Крушение

Глава 16

Никто не брал в расчет Жаманту, над ним смеялись, его гоняли и пугали, считали идиотом и придурком. На него, в конечном счете, не обращали внимания. Зато он обращал внимание на многое, запоминал, примечал, понимал и даже, если хотел, мог высказать.

Услышав разговор Клементину с Александром, он прекрасно понял, что его обожаемой Сандре хотят навредить, и тут же поспешил к ней и пересказал, что говорил отец.

Сандра вспыхнула. Она всегда ненавидела отца и не ждала от него ничего хорошего. Однако сбылись самые худшие ее предположения. Ну что ж. Она не собиралась сдаваться. На карту было поставлено ее будущее, за него стоило побороться.

Сандра была не из тех, кто действует по велению сердца, куда чаще ей руководил голый безжалостный расчет. Мало-помалу у нее в голове сложился план действий, и она позвонила Александру. Для начала она должна была убедиться, что Александр к ней не переменился, что отцовские наветы не подействовали на нее.

Но дозвонилась она не сразу, его не было ни дома, ни в конторе. Наконец, Александр взял трубку, и она с облегчением убедилась, что он по-прежнему ласков и нежен.

— Сегодня я смогу уйти пораньше, — сказала она.

— Тогда до встречи в нашем гнездышке, — обрадованно отозвался он.

Гнездышко они свили в уютном номере небольшого отеля, где встречались, когда впереди у них была целая ночь.

Александр не собирался огорчать Сандру пересказом случившегося, ухудшать ее и без того непростые отношения с отцом. Он открыл ей свои объятия, стал целовать, но она, всегда такая страстная, вдруг словно бы сжалась и замерла.

— Что с тобой? — спросил он в недоумении.

— Я хочу тебе что-то сказать, но никак не могу решиться. — Сандра жалобно смотрела ему в глаза.

— Говори, не бойся, — ободрил он ее ласково.

— Я боюсь, что ты меня возненавидишь.

Обеспокоенный ее настроением, он заботливо усадил ее, взял за руку, и Сандра заговорила:

— Александр, раз мы собираемся пожениться, ты должен знать все. Я не могу жить с таким камнем на душе. Дело в том, что я и до нашего знакомства знала, кто ты такой. Но я не думала, что всерьез полюблю тебя. Я вообще не думала, что способна полюбить. А тогда, вначале, я хотела отомстить отцу, вот и сошлась с тобой!

— Не понимаю.

Александр пристально посмотрел на Сандру, ожидая дальнейших объяснений.

— Больше всех на свете мой отец ненавидит твоего, потому что сеньор Сезар Толедо посадил Клементину да Силва на двадцать лет в тюрьму!

Александр был потрясен. Теперь многое ему стало ясно. Но сеньор да Силва мог бы прямо сказать ему об этом, а не порочить свою дочь…

Глядя на просветлевшее лицо Александра, Сандра поняла, что добилась того, чего хотела, и перешла ко второй части своей завоевательной программы: приникла и поцеловала его. На этот раз победа осталась за ней. На следующий день Александр отправился в архив, взял дело да Силвы и внимательно изучил его. Все было так, как сказала Сандра. Свидетель Толедо добился того, чтобы обвиняемому дали самый большой срок, который был предусмотрен по этой статье, хотя убийство было совершено в состоянии аффекта и наказание могло быть ограничено пятью годами.

Александр заинтересовался мотивами, которые заставили его отца так поступить. Что же скрывалось за толщей лет? Какая вражда? Какая ненависть?

Вечером после ужина он принялся расспрашивать отца о Клементину.

— Ас чего ты вдруг вспомнил про это чудовище? — недовольно спросил Сезар. — Он убил двух человек, и я был этому свидетелем.

— Я знаю, что ты был свидетелем, я внимательно изучил дело, — сказал Александр, — но уверен, что у тебя были и какие-то личные мотивы. Без них ты бы не настаивал на двадцати годах. Ты знал его до этого, между вами была вражда?

— Нет, конечно. Я и знаком-то с ним не был. В то время я уже работал в строительной фирме, и мы отмечали сдачу очередного дома. Прямо на месте и отмечали. Сидим, выпиваем, шутим, смеемся, и вдруг гаснет свет. Я побежал выяснить, что с электричеством, и вдруг услышал между этажами крики, побежал туда и увидел: на площадке лежит залитый кровью человек, а рядом извивается женщина, и добивает ее лопатой этот самый Жозе да Силва. Только я еще не знал, что его так зовут. Я на него кинулся, скрутил, запер в кладовку и вызвал полицию. Полагаю, что так поступил бы на моем месте всякий порядочный человек. А что я должен был сделать? Помочь ему убежать? Прораб так и считал. Он мне все уши прожужжал: зачем да зачем? Ты, мол, сам на себя беду навлек. Теперь и ты тоже так считаешь?

