Крушение

Глава 19

Клара ехала домой, и на сердце у нее было все так же тяжело и безрадостно. По дороге она заехала к Анжеле, все рассказала ей, но никакого облегчения не почувствовала. Анжела всегда советовала ей одно: расстанься с этим человеком. Она невзлюбила его с первого взгляда. Она не доверяла ему и пророчила Кларе одни неприятности. Да, конечно, неприятностей было хоть отбавляй, но они были совсем другими, чем предполагала Анжела, которая видела в Клементину преступника, а Клара чувствовала, что он очень добрый и хороший человек, вот только запутался и никак не может выпутаться. А в чем он запутался? Кто его запутал? Клара не могла этого понять. Но пыталась.

Слова, тон Клементину ее обижали, но не обманывали. Она видела, знала, что он к ней неравнодушен, и не могла понять, почему он так яростно борется со своей привязанностью. А ведь Клара была так нежна с ним, так преданна. Вряд ли она чем-нибудь обидела его или оскорбила. Ну а если все-таки обидела?

Клара принялась перебирать в памяти историю их знакомства. Вспомнила лазарет, осунувшееся лицо Гильерми на подушке и у его постели Клементину в халате медбрата. Ее сразу приковали к себе его полуприкрытые веками выразительные черные глаза... Потом они шли рядом по коридору, она задавала вопросы, хотела узнать поподробнее о состоянии Гильерми, и он охотно отвечал ей... Тогда она приняла его за санитара, постоянного служащего лазарета, и только потом узнала, что он оказался там случайно, просто подрабатывал. Но зато она сразу почувствовала, что он ищет повод, чтобы случайная встреча превратилась в знакомство, и ее это почему-то взволновало. Их тяга друг к другу была взаимной и ощутимой, она возникла сразу. Так что же случилось потом?

Клара поставила машину в гараж и вошла в холл, продолжая искать ответ на мучившие ее вопросы. Она была настолько погружена в свои мысли, что даже не сразу заметила царившую в доме панику.

— Гильерми сбежал! Сбежал Гильерми,— наконец услышала она и остановилась как вкопанная.

Перед ее глазами вновь возникло исхудавшее юношеское лицо — белое, белее подушки. Но сейчас белее полотна была Марта. Она кинулась к Кларе, чтобы поделиться своей бедой, и торопливо принялась рассказывать.

— Ты ведь знаешь, дорогая, что мы проконсультировались с доктором, потом долго думали и, наконец, решили, что все-таки отдадим Гильерми на лечение в клинику. Я сообщила о нашем решении врачу по телефону, но, как ни мягко, как ни осторожно я говорила, Гильерми, очевидно, понял. И сбежал. Сбежал, как из тюрьмы, через окно. Сел на свой мотоцикл и умчался. И опять я вспомнила, как он говорил, что в клинике его убьют, потому что пытались убить однажды в лазарете. Он все твердил, что видел лицо, которое склонялось над ним, что этот человек готов был отключить кислород.

Марта говорила, а перед Кларой вставало лицо Клементину. Что, если?.. А что, если Гильерми и вправду хотели убить?

— Но кто же и почему мог на него покушаться? — спросила она, холодея.

Тут вступил в разговор Александр. А Клара только сейчас заметила, что в гостиной в сборе почти вся семья — Марта, Сезар, Александр.

— Давайте успокоимся и подумаем, — как всегда разумно и взвешенно предложил он. — Гильерми связался с бандитами. В тот вечер, когда они ворвались к нам в дом, вы все сами сказали, что эти люди шутить не будут. Почему бы кому-нибудь из их шайки не проникнуть в больницу, чтобы убить его?

— Но зачем это нужно, Александр, зачем?

Сезар, задав свой вопрос, воздел кверху руки, не в силах поверить, что кто-то мог посягнуть на жизнь его сына. Он смирился с тем, что сын стал наркоманом, что он болен, но принять еще и то, что Гильерми принадлежит к миру преступников, живущих по особым, страшным законам, он не мог.

— Папа! Ты что, забыл? Ведь его обвиняют в убийстве торговца наркотиками, человека со связями, у которого есть друзья, и их немало. Гильерми отрицает свою вину, но люди из фитнесс-клуба точно знают, сделал он это или нет. Возможно, это была попытка мести.

— Но как убийца мог пройти в больницу? — спросила Марта.

