Красавица и босс мафии

ГЛАВА 56

ГАБРИЭЛЛА МАТОС

— Я принесла булочки, которые ты любишь, — говорит Рафаэла, входя в комнату Витторио и включая свет.

Я зажмуриваю глаза, чувствуя, как в них вонзаются иголки, а монстр, поселившийся в моей утробе, решает, что сейчас самое время поточить когти о стены своего нового дома. После нескольких месяцев отсутствия каких-либо признаков месячные появились в самый неподходящий момент, да еще и в худшем варианте. Боль в животе заставляет меня извиваться на простынях, в то время как раскалывающаяся голова посылает в мозг резкие импульсы, которые могут быть направлены только на то, чтобы свести меня с ума.

— Я не хочу есть, — тихо говорю я, и моя подруга испускает звучный выдох.

— Тебе нужно поесть, Габриэлла. Ты не можешь просто продолжать пичкать себя обезболивающими. — Я бы рассмеялась, если бы мое тело и сердце дали мне слабину.

Как именно я должна помнить о том, что хочу есть, когда небо, кажется, падает мне на голову, в прямом и переносном смысле? Плохая погода для меня не в новинку, на самом деле большую часть жизни она была моей естественной средой обитания. И все же после позапрошлой ночи я начала задумываться, возможно ли, что посреди всего этого хаоса последних лет Вселенная как-то щадит меня или проявляет ко мне доброту.

Я вошла в кабинет Витторио с сердцем, колотящимся от страха и надежды. Все, чего я хотела, это знать, что с Ракель все в порядке, сделать все возможное, чтобы обеспечить ее безопасность, умолять, если потребуется, вернуть ее в мою жизнь.

Я покинула ту комнату с сокрушенной грудью от осознания того, что моя сестра потерялась где-то в этом жестоком мире, от которого я потратила столько времени, пытаясь ее защитить. И, как будто этого было недостаточно, я также получила известие о том, что мой отец мертв.

Умер. Мой отец умер.

Не знаю, смогу ли я когда-нибудь простить его за то, что он бросил меня, пока был жив, но все же он был моим отцом, и я просто не могу игнорировать боль, которую причинила мне его смерть. Я всегда считала себя человеком, крайне невосприимчивым к боли, но на самом деле до недавнего времени мне было просто все равно, что чувствовать.

— Пожалуйста, Габриэлла, — просит Рафа, садясь на кровать рядом с моим съежившимся телом, и я понимаю, что плачу, только когда ее пальцы пытаются вытереть мое лицо.

Витторио, вероятно, рассказал ей частично или полностью о том, что произошло, потому что она знает, и не я ей рассказала. В последние несколько дней у меня не хватало сил сказать почти ничего, хотя крики в моей голове продолжали отдаваться бесконечным эхом.

— Позволь мне помочь, — мягко говорит моя подруга. — Чем я могу помочь? Хочешь еще одну грелку? Хочешь, я вызову врача? — Она предлагает несколько вариантов, но ни один из них не может избавить от удушающего чувства, как будто воздух вокруг меня украден.

— Я просто хочу спать, — бормочу я, и она кивает.

— Тогда спи. Я останусь здесь с тобой.

— Можешь выключить свет, пожалуйста?

— Конечно! — Отвечает она, уже вставая, и я облегченно вздыхаю в полутьме.

— Спасибо, — благодарю я ее, чувствуя, как матрас слегка проседает под весом Рафаэлы. — Спасибо.

Я не знаю, будит ли меня его присутствие или я чувствую его, потому что проснулась, но я знаю, что он здесь, и открываю глаза. Темная комната не скрывает его лица от моего взгляда. Я делаю глубокий вдох, и его запах сразу же успокаивает меня.

Я с тревогой сглатываю, ожидая, что Витторио сообщит мне какую-нибудь новость, любую. Его рука протягивается в приглашении, и я переползаю на кровать, прижимаясь к нему всем телом. Тепло его обнаженной груди накрывает меня, и я прижимаюсь губами к теплой коже, впитывая его и там.

— Как ты себя чувствуешь? Боль прошла? — Спрашивает он, погружая губы в мои волосы, и я понимаю, что он имеет в виду боль в моем теле.

— Стало намного лучше. Сколько сейчас времени?

— Немного за полночь.

— У тебя есть новости для меня? — Спрашиваю я, хотя уже знаю ответ. Если бы они у него были, он бы уже сообщил их мне.

— Нет, малышка. Пока нет. — Я киваю, соглашаясь, несмотря на невозможность того, что он увидит это движение.

Я снова закрываю глаза, желая всеми силами отключиться. Хочется, чтобы, когда я снова проснусь, ответ на этот вопрос был другим.