Крушение

Глава 4

Клементину корчился от боли и молил о помощи. Охранник несколько минут постоял рядом, но стоны не прекращались. Он почесал вспотевший затылок и пошел за санитарами с носилками.

В лазарете его переложили на кушетку, и санитары отправились перекурить после нелегкой работы: груз достался не из легких. К Клементину наклонился медбрат. В тот же миг Клементину скрутил ворот его рубахи и приставил к горлу заточенную отвертку.

— Мне нужен Клаудинор де Соуза, — хриплым голосом произнес арестант. — Ты покажешь мне этого подонка, или я прирежу тебя.

Медбрат попытался освободиться, но Клементину крепко держал его за ворот рубахи.

— Слушай, покажи мне, где его койка, и больше мне от тебя ничего не надо!

— Ты зря теряешь время...

Терпение Клементину было на исходе, глаза наливались кровью, и он надавил отверткой посильнее. Из ранки на шее медбрата засочилась кровь.

— Вон твой Клаудинор де Соуза...

Клементину подскочил с кушетки и бросился к кровати, что стояла в дальнем углу комнаты. Под простынями кто-то лежал. Клементину откинул простыни и увидел своего врага. Он крепко спал.

— Просыпайся, Клаудинор де Соуза! Я двадцать лет ждал этого момента? Просыпайся! Вставай! — Клементину стал нещадно трясти его. Он не слышал, как вошли санитары и встали за его спиной. Они окликнули его:

— Клементину, остановись! Клаудинор умер час назад. Рак. Мы не успели отвезти его в морг, потому что нас позвали к тебе...

Клементину закрыл простыней лицо покойного и выругался. Он возвращался в камеру и твердил про себя лишь одно слово: «Сволочь, сволочь, сволочь». Гнев и злоба душили его: Клаудинор ушел, а он не успел отомстить ему.

Он достал из-под матраса «Style», с обложки которого на него смотрело лицо Сезара Толедо, смачно плюнул в него и швырнул журнал на пол. Журнал упал, раскрыв страницу с фотографией «Тропикал-тауэр шопинга». Клементину не отрываясь, смотрел на картинку всю ночь. Когда погасла лампочка, он освещал картинку огоньком от спички. К утру спичечный коробок опустел, но Клементину уже все придумал. Он чувствовал себя заряженным ружьем, точно наведенным на цель.

В жизни Александра Толедо появилась цель. Цель появилась вместе с необыкновенной девушкой, которую он встретил в маленьком баре возле университета. Будущий адвокат был очарован изящной фигуркой, стройными ножками и неповторимым женским очарованием девушки, что подавала ему пиво и бутерброды. Он не спускал с официантки глаз, пока та, покачивая бедрами, двигалась по небольшому залу, обходя посетителей. Александр видел, что и другие мужчины не сводят глаз с округлых бедер девушки, обтянутых короткой узкой юбкой. Столь узкой, что на ней отчетливо проступали контуры маленьких трусиков. Александр так явственно представил себе эти маленькие трусики, что сердце у него сладко екнуло и медленно провалилось в бездонную пропасть. В какой-то миг ему почудилось, что его сердце, ум, да и весь он — целиком и безраздельно — принадлежит этой чудной, неповторимой, ни на кого не похожей девушке.

До позднего вечера он поджидал ее у дверей бара. Она вышла за полночь, на ходу одергивая ту самую умопомрачительную юбочку. Александр видел, что девушка сильно взволнована, расстроена, и, не раздумывая, подошел к ней.

Впервые в жизни он совершил поступок, не подумав. Вдумчивость, продуманность каждого шага и трезвый ум всегда отличали его и в семье, и в университете. И там и там ему прочили блестящую карьеру и столь же блестящее будущее. Но сейчас в темноте блестел люрексом коротенький топик девушки. Она сидела рядом с ним в машине и жаловалась на негодяя-хозяина, который весь вечер домогался ее. Александр вполуха слушал ее и сходил с ума от запаха ее близкого тела. Голова кружилась. Он стал целовать девушку, мягко опрокидываясь вместе с ней на заранее разложенное сиденье. Она не сопротивлялась; лишь когда ее кружевные трусики оказались него в руках, запротестовала.

