть выше копчика. Ее волосы убраны в элегантный низкий пучок. Я редко вижу ее с собранными волосами, и мои губы уже жаждут поцеловать изящную шею.

Я моргаю и прочищаю горло.

— Ты безупречна.

Она улыбается, и ее взгляд скользит по моему смокингу.

— Ты тоже неплохо выглядишь.

Мы прощаемся с Энни и Джулианой и направляемся к лимузину.

— Ты отлично потрудился, выбрав это платье, большое спасибо, — она выгибает бровь. — Как ты узнал мой размер?

— Заглянул в шкаф, пока ты принимала душ пару недель назад. Потом обошел несколько магазинов, пока не нашел это платье, — моя рука ложится на ее поясницу, а пальцы скользят по нежной коже. — Я знал, что оно будет сидеть на тебе идеально.

Она вздрагивает от моего прикосновения.

— Продолжай трогать меня, и придется найти какой-нибудь чулан в доме, когда мы туда доберемся.

Мой член дергается от этой мысли.

Она кладет голову мне на плечо, когда водитель отъезжает, как будто проявление нежности самая обычная вещь. Хотя я не уверен, что когда-нибудь привыкну к этому. С той ночи, когда на Арию напал Картер, в ней что-то изменилось. Как будто ей нужно знать, что я буду рядом, даже когда она ошибается; как будто наконец поняла, что я серьезен, говоря, что никуда не уйду.

Как будто, возможно, она тоже влюбляется в меня.

Ария не сказала этого, как и я. Я не хочу отпугнуть ее, будучи слишком навязчивым. Но слова вертятся на языке каждый раз, когда я смотрю ей в глаза.

— Я никогда раньше не была на благотворительных мероприятиях, — говорит она.

— Это довольно скучно по сравнению с гала-вечерами, и здесь есть ограничение в два напитка.

— Это отличная идея. Не должно быть возможности напиться на мероприятии с людьми, которые потеряли своих близких из-за пьяных водителей.

Я поддерживаю этот благотворительный фонд с тех пор, как начал зарабатывать деньги. Пьяный водитель отнял у меня родителей, и хотя внутри бушуют гнев и негодование, я также испытываю жалость к человеку, которому предстоит всю оставшуюся жизнь жить с этим бременем на душе. Вот что мне больше всего нравится в этом благотворительном фонде. Мы не только помогаем семьям жертв, но и оказываем помощь страдающим зависимостями, которым она необходима. Если деньги могут изменить чью-то жизнь к лучшему, я с радостью пожертвую все, что в моих силах.

Когда лимузин подъезжает к месту проведения мероприятия, я сжимаю руку Арии.

— При нашем появлении возможен небольшой хаос. Папарацци не допускаются внутрь, поэтому придется сделать несколько снимков, но как только мы окажемся внутри, сможем расслабиться.

Она поднимает голову с моего плеча и смотрит в окно, пока мы подъезжаем ближе. Ария ни разу не пожаловалась на то, что находится в центре внимания, с тех пор как мы начали встречаться. Она не жаловалась на то, что ее фотографируют, или на то, что ее преследуют на каждом шагу, и не усложняла работу службе безопасности, следящей за ней. Она действительно приняла всю эту невероятную ситуацию как должное, и я не могу быть более благодарен за это. За нее.

Папарацци толпятся у входа, когда лимузин останавливается, и вспышки камер усиливаются, когда я выскальзываю из машины.

Я держу Арию рядом с собой, когда мы ступаем на дорожку, ведущую к парадной двери. Мы улыбаемся и позируем, и я отвечаю на несколько вопросов, некоторые из которых посвящены сегодняшнему мероприятию или хоккейному сезону— но большинство из них об Арии.

— Вы уже назначили дату свадьбы? — спрашивает один из репортеров.

Ария поднимает левую руку и ухмыляется.

— Сюрприз. Мы уже поженились.

Камеры вспыхивают, и вопросы начинают лететь со всех сторон. Мы отвечаем на все вопросы, которые можем, по очереди общаясь с репортерами, как будто уже много лет находимся в центре внимания. Затем я тяну Арию за руку, пока мы не оказываемся в безопасности, внутри здания.

Перед тем, как войти в главный бальный зал, Ария останавливается у мольберта с большой вывеской — с моим лицом на ней.

Она бросает взгляд на меня.

— Ты почетный гость?

Я пожимаю плечами.

— Как и каждый год.

Она хлопает меня по руке.

— Почему не сказал об этом?

— Я не думал, что это важно.

— Что делает тебя почетным гостем?

— Я жертвую больше всего денег и оплачиваю это мероприятие.

— О, ты прав. Вообще не имеет никакого значения, — она качает головой. — Ты такой скромный.

Я прижимаюсь губами к ее виску и шепчу:

— Ты такая соблазнительная, когда ругаешься.

Она поджимает губы.

— Не пытайся отвлечь меня своим сексуальным голоском.

Мой язык высовывается наружу и скользит по краю ее уха.

