Каина

Глава 19

— Видишь, Лус, этот домик я строю для тебя, — говорил Антонио, показывая на ветвистое дерево. — Хочешь, поднимемся, и ты посмотришь, какой у тебя будет чудесный домик на небесах.

Улыбающаяся Лус Кларита щурилась от солнца, доверчиво поглядывая на Антонио, голубоглазого, в пестрой косынке на голове, с длинными темными волосами. Сердце уже сказало ей, что перед ней стоит ее мужчина, мужчина, который в один прекрасный день сделает ее женщиной, самой счастливой женщиной на свете.

Но Антонио хотелось, чтобы этот день наступил уже сегодня. Он нежно обнял Лус Клариту, она казалась ему кроткой пугливой ланью, которую он приручит своими ласковыми прикосновениями.

— Пойдем, Лус, — уговаривал он, — ты увидишь, какое счастье ждет нас на наших небесах.

С реки послышался шум.

— Лодки! Плывут лодки! — донеслись до них радостные крики.

Лус Кларита встрепенулась:

— Бежим, Антонио! Бежим! Посмотрим, кто к нам приехал.

— Мне совсем неинтересно, кто там приехал, — раздосадованно протянул он. — Погоди, Лус!..

Но она уже убежала, увлекаемая детским нетерпеливым любопытством.

Антонио нехотя последовал за ней. Он пришел, когда лодки уже причалили, и у него на шее тут же повисла счастливая Жанет.

— Я приехала! — кричала она. — И скоро приедут туристы! Представляешь, Антонио, скоро здесь будет полно туристов!

Лус Кларита тихонько стояла в сторонке. Она не плакала, но свет для нее померк.

Новость о прибытии туристов взбудоражила всех в поселке. Для Фернандо она была просто громом среди ясного неба. Он верил в свой проект, верил тем больше, что осуществиться он должен был в весьма неопределенном будущем. Но чтобы сейчас? У них ничего еще не готово! Домики не построены, и даже если один-другой они успеют закончить, то откуда взять постели, столы, в общем, самую необходимую мебель? Ладно домики. А маршруты? И маршруты не разработаны! Чем они будут занимать туристов, когда они приедут?

— Перво-наперво мы отвезем их к водопаду, — тут же предложила Каталина. — Зрелище незабываемое!

— Действительно, — обрадовался Фернандо и тут же огорчился: — Как мы их повезем? У нас нет даже лодки!

— Погоди, будет и лодка, а пока нужно срочно перекинуть людей Маниньи на строительство домиков. Пойду и распоряжусь! — говорила Каталина, убегая.

Фернандо с восхищением смотрел Каталине вслед. Если эта женщина будет с ним, он может рассчитывать на успех. Светлая голова, мгновенная реакция, бездна энергии — тебе повезло, доктор Фернандо Ларрасабаль, что на твоем пути встретилась Каталина Миранда!

Дейзи и Лола тут же принялись считать свои будущие доходы. Для них прибытие туристов было настоящим золотым дном.

— Наконец-то я открою свой магазин готового платья! — ликовала Дейзи.

А Лола, сидя рядом с Росарито в своем прицепе, который она заботливо превратила в уютную комнатку, мечтала об их счастливой будущей жизни.

— Никакой будущей жизни, — резко ответил Росарито, — если деньги будут заработаны таким образом.

— Да я ничего другого делать не умею, — засмеялась Лола, — а жить надо. Тебе же хочется кушать, правда? Ты ведь не отказался от аппетитного бифштекса?

— Мы могли бы открыть школу, и ты помогала бы мне, — успех в обучении детишек Инграсии вдохновил Хосе Росарио.

— На школу тоже нужны деньги, — рассудительно сказала Лола, и Хосе Росарио нечего было возразить...

