Кровь в наших жилах

Глава девятнадцатая, в которой Лиза ищет путь домой

Баюша места себе не находила, нервируя Ларису, которой надо было заниматься домом, а вместо этого она то и дело ловила кошку, прыгающую ей на руки, и столь же быстро уносящуюся прочь. Стены дома просто дрожали от мурчания Баюши, а еще вслед за ней несся страх. Лариса понимала её — сама безумно беспокоилась за Елизавету Павловну. Даже не окажись она Великой княжной, все равно бы беспокоилась — мало кто, зная историю Ларисы, относился к ней по-человечески.

Мальчишки Муровы забились куда подальше, потому что Баюша и их атаковала своей лаской и бесконечным мурчанием.

Положение спас приехавший неожиданно хирург из губернской больницы Авдеев — Лариса с ним познакомилась, когда Елизавета Павловна проходила у него лечение после светоча.

Авдеев, отказываясь проходить в дом и безумно смущаясь, как бы его не приняли за душевнобольного, скомканно попросил:

— Можно переговорить с вашей… кошкой. Только не вызывайте санитаров. Госпожа Богомилова сказала, что у вас живет баюн.

Баюша выглянула в коридор, являя Авдееву только свою голову. Кошка выжидающе молчала, и хирург внезапно изошелся потом:

— Кажется, санитары мне все же нужны. Простите, что побеспокоил. Просто в детском отделении коклюш, и я подумал… Глупость подумал, — резюмировал он, разворачиваясь и яростно нахлобучивая на голову шляпу.

— Я с тобой, — догнала его Баюша. — И только попробуй меня после мытья лап засунуть обратно в лужу, как обещал!

Авдеев громко сглотнул и пробормотал:

— Это я не подумав обещал. Ни за что вас…

— Баюша, — представилась кошка.

— …не засуну в лужу.

— Смотри у меня! — Баюша взлетела по его пальто ему на руки: — быстрей, котятки ждут!

— Вета! Вставай!

— Можно я еще чуть-чуть посплю…

Вставать отчаянно не хотелось. Она устала, у неё болело где-то под ложечкой. Безумно хотелось спать. Она приоткрыла глаз, посмотрела в темноту и сонно пробормотала:

— Я совсем чуть-чуть…

Темнота вновь ответила голосом отца — настоящего отца, который ради неё предпочел умереть и вернуться мертвяком:

— Никаких поблажек! Тебя никто жалеть не будет.

Ей хотелось крикнуть, что она Великая княжна, но её смутила тяжелая мужская ладонь, скользнувшая по её волосам:

— Вставай, солнышко…

Носа коснулся странный запах гари, и жар с головы до ног затопил Лизу, заставляя приходить в себя — она все же умудрилась потерять сознание!

Отец был прав — никаких поблажек, иначе случается страшное. Позволила себе поболеть всего пять дней и… Оказалась в тюрьме. Надо было не жалеть себя, а разбираться со стихиями. Пусть не давать им свободу, пока не восстановится кровь, но попробовать-то вызвать стихии надо было. Надо было настоять на своем праве идти к Полозу. Надо было встретиться с Мишей и подчинить под его контролем воздух. Надо было попробовать вызвать воду. Надо было проверить на ком-нибудь теорию о получении власти над стихиями при помощи крови и эфира, а не просто размышлять над такой возможностью. Артефакты же были для чего-то созданы. Видимо, они были изготовлены на случай упадка крови или эфирных возможностей в семье Рюриков. Не даром последнее время цесаревичи женились только на невестах из рода Рюриковичей. Бабушка-бриттка была странным исключением за последние несколько поколений.

Лиза оперлась на локоть, пытаясь встать, но тот полыхнул болью, и она вновь упала. Лежа на полу, некстати пришла в голову мысль, что Катя тут, в тюрьме, в одной из камер. Кровь живая и мертвая тоже есть. В Лизе или Саше, или Иване. Не хватит её сил, можно будет попробовать усмирить стихии при помощи Кати — она говорила, что сильный, перворанговый маг. Интересно, как она относится к питью крови? Вот будет несмешно, если она заставит Катю пить её кровь, а окажется, что Лицын, оперируя Волкова, зашил ему в послеоперационную рану артефакт управления огнем.

— Холе-е-ера!

А ведь это вариант! Вариант, почему Волков управлял огнем, считая, что все дело в крови. И это объясняет, почему артефакт так и не нашли. И почему для лечения Волкова привлекли именно хирурга.