— Ты заводишь меня, когда так смотришь.

Она сильнее сжимает мою руку.

— Тогда тебе точно понравится, когда я скажу, что на мне нет нижнего белья.

Она отпускает мою руку и вальсирует к нашим друзьям, стоящим у бара, бросая взгляд через плечо, чтобы одарить меня лукавой улыбкой.

Да, нам определенно нужно найти какой-нибудь чулан.

Ария

— Как себя чувствуешь?

Я пожимаю плечами, прежде чем отхлебнуть шампанского.

— Нормально.

— Я твоя лучшая подруга, и почти не разговаривала с тобой в течение нескольких недель после той истории в галерее, — глаза Кэссиди опускаются туда, где на моей шее были отметины. — Было страшно

— Кажется, я еще не пришла в себя, — я опираюсь локтями на барную стойку и смотрю на великолепный бальный зал. — Я не думала о последствиях. Просто сделала это. Я не ожидала, что Картер так отреагирует.

— Ты всегда такой была. Действуешь импульсивно, а потом думаешь о последствиях, — она сжимает мою руку. — Я очень рада, что с тобой все в порядке.

Мой взгляд находит Александра, который разговаривает с группой людей в другом конце комнаты.

— Не знаю, что бы случилось, если бы он не пришел вовремя.

— Не думай об этом. Он пришел, и это все, что имеет значение, — она понижает голос и наклоняется ко мне. — Я слышала, что он изрядно потрепал Картера.

Я поднимаю брови.

— Ты и понятия не имеешь, насколько.

— Хорошо, — Кэссиди качает головой. — Этому подонку повезло, что я не вонзила ему нож в член.

— Кому мы собираемся вонзить нож в член? — спрашивает Селеста, подходя к нам с Кортни под руку. — Мне нравится.

Я хихикаю.

— Никому. Держите острые предметы подальше от Лорены Боббитт.

— Ты и Крум Кейк выглядите ужасно сексуально, когда находитесь близко друг к другу, — говорит Кортни. — Как дела у вас, молодоженов?

— Он в другом конце помещения. Как мы можем находиться близко?

Кортни изгибает бровь.

— О, не знаю. Может, это потому, что я видела, как вы оба выходите из помещения для персонала.

Селеста и Кэссиди ахают. Громко.

— Тсс, — я прикрываю рот Кэссиди рукой, потому что она из тех, кто выкрикнет то, о чем все думают. — Мы… искали кое-что

— Да, член Александра, — выпаливает Селеста. — Бьюсь об заклад, твоя вагина тоже его нашла.

Еще как.

Больше не в состоянии поддерживать этот фарс, я опускаю плечи.

— У него самый идеальный член, который я когда-либо видела.

— Я так и знала! — хором кричат они втроем.

Селеста тыкает меня в плечо.

— Ты должна нам пятьдесят баксов, сучка.

Я поднимаю указательный палец.

— Нет, вы поспорили, что мы займемся сексом в течение первого месяца совместной жизни. Так что вы должны мне пятьдесят баксов.

— Она права, — говорит Кортни.

— Конечно, права, — я одариваю их победной улыбкой. — Принимаю наличные, Венмо³³ или ПэйПал³⁴.

Кэссиди искоса смотрит на меня.

— А как насчет другого пари, которое мы заключили?

Я притворяюсь, словно ничего не знаю.

— Какого другого пари? Никакого другого пари не было.

Три пары глаз смотрят на меня.

Я понижаю голос, оглядываясь, чтобы убедиться, что никто не подслушивает.

— Я не влюблена в Александра. Мы просто…

Но не могу закончить предложение.

— Просто что? — спрашивает Кортни, ее выражение лица смягчается.

— Не знаю. Это странно. Ты когда-нибудь встречала кого-то, кто доставляет тебе классные оргазмы, что хочется приготовить ему еду?

Кэссиди наклоняет голову набок.

— Что ты имеешь в виду?

— Бывало ли у тебя такое, когда думаешь: «черт, у этого мужика самый великолепный член, я хочу убедиться, что он накормлен»? — я издаю разочарованный вздох, не в силах подобрать нужные слова. — На днях я отпустила Энни пораньше, чтобы провести время с Джулианой. Я знала, что Алекс возвращается домой с выездной игры, и он всегда голодный, когда переступает порог, поэтому… — я моргаю. — Приготовила ему ужин. То есть, приготовила ужин и ждала, когда он вернется домой.

Кэссиди прикусывает нижнюю губу, тщетно пытаясь скрыть улыбку.

— А потом увидела, что у него накапливается грязное белье, — я пожимаю плечами. — Так что сделала это. Я постирала белье взрослого мужчины, потому что знала, что он будет уставшим, когда вернется домой.

— Позволь правильно тебя понять, — говорит Селеста. — Ты делаешь все это, потому что заботишься о том, голоден ли он и не устал ли. Ты заботишься о его ребенке, когда его нет рядом, — она делает паузу. — И думаешь, что это только потому, что он хорош в постели?

