Красавица и босс мафии

ГЛАВА 11

ГАБРИЭЛЛА МАТОС

Наконец-то хоть что-то получилось, наконец-то!

Я делаю глубокий вдох, чувствуя, как напряжение последних дней начинает рассеиваться, когда я закрываю дверь в кабинет Андресы. На третьем этаже шестиэтажного здания я спускаюсь по лестнице, потому что лифт сломан. Как только я ставлю ноги на тротуар, суета центра Рио-де-Жанейро поглощает меня, словно кит, а я — жалкая рыбка Немо.

Обычно я проношусь по этим улицам со скоростью ракеты, уворачиваясь от несуразного количества людей, делая вид, что не замечаю ни уличных торговцев, ни всех этих красочных штучек в витринах десятков магазинов, заполняющих крупнейший в городе торговый центр. Однако сегодня днем я решаю поступить иначе. По необычному случаю летнее солнце сегодня не желает жарить людей, температура мягкая, а небо безоблачное. Я иду по Уругвайской улице, заглядываю в магазины, хотя у меня нет ни намерения, ни денег, чтобы что-то купить. Я просто хочу побыть на улице еще несколько часов, насладиться сегодняшним солнцем. Только это.

Когда я возвращаюсь на улицу и начинаю идти к вокзалу, готовая отправиться домой, мое внимание привлекает витрина, и я вхожу в магазин. Деревянная дверь закрывается за мной со звоном, и я словно телепортируюсь.

Снаружи хаос популярной в Рио торговли еще жив и с ним невозможно справиться, но внутри первое, что меня обволакивает, — это запах бумаги. Я читаю бесконечно меньше, чем хотелось бы, но мне всегда казалось, что в книгах есть что-то магическое. Может быть, дело в том, что, как и рисункам, словам для существования нужны листы. И именно глядя на боковую стену, покрытую красочными иллюстрациями, я чувствую, что путешествую между мирами.

В магазине деревянные стены, потолок и пол, длинный темный прилавок, а за входным коридором, который я не проходила и не собираюсь проходить, виднеются полки, заполняющие стены. На какую-то глупую секунду я чувствую себя Белль, обнаружившей личную библиотеку Чудовища.

Желание узнать, что находится внутри магазина, огромно, но я не могу ничего сделать с этими открытиями, поэтому решаю остаться на месте, в прихожей. Здесь есть на что посмотреть. Я делаю короткие шаги, рассматривая каждый из рисунков, защищенных стеклянной витриной, прямо здесь, внутри магазина.

Я понятия не имею, как художнику удалось запечатлеть цвета на бумаге, но вау! Это невероятно! Просмотрев всю витрину четыре раза, я возвращаюсь к началу и более внимательно изучаю рисунок, который заставил меня зайти в магазин в первую очередь. Я смеюсь и прикрываю рот рукой, потому что он получился гораздо более скандальным, чем я могла себе представить.

Я мысленно благодарю магазин за то, что он пуст, когда за прилавком, пройдя через дверь, появляется маленькая беловолосая женщина. Увидев меня, она улыбается, и я делаю то же самое. Женщина покидает свой пост и направляется ко мне.

— Чем могу помочь, милая моя? — Спрашивает она, и я качаю головой.

— Я просто любуюсь ими.

— Они красивые, правда? — Спрашивает она, останавливаясь рядом со мной и глядя на тот же рисунок, что и я.

Одетая в черную юбку до колен, кремовую футболку и зеленый кардиган, женщина выглядит так, как, по моим представлениям, должна выглядеть бабушка, которая балует своих внуков. В основном потому, что она маленькая и кривоногая, как добрые старушки из мультфильмов.

— Они прекрасны, — соглашаюсь я. — Я недавно рассказывала эту историю своей сестре. — Я указываю на иллюстрацию принцессы, лежащей на груде матрасов, которая висит в витрине.

— Принцесса на горошине?

— Да, — отвечаю я со смехом, вспоминая реакцию Ракель на эту историю.

— Как насчет того, чтобы взять иллюстрацию в подарок ей?

— О, простите, но у меня нет денег, — честно отвечаю я. — И ей это не понравится, — признаюсь я и не могу удержаться от смеха. — Ракель ненавидит эту историю. — Старушка секунду удивленно смотрит на меня, а потом смеется вместе со мной.

— Это действительно плохая история, — говорит она, заставляя меня смеяться еще сильнее. Мне больше нравится "Красавица и чудовище".

— Вы поверите, если я скажу, что почувствовала себя Белль, когда вошла сюда? Эти полки просто невероятны. — Я машу рукой в сторону конца магазина, и женщина одаривает меня гордой улыбкой.