— Но ты тоже хочешь этого, — прошептал Александр и придавил девушку своим телом.

Потом они поехали в шашлычную. Юноша, правда, хотел пойти в ресторан и там отметить начало своей новой жизни, но девушка настояла на шашлычной. Потом ей захотелось танцевать, и он с радостью согласился. Они танцевали, и он опять прижимал к себе ее удивительное тело, открывшее ему огромный и не изведанный прежде мир. Глаза девушка сияли, и Александр снова и снова целовал ее, не веря своему счастью.

Глубокой ночью они подъехали к пансионату, где его возлюбленная снимала комнату. Но лишь девушка взялась за ручку двери, Александр перехватил ее и снова потащил в машину. Она не сопротивлялась. Обнявшись, молодые люди еще долго бродили по улице вдоль высокой ограды пансионата. Девушка расспрашивала его о семье, о родителях, а он все целовал и целовал ее, сходя с ума от любви и желания обладать ею.

— У меня самая обыкновенная семья, каких полно вокруг, — шептал Александр ей в самое ухо и с восторгом ощущал, как завитки ее непослушных волос щекочут ему нос.

— Сомневаюсь, что наши семьи похожи, — отстранилась девушка и, помедлив, рассказала об отце, вот уже двадцать лет сидевшем в тюрьме. Александр спокойно выслушал ее.

— Твой отец когда-нибудь выйдет...

— Не выйдет, его там забыли. — Девушка достала зеркальце и внимательно разглядывала себя, поправляя растрепавшиеся волосы.

— Не может быть!

— Еще как может! Сестра сказала, что срок кончился уже месяц назад, а его и не думают выпускать. – Она закрыла сумочку и направилась к дому.

— Как зовут отца? – уже вслед крикнул ей Александр.

— Жозе Клементину да Силва, — девушка обернулась, — а зачем тебе?

— Жозе Клементину да Силва? — переспросил Александр

— Ты хочешь сказать, что тебе знакомо это имя?

— Я хочу сказать, что добьюсь освобождения твоего отца.

Домой он появился под утро и лишь за завтраком узнал о налете бандитов. Александр искренне сочувствовал и родителям, вконец измученным выходками Гильерми, и перепуганной Вилме; он полностью разделял возмущение Энрики, но некая невидимая черта отделяла его от них. Александр чувствовал себя отчасти виноватым: пока его семья подвергалась серьезной опасности и переживала настоящий шок, он был на седьмом небе от счастья. И теперь, будущий адвокат это видел, все еще деморализованные люди искали у него поддержки, профессионального совета и участия. Но ему не хотелось разрушать то необыкновенное ощущение счастья, восторга, в котором он пребывал со вчерашнего вечера. Погружаться в проблемы наркомании? Разыскивать Гильерми? Александр вытер губы салфеткой и встал из-за стола.

— Если не возражаете, я поеду. – Юноша встретился глазами с отцом. – Папа, надо благодарить Бога за то, что все живы и здоровы. А Гильерми… Мы все давно знаем, что он нуждается в серьезном лечении.

В университетской библиотеке он нашел Маркуса Веготу — своего сокурсника и сотрудника службы юридической помощи малоимущим людям. Александр вкратце изложил ему проблему Жозе Клементину да Силва и обратился с просьбой:

— Помоги ускорить процесс. Срок истек месяц назад.

— Откуда у тебя такие знакомые? — с нескрываемым любопытством спросил Маркус.

— Да я, собственно, с ним не знаком, — замялся Александр, — просто хочу сделать приятный сюрприз его дочери.

— В таком случае становись его официальным адвокатом и принимайся хлопотать. Все необходимые бумаги я тебе помогу составить.

Не откладывая дело в долгий ящик, Александр занялся оформлением документов. Через несколько дней он приехал в тюрьму в качестве адвоката заключенного Жозе Клементину да Силва. В маленькой комнате, отведенной для встреч с заключенными, Александра ждал коренастый, давно небритый человек с воспаленными глазами.

