Крушение

Глава 7

Привычная легкость изменила Энрики. Все чаще он просыпался с тоскливым чувством, доселе ему незнакомым. Он скучал по детским голосам, по ревнивой Вилме... И ничего не мог с собой поделать. Он говорил с Вилмой по телефону, но, скупо доложив о самочувствии и настроении детей, она бросала трубку. После таких разговоров Энрики чувствовал себя побитой собака. Но одно утешало его – детям и жене не угрожала опасность, которая теперь мерещилась Энрики везде — дома, в офисе и даже в фитнес-клубе, куда он регулярно ходил с Анжелой. Он пытался отогнать страх, списав все на расшатанные нервы, но когда испугалась и Анжела, Энрики понял, что все гораздо серьезнее, чем ему представлялось. Ведь бандиты, совершив налет на их дом, открыто собирались в фитнес-клубе некоего Гуго Гоувейа. Они бросали наглые взгляды на нет него и Анжелу, всем свои видом показывая, что никого не боятся, и открыто демонстрировали готовность нанести новый удар. Как ни убеждала Клара, что бандиты успокоятся, найдя краденое, Энрики чувствовал; они охотятся за Гильерми.

Гильерми... Он становился все более непредсказуемым и неуправляемым, а значит, очень опасным. Его налет на квартиру Рафаэлы и Лейлы — прямое тому доказательство. Энрики всего передернуло: брат требовал деньга от друзей семьи, а не получив их, ранил ни в чем не повинную Лейлу! Как плакала бедная Марта, страдающая из-за сына и бессильная ему помочь! Один визит в больницу чего ей стоил. Мать, конечно, разжалобила и уговорила Лейлу не заявлять в полицию на «несчастного мальчика», не никому от этого не стало лучше. Гильерми скрылся, его разыскивают дружки-бандиты, которых он, по-видимому, обманул по-крупному, и, пока не поймают его, будут угрожать всех Толедо.

Мысль о нависшей над семьей опасностью не давала Энрики покоя, он чувствовал, что путь покрывания Гильерми, избранный родителями, — порочен и приведет к катастрофе.

Как всегда, его советчиком стала Анжела. Обсудив с ней все возможные варианты, Энрики пришел к нескольким выводам. Во-первых, родителей нужно отправить под любым предлогом из Сан-Паулу. Это развяжет ему руки и даст возможность привлечь к поимке Гильерми профессионалов. Энрики колебался: привлекать ли полицию или пригласить частного сыщика, но необходимость такого шага была для него очевидна.

Как ни странно, но его идею об отъезде первой поддержала Марта. Энрики видел, что она уже готова передоверить ему ответственность за судьбу Гильерми, и на какое-то время, если не отдохнуть, то хотя бы отдалиться от неразрешимых проблем. Но вот Сезар наотрез отказывался уезжать из Сан-Паулу. И опять Энрики понадобилась Анжела.

— Хочу попросить тебя, — Энрики присел на диван, — об одном маленьком одолжении.

— Каком? Убедить Вилму вернуться? — Анжела иронично посмотрела на него из-под очков.

— С Вилмой я разберусь как-нибудь сам. А вот убедить отца поехать на недельки две в Зальцбург – мне не под силу. Он ведь в штыки воспринимает все мои предложения.

— В Зальцбург? — Анжела даже оторвалась от компьютера. — А причем здесь Зальцбург? Не понимаю!

— Эту мысль подсказала мне мама. У них через неделю тридцатая годовщина свадьбы. А медовый месяц, они проводили именно в Зальцбурге. Пусть заново переживут мгновения счастья. А то они как-то охладели друг к другу. Александр отпросился в университете и поедет вместе с ними. Я же слетаю в Рио, постараюсь договориться с Вилмой и забрать в Зальцбург детей.

Анжела задумалась.

— Что может быть лучше, чем прогулка с внуками в Альпах? Хорошо, я позвоню.

— Прогулка с детьми в Альпах – наверное, лучший отдых после всего, что ты нам с матерью устроил, — пробурчал Север, не отрывая взгляда от дороги.

