Крушение

Глава 11

Марта сидела в спальне перед зеркалом и приводила себя в порядок, пристально вглядываясь в каждую морщинку, которую ей принес очередной день, прибавило очередное переживание, и тут же убирала ее тональным кремом. Она, похоже, снова вступала в тяжелую полосу жизни, но сдаваться не собиралась. Из зеркала на нее смотрела красивая женщина с тонким и не слишком добрым лицом, которой нельзя было отказать в уме и решительности. Такой она и была. Такой себя и ценила.

Александр в Зальцбурге открыл ей глаза. Лусия Праду снова вошла в ее жизнь. Она снова грозила разрушить ее семью, отнять мужа, лишить покоя и благополучия. Когда это случилось в первый раз, дети были еще маленькими, и Сезар наступил себе на горло, оставшись в семье.

Ее, Марту, Сезар никогда не любил той глубокой любовью, которая делает женщину спокойной и позволяет равнодушно смотреть даже на мимолетные увлечения. Она была хорошей женой, но не была женой любимой, и поэтому сейчас готовилась к борьбе, собираясь отвоевывать то, что принадлежало ей по праву. Она не собиралась выкидывать на помойку свою прожитую жизнь, она хотела пожинать плоды нажитого. Еще раз взглянув на себя в зеркало, она осталась довольна собой – вкус никогда не изменял ей, она была как всегда элегантна, подтянута и моложава.

Она поспешила к Гильерми, его привезли из клиники накануне, и она хотела знать, как он провел ночь. Если Александр был самым положительным из ее сыновей, то Гильерми самым красивым, а у Энрики было больше, чем у других, жизненной хватки и силы. Каждым она гордилась и за каждого переживала. Сейчас она надеялась увидеть сына довольным и посвежевшим, он ведь так хотел вернуться домой...

Каждый день она надеялась на чудо. А что если оно, наконец, произойдет сегодня? Все кошмары останутся позади, и ее встретит спокойный и счастливый мальчик, который скажет:

— Доброе утро, мама! Как мне хочется поскорее взяться за дело!

И они соберут семейный совет и решат, что лучше подходит Гильерми, какую часть семейного бизнеса он возьмет на себя, и Сезар будет руководить первыми шагами сына, заботливо и внимательно, как когда-то учил его ходить. Он сделался калекой, но теперь пошел на поправку.

Однако когда Марта вошла в комнату сына, то поняла, что мечты — это только мечты. Гильерми встретил ее тяжелым равнодушным взглядом, хоть и раздвинул губы в улыбке. Но глаза не улыбнулись, не шевельнулась и душа навстречу материнской любви. Он лежал потухший, отяжелевший. Но и к этому она привыкла. И была рада тому, что он дома и относительно спокоен. Куда больше ее напугала бы веселость и особый блеск в глазах.

— Луиза принесет тебе все, что ты захочешь, — сказала она, желая зажечь в нем хоть маленькую искорку удовольствия.

— А я ничего не хочу, спасибо, мама, — ответил сын.

— Я так рада, что ты наконец-то с нами, — ответила она и нежно погладила его по щеке.

— Я знаю, что братья недовольны. Они хотели совсем другого...

— Мы все хотим одного, Гильерми, только одного – чтобы тебе было хорошо. — Чтобы тебе было хорошо...

Он кивнул, но Марта поняла, что даже ее присутствие тяготит сына, и вышла со стесненным сердцем. Клары опять не было дома, и она собралась всерьез поговорить с ней и выяснить, что же с ней творится. Или она так привыкла жить у Анжелы, что теперь при всяком удобном случае бежит к ней?

В Башню Марте нужно было за покупками, по крайней мере, она сама себе их придумала и по дороге зашла и в дирекцию. Перед глазами у нее то и дело всплывало лицо Лусии Праду, а потом — смущенное Сезара.

Энрики, едва взглянув на мать, сразу понял, как она напряжена и даже догадался, почему. Адвокат Лусия Праду, взыскивавшая с них убытки из-за потерь, понесенных кафе «Фалкон», надоела и ему до чертиков.

— Мне есть о чем поговорить с отцом, мама, — пообещал он и подмигнул.

Марта невольно улыбнулась. Она любила своего старшего, никогда не унывающего Энрики, готового ввязаться в любую авантюру, чаще всего, разумеется, любовную. Нет, она его не оправдывала, но если говорить честно, то у Вилмы тяжелый характер, и можно понять, почему ее мальчик нуждается в положительных эмоциях...

— Мы понимаем друг друга, сынок, — сказала Марта. — Ты открыл мне глаза, и я буду бороться за наше семейное достояние и покой.

— Я тоже, — кивнул Энрики.