— Да нет, отец, ты меня не понял. Я тебя ни в чем не обвиняю, и ты вообще тут ни при чем. Я тебе толкую про да Силву. Для того, чтобы требовать для него той или другой меры наказания, нужно было сначала узнать, что предшествовало преступлению.

— Но не я же должен был узнавать! – возмутился Сезар. – Адвокат!

— Правильно. Преступление было совершено в состоянии аффекта, человек даже не понял, что он совершил. Но адвокат у него был неопытный. Он его и не защищал, а ты… ты так расписывал, какой он страшный преступник, что присяжные только тебя и слушали.

Марта прислушивалась к разговору отца и сына и решила вступиться за мужа.

— Александр, сынок, если отец чего-то и боялся, то только того, что этот человек захочет отомстить. Он боялся не за себя, а за свою семью.

— И правильно делал, что боялся. Я же сдал его полиции, значит, он должен меня ненавидеть. А раз он уже совершил одно преступление, значит, и второе ему совершить ничего не стоит.

— И значит, пусть он сидит как можно дольше, чтоб твоя семья и ты сам чувствовали себя в безопасности! Наконец-то я понял твою логику! — возмущенно воскликнул Александр.

— Не переворачивай все с ног на голову. Нечего превращать меня в обвиняемого! На суде я говорил правду. Правда и то, что этот человек — убийца, и я поступил так, как считал нужным. А если тебе что-то не нравится, то, наверное, у тебя есть какие-то личные причины, по которым ты ворошишь дело столетней давности, и еще недоволен собственным отцом.

«Я недоволен твоей трусостью! Себялюбием! Тем, что ты думал только о своей семье!» — возмущался про себя Александр. А теперь это себялюбие работало против этой же семьи, против них всех. Но вслух он этого не высказал, не желая ссориться с отцом, понимая, что все равно не добьется никакого толку.

Но Сезар никак не мог выкинуть этот разговор из головы. Он хоть и утверждал, что поступил согласно своим мыслям и не мог поступить иначе, но на самом деле не один год корил себя за то, что ввязался в это дело. Ему нужно было сделать вид, будто ничего не видел. Похоже, он и сам был не прав, когда полез на преступника… Ни один здравый человек не сунул бы голову в эту петлю.

Первое время Сезар просыпался по ночам в холодном поту. Ему все чудились черные глаза да Силвы и его занесенная лопата. Он невольно ждал, что тот явится и перебьет их всех. Потом он стал вспоминать о нем все реже и реже, а затем и вовсе позабыл. Но Александр напомнил ему, и теперь он снова стал видеть да Силву.

«Пора пить успокоительное или обращаться к врачу, — решил Сезар, когда, идя по своему собственному Торговому центру, увидел вдруг да Силву в форме охранника. — У меня уже начались галлюцинации, как у Гильерми».

Он осведомился у Анжелы о фамилии охранника и узнал, что это действительно да Силва.

— Откуда он тут взялся? Выгнать немедленно! — распорядился он.

— Видите ли, его взяли не мы, а Рафаэла Катц из своего салона. Ее салон — один из самых прибыльных в Башне, и мы вынуждены с ней считаться. В один прекрасный день она заявила, что нуждается в персональном охраннике, и наняла этого да Силву с испытательным сроком, который он сейчас и проходит.

— А она знает, что он – преступник и отсидел чуть ли не двадцать лет в тюрьме? – набычившись, спросил Сезар.

— Знает, — ответила Анжела, — именно поэтому дает ему шанс начать честную жизнь. Мне кажется, нам не стоит с ней ссориться. Давайте лучше дождемся конца испытательного срока.

— Я за то, чтобы уволить его немедленно, — жестко ответил Сезар.

— И окончательно восстановить против себя, — закончил вошедший Александр. — Ты один раз испортил жизнь этому человеку, хочешь испортить во второй раз?

Больше Сезар не произнес ни слова и ушел в свой кабинет. Соседство убийцы в виде охранника было ему крайне неприятно. А что бы он сказал, если бы узнал, что убийца втерся не только в его торговое предприятие, но и почти что в его дом, потому что с ним встречается Клара?

А дело было так. Клара, проплакав чуть ли не всю ночь, отправилась к Рафаэле и сказала, что больше не просит работы для своего знакомого, так как не будет с ним встречаться.

Рафаэла усадила ее и, видя, в каком она состоянии, принялась поить кофе и допытываться, что случилось. Узнав, из-за чего Клара больше не хочет встречаться с Жозе, она стала убеждать ее:

— Ты не права. Человек этот искупил свое преступление. Если он чист в глазах закона, то почему бы ему не быть чистым в глазах людей? Мне, например, наоборот, после того, что ты мне рассказала, захотелось дать ему работу и помочь.