— Этот магазин принадлежит моей семье уже более восьмидесяти лет, он принадлежал моему отцу, который открыл его, когда приехал в Бразилию из Франции в конце сороковых годов. У нас здесь одни из самых старых книг в Бразилии, понимаешь? На прилавке также есть и другие антикварные предметы. — Она указывает на то, что, как я думала, предназначено для обслуживания клиентов, и я замечаю, что на самом деле это витрина другого типа. — Теперь это мое, но я уже стара, так что я считаю это витриной моего сына, даже если он немного ленив. — Настала моя очередь смеяться над ее откровенностью. — Пойдем, — говорит она, уже шагая впереди меня. — Смотреть можно бесплатно, — объявляет она, не давая мне шанса не согласиться.

Я оглядываюсь на выходную дверь, но я буду чувствовать себя крайне невежливо, если просто уйду после того, как со мной так хорошо обошлись, и, кроме того, мне очень хотелось посмотреть, что представляет собой остальная часть магазина.

Вздохнув, я пересекаю коридор.

Высокие полки, которые я видела, вблизи еще больше, они тянутся до самого потолка, заваленные книгами, которые выглядят старыми и, учитывая слова женщины, редкими. До сих пор я не знала, что безлюдная комната может заставить меня почувствовать себя маленькой и незначительной.

Я медленно прохожу по полкам, любуясь старыми обложками и читая названия, не решаясь прикоснуться к ним. Не дай бог испортить одну из них, а мне, как невезучей, это вполне вероятно.

Меня охватывает чувство покоя и умиротворения, как будто я нахожусь в месте, отделенном от хаотичного мира, которым всегда была моя жизнь. Я чувствую благодарность за то, что нашла это место, и обещаю себе вернуться сюда в будущем. Я не часто делаю что-то для себя, но это я сделаю, решила я.

В магазине мягкое освещение, неяркие неоновые лампы освещают полки. Я останавливаюсь посреди них и смотрю на потолок — кажется нереальным, что он может быть таким высоким в магазине посреди Саары(ТЦ под открытым небом). Я могла бы жить здесь, я знаю. Прыгать с места на место, зная все возможности, которые могут предложить мне страницы, разложенные на этих полках.

Не знаю, сколько времени я провожу, прогуливаясь по полкам, погрузившись в размышления и совершенно забыв о том, что я не одна. Когда это осознание приходит ко мне, и я ищу старушку, она наблюдает за мной из-за своего прилавка с загадочным выражением лица.

— Ваш магазин прекрасен! — Неловко говорю я и улыбаюсь.

— Ты действительно так думаешь. Я вижу это по твоему лицу.

— Да.

— Меня зовут Магда, — представилась она.

— А я Габриэлла.

Я подхожу к прилавку, через стекло замечаю несколько предметов, которые выглядят старыми, некоторые блестящие — броши и серьги. Другие — просто старые, но все очень красивые.

Мой взгляд останавливается на металлической розе, покрытой лаком для ногтей. Лепестки у нее красные, а стебель, шипы и листья черные. Я не могу перестать смотреть на нее, удивляясь, как она могла быть такого темного оттенка. Магда замечает мой интерес, тянется за прилавок и берет предмет.

— Тебе нравится? — Она кладет на прилавок, и я понимаю, что это брошь.

— Она прекрасна!

— Он твоя, — заявляет она после нескольких минут молчания, пугая меня в прямом и переносном смысле. Мои глаза расширяются, и я поднимаю взгляд от прилавка на пухлое, светлокожее лицо женщины.

— Что? Нет! Я не могу за это заплатить, Магда.

— Я не спрашивала тебя, можешь ли ты заплатить, — говорит она с такой же простотой, как и все остальное, что она говорила мне за те минуты, что прошли с момента нашей встречи. — Я сказала, что он твоя. — Я замираю с открытым ртом и некоторое время молчу.

— Я не могу принять это, я очень благодарна, правда. Но я не могу принять это. Я даже не знаю, сколько это стоит, я просто знаю, что никогда не смогу расплатиться. — Магда цокнула языком.

— Это всего лишь брошь, девочка. Она стоит очень мало или почти ничего, если только какой-нибудь жадный турист не решит посетить мой магазин, желая потратить деньги просто так. Тогда эта брошь и все остальные в витрине превращаются в артефакты эпохи империи. — Она подмигивает мне и снова громко смеется. Боже мой, это абсурд! Эта женщина просто удивительна. — Ты сказала, что чувствуешь себя Белль в моем магазине, возьми розу, она принесет тебе удачу, — обещает она, уже поднимая брошь и прикрепляя ее к моей поношенной футболке.