Сержант Гарсия добивался от Жанет ответа, какие именно люди приедут к ним в деревню. Он должен был оказать им достойный прием. Но Жанет не могла дать ему такого ответа. Она понятия не имела, какие будут туристы. Услышав о трудностях с размещением, сержант тут же предложил:

— Мы можем расселить их по домам в поселке. Даже у нас в участке можно кого-нибудь поселить. Дельное предложение, а уж предоставление в пользование туристам полицейского участка говорило о том, что сержант был готов на все ради процветания Сан-Игнасио.

А еда? Кто будет кормить туристов? Все признали, что лучше Инграсии поварихи не сыщешь, она и будет печь свои пирожки и ублажать приезжих местными блюдами.

Каждый из жителей осмотрел свой дом, соображая, сколько он может разместить туристов. Каждый прикинул, что он может им предоставить в обмен на чудесные зеленые бумажки, которые решают столько проблем. Дейзи заволновалась.

— У меня коммерческая комната, я никак не могу предоставить ее в распоряжение туристов! — заявила она Фернандо.

— Естественно, дорогая, — широко улыбнулся Фернандо, — никто и не посягает на твою коммерцию. Хорошо, с размещением, с питанием как-то все уладится, но вот маршруты! Поездка к водопаду — это только один день, а дальше? И потом, нужны еще и вечерние развлечения...

— Что вы имеете в виду, доктор? — осведомился сержант.

— Мы должны как-то развлекать туристов после экскурсий. Может, кто-то из вас умеет петь или танцевать?

— Я немного умею, — признался сержант, — и с удовольствием спою для наших гостей.

У блюстителя порядка Хустиньяио Гарсии была нежная, чувствительная душа. Стихи, которые он писал Инграсии, были полны самого неподдельного чувства и очень красивы, по мнению самой Инграсии. Гарсия не ошибался, когда утверждал, что поэзия — это авиация любви. Другое дело, что Хустиньяно пока скрывал свое авторство. Он ждал, когда любовь укоренится в сердце Инграсии, чтобы разом открыть свою тайну и быть увенчанным победными лаврами. Он не обращал внимания даже на то, что его стихи Инграсии всегда читал капрал Рейес, читал проникновенно, с выражением, и Инграсии стало казаться, что капрал не только читает, но и пишет эти стихи. На Рейеса она поглядывала теперь с доверчивой нежностью. Даже на это не обращал внимания сержант!

Однако это положение чрезвычайно смущало Рейеса, и он призывал начальника открыть свое авторство.

— Нет, Рейес, еще рано, — возражал Гарсия. — Но ты видишь, как прекрасно действуют мои стихи. Читай их, Рейес, читай, и в один прекрасный день я одержу победу над сердцем Инграсии.

Теперь же сержант собирался обнародовать и свой певческий дар. Он не собирался зарывать свои таланты в землю, он готов был сложить их к ногам своей возлюбленной.

Что же касается маршрутов, то кое-что любопытное предложила Паучи. Она вспомнила о Тропе орхидей, по которой можно повести туристов.

— Конечно, туда лучше добираться по воде, — сказала Паучи, — но можно и берегом, хотя это немного опасно.

— Ничего! — обрадовался Фернандо. — Мы предлагаем нашим клиентам приключенческий туризм, а приключения немыслимы без опасностей.

— Понимающие люди платят за опасности большие деньги, — поддержал брата Антонио.

Встала и еще одна проблема, проблема общения с иностранцами. Всей деревне срочно понадобился английский язык. Главная надежда была на падре, как на человека ученого. Он наверняка сможет как-то объясниться с приезжими.

Падре снял очки, надел их и огорченно развел руками — вряд ли он чем-нибудь сможет помочь, он никаких языков не знает...

— А латынь? — спросила Тибисай. — Вы будете разговаривать с ними по-латыни.

— Что ты говоришь, Тибисай? Латынь — мертвый язык, на нем давно никто не разговаривает, — вступила в разговор Мирейя. — Правда ведь, падре?

— Правда, правда, дочь моя, — с облегчением согласился падре, поправляя очки.