Энрики с отцом ехали в аэропорт, где их уже дожидалась Марта.

— Перестань, папа, — примирительно сказал Энрики, искоса поглядывая на ястребиный профиль отца. — Вы будете жить в том же отеле и в тех же апартаментах, что и тридцать лет назад. Нахлынут воспоминания... — Энрики закатил глаза. — А ваш предусмотрительный сын — я имею в виду себя — заказал вам ужин в самом лучшем ресторане Зальцбурга и даже не забыл про твое любимое вино. «Петрусь» шестьдесят третьего года, не так ли? Свечи, цветы... Будет прекрасная романтическая поездка.

— Пора романтических отношений, к сожалению, миновала.

— Да брось, папа. Вы еще достаточно молоды, полны сил...

_ Оставь, Энрики, — недовольно поморщился Сезар. — Лучше постарайся выполнить мою просьбу; найди брата и отправь его к нам. Надеюсь, что подыщу ему в Швейцарии отличную клинику для таких, как он.

Энрики оставил шутливый тон:

— В Бразилии они тоже есть. Проблема в другом: Гильерми не желает лечиться... Не желает мириться. — Энрики задумался и набрал по мобильному номер: — Алло! Вилма, ты меня слышишь?

Сезар через силу улыбнулся.

— Пора романтических отношений миновала…

Энрики в сердцах бухнул трубку и чертыхнулся:

— Хочет встретиться со мной на нейтральной территории. «Моя мама не желает тебя видеть». Врет все! Не хочет, чтобы я встречался с детьми. Но это и мои дети тоже.

В аэропорту на них налетела возбужденная Марта: Александр не звонил, не появлялся, а до отлета остался всего час с небольшим.

— Не хватало, чтобы и этот сынок еще что-нибудь выкинул. — Сезар не мог скрыть своего раздражения. – Пойду куплю выпить.

Энрики посмотрел вслед отцу и перевел взгляд на мать. Марта выглядела не лучшим образом. Накопившаяся усталость, постоянные нервотрепки ослабили ее душевные силы. Бесконечное терпение Марты иссякало. Теперь она реже плакала — слезы уступили место резкой нетерпимости. И на раздражительность мужа, которую раньше легко пропускала мимо ушей, отвечала тем же. Энрики смотрел на быстрое движение ее пальцев, перелистывающих страницы «Style», на поджатые губы, нахмуренные брови, и сомнение вкрадывалось в его душу: может, зря он затеял эту совместную поездку? Слишком тесным кольцом их окружили горести, а они нуждаются в положительных эмоциях, идущих друг от друга. «Горести сближают!» — так говорит тот, кто не испытал радости. Энрики сладко зажмурился и совершенно некстати стал думать о Вере.

Голос Марты быстро вернул его на безгрешную, по сравнению с постелью любовницы, землю.

— Вот, полюбуйся. – Резкий голос Марты заставил его вздрогнуть и распрощаться с грезами. Она кинула ему в руки журнал и ткнула пальцем в фото улыбающейся женщины. — Смотри!

Энрики послушно посмотрел и даже прочитал подпись: «Лусия Праду».

— Я, кажется, ее знаю, — Энрики вернул журнал матери.

Марта снова впилась глазами в фото:

— Вот с ней бы твой отец с удовольствием провел медовый месяц хоть в Зальцбурге, хоть на Луне! — Марта отшвырнула журнал.

Энрики сел рядом и обнял ее.

— Я помню эту историю, мама. Кажется, у них был роман, когда я был маленький. Более четверти века прошло. Это смешно. Роман! Даже думать забудь...

К ним приближался Сезар, и Энрики замолчал. Толедо сел на диван рядом с Мартой и автоматически взял журнал, открытый на той самой странице. Лидо Сезара медленно стало меняться... Он сидел, не двигаясь, и все смотрел и смотрел на улыбающееся глянцевое лицо.

Марта поднялась и не замеченная Сезаром направилась в сторону туалета.