Уходя из офиса, Марта чувствовала себя и увереннее, и спокойнее, за ее спиной стояли сыновья.

— С тех пор как мать ушла, ты мечешься из угла в угол, как обезумевший таракан. — Раздраженно сказал сыну Сезар.

А раздражен он был потому, что никак не мог дозвониться Лусии, она не брала трубку и не читала его посланий на автоответчике после того, что случилось на вокзале. А ему нужно было оправдаться, все объяснить. Чертова судьба! Спустя столько лет она повторила ту же ситуацию: он опять пообещал и не пришел, он опять оставил ее одну на вокзале. Но теперь все было по-другому, и она должна была знать об атом. Занятый своими мыслями, он не мог не заметить Энрики, который как нарочно мельтешил у него перед глазами.

— Что случилось? Тебе нужно поговорить со мной?

— Да, хотелось бы, — ответил сын.

— Ну что там у тебя? Давай скорее, — Сезару пришло в голову, где он может найти Лусию, и ему не терпелось осуществить задуманное.

— Я не собираюсь вмешиваться в твою личную жизнь и ничего от тебя не требую, но имей в виду: я знаю, когда мы были детьми, у тебя с сеньорой Праду был роман, но ты решил остаться с нами. Я слышал, что вы встретились в Зальцбурге.

Сезар не ждал атаки с этой стороны и, растерявшись, разозлился еще больше.

— Я не желаю обсуждать с тобой эту тему. Если тебе интересно, спроси у матери, она тоже там была, — резко ответил он.

— Какой смысл? Мама все равно не может ответить, что произошло в тот день, когда они с Александром уехали на экскурсию по Дунаю, а ты остался в городе один, — с усмешкой проговорил Энрики.

— Сын! Что ты себе позволяешь? — Сезар был вне себя.

— Я же сказал, что ни в чем тебя не упрекаю. Не хватало еще мне критиковать тебя за походы налево!

— Ты меня с собой не равняй! — вспылил Сезар.

— Я и не равняю. Но как генеральный директор не могу оставить этот факт без внимания. Не знаю, замешаны ли здесь личные интересы этой дамы или она занята только интересами омерзительного сеньора Эдмунду Фалкао, но скоро нам придется с ней схлестнуться, и, имей в виду, ей крепко достанется!

Он повернулся на каблуках и вышел. Он был доволен, что высказал все, что хотел.

Однако его выпад вовсе не охладил и не образумил Сезара, наоборот, только подлил масла в огонь. Теперь уж Сезар чувствовал себя просто обязанным взять Лусию под свою защиту. Когда-то он пожертвовал своим счастьем из-за этих щенков, они были маленькими, слабенькими, и он пожалел их, но теперь они выросли, отрастили клыки и готовы рвать всех на части. Нет, теперь он им покажет, что способен защитить и себя, и свое счастье, и любимую женщину!

И он торопливо принялся набирать номер офиса Лусии, он имел право встреться с ней как официальный представитель фирмы, которая ведет тяжбу с другой фирмой. Поговорив по телефону, он вскочил, простился с секретаршей и уехал, не сказав, когда вернется. Сегодня ему везло, в офисе ему назвали кафе, в котором Лусия обедала, ничего лучше придумать для встречи было нельзя. С замиранием сердца пробирался он между столиков и наконец увидел ее. Она как раз подошла к стойке бара, собираясь выпить то ли чашечку кофе, то ли что-нибудь покрепче. Судя по бледности, ей годилось бы и что-то покрепче, и Сезар сразу же заказал им обоим по мартини.

— Нам надо поговорить, — быстро проговорил он, отметая все возражения. — Выслушай меня, я уверен, ты все поймешь.

Он повел ее к столику и говорил, говорил без умолку, объясняя, что произошло.

— Теперь ты поняла? Поняла, почему я не мог встретиться с тобой на вокзале и вынужден был срочно вернуться? Может быть, посыльный опоздал или не нашел тебя... Лусия! Поверь, у меня не было другого выхода. Мой сын попал в больницу, и я должен был ему помочь. Да, в тот раз я повел себя как законченный трус, я не пришел, потому что испугался. Но сейчас все по-другому. Я хотел быть с тобой, я хочу быть с тобой, но обстоятельства оказались сильнее меня.

— Они всегда будут сильнее тебя — устало сказала Лусия.

Все эти дни она плохо спала, она ругала себя за то, что позволила себе зальцбургскую сказку, позволила этому человеку вновь встать у себя на пути. Сколько раз после их несчастной встречи она пыталась устроить свою судьбу. У нее были любовники, трижды она выходила замуж, но ни один из встреченных ею мужчин не сумел заменить ей Сезара. И вот теперь он клянется, что и она осталась для него единственной. Но слишком живы были в ее памяти все мучения, чтобы еще раз согласиться на них. Да, Сезар хороший человек, даже слишком хороший. Если у его родственников будут случаться неприятности, он всегда будет первым, кто придет им на помощь.