Но и тут помощь пришла с самой неожиданной стороны. Оказалось, что Хосе Росарио знает немного английский, и он согласился давать уроки всем желающим. Женщины воодушевленно захлопали в ладоши, они были готовы учиться.

Видя общий энтузиазм, Фернандо не мог не улыбнуться: проблемы, конечно, оставались проблемами, но люди были готовы приняться их разрешать. Они были готовы на все, лишь бы не ударить лицом в грязь, им хотелось, чтобы курица, несущая золотые яйца, поселилась у них в деревне.

Ну что ж, Фернандо это радовало. Теперь, когда все были заняты: одни считали постельное белье, другие — кастрюли и тарелки, сам он должен был заняться разработкой маршрутов. Что касается Тропы орхидей, то наверняка ее знает лодочник. Никуда не денешься от этого Леона. И Фернандо отправился на вырубку, где Каталина как раз распоряжалась, отсылая рабочих на постройку домиков.

— А я? — мрачно спросил Рикардо.

— Ты по-прежнему будешь работать тут, — отдала распоряжение Каталина.

— На эту работу уйдет вся моя жизнь. Ты этого хочешь? — Рикардо всерьез разозлился.

— Нет, я хочу, чтобы ты закончил эту работу как можно скорее, — парировала Каталина.

От нее так и веяло энергией, она занималась своим делом, была на своем месте. Но ведь Рикардо занимался чужим...

— Леон, у меня есть для тебя еще работа, — сообщил, подойдя, Фернандо, чем совсем не обрадовал его. — Она тебя заинтересует.

Рикардо испытующе смотрел на Фернандо: откуда он это знает?

— Я хотел, чтобы ты провел меня по Тропе орхидей. Говорят, фантастическое место! Но прежде чем вести туристов, я хочу пройти ее сам.

— Похвально. Место действительно фантастическое, но не для туристов, — ответил Рикардо.

— Почему же?

— Опасное место. Много змей, трудная дорога.

— Ничего. Возьмешься меня провести?

— Нет, доктор. Вы платите мне деньги за то, что я размахиваю мачете, вот я и буду им размахивать. Логично?

Каталина вспыхнула:

— Пойдем сами, Фернандо! Тропа орхидей где-то недалеко. Мы прекрасно справимся сами.

— Я вас предупредил, — сказал Рикардо.

— Если на это обращать внимание, в сельве никогда ничего не изменится, — отрезала Каталина и решительно двинулась вперед.

Помахав на прощание Леону, за ней двинулся и Фернандо.

Рабочие, которыми распорядилась Каталина, отправились вовсе не на строительство.

Они знали, кто был их настоящей хозяйкой, и подчинялись только ей.

Они стояли перед Маниньей, за которой стоял Такупай, и ждали ее распоряжений.

— Я расплатилась с вами, — сказала им Манинья, — и теперь вы свободны, можете идти...

— Как же так, Манинья? — спросил Такупай. — А дома в поселке? Они же сказали тебе, что Миранда хотела с их помощью закончить дома.

— Я привела не каменщиков, Такупай, я привела помощников бедному лодочнику.

Миранда изменила планы, у меня больше нет перед ней обязательств...

— Ты нарочно вредишь Миранде, Манинья, — с горечью произнес Такупай.

— А когда я хотела ей добра, Гуайко? — спросила Манинья величаво, и про себя Такупай был вынужден признать, что никогда, никогда Манинья не хотела Каталине добра. — И потом, мне не нравится вся эта затея с туризмом. Я не люблю, когда много людей вертится вокруг золота Маниньи. Чем меньше помощи, тем лучше.

Навестила Манинья и Рикардо на вырубке, она хотела узнать, намерен ли он по-прежнему сражаться с сельвой, оставшись с ней один на один. Она посочувствовала ему, а потом выпила воды из его фляжки, как делала уже не один раз.