Я думаю о том, чтобы еще раз отказаться, но какой в этом смысл? Магда не отступит, а я уже и не помню, когда в последний раз получала подарок. Я принимаю его всем своим сердцем, как самый ценный дар.

— Это уже случилось, — говорю я. — Сегодня мой самый счастливый день за долгое время, Магда. — Она наклоняет голову в сторону, рассматривая меня точно так же, как Андреса чуть более двух часов назад, но совершенно по-другому.

— У тебя есть работа, девочка? — Моя улыбка становится жалкой.

— Нет, я ищу, — тихо говорю я, внезапно смутившись. Но в этом нет моей вины. — У меня есть сестра со слабым здоровьем, сложно найти работу, которая это понимает, я не всегда могу придерживаться традиционного графика.

— Я бы поняла.

— Простите?

— Мне нужен помощник, суставов уже не хватает, чтобы подниматься и спускаться по лестнице, чтобы убирать и организовывать эти полки. Я бы приняла твой график. — Небрежность, с которой она произносит эти слова одно за другим, нервирует.

— Вы предлагаете мне работу? — Спрашиваю я, уже чувствуя, как бешено колотится сердце.

— Может быть, и предлагаю. Приходи завтра, я познакомлю тебя со своим ленивым сыном, потому что теоретически это теперь его магазин. Но он согласится.

— Вы хотите сказать, что у меня есть работа? — Я переформулирую вопрос, находясь в полной растерянности от того, как это происходит.

— Я здесь старуха, Габриэлла, если и ты еще глухая, то нам будет трудновато работать вместе. — Она шутит, и я чуть не бросаюсь через прилавок, чтобы обнять маленькую старушку, которая только выглядит милой, но язык у нее, оказывается, острее любого ножа. — Завтра Дэниел поговорит с тобой о часах, зарплате и прочих скучных вещах.

Я несколько раз моргаю, и слезам не хватает и двух секунд, чтобы обжечь мои глаза.

— Спасибо, — шепчу я, все еще не веря. — Спасибо.

— Посмотрим, будешь ли ты по-прежнему находить полки красивыми, когда тебе придется их чистить и приводить в порядок.

— Я думаю, что, получив за это деньги, работа сделает их только красивее, — честно отвечаю я, и Магда смеется.

— Ты мне нравишься, Габриэлла.

— Не знаю почему, но спасибо и за это. — Она громко смеется.

— У тебя есть номер телефона?

— Нет, у меня нет мобильного.

— Хорошо. Тогда до завтра. — Она отстраняется от меня не слишком деликатным способом, но я начинаю подозревать, что Магда не знает значения этого слова. Я киваю. — Принеси свои документы, все, которые имеют значение: удостоверение личности, номер социального страхования, разрешение на работу и подтверждение проживания. — Я прикусываю губу, когда она доходит до последнего, но отгоняю беспокойство. Я могу придумать оправдание: скорее всего, я забуду его дома или еще что-нибудь.

— Тогда до завтра, — соглашаюсь я и хочу спросить, могу ли я обнять ее, но сдерживаю себя. Делая шаги в обратном направлении, я отхожу от прилавка, пока не дохожу до коридора.

— Крабы — это те, кто ходит задом наперед, девочка. Так ты будешь натыкаться на окна, — предупреждает она, и я снова соглашаюсь.

— Извините. До завтра, Магда.

— До завтра, девочка.

Я выхожу из магазина, чувствуя, как миллион бабочек порхает в моем животе, и мне кажется, что в моей груди должна быть летучая мышь, потому что ее трепыхания достаточно сильны, чтобы конкурировать с моим сердцем. Я практически бегу на вокзал, а когда прибегаю, жду стоя, нервно похлопывая ногой по полу, стремясь поскорее попасть домой и поделиться новостями с Ракель.

Я сажусь в поезд, как только открываются двери, и он останавливается на станции почти на десять минут, прежде чем наступает время отправления. В течение каждой из них и всех остальных остановок, пока я не прибуду на станцию назначения, я думаю обо всех возможностях этого дня и, подойдя к входной двери, открываю ее с улыбкой, полностью отвлекаясь на собственные мысли. Настолько отвлекаясь, что не замечаю ничего вокруг — ни непривычной тишины, ни отсутствия детей, которые обычно играют в это время вдоль железнодорожной линии.

Только после того, как я вошла в дом и заметила внутри него те же самые неуместные фигуры, которые я по рассеянности проигнорировала на улице. И только услышав голос, я подумала, что никогда не узнаю о этих самых возможностях.

— Привет, Габриэлла. Я ждал тебя.