Я пожимаю плечами, как будто это простая математика.

— Как еще ты можешь это объяснить?

— Ты заботишься о нем, — говорит Кортни.

— Ну, да. Забочусь.

Конечно. Это же очевидно. За последние несколько месяцев мы стали ближе, чем друзья.

Кэссиди всхлипывает и вытирает уголок глаза.

— Почему ты плачешь?

— Детка, ты влюблена, — она снова всхлипывает. — Вот почему хочешь делать все это для него. И вот почему он делает романтические вещи для тебя — потому что тоже влюблен.

Я качаю головой, даже не дав ей договорить.

— Нет же. Это не то, чем кажется.

Селеста закатывает глаза.

— Не делай этого. Не делай вид, что игнорируешь свою влюбленность. Ты не персонаж бредового любовного романа.

— Я ничего не игнорирую, — моя грудь сдавливается, и я с трудом делаю следующий вдох. — Мы только начали встречаться. Конечно, у нас есть чувства друг к другу, но…

Мы же не можем быть влюблены, правда?

— Но что? — спрашивает Кэссиди, ее проницательный взгляд смотрит сквозь мой фасад, как это могут делать только лучшие друзья.

— Я просто не знаю, что это такое, честно говоря.

Я никогда раньше не была влюблена. Откуда мне знать, каково это?

Кортни жестом указывает на меня указательным пальцем.

— Тогда скажи, что ты чувствуешь по поводу той женщины, которая сейчас пытается подкатить к Александру.

Моя голова поворачивается.

— Кто к нему подкатывает?

Высокая, красивая блондинка разговаривает с Александром у края танцпола. То, как ее тело обращено к нему, кокетливая улыбка на губах и взгляд «переспи со мной», который она кидает ему, говорят все, что нужно.

Он что-то отвечает, и она смеется, запрокинув голову назад и положив ладонь ему на плечо.

О, черт возьми, только не это.

Я ставлю бокал с шампанским на барную стойку и направляюсь к ним.

Селеста смеется.

— Иди и забери своего мужчину!

Александр замечает меня раньше, чем женщина, и я не упускаю мимолетную улыбку, исказившую его губы.

Я не замедляю шаг, когда подхожу к нему, и он вынимает руки из карманов, поворачиваясь ко мне. Не раздумывая, я врезаюсь в него и обхватываю руками шею.

Я обнимаю его.

Я, черт возьми, обнимаю его.

Он обнимает меня так крепко, что я едва могу дышать, и кружит, прежде чем снова поставить на пол.

— Луиза, это моя жена, Ария, — он продолжает крепко обнимать меня за талию, представляя.

Луиза-которая-прикоснулась-к-моему-мужу протягивает руку.

— Очень приятно познакомиться с вами. Александр как раз рассказывал о вашей новой галерее. У меня есть несколько произведений искусства, которые я недавно приобрела, и очень бы хотелось, чтобы вы взглянули на них. Может быть, захотите выставить, когда будете готовы.

— Она арт-куратор, — объясняет Александр.

Другими словами, вот почему он разговаривает с ней.

Ради меня.

— Было бы замечательно. Мне бы хотелось как-нибудь с вами пообщаться, — я неловко смеюсь. — Я чувствую себя очень растерянной, открывая собственную галерею. Не знаю, с чего начать.

Она лезет в свою сумочку-клатч и вытаскивает визитку.

— Вот мой номер. Пожалуйста, звоните в любое удобное время. Мы можем встретиться и пообедать, или я могу зайти в галерею. Как вам будет удобнее.

Ладно, может быть, Луизе удастся сохранить свою ухоженную ручку в целости и сохранности.

Мы болтаем еще несколько минут, пока ди-джей не объявляет, что пора подавать десерт, а затем прощаемся с Луизой.

Александр проводит пальцами вдоль моей поясницы, ведя к нашему столику.

— Что думаешь?

— Она милая, — я ослепляю его невинной улыбкой. — Если только будет держать руки подальше от моего мужа.

— Только твоих рук я жажду, детка. — он смеется, и в его глазах мерцает веселье. — Но мне в каком-то смысле нравится эта твоя ревнивая сторона.

Ревнивая.

Я не ревнивая.

Я беру то, что хочу, а потом ухожу. Для ревности никогда не было места, потому что я не привязываюсь к вещам, которые мне не принадлежат.

Но кажется, Александр мой. Более того, я хочу, чтобы он им был.

Он наклоняет голову и шепчет мне на ухо:

— Тебе никогда не нужно ревновать. Ты — все, что я вижу, все, чего хочу, все, чего жажду. Для меня ты — все. Чем скорее ты это примешь, тем скорее мы будем на одной волне.

Его слова обволакивают мое сердце, вызывая глубокую боль в груди.

Я отстраняюсь и смотрю на него.

И меня словно осеняет.

Это чувство, эта всепоглощающая эмоция… Я знаю, что это такое.

Вот дерьмо.

Девчонки были правы.

Я, черт возьми, люблю его.