— Пойми, это были обстоятельства из ряда вон! Мой сын употребляет наркотики, сейчас он под надзором полиции, его обвинили в убийстве наркоторговца...

— Не кричи, — оборвала она его устало, — зачем всем вокруг знать, какие у тебя проблемы?

Сезар послушно понизил голос.

— Но ты поняла, что ты ко мне несправедлива? — спросил он почти что шепотом.

— Я хочу быть справедливой только к самой себе, — твердо заявила Лусия.

— Неужели это та самая женщина, с которой мы бродили по замку в Зальцбурге? – недоуменно и страстно спросил Сезар.

— Да. Но там я видела сон, а теперь проснулась. Ты меня разбудил, и теперь послушай, что скажу тебе я. Я не буду тебе лгать. Я люблю тебя. Ты был первым мужчиной в моей жизни, с тобой я узнала страсть, какой больше не знала ни с кем и никогда. Я пыталась забыть тебя, и в каждом, с кем встречалась, за кого выходила замуж, искала тебя, я всегда надеялась, что мы встретимся, и эта встреча все изменит, все будет как в сказке: встретились и прожили вместе долго и счастливо. Зальцбург — вот наша сказка. Она очень короткая, а потом наступает твоя очень реальная, очень конкретная и очень важная для тебя жизнь. Мне очень жаль, что у тебя сын наркоман, но я вовсе не хочу с этим соприкасаться. Мне не интересны проблемы Марты, ссоры твоего старшего сына с женой, переживания твоих внуков. В моей жизни нет этому места, и не будет. Так я решила.

Когда Лусия говорила это, голова ее была гордо закинута назад, и было видно, что решение далось ей нелегко, но она выстрадала его, и оно обладает для нее не меньшей ценностью, чем любовь Сезара.

— Это что, отказ? — спросил он.

— Да, Сезар. В моей жизни нет места твоим проблемам, какими бы важными, трагическими они ни были. Поэтому мы больше не увидимся.

— Но я состою не из одних проблем, — бурно запротестовал Сезар, — и мы увидимся сегодня вечером. Нам есть о чем поговорить. Мы поговорим о нашей будущей жизни, потому что теперь я намерен решить все иначе, чем когда-то. Мои дети выросли, и я имею право на собственную жизнь. Послушай меня, Лусия! Дай мне еще один шанс!

Перед глазами Лусии возникло доброе лицо ее крестного Клаудиу, он вырастил ее, он заботился о ней, он ее любил. И, увидев, какой она приехала из Австрии, узнав, что она вновь встретила своего рокового мужчину, пришел в ярость.

— И ты снова будешь так мучиться? — закричал он. — И я снова буду отпаивать тебя чаями, искать тебе успокоительное, а ты будешь страдать? Да ни за что на свете! Один раз он уже оставил тебя на вокзале, и с тех пор ты все на этом вокзале живешь. Ты никак не сядешь в поезд и не уедешь. Ты меняешь мужей, меняешь партнеров, но у тебя должна быть, наконец, твоя собственная жизнь, дом, дети. Скажи себе, наконец: «Сезар Толедо умер!» Возьми лопату и засыпь его известью. Мокрой. Чтобы поскорее засохло».

Вот что сказал ей крестный Клаудиу. И он был прав, потому что по-настоящему ее любил. И ей, в самом деле, нужен был уже свой дом и своя жизнь. И она сказала про себя: «Сезар Толедо умер», а потом вслух:

— Нет, Сезар, я не дам тебе такого шанса.

Сезар упрямо мотнул головой и сказал:

— До вечера!

Сразу после кафе он отправился в ювелирный магазин и выбрал там изысканное кольцо, ведь у Лусии такие изящные руки. Она убедится, что у него самые серьезные намерения. Это кольцо будет знаком их помолвки. Она все поймет, она убедится...

Возвращаясь домой, Лусия почему-то купила черной икры, которую так любил Сезар. А когда пришла, то по-новому расставила вазы с цветами, и они так украсили комнату. А потом стала накрывать на стол. Она накрыла его на двоих и зажгла свечи, которые преображают своим живым пламенем все вокруг: меняют выражения лиц, заставляют по-иному звучать голоса, превращаются прозу в поэзию, а жизнь в сказку. И, глядя на трепещущее пламя, Лусия сидела и ждала.

Вдруг раздался звонок. Но не в дверь – зазвонил телефон.

— Лусия! – произнес мужской голос. – Это я, Эдмунду Фалкао…