— Х-х-холера…

Пол был безумно прохладным, успокаивая боль от ран. К нему хотелось прильнуть и лежать, ничего не делая, только ждать спасения. Жаль, что его не будет, если она сама об этом не позаботится. Никаких поблажек! Надо сесть, надо двигаться, надо спасаться и спасать самой. Тут где-то Саша, Алешка, Катя, Иван Вихрев и Семенов, чьего имени она даже не знала — они не успели познакомиться. Она собралась с силами и рывком, сцепляя челюсти, чтобы не застонать от боли, села. В полной темноте, наощупь, Лиза принялась обыскивать тело ближайшего тюремщика — ей нужны ключи от кандалов и блок-браслета. А еще лучше — кристальник! Она сможет телефонировать Мише. Миша не откажет в помощи. Он придет или свяжется с Соколовым. Телефонный номер Соколова Лиза так и не удосужилась запомнить. Раззява!

Главное: мысленно даже не пытаться представлять, что попадается под её пальцы. Не думать. Они тоже не думали, когда причиняли ей боль. Они заслужили. Или нет? Суда-то не было. Впрочем, её тоже не судили, а уже приговорили к заключению в «Орешке».

Лизу, не переставая, била крупная дрожь. Рубашка сползла с плеч, обнажая её чуть ли не по пояс, и подхватить разорванный ворот нечем, и завязать нечем. Хотя какая разница — в темноте её все равно никто не видит!

Длинные рукава рубашки мешали. Избавиться от них она не могла который день. Вот и сейчас она, не выдержав, вцепилась зубами в ткань, пытаясь порвать её. Шелк был натуральный, вдобавок укрепленный обильной вышивкой. Порвать его не удавалось в который раз. Даже шов устоял под натиском зубов. Надо будет Каютовой сделать подарок: шила она на совесть — даже зубы заболели. Лизе пришлось смириться, чувствуя себя в долгорукавке то ли Пьеро в глупой трагикомедии, то ли жертвой на капище, у которой вот-вот потечет по рукавам кровь.

— Соберись, холера! — прошипела она себе под нос, снова пальцами попадая по обгорелой, твердой, как корка, мертвой руке. — Сашке хуже — из него могли всю кровь пустить. И из Леши, и из Ивана… Потом будешь страдать и размышлять — двигай!

Она наугад потянулась — под рукой оказались остатки ткани мундира, нательный крест и цепочка со связкой амулетов. Пальцы замерли, натыкаясь на магкристалл, впаянный в металлическую пластинку с выгравированными рунами. Не узнать типичные знаки магнакопителей сложно. Лизу снова кинуло в жар: если на маге столько накопителей, то дело плохо — видимо, тут блокируются все потоки эфира, кроме встроенных в защиту стен. Иной причины для какого количества магнакопителей не может быть — не служат императорам слабые маги. В его конвой берут только перворанговых. Снятие блок-браслета Лизе ничем не поможет — как не было доступа к эфиру, так и не будет, раз даже перворанговые маги надеялись только на накопители, которые теперь пусты — Огнь все из них выпил. То-то так полыхнул. Вся надежда только на её кровь.

Ладно! Сперва все же надо найти ключи — страдать по блокировке эфира она будет потом, если это окажется правдой.

По руке мертвеца до плеча, потом ниже и ниже — искать ключи надо на поясе. Они должны быть там. Не найдутся тут, придется искать следующее тело. Рядом должны валяться еще двое — те, кто удерживал её за руки. У кого-то ключи просто обязаны быть!

С первого раза не повезло: ни ключей, ни кристальника. Придется искать дальше. Она, из-за боли не в силах выпрямиться, поползла по полу в поисках нового тела. И снова пусто, только магнакопители нашлись. До чего же её боялись, оказывается! Она тихо рассмеялась. Пугало, а не слабая после кровопотери барышня. Адская тварь — в это даже император, оказывается, верил. Будет обидно, если ключей ни у кого не окажется — в коридоре она в кандалах и блок-браслете будет легкой мишенью для дежурной охраны. Хотелось надеяться, что Огнь в который раз был всепролазен, но это может быть далеко не так. Выходить из допросной надо твердо зная, что можешь оказать сопротивление. Иначе её тут же убьют — Федор Васильевич предупреждал, что ждет её в случае его смерти. Причин ему не верить не было.

И снова пусто, и снова наощупь в поисках третьего тела — тоже напрасно.

Надо искать дальше.