— Ты сильно ее любил? — неожиданно для себя спросил Энрики.

Объявили рейс на Рио, но Энрики стоял и выжидательно смотрел на отца.

Сезар, не отрывая глаз от страницы, тихо сказал:

— Ты лучше иди, Энрики. А то опоздаешь. Опознаешь...

«Господи, хоть бы эта поездка сблизила их, — пронеслось в голове Энрики. — Они ведь как чужие».

Анжела чувствовала себя обманутой дурой. Она плюхнулась на диван, устало оглядела рабочий стол, заваленный бумагами, и тихо выругалась. «Сезар отдыхает в Зальцбурге, Энрики мирится с Вилмой в Рио, а все проблемы Центра камнем лежат на моих плечах».

Она вспомнила, как недавно ее вызвала охрана, чтобы разобраться с какой-то темной личностью, пытавшейся устроиться к ним на работу. Задержанный показался ей просто несчастным забулдыгой, и она распорядилась отпустить его. К ее изумлению, он явился на следующий день прямо к ней в приемную и стал умолять ее о работе в Центре. Так и заявил: «Нельзя ли через вас устроиться на работу?» Анжела набрала номер Энрики, и, чертыхнувшись, бросила трубку: Энрики в своем репертуаре – отключил телефон.

Анжела снова вернулась к собственным невеселым мыслям. Как такой человек, вроде ее вчерашнего посетителя, мог беспрепятственно пройти дирекцию? Она не сомневалась, что он пришел к ней без всяких дурных мыслей, но так могут прийти и другие. Например, те, дружки Гильерми, на которых заявил в полицию Энрики. Опять Анжеле стало жалко себя: она так не хотела втягиваться в проблемы Гильерми, а теперь на каждом шагу чувствует опасность, исходящую от него. «Толедо здорово придумали: дали мне кучу заданий и разъехались в разные стороны», — сердилась Анжела. Ее недовольство скоро конкретизировалось и замерло на Энрики. «Это все из-за него, из-за того, что он всегда втягивает меня в свои дела, просит советов, участия. А я, добренькая, всепонимающая, сижу тут одна и гадаю, что еще мне свалится на голову».

Проблемы возникали на ровном месте. Центр проработал около двух месяцев, а уже стали поступать жалобы на различные неполадки. Накануне хозяин кафе «Фалкон» заявил ей, что в подсобке мокрый пол, а это значит, нужно разбираться со слесарями. Слесари есть, но старшего мастера, который следил бы за работой, — нет. Значит, ей предстоит руководить слесарями. На душе стало тоскливо, и она уже в который раз задумалась, а стоило ли вообще принимать приглашение Энрики.

Дверь тихо отворилась. На пороге возникла Клара, возбужденная, с бегающими от волнения глазами.

Анжела усадила ее в кресло и попросила Дейзи приготовить им кофе.

— Стряслось что-то ужасное? — В голосе Анжелы звучало неподдельное участие.

Клара заплакала:

— Все ужасно... Я пришла поздно, стала собирать вещи, чтобы перебраться к тебе. Вдруг на меня набросился Гильерми... Бешеный, злой... Стал душить меня и требовать открыть ему сейф в кабинете Сезара. Я оказалась бессильной перед ним. Он ничего не слушал, схватил и поволок меня к сейфу. Но Сезар поменял шифр, слава Богу.

— Он бил тебя?

— Нет, просто метался по дому и складывал в мешок все ценное, что попадалось ему под руку. Я попыталась удержать его, но он вырвался и сказал, что исчезнет навсегда. Господи, Анжела, — зарыдала Клара, — я чувствую себя виноватой перед всеми.

Анжела невесело улыбнулась.

— Особенность семьи Толедо в том и состоит, чтобы превратить свои проблемы в проблемы окружающих. Не плачь, а лучше поскорее перебирайся ко мне.

— Ты еще не все знаешь, Анжела!

Клара постаралась успокоиться и поведала подруге, как грубо разговаривал с ней Александр перед отъездом в Зальцбург.