Клара подняла на Рафаэлу полные слез глаза.

— Я так тебе благодарна за твою доброту, за твою чуткость. Понимаешь, я люблю этого человека, и чем дальше, тем больше...

— Но это же прекрасно! — воскликнула Рафаэла. — Что может быть лучше любви?

— И ты думаешь, я смогу быть счастливой? — спросила Клара. — Марта, например, считает, что во мне существует какой-то душевный порок, он толкает меня к непорядочным людям, и мне нужно избегать их как огня, потому что они непременно обрекут меня на несчастье.

— Глупости! – решительно возразила Рафаэла. – Не нужно слушать Марту, у нее свой жизненный опыт, у тебя свой. Я, например, знаю, что величайшее несчастье может обернуться величайшим счастьем, поэтому нужно ничего не бояться и слушаться только велений собственного сердца.

Клара ушла от Рафаэлы успокоенная и немедленно позвонила Жозе.

— Вот видишь, отец, я говорил тебе, что у меня появился ангел-хранитель, — возликовал Клементину. — И так оно и есть. Он немного напугался, услышав кое-какие подробности моей жизни, но теперь вновь расправил крылышки и готов лететь ко мне!

— Не наделай новых глупостей, — сумрачно проворчал Аженор, глядя на улыбающегося сына. — А то, сдается мне, ты готов их наделать.

На следующий день Клара позвонила и сообщила Клементину, что он может выходить на работу. По просьбе Рафаэлы его зачислили в охрану торгового центра «Башни» с тем, чтобы он охранял ее салон.

— По-моему, ты рискуешь, уговорив Клару продолжать встречаться с да Силвой и дав ему работу, — с вздохом сказала Лейла Рафаэле, узнав о появлении у них собственного охранника. Разговор с Кларой она невольно слышала, занимаясь разборкой платьев по соседству.

— Он мой брат, — упрямо ответила Рафаэла, — и я желаю ему счастья. Клара его любит, ей я тоже желаю счастья.

— Но ты же не можешь поручиться, что он остался тем мальчиком, которого ты когда-то знала.

— Он был очень хорошим мальчиком, добрым и отзывчивым! — горячо подтвердила Рафаэла.

Лейла скептически смотрела на нее, не желая напоминать о том жизненном опыте, который успел получить этот отзывчивый мальчик. Но Рафаэла прекрасно поняла, что имела в виду Лейла.

— Он очень любил жену. Для него ее измена была страшным шоком, полнейшей неожиданностью, — пробовала объяснить произошедшее Рафаэла.

— На неожиданность тоже можно реагировать по-разному, — стояла на своем Лейла.

Она не была против Клементину, но ее смущало вмешательство Рафаэлы в судьбу Клары. Кто может поручиться, что спустя немного времени этот человек по непонятной причине не совершит чего-то такого... И словно бы в подтверждение ее мыслей, Рафаэла сказала:

— Ты не можешь себе представить той грубости и жестокости, с какой обращался с нами отец. Он не прощал нам ничего. И я уж не говорю, что женщины всегда были для него существами второго сорта. Брат просто не мог себе представить, что неверную женщину можно простить.

— Так как же ты можешь уговаривать Клару быть с ним? — возмущенно спросила Лейла.

— Они созданы друг для друга, так подсказывает мне интуиция, — кротко возразила Рафаэла.

— Мне кажется, что у тебя плохая интуиция.

В том же самом была убеждена и Анжела, она попробовала переубедить Рафаэлу, передав ей пожелание Сезара, но наткнулась на непоколебимую скалу. Та ничего не желала слушать.

Постоял за себя и сам Клементину. Повстречав сеньора Толедо-старшего, он вступил с ним в разговор:

— Сеньор Сезар, скажите, чем я вам не подхожу? Работа нужна мне как воздух. Спросите у сеньора Александра, вашего сына, сколько я ее искал! Весь город обошел, но никто не дал мне работы. А как мне жить? Воровать? Не буду я воровать! Я уже был в тюрьме и больше не хочу. Я и так потерял там двадцать лет, и всю оставшуюся жизнь я хочу прожить спокойно: работать, не нарушать никаких законов, оплачивать счета, пить и есть. Может, вы думаете, что я хочу отомстить вам за то, что вы выступили на суде? Да у меня и в мыслях нет ничего подобного. Я вам благодарен за то, что вы даете мне шанс, и не воспользуюсь им во зло. И потом, чем может повредить бедняк вроде меня такому влиятельному человеку?..

Сезар почувствовал неловкость, ему не хотелось идти на поводу собственного предубеждения, но оно не рассеивалось, никуда не девалось...

Он пробормотал что-то невнятное и прошел мимо. А Клементину смотрел ему вслед своими черными недобрыми глазами.