— Вкусная вода, — похвалила она. — А если спуститься вниз по реке, она еще вкуснее. Может, спустимся вместе, а, Леон? Или хочешь, пойдем освежимся. Вода, она успокаивает и душу и тело. Рикардо вовсе не хотелось освежаться вместе с Маниньей, а она продолжала соблазнять его и допрашивать:

— Чего ты хочешь от жизни, лодочник? Скажи, чего ты хочешь? Денег? Или тебе нужна лодка? Скажи! Манинья все тебе даст.

— Если я что-то приму от тебя, Манинья, я потеряю свободу, — глядя ей прямо в глаза, ответил Рикардо.

— Какой ты глупый, Леон, — Манинья рассмеялась, — неужели ты считаешь себя свободным? Неужели батрак может быть свободным? Так не бывает. Нет, не бывает, Леон.

Об этом разговоре Рикардо и вспоминал, сидя в своей комнатенке. Который уже день он чинил распроклятый мотор и никак не мог починить. Но Рикардо ведь упрямец, и мотор этот он тоже переупрямит!

Стемнело. Вернулся Бенито. В дверь постучали. На пороге стояли Антонио и Жанет.

— Добрый вечер, — поздоровался Антонио, — мы пришли сказать, что Фернандо и Каталина еще не вернулись.

Жанет и Антонио выглядели озабоченными, если не сказать напуганными.

— Может, с ними что-то случилось? — прибавила Жанет. — Час уже не ранний.

— А почему вы мне это говорите? — насмешливо спросил Рикардо. — Разве я занимаюсь в поселке розысками?

Антонио и Жанет опешили, они не сомневались, что Рикардо близко к сердцу примет их беспокойство, а он их вдруг будто окатил холодной водой.

— Ты знаешь сельву, и мы подумали... — все-таки попробовал настаивать Антонио.

— Неправильно подумали, — отрезал Рикардо, — Фернандо и Каталина взрослые люди и знают, что делают. Можете не волноваться, очень скоро они появятся. Если у вас других дел ко мне нет, то позвольте я займусь своими, у меня их невпроворот.

Рикардо буквально выставил за дверь эту парочку. Идиоты, настоящие идиоты! Он снова принялся за мотор. Ему совсем не хотелось думать, чем занимались в сельве Каталина и Фернандо. Совсем не хотелось. Совсем!

Каталина и Фернандо немало побродили по сельве, прежде чем вышли на Тропу орхидей. Но они нисколько не жалели о потерянном времени — места здесь были в самом деле сказочные. Красота гор! Что сравнится с ней? Кто видел ее, никогда не забудет. Кто не видел, никогда не представит.

Они сидели, отдыхая и любуясь долиной, одетой голубизной.

— Здесь можно совершить любое безумство, — сказал Каталине Фернандо. — Брось спичку, и вспыхнет пожар! — Он красноречиво смотрел на Каталину.

— Пора возвращаться, романтик Фернандо, — насмешливо ответила Каталина, — а то как бы нас не застала ночь.

С тяжким вздохом Фернандо повиновался голосу рассудка. Они двинулись в обратный путь, но стемнело раньше, чем они добрались до знакомых мест, и они опять заблудились.

Ночь в сельве для непривычного человека — немалое испытание. Темнота, неведомые шорохи, шумы. Пронзительные вскрики ночных птиц. Неведомая жизнь обступает со всех сторон, вселяя в дупгу робость и страх. Каталина не боялась, недаром она родилась в сельве. Она просто устала и прекрасно понимала бессмысленность их дальнейших блужданий в темноте.

— Нет смысла продолжать путь ночью, — решила она. — Когда рассветет, мы двинемся дальше.

И опять Фернандо покорился голосу рассудка, но его рассудок обещал ему и что-то другое.

Ночи в горах холодные. И у Каталины, и у Фернандо зуб на зуб не попадал. Хорошо, что у Фернандо нашлись спички: с трудом насобирав топпиво, развели костерок. Они притулились у огня, и Фернандо крепко обнял Каталину. Он хотел эту женщину и не видел причин, почему этой ночью дружеское тепло не может вспыхнуть любовным огнем. Они были друг другу под стать, сотрудники, мечтатели, добивающиеся осуществления своей мечты. Они могли и должны были идти по жизни рука об руку.