— Все дело в его девушке, он, видимо, сильно влюблен… Я была в кафе, она работает официанткой в одном из ваших кафе, и стала свидетельницей ее разговора с подругой. – И Клара подробно рассказала Анжеле все, что услышала из уст Сандры.

— Александр знает об этом?

— Нет, я только собиралась ему сказать, но не успела. Он налетел на меня, закричал, чтобы я не смела вмешиваться в его дела и оскорблять его девушку... – Слезы опять набежали на изможденное лицо Клары, — а потом и просто пригрозил, что выгонит меня из дома, если еще раз посмею так... так разговаривать с его девушкой.

Вошла Дейзи и поставила на столик перед Анжелой поднос.

— Успокойся, успокойся! — Анжела пододвинула чашку с кофе подруге. — Он — обыкновенный Толедо, а девушка, видно, настоящая оторва.

Дверь открылась, и на пороге возник Энрики. Анжеле было достаточно одного взгляда, чтобы понять: он вернулся один.

— Вот не ожидала, — Анжела поднялась и подставила ему щеку для поцелуя. Она не могла скрыть, что рада видеть своего легкомысленного, но очень обаятельного шефа.

Энрики поцеловал ее, небрежно кивнул Кларе и с видом глубоко уставшего человека уселся в свое любимое кресло, и, обращаясь в Анжеле, стал расспрашивать о делах.

— Есть проблема, — Анжела с ходы перебила его.

Она обменялась взглядами с Кларой, и, получив молчаливое согласие подруги, поведала о налете Гильерми на дом родителей.

Энрики мрачно выслушал ее.

— Может, позвонить родителям? – предложила Анжела.

— Чем они могут помочь? Только новая нервотрепка для них. – Энрики сделал паузу. – Начнут меня расспрашивать про поездку. Придется опять огорчать их – ведь у меня ничего не получилось с Вилмой…

Анжела давно не видела друга таким несчастным и безнадежно расстроенным. Ей даже на минуту стало легче самой: значит, зря она на него, так сердилась, ему, видимо, было не до развлечений.

— Неужели ты считал, что Вилма вернется после всего, что ты выкинул? — тихо подала голос Клара.

По тому, как раздулись крылья носа, как грозно сдвинулись брови Энрики, Анжела поняла, что он взбешен. Энрики поднялся и, подойдя к Кларе, сказал, словно отдал приказ:

— Посмотри мне в глаза, Клара!

Клара медленно подняла на него глаза.

— Извини, Энрики, я не хотела сделать тебе больно. Просто слетело с языка…

Энрики, не спуская с нее ледяного взгляда, сказал, отчеканивая каждое слово:

— Я давно подозревал, что именно ты подсунула Вилме ту проклятую записку. Ты только тем и занимаешься, что суешь нос в чужие дела. Ты – синий чулок, поэтому моя жизнь кажется тебе развратом. Но это – моя жизнь, и я не позволю тебе вмешиваться в нее. – Энрики окинул Клару презрительным взглядом. – Может, ты сама на меня глаз положила?..

— Какой же ты подлец, Энрики! Прекрати говорить мне гадости, — Клара потеряла над собой контроль. – Что ты знаешь обо мне?

— А кто еще мог оставить записку на кухне? Кто, кроме Луизы и тебя, бывает там?

— Как ты мог обо мне такое подумать?! Мы живем вместе столько лет, мы выросли вместе, а теперь ты говоришь мне, что всегда подозревал меня в подлости. Ни тебе, ни твоим братьям, ни одному человеку в доме не приходит в голову мысль, что я тоже человек! Не стул, не стол, не диван. Я нормальный человек и требую к себе человеческого отношения.

Анжела встала перед Энрики, под ее осуждающим взором он смутился и замолк.

— Извинись перед Кларой. Нельзя так обвинять человека, у тебя нет никаких доказательств.

Зазвонил мобильный Энрики, он извинился и стал слушать. Краска медленно сползала с его загорелого лица.

— Комиссар, я все понял...

Он повернулся к женщинам.

— Гильерми арестован по подозрению в убийстве.