— Да любой человек, надев халат, может пройти в больницу, — сказал Александр.

— Что-то у меня голова разболелась, — сказала Клара, — пойду лягу.

Она больше не могла выслушивать эти предположения. Предположения, которые в ее воображении уже стали грозной реальностью. Направляясь к двери, она слышала жалобный голос Марты:

— Мы не можем даже сообщить в полицию об исчезновении Гильерми, за него дали подписку о невыезде, а он сбежал. Куда? И сколько нам мучиться неизвестностью? Ведь с ним может случиться что угодно!

Марта представила себе долгие часы ожидания и поднялась. Она была мужественной женщиной. Возможно, случилась беда, но это не значило, что все должно было идти кувырком, кроме детей, в доме были еще и внуки, и их нужно было кормить ужином.

Вслед за Мартой поднялся и Сезар.

— Ужасное ощущение, — нервно сказал он, — когда у тебя связаны руки и ты ничего не можешь сделать.

Марта печально кивнула.

— Если бы только знать, где он прячется, и уже было бы легче, — тихо сказала она.

— А меня эта ситуация уже начинает утомлять, — с раздражением продолжал он. — Я люблю Гильерми, готов все для него сделать, но я больше не могу и не хочу жить под гнетом того, что он мне преподносит. Не могу и не хочу!

Они поднялись в спальню Сезара, и Марта успокаивающе сказала:

— Прими-ка душ, Сезар, и спускайся, мы скоро будем ужинать.

Она собралась дать ему его любимое мыло, но взгляд ее упал на коробочку, знакомую коробочку. В этой коробочке лежало кольцо, подаренное Лусии Праду.

— Она сама принесла или передала через кого-то? — ледяным тоном спросила она.

— Сама, — ответил Сезар и тут же представил себе Лусию, такую желанную и такую чужую. Она пришла, чтобы вернуть кольцо, и просила не оставлять больше на автоответчике посланий. Если бы ей было все равно, не просила бы! И еще она рассказала ему историю с кольцом: как оно побывало в руках Марты, как снова попало к ней.

— Она тебя очень любит, Сезар, — сказала Лусия. — Ради тебя она способна на все. И отдала кольцо в обмен на тебя.

— А ты, значит, не согласилась на обмен? — подхватил он. — Тебе нужно не кольцо, а я сам. Так?

— Не так. Я выхожу замуж и буду счастлива, если через тридцать лет мой муж будет меня любить так, как любит тебя Марта.

Но Сезар не чувствовал себя счастливым. Если любовь превращает тебя в собственность, разве можно чувствовать себя счастливым? И вообще он не понимал, почему эта женщина распоряжается его судьбой. Пусть у него будет своя судьба, несчастливая, но своя. Он смотрел на тонкое напряженное лицо Марты, она поджала губы, помолчала и спросила:

— Интересно, почему ты его взял?

— Потому что Лусия Праду выходит замуж.

— Слава Богу!

Марта вздохнула с таким облегчением, что Сезар вновь почувствовал раздражение: почему она считает, что дело только в Лусии? Согласна она или не согласна? А у них самих нет никаких проблем? Или он существует только как приложение к Марте, к Лусии?

— Марта! Дальше так жить нельзя, — неожиданно для самого себя сказал Сезар.

Он не собирался заводить этот разговор именно сегодня, а если бы собирался, то пощадил бы жену из-за Гильерми, но все случилось спонтанно, долго сдерживаемый поток хлынул, и его уже было не остановить.

— Я не хочу больше приносить себя в жертву, сохраняя видимость благополучия, — говорил Сезар, сам себе удивляясь. – Напрасно ты думаешь, что дело в Лусии. Она выходит замуж, она решила свою судьбу, а я хочу решить свою. Мы с тобой не понимаем друг друга. Вот уже много лет мы делаем вид, что мы одна семья, а на деле рядом живут два совершенно чужих человека.

— Ты мне не чужой, — сказала Марта. — И мне кажется, что мы многого добились вместе, вырастили детей, а это и называется семьей.

— Семья, не семья, дело не в определениях. Ты исполняла свой долг, я исполнял свой, мы были честными партнерами, но теперь контракту пришел конец. Я отдал все долги, расквитался со всеми обязательствами и хочу пожить как свободный человек так, как велит мне сердце.

