Каина

Глава 25

Паучи не появилась и на следующий день. Дагоберто места себе не находил. Глядя на его беспокойство, Каталина невольно посмеивалась, но Дагоберто взволнованно ей объяснил:

— Дело совсем не в том, о чем ты думаешь, дочка! Помнишь, был случай, когда я заблудился в сельве? Так вот, меня похитили тогда неведомые мне люди. Они добивались, чтобы я открыл им какие-то дурацкие тайны относительно золота. Ты же знаешь, по сельве ходит много слухов и сплетен.

— И ты не заявил о них в полицию? — изумленно спросила Каталина.

— Сельва не подчиняется полиции. Тогда меня спасла Паучи. А когда эта девушка появилась у нас в поселке, я сказал себе: Дагоберто, ты обязан сделать все, чтобы эта девушка жила нормальной человеческой жизнью. Теперь ты понимаешь меня?

— Да, папа.

После этого разговора Дагоберто отправился к Хустиньяно. Хоть сельва и не подчиняется полиции, но кому-то надо искать Паучи!

— Отсчитаем семьдесят два часа и объявим розыск, — пообещал Дагоберто сержант Гарсия. — Таков порядок! А пока придется подождать.

Пруденсио был крайне недоволен: неужели его опять погонят в сельву? Прогулки эти были ему совсем не по душе. А еще больше было не по душе то, что Инграсия смотрела на него теперь сияющими глазами.

— Она в меня влюбилась, господин начальник, — обреченно говорил капрал сержанту Гарсии.

— А что я тебе говорил?! — отвечал сержант. — Теперь ты убедился, что поэзия — великая сила!

— Но я-то тут при чем? — тоскливо спрашивал несчастный Пруденсио.

— Ни при чем, — соглашался его начальник, — но, как ты знаешь, в единении — сила. Продолжаем действовать согласно разработанному плану!

Сержант был чрезвычайно доволен: его военная операция по взятию неприступной крепости — сердца Инграсии — обещала успех. Гарсия чувствовал себя великим стратегом и писал стихи с еще большим вдохновением.

Вдохновенно обсуждали свои планы на будущее и Фернандо с Антонио. Дел предстояло много. Но в первую очередь нужно было поскорее закончить строительство домиков.

С энергией Ингрид туристов можно было ждать чуть ли не на будущей неделе.

Антонио был готов трудиться с утра до ночи. Они с Жанет наконец-то помирились.

— Разве я могу долго сердиться на моего пупсика, — сказала она. — Он у меня такой хорошенький!

Однако Антонио с еще большим воодушевлением собирался ухаживать за Лус Кларитой.

Он должен был построить им домик на небесах!

Оживленному, радостному Фернандо больно было глядеть на погасшее лицо Каталины.

К боли примешивалась и ревность: он прекрасно понимал, что Каталина страдает из-за лодочника, и чувствовал — Рикардо Леона он ненавидит. Что хорошего нашла в нем Каталина? Что у них общего? Вот доктор Фернандо Ларрасабаль — совсем другое дело. У них общие интересы, одинаковое европейское воспитание, взаимопонимание.

И к тому же они связаны общей работой! Рядом с Каталиной находился человек, который любил ее и готов был всячески ей помогать. Неужели она так слепа, что не замечает этого?

Фернандо с Каталиной сидели за столом и обсуждали проект беседки. Беседка на берегу реки очень украсит их поселок. В ней можно будет сидеть по вечерам.

Туристы оценят прекрасный вид на реку. Музыка, доверительные беседы... Каталина водила карандашом по бумаге, но мыслями она была далеко. Река... Да...

Она опять побежала на пристань. Ей хотелось еще раз увидеть Рикардо. Может, он уже передумал? Может, сердце сказало ему, что нужно остаться? Может, вместо разлуки произойдет встреча?

Одно только ощущение, что Рикардо где-то рядом, подстегивало деятельную натуру Каталины. Жизнь била в ней ключом, быстрее работала мысль. И конечно же она злилась на этого непонятного, загадочного человека: как он смеет пренебрегать такой умной, прекрасной, великолепной женщиной, как Каталина Миранда? С отъездом Рикардо все тускнело, теряло смысл, делалось ненужным, неинтересным... Наверное, и он чувствует то же самое, хотя на словах у него выходит совсем иное. Ведь и она всегда говорит не то, что думает на самом деле!

Но чувствуют они наверняка одинаково. И наверное...

Но на пристани она встретила не Рикардо, а Манинью... Каталина как-то совсем забыла о ней. И все разом вспомнила, и в ней загорелся гнев.

— Ищешь мужчину, который уехал? — насмешливо спросила Манинья.

