Любовь и другие слова

Перед смертью мама оставила папе список вещей, которые она хотела, чтобы он запомнил, провожая меня во взрослую жизнь:

1. Не балуй ее игрушками, балуй ее книгами.

2. Говорите ей, что ты ее любишь. Девочкам нужны слова.

3. Когда она молчит, говори ты.

4. Дай Мейси десять долларов в неделю. Заставь ее откладывать два. Научи ее ценить деньги.

5. Пока ей не исполнится шестнадцать лет, ее комендантский час должен быть десять часов, без исключений.

Список продолжался и продолжался, углубившись в пятидесятые годы. Дело было не столько в том, что она ему не доверяла, просто она хотела, чтобы я чувствовала ее влияние и после того, как ее не станет. Папа часто перечитывал его, делая пометки карандашом, подчеркивая некоторые вещи, чтобы убедиться, что он не пропустил какую — то веху или что — то не так понял. Когда я подросла, список стал своего рода библией. Не обязательно сводом правил, но скорее подтверждением того, что все эти вещи, с которыми мы с папой боролись, были нормальными.

Одно правило для папы было особенно важным.

25. Когда Мейси выглядит настолько уставшей после школы, что не может даже сформулировать предложение, увези ее от стресса ее жизни. Найдите легкий и близкий отдых на выходные, который позволит ей немного отдышаться.

И хотя мама, скорее всего, никогда не планировала, что мы купим дом на выходные, мой папа — человек буквального склада характера — экономил, планировал и изучал все маленькие городки к северу от Сан — Франциско, готовясь к тому дню, когда ему понадобится вложить деньги в наше пристанище.

В первые пару лет после смерти мамы он наблюдал за мной, его льдисто — голубые глаза были одновременно мягкими и испытующими. Он задавал вопросы, которые требовали длинных ответов, или, по крайней мере, длиннее, чем 'да', 'нет' или 'мне все равно'. В первый раз, когда я ответила на один из этих подробных вопросов пустым стоном, слишком уставшая от тренировок по плаванию, домашних заданий и скучной нудятины общения с постоянно драматизирующими друзьями, папа позвонил агенту по недвижимости и потребовал, чтобы она нашла нам идеальный дом на выходные в Хилдсбурге, штат Калифорния.

Впервые мы увидели его в день открытых дверей, когда его показывал местный риэлтор, который впустил нас с широкой улыбкой и крошечным, осуждающим взглядом в сторону нашего агента из большого города Сан — Франциско. Это был домик с четырьмя спальнями, обшитый деревом и с острыми углами, хронически сырой и потенциально плесневелый, спрятанный в тени леса и рядом с ручьем, который постоянно бурлил за моим окном. Он был больше, чем нам было нужно, с большим количеством земли, чем мы могли бы содержать, и ни папа, ни я тогда не понимали, что самой важной комнатой в доме будет библиотека, которую он сделает для меня в моей просторной комнате.

Папа также не мог знать, что весь мой мир окажется по соседству, в ладони тощего ботаника по имени Эллиот Льюис Петропулос.