Но Каталина не прильнула к нему, как ожидал Фернандо, наоборот, сжалась, будто отвердела и вдруг стала судорожно ловить ртом воздух. Зрачки ее расширились, будто она увидела что-то ужасное, голова запрокинулась.

— Что с тобой? Что? — испугался Фернандо. Каталина не отвечала, продолжая судорожно хватать воздух ртом.

Он попытался сделать ей искусственное дыхание, Каталина задышала чуть ровнее.

— Тебе легче?

— Да, — с трудом выговорила она. Странный приступ удушья, похоже, прошел, но

остались озноб и слабость.

— Сейчас я тебя согрею, — пообещал Фернандо, крепко обнимая и прижимая ее к себе. — Мне нужна ты, а я нужен тебе.

— Не надо, Фернандо, сейчас не время. Неужели ты не понимаешь?

Он понимал, но желание было сильнее его, желание получить хотя бы обещание, хотя бы словесное «да».

— Погоди, Каталина. Ты ведь осталась. Бросила Каракас, жениха. Решила изменить жизнь. Так ведь?

— Да.

— Тогда в чем дело? Что между нами стоит? Неужели Леон?

— Я буду тебе очень благодарна, Фернандо, если ты оставишь меня в покое. Мне нужно согреться и прийти в себя, — Каталина говорила так, как никогда еще с ним не говорила, и тон ее отрезвил Фернандо, он не хотел терять Каталину.

Антонио поднял на ноги весь поселок. Мало ли что могло случиться в сельве! Укусила змея! Свалились в пропасть! Сломали ногу, в конце концов!

Сержант Гарсия согласился с взволнованным Антонио: нужно немедленно отправляться на поиски! Он отдал приказ собираться капралу Рейесу и пригласил Гаэтано, — если случилось несчастье, то понадобятся лишние мужские руки.

Как ни отговаривался Гаэтано подагрой, болями в спине, Гарсия был неумолим. Он должен обеспечить спасение пострадавших. У него всегда порядок, комар носу не подточит!

Мужчины отправились в ночную сельву, навстречу опасностям. Женщины, собравшись вместе, молились об успешном исходе предприятия. Они сожалели, что с ними нет падре, его молитва была бы услышана быстрее.

Падре молился на свой лад. Он сидел на берегу реки и беседовал с Гамбоа, прося у него помощи.

— Скажи, что мне делать, Гамбоа! — требовал он. — Я должен отслужить какую-то мессу. Я понятия не имею, как это делается. Но я не хочу разочаровывать Мирейю, я ей вру, потому что мне ничего другого не остается. Я все время жду, что меня схватят и отправят в тюрьму. Но я не хочу оставлять этот поселок, потому что никогда еще не был так счастлив! Войди же в мое положение, Гамбоа! Помоги мне!

— Говорите сам с собой, падре, или с Богом? — за плечом падре стояла Манинья.

— Я молился, — ответил Галавис, он побаивался этой женщины, с которой уже встречался.

Он как-то забрел в ее лагерь, он ведь тоже был неравнодушен к золоту. И похоже, она поняла это, потому что предупредила его: будьте осторожнее, падре, у вас слишком пытливый взгляд.

— Не объясняйте, я сама разговариваю, глядя в небо, спрашиваю о своем, но не всегда получаю ответ. А вам всегда отвечают, падре?

— Иногда не отвечают, но редко.

— Значит, вы лучше, чем я. Но сейчас у вас в глазах страх. Я уйду, чтобы не путать вас. А когда вы будете опять говорить с небом, позовите меня. Может, вместе у нас лучше получится, и мы с вами избавимся от одиночества...

С одиночеством искала сладу Манинья или еще с чем-то, чего сама не могла понять.