— Ты подаешь на развод? — уточнила Марта.

— Да, — ответил Сезар. — Поживу в гостинице, а там будет видно.

Против Лусии за Сезара Марта еще поборолась бы, но за Сезара против Сезара?..

Она вышла с гордо поднятой головой, но в глазах у нее стояли слезы.

— Мама! А что, если мы тебе подкинем внуков на недельку? — спросил ее Энрики после ужина.

— Как подкинете? — не поняла Марта, но в беспросветной мгле, которая на нее навалилась, заблестел лучик света. — А вы куда денетесь?

— Понимаешь, ма, — Энрики подсел к ней и ласково ее обнял, — у нас с Вилмой все идет как-то наперекосяк, вот я и хочу ее порадовать и наладить наши семейные отношения. Понимаешь, да?

Марта прекрасно его понимала. Она была рада, что Энрики так дорожит семьей, что готов даже на такой непростой шаг. Не каждый отправится в Нью-Йорк, чтобы наладить отношения с женой.

— Конечно, я побуду с ними, — сказала она, и на сердце у нее немного полегчало.

— Что-то ты невесело соглашаешься, — озабоченно спросил Энрики, — если тебе трудно или ты плохо себя чувствуешь, мы отправим детей к бабушке Жозефе.

— Тебе показалось, я прекрасно себя чувствую и совсем не хочу, чтобы дети пропускали школу. Другое дело, я не знаю, как на это посмотрит папа.

— Папа сам прекрасный семьянин, он меня поймет! — уверенно заявил Энрики, чмокнул мать в щеку в знак того, что дело решено.

Весело насвистывая, он поднялся в спальню, и только там лицо его приняло озабоченное выражение.

— Ну, вот мы и едем, — сказал он жене.

— Неужели мы и в самом деле будем жить когда-нибудь в Нью-Йорке? — мечтательно сказала Вилма. — Ты видишь, я иду ради тебя на жертвы, твои родители сочтут меня взбалмошной сумасбродкой за эту поездку.

— Я тебе очень благодарен, — ответил Энрики, обнимая ее и целуя, от чего Вилма мгновенно таяла. — У меня нет другого выхода. Я во всем должен разобраться на месте.

В этот день исчез не только Гильерми, исчез еще и американский адвокат вместе со всеми деньгами, переведенными на счет в американский банк для строительства отеля в Атлантик-Сити. Только Анжеле рассказал Энрики о том, что произошло.

А произошло следующее: Энрики Толедо подписал доверенность и передал все свои полномочия американскому адвокату. Шаг этот был вынужденным, так как сам он находился далеко и не мог решать все возникающие проблемы. Вот он и передал это право вместе с правом подписи адвокату, а в Соединенных Штатах такая доверенность все равно что чек на предъявителя. Человек этот и воспользовался полученными полномочиями, снял деньги со счета и исчез.

— Как ты мог довериться совершенно незнакомому человеку, Энрики? Да на тебя просто затмение нашло! — я ужасе воскликнула Анжела.

— Что значит незнакомому? Мне его представили мои американские коллеги. Я проверил его данные через своих компаньонов и друзей в Нью-Йорке, получил отличные характеристики. Все мне говорили, что он человек надежный. Какие, по-твоему, гарантии я мог еще получить? Мне и сейчас кажется, что я чего-то недопонял. Мне нужно лететь, во всем разобраться на месте. Там, в конце концов, мои компаньоны, там идет строительство...

— Эти твои компаньоны вполне могут быть заодно с адвокатом, который тебя обокрал, — жестко сказала Анжела.

— Нет, этого не может быть, — так же жестко ответил Энрики.

— В Штатах игорным бизнесом занимаются только гангстеры, — стояла на своем Анжела.

Она была в отчаянии и не видела выхода из сложившейся ситуации. Размеры грядущего скандала ужасали ее. Да ладно бы скандала — финансовой катастрофы, так будет вернее!

— Ты насмотрелась кино, а в жизни все по-другому, — устало сказал Энрики.

Не хватало ему еще заниматься страхами Анжелы, у него и своих было довольно.

— Отец не должен ничего заподозрить, — распорядился он. — Об этом ты, пожалуйста, позаботься. А я позабочусь об остальном.

«Уже позаботился», — разозлилась Анжела, но сдержалась и ничего не сказала вслух.