— Я — ваш адвокат, — представился молодой человек. — Мое имя Александр Толедо.

Александру на миг показалось, что Клементину вздрогнул.

— Вы из семьи Толедо, которым принадлежит «Вавилонская башня»?

Теперь Александру показалось, что дрожит голос мужчины.

— Да, ее построил мой отец, — Александр улыбнулся. — Но он ненавидит, когда се называют «Вавилонской башней».

— Мир тесен, — задумчиво сказал Клементину. — А как вы узнали обо мне? Тут сидит уйма людей, срок которых истек.

— Я знаком с Вашей дочерью. – Юноша почувствовал, его лицо заливается краской.

— Ее зовут Сандра?

Александр кивнул.

— Она красивая?

— Очень.

— Значит, в мать пошла...

Часы показывали одиннадцать часов, а Сандра все еще лежала в постели. Лежала и вспоминала события последних дней.

Она окончательно разругалась с хозяином бара. Разругалась из-за денег. Педро стал регулярно затаскивать ее в маленькую подсобку за кухней. Подонок! Наотрез отказался прибавить денег! А она не собиралась задаром ублажать его.

«Пошел к черту, старый жмот!» — Сандра вспомнила, как хлопнула дверью бара и выскочила на улицу, посылая громкие проклятия Педро. Из темноты к ней вышел очкастый парень. Сандра узнала его — он заходил в бар и все таращил на нее глаза. То, что ему было от нее нужно, она поняла сразу, но, окинув взглядом шикарную машину, согласилась. «Только теперь я буду умнее, и ему не удастся повеселиться задаром». А то, что деньги у парня были, она нисколько не сомневалась. Парень денежный, а раскрутить его труда не составит. К концу вечера она поняла, что ей, наконец, попалась жирная рыбка. По счастью, «рыбка» была свежей и не противной. И Сандре показалось, что ей, наконец, улыбнулась удача...

Сандра сладко потянулась: до встречи с Александром оставалась еще куча времени, и ей хотелось потратить время с толком. Поразмыслив, девушка решила наведаться в дом деда. Год назад она сбежала от ненавистного Аженора, но существовал магнит, который с непреодолимой силой тянул ее в дом мастера-пиротехника. Еще девочкой она подслушала разговор своих дядьев, Агустиньо и Куколки, о большом выигрыше, который когда-то выпал на лотерейный билет деда. Сто тысяч! Мысль о деньгах не давала ей покоя, и Сандра поклялась себе, что всеми правдами и неправдами эти деньги достанутся ей. Дело было за небольшим: узнать, где Аженор прячет свой капитал. Она боялась что сынки Аженора опередят ее. Сандра считала их придурками (кто еще, как не придурки, будет терпеть несносный характер и грубость Аженора), но они жили рядом с дедом, а значит, были ближе и к деньгам.

Сандра поднялась с кровати, умылась. Натянула свою любимую бордовую юбку и блестящую розовую кофту (наряд производил на мужчин неизгладимое впечатление) и двинулась к автобусной остановке.

Она давно не бывала на окраине города, где испокон веку жила семья ее отца. Сюда вместе с сестрой она попала из детского приюта, куда их сдали соседи после гибели матери и ареста отца. Тогда, в детстве, Аженор казался ей спасителем, избавившим ее от убогой приютской жизни. Но вскоре она поняла, что вся нежность и забота достаются хромоножке Шерли, а ей — косые взгляды да подзатыльники. Дед не собирался прощать ей схожесть с матерью. Еще его бесили воспоминания о матери, которыми Сандра делилась с младшей сестрой. Аженор ненавидел ее мать, Сандра нежно любила ее. Никакие побои и упреки не могли отречься от матери и забыть ее. Вместе с мечтой о богатстве она лелеяла надежду, что отомстит когда-нибудь за все семейству да Силва.

Все эти мысли всколыхнулись в душе Сандры, едва она переступила порог убогого домишки, где прожила долгие шестнадцать лет. Девушка окинула взглядом захламленный металлоломом двор, старый фургон, приспособленный под жилище для Жаманту. Сандра хмыкнула про себя: «Дед все боится за невинность своей дорогой Шерли и не пускает парня в дом! Но его ангелочек даже дураку не нужен!»