Ночь всегда была добра к ней, а теперь ночами творились странные вещи. По ночам плакала девочка, которая не оставляла Манинью, плакала возле души той, ненавистной женщины...

Спасательная экспедиция охрипла, крича наперебой: «Фернандо! Каталина!» И наконец-то их старания увенчались успехом. Они увидели мерцающий огонек, и на их зов откликнулись. Победа! Пропавшие отыскались! Их обнимали, дали выпить по глотку спиртного, чтобы согрелись. Как выяснилось, Каталина ухитрилась упасть в яму с водой, они вымокли насквозь, сушили одежду, но... Но если не подхватят пневмонию, то можно считать, что все окончилось наилучшим образом.

Лучшим или не лучшим, Каталина для себя не решила. Фернандо не перешел границ джентльменского поведения, но непрестанно пытался это сделать. Ощущение надежности, которое приносит дружба, разлетелось в прах. Фернандо втянул Каталину на зыбкую почву любовных притязаний, и она должна была положить этому конец. Не в ее характере было терпеть то, что ей не нравилось.

Они стояли у ее дома.

— Спокойной ночи, Каталина. Еще одно приключение в твоем списке, — прощаясь, сказал Фернандо шутливо.

— Длинном списке, — подхватила шутку Каталина.

— Но наше приключение не закончилось, мы продолжим его, — закинул удочку на будущее Фернандо.

— У нас будут разные приключения, — ответила Каталина, сделав ударение на слове «разные», и, помахав Фернандо, ушла в дом.

Рикардо тоже побывал этой ночью в сельве. Разве мог он усидеть на месте? А что, если и в самом деле случилась беда? Но сердце говорило ему совсем о другой беде. И беда эта была только его, Рикардо Леона!

Он не наглел ни Каталину, ни Фернандо. Он и не хотел их найти. Как бы он выглядел в их глазах? Третий лишний. Он нашел, а вернее, его нашла Манииья Еричана.

— Луна ничего не сказала мне, но прислала тебя. Нас свели лупа и эта темная ночь, чего они хотят от нас? — спросила Манинья.

— Что ты здесь делаешь, Манинья? — вместо ответа спросил Рикардо.

— Не задавай вопросы, на которые нельзя ответить. Ты искал добычу, Леон? Если добычу, то ты наглел ее.

— Я не искал добычу.

— Чем еще может заниматься мужчина ночью, если не охотиться?

— Не задавай вопросы, на которые нельзя ответить, Манинья.

— Признаю, я проиграла и отвечу на твой вопрос: я разговаривала с луной. Ты тоже?

— Нет, я не говорил с этой сеньорой.

— Я знаю, ты не умеешь говорить с женщинами, Леон. А в глазах у тебя грусть и одиночество, нет, я ошиблась, — ярость.

— Подумать только, ты ухитрилась что-то увидеть в моих пустых глазах! Но ты ошиблась, там нет ни грусти, ни одиночества, ни тем более ярости.

— Не лги, Леон, лучше посиди рядом со мной. Рикардо не сел рядом с Маниньей, но и не ушел, он ждал, что она еще скажет.

— Что ты теперь будешь делать со своей жизнью, Леон?

— Пойду и лягу спать.

— Когда ты был свободным, у тебя была река и лодка. Теперь ты батрак. Что стало с твоей гордостью, Леон?

— Что тебе сказала луна?

— Она рассказала мне об охотнике, который вышел темной ночью на поиски самки, чтобы вырвать ей сердце, но она устроила ему ловушку и сама вырвала сердце охотника. Это произошло сегодня ночью, Леон?

— Я уже сказал, я не охотился.

— Нет? — Манинья улыбнулась. — Когда захочешь вернуться к свободной жизни, к реке, найди меня. Только сделай это побыстрее. Не жди, пока Манинья тебя разлюбит и ты останешься ни с чем.

Вот что принесла эта ночь Рикардо, вот с чем он пришел в дом, вот с чем остался до утра...