Она потерялась в темноте, больно ударясь головой о стул. Так… Она уже обследовала троих, и ни у кого ни ключей, ни кристальника. Кристальник точно должен быть у императора. Отец точно носил. Носит ли Федор Васи… Носил ли Федор Васильевич кристальник, она не знала. В любом случае, надо точно убедиться, что император мертв.

Лиза вцепилась пальцами в сидушку стула, подтянулась на руках, встала на колени, шипя от боли, и долго собиралась с силами, чтобы встать на ноги. Главное — не выпускать из рук спинку стула: может закружиться голова, а пол каменный. Не устоит на ногах — служба Огня будет напрасной. Будет обидно, если она так глупо потеряет шанс на свободу, разбив себе голову.

Рывок! Голова полетела прочь, мир зашатался, и Лиза устояла на одном упрямстве, напоминая себе:

— Сашка… Лешка… Катя… Холер-р-ра!!!

Как ни странно, устоять на ногах помогла именно «холера!».

Тошнило. Мир качался. В ушах шумело море. Хотя откуда ему тут взяться? Лиза стояла, вцепившись в грешный стул и надеялась, что сил все же хватит. Не хватило — её занесло куда-то в бок, больно ударяя под ребра краем столешницы. Лиза схватилась за неё и выстояла. Она выстояла. Не упала на пол.

Когда голова прекратила предательски куда-то лететь, Лиза медленно, не отпуская столешницу, двинулась к императору. Или сейчас императрица, получается, уже она, раз он мертв? Наткнувшись на тело, пытавшееся утечь со стула на пол, она, сцепив зубы, первым делом проверила пульс на шее. Мертвее не бывает. Точно. Теперь императрица она. Холера!

Лиза принялась дальше проверять карманы уцелевшей одежды. Ключи от кандалов, естественно, не нашлись — не императорское дело такое носить. Кристальник был — только расплавившийся. Вспышка, даже несмотря на малое количество эфира вокруг, была все же высокоранговой, не меньше десятки, наверное.

— Холера… Что ж так не везет…

Под её пальцами скользнуло что-то странное. На груди, рядом с крестиком, висел незнакомый, угловатый амулет. Лиза, дернув за цепочку, взяла его в руки. Проклиная мешавшиеся рукава, она принялась его ощупывать. Тонкая пластинка. Странная многоугольная форма. Прямой угол, два колких лучика с другой стороны, выгравированный знак — коловрат, только какой стихии не понять. Артефакт! Тот самый, про который говорил Огнь. И этот артефакт не один — судя по прямому углу это всего лишь часть алатыря.

Где-то, у кого-то еще три артефакта! Точнее два — если предположить, что у Волкова все же был огненный артефакт. Утешает одно — с артефактом одна из стихий подчинится ей, помогая спастись отсюда.

Она двинулась дальше. У канцеляриста Лиза забрала артефакторное перо — единственное оружие, что она могла обнаружить. Тут же острым концом пера она проткнула правый рукав, и ткань наконец-то поддалась, освобождая руку. Лиза с трудом сдержала ненужный смех — наконец-то за все время хоть какая-то победа!

О тело следователя она запнулась случайно — он умудрился успеть броситься к двери, когда Огнь напал на него. В этот раз удача была на стороне Лизы — проклиная сразу все: Огня, темноту, собственную беспомощность из-за невыносимой боли в мышцах, — она нашла ключи, стащила связку с пояса трупа и наощупь принялась искать нужный. Сперва надо снять кандалы — в них она не достанет до блок-браслета. Она еле расстегнула навесной замок на кандалах, впервые за последние дни чувствуя дикую легкость в руках. Они словно воздушными стали, лишившись тяжести. Потом пришло время блок-браслета. Прежде, чем его снять, она приготовилась к неминуемой боли — сжала зубы, чтобы случайно не прикусить язык и прислонилась спиной к стене. Стоило блок-браслету упасть с её руки, как эфир с дикой силой рванул в пустоту, которой была Лиза. Из груди вышибли весь воздух. Голова больно встретилась с каменным полом. Перед глазами заплясали звезды. Лиза сипло вдохнула и снова попыталась сесть. На грудь, где пряталась печать, как кислоты ливанули.