Сандра завернула за угол и от неожиданности открыла рот: во дворе за столами сидели несколько десятков мужиков и дружно что-то жевали. Появление красотки прервало трапезу, мужчины подняли головы и уставились на Сандру.

— Зашла пообедать? — Шерли ковыляла с дымящейся кастрюлей ей навстречу.

— Я не знала, что вы тут пансион устроили. — Сандра с брезгливой гримасой оглядела грязные футболки и запыленные лица обедающих мужчин.

Агустиньо оторвался от тарелки:

— Шла бы ты отсюда, у нас своей грязи хватает.

Сандра уже набрала в легкие воздуха, чтобы ответить хаму, но Шерли не дала разгореться скандалу.

— Никакого пансиона. Тут недалеко – каменоломня, и я предложила дедушке: давай кормить рабочих, и им хорошо — обеды у нас вкусные, недорогие, — и нам лишняя копейка тоже не помешает. Пока дело идет неплохо.

Сандра покосилась на убогий наряд сестры: старое платье с надставленной кружевной оборкой, самодельный фартук, косынка в горох...

«Какое уродство», — подумала она, а вслух сказала:

— Я за вас рада.

За спиной послышались смешки мужчин. Сандра знала, что последует дальше.

— Подожду тебя на улице, — она кивнула сестре и направилась к складу с металлоломом, у входа в который переминался с ноги на ногу Жаманта.

Жаманта радостно замахал ей руками, закивал головой. Сандра отвела его в сторону.

— Ты ничего не забыл?

— Жаманта все помнит, Жаманта все сделает для Сандры. Только Жаманта крестного боится. Крестный побьет Жаманту, — запричитал Жаманта, не спуская влюбленных глаз с Сандры.

— Ерунда! Собака, которая лает, не кусается. — Сандра подняла глаза и увидела деда, хмуро смотревшего на нее.

— Тебе чего здесь надо? — Он схватил ее за руку и оттащил подальше от Жаманты.

— Пусти меня! — прошипела Сандра и попыталась выдернуть руку.

— Заткнись, дрянь! Я тебе запретил здесь появляться. — Взгляд Аженора упал на стройные загорелые ножки Сандры, и он рассвирепел еще больше. — И к сестре не подходи близко. Мало тебе, что она по твоей милости на всю жизнь осталась хромой?!

— Я не виновата! Мы играли! Все произошло случайно.

— Ты ничего случайно не делаешь, только нарочно. Как и твоя мать-потаскуха...

Злость придала Сандре силы, и она вырвалась из рук деда.

— Прикуси свой поганый язык и не смей ее оскорблять! – теперь Сандра приблизилась к Аженору, готовая вцепиться ему в волосы.

Аженор уже держал в руках старый электрический провод.

— Пороть тебя надо! Еще слово — и ты узнаешь, как обходятся со шлюхами. — И над головой Сандры просвистел провод.

Жаманта бросился на грудь Аженору.

— Не бей ее, крестный, не бей ее!

Аженор отпихнул Жаманту и опять занес провод над Сандрой.

— Ну что же ты, бей! — Девушка повернулась к нему боком и приподняла юбку.

Взвизгнул провод, но удар принял на себя Жаманта; Аженор снова оттолкнул его и попытался ударить Сандру. Вокруг них собралась толпа. Сандре стало вдруг весело, она засмеялась и, глядя деду в лицо, покрутила пальцем у виска. Аженор пришел в ярость. Он с криком: «Убью!» стал размахивать проводом без разбора, награждая жгучими ударами всех, кто оказался рядом.

— Дедушка, прекрати немедленно. — Шерли взмахнула рукой.

Словно по мановению волшебной палочки, Аженор стих и устало бросил провод.

— Все эта дрянь! — Он кивнул в сторону Сандры. — Я сказал, чтоб больше не приходила. Я ведь когда-нибудь ее прибью, помяните мое слово.