— Уехал твой мужчина! 1ь1 осталась одна! — с яростью ответила Каталина.

И очень хорошо, что уехал! Прекрасно! Чем дальше уехал, тем лучше!

Манинья смотрела в зеркало. Что это? Неужели морщины? Откуда они у Маниньи?

Время не трогает Манинью. Эти морщины приносит ей каждая встреча с ненавистной Каталиной Мирандой. Почему?

— Помоги мне, Памони, — молилась Манинья. — Кто полюбит старуху? Манинья хочет, чтобы лодочник Леон любил ее. Очень любил, Памони. Помоги Манинье, Памони.

Боль и страх, которые вдруг поселились в Манинье, обернулись гневом, когда она посмотрела на своих слуг и поняла, что Такупай еще не привел Гараньона.

— Вы должны работать за троих! Должны вернуть мне украденное золото! Вон отсюда! Марш на работу, бездельники!

Мисаэль мгновенно вскочил на ноги, за ним заторопились остальные.

Такупай нашел Гараньона, но сам превратился в пленника. Мысленно он не поблагодарил Гараньона, особенно когда понял, какую тайну выбивают из трусливого вора.

— Ты дорого заплатишь, Гараньон, дорого заплатишь, — пообещал он.

Хайро разошелся, его уже было не остановить. Золото разожгло в нем алчность, и он был готов на все, лишь бы узнать, где можно добыть еще золота! Золота!

Золота! По его приказанию парни взяли в оборот и старика индейца. Этот прохвост должен лучше других знать тайны сельвы. Но Такупай будто не слышал слов, не чувствовал ударов, он так и не снизошел до разговора с нечистью, что вдруг осквернила сельву.

Наконец Хайро махнул рукой.

— Расстреляйте этого ублюдка, — сказал он, указывая на Гараньона. — Надоело! Устал!

И Такупай тут же услышал жалкий вопль здоровяка, который всегда кичился своей могучей силой.

— Я скажу, где золото Маниньи! Я знаю, где оно! Я отведу вас туда!

— Ах ты вонючая крыса! — глумливо захохотал Хайро. — Теперь ты на все готов! Ну что ж, веди! — и он наставил на Гараньона пистолет.

И под дулом пистолета Гараньон повел бандитов на прииск.

День уже клонился к вечеру, и Мисаэль с товарищами собирались возвращаться в селение. Работа сегодня была плодотворной. Недаром Манинья говорила, что сельва любит ее, — сельва явно хотела возместить ей убыток, причиненный Гараньоном. Но больше всех золота нашла, как всегда, Пугало.

— Хозяйка будет довольна, — улыбался Мисаэль. — Сегодня у нее будет много золота.

Но не тут-то было. Из кустов высунулось дуло пистолета, а за ним — бандит Хайро.

— Пуля в лоб или золото, — произнес он, наставив пистолет на Мисаэля.

Что оставалось делать Мисаэлю? Он протянул Хайро мешочек с золотым песком.

Пугало с визгом отчаяния бросилась бежать. Но ее мигом поймали и отобрали золото. Угрюмо отдали свою добычу и остальные. Хайро довольно похлопал Гараньона по плечу.

— И от вонючек бывает польза — похвалил он здоровяка. — А теперь, ребята, шагом марш в поселок! Пора подумать и о ночлеге!

Люди Маниньи вместе с Такупаем молча шли в окружении отряда Хайро. Хайро был весел, словно птичка: сегодня удача сама шла ему в руки. Он прямо чувствовал ее и не ошибся. Ба! Какая приятная встреча! Первой, кого они увидели в поселке, была Каталина Миранда собственной персоной. Она мылась в душе. Что за прелесть!

— Ах ты моя сладенькая! — воскликнул Хайро. — Сейчас мы с тобой поговорим! В прошлый раз мы наш разговор не кончили!

— Не подходи! Не прикасайся ко мне, негодяй! Каталина, едва успев прикрыться, опрометью, не разбирая дороги, бросилась прочь, в сельву.

— Поймайте мне эту козочку, — распорядился Хайро.

Несколько парней бросились вслед за Каталиной. Темнело, густая поросль будто расступалась перед Каталиной, помогая бежать, задерживая и путая ее преследователей. Каталина мчалась вперед как стрела...

Отряд Хайро, победителя Хайро, который в огне не сгорел и в воде не потонул, которого не взяла и пуля, вошел в поселок.

Парни были в хорошем расположении духа, они не прочь были покуражиться, поразвлечься. Они чувствовали себя героями. Такими их делало оружие в их руках.