Глухо, медленно, сердито завибрировал пол, словно земля почувствовала попытку побега. Только этого не хватало — артефакт, видимо, среагировал на её эфир. Впрочем, дрожь быстро стихла — в опустошенных эфирных каналах Лизы поселилась очередная боль. Если не найдутся наполненные магнакопители, то доступа к эфиру не будет — не из защитной системы же его черпать. Вся надежда на её кровь. Если артефакт земли у неё, то Голицыных можно не ждать — бороться за власть над землей придется с Дашковым. Он, зараза, по словам Кати, перворанговый маг, причем боевой. Причем, судя по всему, рискнувший напасть на императора… Хватит ли сил выстоять против него? Лиза прогнала эти мысли прочь, ведь еще есть вода и воздух…

Лиза отдышалась и, упираясь руками в стену, принялась вставать — ей пора заняться поисками других пленников. Охрана, если выжила, не оставит без внимания реакцию земли, сочтя это за попытку побега.

Уперевшись лбом в холодную железную дверь, Лиза старательно прислушивалась — из коридора не доносилось ни звука. Только это ничего не значит — охрана могла затаиться и ждать её. Лиза, несмотря на пустые эфирные каналы, все же попыталась зажечь боевой огненный шар. Ничего не получилось — здесь была хорошая защита от стихий: мало ли какой идиот пронесет спички, чтобы покурить на службе — огненному магу этого за глаза хватит. При условии, что он снимет блок-браслет, как она.

Лиза, подобрав ключ к дверному замку, открыла его и осторожно, давая время глазам привыкнуть после полной темноты к неяркому свету, вышла в коридор. И здесь маглампы не горели — свет лился только из окон в торцах коридора. Дежурный страж валялся у одной из дверей — Огнь убил здесь всех… Лиза, сняв с его пояса очередную связку с ключами, двинулась по коридору для верности опираясь на стену — ноги то и дело подгибались. Она через окошко в двери заглядывала в каждую камеру на своем пути — ей надо найти опричников и Катю. Она не уйдет отсюда без них.

Рубашка то и дело соскальзывала с плеч, но Лиза еще не дошла до той стадии, когда раздевают трупы. Может, найдется комната охраны — там должна быть одежда. Наверное.

Первая камера, вторая, третья, силы таяли, упрямство — нет. Она проверит все камеры, чего бы ей это не стоило. В пятой по счету камере повезло — на кровати без сознания только в нательном белье валялся белый в просинь Вихрев. Это же сколько из него крови выкачали!

Лиза еле открыла дверь, буквально рухнула на кровать рядом с Иваном — он даже не открыл глаза, ничего не почувствовав. Пером Лиза проткнула себе палец и стала капать кровь Ивану в рот. Хорошо быть ходячим флаконом лекарства…

Здание откровенно тряхнуло — в первый момент Лиза решила, что это очередной приступ головокружения, но упавшая со стола кружка подсказала, что земля не успокаивалась, землетрясением показывая свой нрав. Только этого не хватало!

Лиза сняла с Ивана кандалы, потом блок-браслет, предупредив на всякий случай:

— Сейчас будет больно…

Иван застонал и открыл глаза, чтобы тут же плотно зажмуриться — Лиза опомнилась и левой рукой собрала разорванный ворот рубашки.

— Ваня… Приходите в себя. Отлежитесь, пока моя кровь не начала действовать. Я найду остальных. — Она заставила себя встать, давясь ругательствами. — Опасности пока нет — вся охрана в здании мертва.

— Я… с… вами… — Вихрев неуверенно сел, чуть не заваливаясь обратно. — Лихая вы барышня…

Лиза строже повторила:

— Иван Александрович! Отлежитесь пока — это приказ!

Он стащил с себя через голову рубашку и протянул Лизе:

— Не побрезгуете?

Лиза нашла в себе силы улыбнуться:

— Благодарю…

Рубашка пропахла мужским потом, но и сама Лиза пахла уже давно не ромашками. Она натянула рубашку на себя и лишь потом стащила долгорукавку, оставляя её прямо на полу. Заодно она вспомнила про артефакт и осмотрела его — она была права: это была часть алатыря, причем часть, управлявшая землей.

Уже в коридоре, открывая следующую камеру, в которой валялся на койке кипельный Семенов, она заметила, что Вихрев все же ослушался её — он, шатаясь и прихрамывая, вполне целеустремленно направился вдаль по коридору, сообщая Лизе:

— Следующая камера пуста. Дальше княжна Дальногорская… Дальше пусто. Пусто. Пусто.

Его голос гулко разносился по коридору.

Лиза, выпаивая Семенову кровь и снимая кандалы, не знала: плохой это знак, что Саши тут нет, или хороший. Его же могли содержать в другом здании тюрьмы. Обыскивать сейчас все — она просто не в состоянии. Она вернется сюда позже, вместе с Опричниной — если у Лизы хватит сил побороть, конечно, Дашкова или вызвать сюда воду или воздух.

