Красавица и босс мафии

ГЛАВА 14

ГАБРИЭЛЛА МАТОС

Открыв глаза, я понимаю, что все произошло на самом деле, это был не кошмар. Одежда, которую я выбрала, выходя из дома сегодня утром, все еще на мне, брошь, которую подарила мне Магда, все еще висит на футболке, пот, прилипший к моей коже, когда я шла по улицам центра города, высох, но никуда не делся, как и его запах.

Тот, кто ответственен за пробуждение меня от измученного сна — боль в нижней части живота, которая снова подает знаки, и я моргаю, пытаясь вынырнуть из тумана, который все еще колышет мои мысли.

Пописать, мне нужно пописать.

Мне нужно… Мне нужно так много вещей, но, не имея возможности получить ни одну из них, не желая думать ни о ком из них, особенно об одной, маленькой и худенькой малышке, которая сейчас одна и, вероятно, в ужасном отчаянии, я заснула.

Это был сон без сновидений, сон без размышлений о том, каким будет мой следующий шаг. Сон без необходимости получать ответы на миллион вопросов, на которые до сегодняшнего утра могла ответить только я. Я хочу вернуться к этому как можно скорее. Я оглядываю коридор в поисках кого-нибудь, и его легко найти. Позади меня стоит стол, окруженный двумя диванами, за которым сидят четверо из тех, кто побывал у меня дома. Однако их босса нигде не видно, и это вызывает у меня чувство облегчения и тревоги одновременно, хотя второе чувство мне непонятно.

Я даже не знаю его имени, а этот человек знает обо мне все. Он разбросал по комнате мои самые мрачные уверенности, как будто они не более чем незначительные факты, а я ничего о нем не знаю. Я также не знаю, куда меня везут. Думаю, язык, на котором они говорят друг с другом, — итальянский. Мы летим в Италию?

Я прикусываю губу, не зная, как попросить то, что мне нужно, не зная, могу ли я попросить то, что мне нужно, но я не думаю, что они хотят, чтобы я намочила шикарные кресла в этом самолете. Я всегда думала, что мой первый полет будет волшебным, я никогда не задумывалась о предупреждении, которое давали мне все фильмы и книги о волшебстве: за волшебство всегда приходится платить.

Я испускаю долгий вздох и заставляю себя действовать, когда очередной толчок, на этот раз более сильный, беспокоит меня. Мне действительно нужно в туалет. Я даже не знаю, поймут ли они меня, ведь единственного, кто, как я слышала, говорит по-португальски, здесь нет.

Откинув голову назад, я открываю рот, чтобы заговорить, но подавляющее присутствие мужчины требует моего внимания в тот же момент, когда я слышу, как передо мной открывается дверь. Я поворачиваю шею лицом к нему, и мой вдох отказывается вырываться, как бы я ни понимала, что выдох так же важен, как и вдох.

На нем больше нет пиджака, но на нем все те же темные брюки и жилет, что и раньше, а также безупречно белая рубашка и галстук свинцового цвета. Его взгляд на меня оценивающий. Под его пристальным взглядом у меня по коже бегут мурашки.

— Мне нужно в туалет, — говорю я, и он лишь поднимает бровь. — Могу я пойти в туалет? — Я перестраиваю свои потребности, превращая их в просьбу, и слова, которые он сказал мне в моем доме, бегут по моим венам, как кровь. Твоя жизнь — моя, и я могу делать с ней все, что захочу. — Мне просто нужно в туалет. — Я чувствую необходимость оправдаться.

— Дверь слева, — отвечает он на португальском с таким акцентом, что слова сами собой вертятся на языке.

Я быстро встаю и практически бегу в ванную, со скоростью стрелы проносясь мимо человека, который украл у меня жизнь. Пространство больше, чем я могла себе представить, да и вообще все в самолете отличается от того, что я могла себе представить.

Самолет слишком мал, он больше похож на игрушку, чем на настоящий самолет. Здесь нет рядов сидений, только несколько мягких кресел, которые могли бы быть в магазине матрасов, настолько они удобны. Есть несколько столов и диванов, а также двери. Здесь больше дверей, чем я могла себе представить в самолете. Ванная комната не очень большая, но такая же роскошная, как и все остальное.

Облегчение, которое я испытываю, когда наконец-то помочилась, наступает сразу же. Я включаю золотистый кран и не могу отделаться от мысли, что высокая круглая столешница раковины напоминает мне столешницу в торговом центре, только гораздо меньше, очевидно. Я мою руки и, когда поднимаю лицо, чтобы взять полотенце и вытереть их, натыкаюсь на зеркало и понимаю, что до сих пор мне удавалось делать все то, что я делала в этой каюте, не обращая на себя внимания. Я никогда не считала себя красивой девушкой, но отражение, которое смотрит на меня, это не просто отсутствие красоты, оно просто жалкое, пустое, как раз то, что я чувствую. Я беру несколько листов бумаги и смачиваю их, прежде чем провести ими по лицу, стирая пятна грязи, а затем смываю их водой с мылом. Я беру новые листы с подставки и эти, смачиваю водой и небольшим количеством жидкого мыла и провожу ими по подмышкам, сначала по одной, потом по другой, затем ополаскиваю их. Повторяю процедуру на шее, руках и других местах, до которых могу добраться, не раздеваясь полностью. Я освобождаю волосы из тугого хвоста, в который они были завязаны, расчесываю пряди пальцами и снова завязываю их, на этот раз в пучок. Скорее всего, когда мы доберемся до места назначения, меня бросят в какой-нибудь подвал или темницу.