При виде вооруженных людей Жанет испуганно взвизгнула. Антонио схватил ее за руку и втащил в дом. Туда же он впихнул и Лус Клариту: хорошеньким женщинам нечего делать на улице в такой час. Теперь они под его защитой, и он сумеет оградить их от любой опасности!

Один из партизан облапил Дейзи, но тут же получил отпор от Хустиньяно.

— А ну оставь ее немедленно, — рявкнул сержант.

— А пулю в лоб не хочешь? — спросил парень.

Дейзи тем временем успела спрятаться, а сержанта грубыми толчками препроводили в его собственный участок и посадили под арест.

Сан-Игнасио был оцеплен, всюду стояли вооруженные партизаны. Жители поселка испуганно жались по углам. Партизаны обшаривали дома, ища, чем бы поживиться. К их немалому удивлению, в шкафах под бельем или в банках из-под кофе они находили деньги. И не просто деньги — доллары! Подумать только, доллары в этой глухой дыре! Нужно будет хорошенько потрясти здешних субчиков: наверняка что-то посыплется! И партизаны уже принялись кое-кого трясти. Хосе Росарио не выдержал:

— Хайро! Зачем мучить людей, которые не представляют никакой опасности?

— Хосе Росарио! Дружище! Как ты, наверное, рад нашему возвращению! — осклабился Хайро.

Нет, Хосе Росарио не был. рад. Чему радоваться? Грабежам? Насилию? Возможным убийствам? Хосе Росарио было стыдно, что и сам он когда-то точно так же входил в селения. Хотя никогда не радовался этому так, как Хайро. Партизаны застали Хосе Росарио врасплох. Приди они на час позже, его бы уже не было в поселке. Он уже распрощался со всеми и собирался уходить. Нелегко ему дался разговор с Лолой. Но что поделаешь? Он честно сказал Лоле, что ее любовь сделала его другим человеком. Никогда не вернется он к тем, кто убивает. И твердо решил стать учителем. Сказал, что ему бесконечно жаль: его любовь не сумела переменить ее, Лолу, раз она по-прежнему цепляется за свою прошлую жизнь.

— Но у меня были такие планы! — плакала она. — Нам же нужны деньги!

— Я не могу убить свою любовь, Лола, — ответил он. — И не могу убить того нового человека, который во мне родился, поэтому я ухожу.

Но уйти он не успел и теперь встал на защиту поселка, с которым сроднился.

— Хайро! Оставь в покое этих честных, работящих людей! Против кого ты борешься?

— Уж не гвардия ли тебе промыла мозги, парень? — разозлился Хайро. — Ты что, забыл, что ты солдат? Боец Армии освобождения?

— Я не вижу освобождения! Я вижу насилие и террор. Сейчас же освободи этих людей, Хайро!

— Это что, бунт? А ну взять предателя! — скомандовал Хайро.

Боевики тут же заломили руки Хосе Росарио.

— Бандиты! Убийцы! — взорвался бессильным гневом Хосе Росарио. — Вы заслуживаете только одного — смерти!

— Ты тоже. И завтра на рассвете я лично этим займусь, — процедил Хайро. — Уведите его!

Манинья наблюдала эту сцену.

— Что здесь происходит? — властно спросила она. — Кто здесь главный? Я хочу поговорить с этим негодяем.

Манинья пришла в поселок, потому что Пугало с плачем ворвалась к ней в дом. Чуть позже пришли и все остальные вместе с Такупаем и рассказали ей, что произошло на прииске. Манинья пришла посмотреть на наглецов, посмевших посягнуть на ее достояние, на золото Маниньи!

Хайро с наглой усмешкой подошел к ней.

— Так это ты решился обокрасть Манинью Еричану? — спросила она, пристально глядя на Хайро.

Боевики, что стояли за спиной командира, слегка попятились. Все в сельве знали о могуществе недоброй колдуньи и испытывали перед ней страх. Но Хайро в данный момент чувствовал свою силу.

— Экспроприация, — осклабился он. — Социальная справедливость.

— Ты поступил очень плохо, вор, очень плохо! — сказала Манинья, все так же пристально, завораживающе глядя на Хайро.

— Лучше с ней не связываться, — зашептал один из партизан Хайро. — Она очень могущественна! Вся сельва ее боится!

— Но не я! — заявил вконец распоясавшийся Хайро. — Ведьм я убиваю на месте! — и он навел на Манинью пистолет.

Щелчок курка. Выстрел. Такупай держался чуть позади Маниньи, но он успел броситься вперед и заслонить ее. Пуля досталась ему, и Такупай упал к ногам Маниньи. Манинья опустилась на землю.