Оставив Семенова приходить в себя, она вышла в коридор — Вихрев уже умудрился где-то найти черный мундир и оружие: два пистолета — себе и Семенову.

— Кромеж недоступен, Елизавета Павловна, — доложил он. — Как уходить будем?

Лиза прикрыла глаза — она сама бы хотела это знать.

— Я… Постараюсь укротить стихию земли.

— Чем это вам грозит? — тут же уточнил Вихрев.

— Свободой… — Лиза не стала уточнять, что ответа она не знает. Она вошла в камеру, где на кровати лежала Катя. Видимых ран и гематом не было — кажется, на долю Кати все же досталась сыворотка правды.

Лиза рухнула на койку — Катя тут же испуганно открыла глаза:

— Елизавета Павловна…

— Не бойся, Катенька, это я. Живая и здоровая.

Заметив, как расширились глаза Кати, она поправилась:

— Почти здоровая после того, что мне пришлось перенести. Глаза закрой, а рот открой!

Катя попыталась возразить:

— Не надо вашей крови… Я же предала вас.

— Знала бы ты, скольких я предала прямо с утра — боюсь, тебе меня не переплюнуть. Так что будь добра — рот открой, а глаза закрой. Времени спорить нет.

Катю очень поторопила земля — стены откровенно зашатались, с потолка посыпалась штукатурка. Лиза капнула кровь Кате в рот и занялась кандалами и блок-браслетом. Катя, с трудом проглотив кровь, принялась с жаром каяться:

— Род Дальногорских предал вас в истории с Волковым. Он мешал моему деду, и он скитом, моими глупыми размышлениями о ваших мужьях, Зерновым и прочим подставил Волкова, избавляясь от него вашими руками. Юсуповы приходили к Волкову за помощью со скитом. Волков им отказал. Сказал, что княжич имеет право защищать своего ребенка от проклятья так, как считает нужным. Только нужные слуги донесли до княгини иную версию разговора. Сказали ей, что её все же отправят в скит.

Лиза погладила её по голове, словно она дитя:

— Катя, я давно это поняла! Как знаю и то, что вы и ваш дед — не одно и тоже. Пусть вы княжна Даль…

— Я отреклась от рода. Я больше не княжна.

— Вот тем более. Вы не Дальногорская — разговор о вашем предательстве закрыт. Прошу, помогите мне. Сил нет…

Катя с трудом села на койке:

— Я вас постараюсь подлечить…

— Не надо. Тут нет свободного эфира. Не надо меня лечить. Просто присмотрите за мужчинами, когда я буду договариваться со стихией земли.

— Вы…

Лиза не выдержала:

— Катя, у меня нет сил. Мне больно даже разговаривать. Можно вы будете просто меня слушаться и все?

— Простите, — Катя умудрилась покраснеть. Она встала с койки и тут же почти рухнула на пол — Лиза её успела поймать, тут же ругаясь на вспыхнувшую болью руку.

Из тюрьмы они еле вышли — Катя все же не прошла ту школу, что Лиза в «Катькину истерику». Сил у неё и стойкости было в разы меньше.

Земля в округе дрожала. Пыль взлетала вверх и не успевала осесть. Камни вздрагивали и сами ползли по земле, оставляя за собой след. Некоторые мелкие камешки то и дело взлетали вверх от земной дрожи. И самое главное: от крыльца не было каменной дорожки — только возбужденная земля саженей так в пять. Миновать её было нельзя. Лиза посмотрела наверх — по крыше тоже не уйти. А земля не пропустит. Ответит ли воздух — неясно. И ни единой живой души в округе, только обгорелые трупы.

Стоя на крыльце и вдыхая воздух близкой свободы, Лиза не понимала одного — откуда в Дашкове столько желания добраться до неё? Или он из-за артефакта принимал её за Федора Васильевича? Иной причины для поведения земли Лиза не видела.

— Вот это… — Семенов что-то сказал — Лиза не поняла ни слова.

Вихрев кашлянул и все же признал:

— Согласен.

Катя прошептала:

— Может, попробовать, как Волков, приказать стихии? Я готова попробовать приручить стихию. Только вашей крови нужно будет чуть побольше.

Лиза качнула головой:

— Нет. Я постараюсь договориться с землей сама. Пока я буду отвлекать землю, вы попытаетесь убраться с острова.

И тут что-то с силой дернуло её в сторону, подхватывая на руки.

— Холера!