Возможно, это последние часы моей свободы, и, хотя я не могу сделать ни малейшего усилия, чтобы заботиться об этом, я стараюсь оставить ванную комнату настолько чистой, насколько это возможно в сложившихся обстоятельствах.

Глаза тяжелеют, когда я откидываюсь в кресло, и я позволяю своим векам закрыться, обнимая собственное тело, пытаясь защититься от холода. Это моя последняя мысль перед сном.

— С возвращением дон Витторио — говорит своему лидеру мужчина в костюме и галстуке, как и все остальные, как только мы выходим из самолета.

Посадочная полоса заполнена дюжиной огромных черных машин, и мои глаза сразу же расширяются, когда они сталкиваются с конвоем. Эта картина оказывает гораздо большее влияние на мое тело, которое все еще немного дремало даже после нескольких часов сна, чем жаркое и яркое солнце на небе, пробуждая его. Без моего разрешения в мыслях всплывает список вопросов, которые я игнорировала последние несколько часов.

Кто на самом деле этот человек? Как ему удалось увезти меня без каких-либо документов? Кому теперь принадлежит моя жизнь? И что еще важнее, как моя жизнь стала принадлежать кому-то другому?

Неужели я стану рабыней?

Следующее, что захватило мое тело, это воспоминания о том, как чувство, что я нахожусь под его контролем, распространилось по моему телу. Оказавшись в объятиях его приспешника и под его бесстрастным взглядом, я обнаружила, что признаю вещи, которые держала в секрете от своих собственных мыслей. Ему стоило только приказать, и слова слетали с моих губ на глазах у семьи, на глазах у десятка незнакомых людей просто потому, что такова была его воля.

Это было ужасно и в то же время так легко. Так абсурдно легко, впервые с тех пор, как я себя помню, мне не нужно было выбирать. Я должна была бы испугаться, я должна была бы ужаснуться перспективе того, какой станет моя жизнь. Однако абсурдное количество мужчин возле машин не пугает меня, как должно было бы, а лишь удивляет.

Всю свою жизнь я была заложником наркоторговли, я привыкла жить с преступниками. Но если бандиты, с которыми я встречалась, всегда находились на задворках общества, то уровень безопасности и уважения, который обеспечивается и проявляется к этому человеку, я могла бы представить только у бога.

Видя это, я не удивляюсь, что он решил распоряжаться чужими жизнями так, словно это самая обычная вещь в мире. Сколько еще таких, как я, должно быть там, куда меня везут?

Меня ведут к одной из машин, третьей по счету, за человеком, которому я сейчас принадлежу. На этот раз я всю дорогу держу глаза открытыми. Асфальтовые улицы рассекаются на скорости, оставляя позади здания, одинаковые и не похожие ни на что, что я когда-либо видела. Где бы я ни была, кажется, что это очень, очень далеко от Рио-де-Жанейро. Мы проезжали мимо старых домов и зданий, похожих на традиционные постройки в центре Рио, но также мимо многих других, которые я никогда бы не подумала увидеть вне телевизора.

Здания из обнаженного кирпича, с множеством арок и балконов без окон. Это красиво. Очень красиво, но проходит совсем немного времени, и все они остаются позади, а мы едем по дороге, граничащей с бескрайним синим морем глубокого, живого и яркого цвета. По другую сторону дороги — бескрайние просторы пустой земли.

Зеленая трава и полевые цветы сопровождают секунды, минуты, а может, и часы, которые проходят, пока машина не замедляет ход. Я не пытаюсь понять, почему, но, когда мы проезжаем через позолоченные железные ворота, я это делаю.

Медленно машина, в которой я нахожусь, движется вместе с остальными, пока не останавливается. Шкаф рядом со мной открывает дверь и сигналит мне, чтобы я выходила, но не прикасается ко мне. Я ползу по сиденью, пока не оказываюсь за пределами машины, на бледном гравии, перед… замком?

Мои глаза шарят из стороны в сторону, пытаясь воспринять окружающую обстановку, которую я никогда бы не мечтала увидеть воочию. Не знаю, чего именно я ожидала, но итальянский замок, окруженный цветами, зелеными деревьями, запахом свежего винограда и голубым безоблачным небом, точно не входил в этот список.

Стремясь познать все вокруг, я опустила глаза и в конце концов поймала красно-черную розу, все еще прикрепленную к моей блузке. На удачу, сказа мне Магда. Когда я поднимаю глаза на огромное, красивое здание, которого никогда раньше не видела, мне кажется, что мне не повезло.

Сегодня утром, среди полок маленького книжного магазина, я чувствовала себя Белль. Возможно, судьба решила наказать меня за дерзость, ведь если ей достался принц, запертый в теле зверя, то мне — чудовище с лицом совершенства. И когда я подняла глаза, то обнаружила, что он смотрит на меня.