— Гуайко! Гуайко! — звала она. — Только не уходи! Все это из-за меня, Гуайко!

Хайро не был любителем сентиментальных сцен.

— А ну вставай, ведьма! Вставай! Встретишься со своим индейцем в аду! Теперь твоя очередь, — орал Хайро.

Манинья будто не слышала его.

— Отнесите меня в сельву, — еле шевеля губами, произнес Такупай. — Я умираю...

Манинья махнула рукой, и к ней подошли Мисаэль и другие ее люди, наклонились, подняли Такупая.

— Куда?! — заорал Хайро.

Манинья обернулась и посмотрела на него так, что даже сам Хайро сделал шаг назад, — будто черный пламень полыхал в ее огромных глазах, гибельный пламень смерти.

— Мир слишком мал, чтобы вместить мой гнев. Ты не знаешь, как умеет мстить Манинья Еричана. Смерть покажется тебе милостью. И ты будешь молить меня о смерти, нелюдь!

— Пусть они уходят, — зашептались партизаны позади Хайро.

И Манинья, величавая Манинья, вся — воплощенная скорбь, ушла вслед за своими людьми, которые несли Такупая.

Все жители поселка прилипли к окнам. Они видели, как ранили Такупая, слугу Маниньи, и каждому стало не по себе. Боль, горе и страх вошли в сердце каждого.

— Сегодня ночью вся сельва в смятении. Она полна страшных предзнаменований, она предвещает смерть и кровь. Если Такупай умрет, мы узнаем, что такое горе. Месть Маниньи Еричаны черна, как ночь. И наша жизнь тоже станет черной. Никому не уйти от мести Маниньи Еричаны, — причитала Тибисай.

Однако смятенная сельва была добра к Каталине Миранде. Наступила ночь, но и в ночи будто что-то вело Каталину. Наверное, и впрямь вело, потому что человек, который вдруг вышел ей навстречу, был Рикардо Леон.

— Каталина? — изумился он. — Откуда ты? Да еще в таком виде!

— Несчастье, Рикардо, несчастье! Поселок захватили партизаны Хайро!

Вот оно в чем дело. Да, встреча не была случайной, ведь и Рикардо оказался здесь потому, что индейский поселок посетили партизаны Хосефы. Но они недолго пробыли там. Все съев, все выпив, они двинулись дальше. А Рикардо отправился в бухту Чегейре, чтобы поохотиться и привезти своему другу Пуэкали и его людям какой-нибудь крупной дичи. Бухта была неподалеку от Сан-Игнасио, но для Каталины, которая пробиралась через сельву, это было немалое расстояние.

— Хайро? — воскликнул Рикардо, бесстрастный, спокойный Рикардо, которому были так не свойственны эмоции. — Значит, он жив! Значит, рано мы его похоронили! И что? Все такой же сумасшедший?

— Еще хуже, Рикардо. Я надеялась, что гвардия с ними покончила, но они опять заняли Сан-Игнасио.

— Поэтому Пуэкали даже на охоту не ходит. Говорит: в сельве слишком много плохих людей.

— Нам надо что-то делать, патрон, — вступил в разговор Бенито.

— Надо! Но я сделаю это один, — последнее слово Леон произнес чуть ли не по слогам.

С Хайро он сведет счеты сам. Он помнил, как висел на дереве, как Каталина поила его водой и что было после...

— Леон, ты не можешь идти один! — сказал Пуэкали, который как всегда появился, как бы почувствовал сложную ситуацию. — Я пойду с тобой, и мои люди тоже.

— Нет, Пуэкали! Спасибо за добрые намерения. Будет куда лучше, если вы, даже не заезжая в поселок, отправитесь вниз по реке за гвардией. Без нее мы вряд ли справимся.

— Я пойду с тобой, Рикардо, — сказала Каталина.

— Я предпочел бы, чтобы ты осталась с женщинами в индейском поселке. Там ты точно будешь в безопасности.

— Нет, Рикардо! — Каталина упрямо покачала головой. — Нет! Поселок Сан-Игнасио — мой родной поселок, там мои люди, и я не оставлю их!

Рикардо сделал вид, будто не слышал ее.

— Я жду тебя в лодке, Бенито, — сказал он и пошел к реке.

Бенито с улыбкой подмигнул Каталине:

— У меня есть одежда, которую мне подарили в поселке. Посмотрите, может, вам что-нибудь подойдет.

Каталина согласилась и одела штаны и майку. Наверное, она выглядела смешно, но она об этом не думала. Она не могла оставить Рикардо. Она тоже хорошо, слишком хорошо помнила ту страшную ночь.

Увидев Каталину рядом с Бенито, Рикардо не стал больше спорить. Он знал, Каталину не переспоришь. Но когда они пристали к берегу чуть в стороне от Сан-Игнасио, Рикардо распорядился:

— Заглушите мотор и ждите меня здесь. Положитесь на меня. Я возьму ситуацию под контроль.

— Только не делай глупостей, Рикардо, — сказала Каталина.

— А когда я их делал?

Стройная фигура Рикардо растворилась в темноте.

Но разве Каталина могла усидеть на месте? Не прошло и пяти минут, как она выбралась из лодки. Бенито пытался ее удержать. Но куда там!

— Твой патрон такой безрассудный! Я пойду за ним. А ты дожидайся нас здесь. — Не знаю, кто из вас двоих безрассуднее, — пробормотал Бенито, махнув рукой. — Сумасшедшие. Оба просто настоящие сумасшедшие!

Но настоящее сумасшествие творилось в поселке. Хайро, увидев доллары, которые принесли его люди, переворошив дома, понял, что жалкая дыра Сан-Игнасио, эта голытьба, дно внезапно сделалось золотым дном. И решил выкачать из него все, что можно. По его приказу всех жителей Сан-Игнасио согнали в бар, и теперь он расхаживал перед ними, грозя пистолетом и требуя немедленно отдать ему все деньги, какие у них еще припрятаны.

— Не отдадите, ваш вонючий поселок затопит кровь! Вы ведь любите свой поселок?

Не хотите потопа? Молчите? Тогда начнем! С кого бы? Я думаю, с вас, сержант, — обратился он к Хустиньяно, который гордо вскинул голову.

Хустиньяно только что утешал Инграсию: ее шустрые мальчуганы куда-то запропастились, и она только и делала, что прислушивалась и присматривалась: не идут ли? Где они? Где?..

Сержант не обратил внимания на слова Хайро, так он был поглощен горем Инграсии.

Зато слова Хайро прекрасно расслышал Фернандо. Он больше не мог терпеть этой пытки.

— Прекратим дешевый спектакль, командир! Я отдам вам деньги, которые у нас остались, а вы оставите нас в покое и немедленно покинете поселок! Что вы на это скажете?

— Годится! — Хайро опустил пистолет. Фернандо воспринял его слова и жест как согласие. Хайро кивнул одному из своих подручных:

— Проводи сеньора Ларрасабаля. Похоже, он набрался ума.

Сумма, которую принес Фернандо, была немалой. Еще бы! На нее должны были быть достроены домики, восстановлена летная полоса. Но Фернандо не жалел о них, сейчас речь шла о существовании поселка.

Хайро пересчитал деньги и довольно осклабился:

— Недурно! Богатые у вас закрома!

— Мы их заработали честным трудом, заработали все вместе. А теперь отпустите людей по домам, как мы договорились.

— Армия освобождения не договаривается с эксплуататорами!

— Что?! Что ты сказал? — Фернандо был просто в шоке, он не мог поверить тому, что услышал.

— Скажи спасибо, что остался жив! — грубо рявкнул Хайро и тут же распорядился:

— Распихайте ублюдков по домам, за сопротивление — расстрел. А этого, — он ткнул пистолетом в Хосе Росарио, — этого оставьте ночевать на улице. Может, у него поубавится спеси!

— Ты мне заплатишь, Хайро Пастрано! Заплатишь за всех этих людей, мерзавец! — выкрикнул Хосе Росарио.

— Сомневаюсь, — издевательски засмеялся Хайро. — Когда взойдет солнце, я самолично пущу тебе пулю в лоб. А ну, ребята, живее, живее! Отправляйтесь отсюда вон!

Мирные переговоры окончились ничем. Принесенные жертвы не повели к желаемому.

Помощи ждать было неоткуда. Не солнце прольет завтра ласковый свет — прольется кровь. Слезы текли и текли по лицу Лолы. Глазами, полными отчаяния, смотрела она на возлюбленного — прощаясь, — в последний раз! И вдруг Хосе Росарио ей улыбнулся, он любил ее и говорил ей только об этом: он с ней, он любит ее...

Люди, которых вели под охраной, не были тупым и покорным стадом. Они были людьми, которые попали в беду, и каждый искал выход. Они не собирались покоряться обстоятельствам и были готовы дать отпор, но только старались понять, как же им действовать, что же делать? Выход искали мужчины, женщины искали в мужчинах опору и чувствовали — она у них есть. Люди были вместе, и не так-то легко было с ними справиться. Вместе, несмотря на то что всех разделили, заперли по домам, поставили охрану. Все равно люди Сан-Игнасио были одной семьей.