Модельное поведение

Паллас

— Вот это да! Это, должно быть, очень интересно — встречаться со всеми этими знаменитыми людьми, — щебечет Дон. Ее пальчики порозовели на склонах горы Олимп оттого, что всегда держат напитки со льдом.

— Ну, типа, — отвечаю я. — А еще я пишу книгу об Акире Куросаве. Режиссере, — добавляю на всякий случай.

В принципе, это почти правда, несмотря на то, что на данный момент я завяз в середине первой главы.

— М-м, у нас тут много японцев…

В конце концов я вижу скользящую ко мне Паллас — видение в золотых блестках с сияющими волосами.

— Привет, Коннор.

То, как она произносит мое имя, совершенно лишает меня воли.

— Хочешь, чтобы я для тебя потанцевала?

Она так прекрасна, что я до боли стискиваю зубы, глядя на нее.

— Пока нет, — выпаливаю я, — давай сначала выпьем.

Я знаю правила: она тянет полу своего длинного облегающего сверкающего платья вверх, по синусоиде божественной ноги, и я вношу депозит в виде двух двадцаток за ее подвязку в надежде, что это задержит ее ненадолго.

Паллас садится рядом со мной.

— Что хорошего слышно? — это ее традиционное приветствие, выражение, импортированное из родного Кентукки.

— Слышал, чем закончилась «Пармская обитель», но вряд ли хочу надоедать тебе этой дребеденью.

Она улыбается, безразличная к моей жалкой попытке уравновесить властные отношения.

— В оригинале это произведение написано Стендалем и известно как «La Chartreuse de Parme». Не путай с «Пармской столовкой», книгой о влиянии средневековой пищи на развитие готических контрфорсов, которую я скоро напишу, или с романом «Пармский грузчик», который могу рекомендовать тебе как самую похабную и мерзкую книжку на свете.

У меня всегда были готовы разные ответы на ее традиционный вопрос, и она всегда слушает и улыбается, как врач в присутствии забавного и безвредного лунатика.

— Пойдем завтра в театр, — предлагаю я, — у меня билеты на новую пьесу Ники Сильвер.

— Не, я работаю. А это тот парень, который снимается в «Смертельном оружии»?

— Не совсем.

— А здесь был Чип Ральстон пару ночей назад, — говорит она. В глазах — восторг.

— ЧИП РАЛЬСТОН?! — представьте мое возбуждение. — Я ищу этого засранца уже две недели. Ты уверена, что это был Чип Ральстон?

— Он был очень мил.

— Тогда это был кто-то другой.

— Нет. Правда. Он… — она делает паузу, чтобы освежить свои впечатления, — душка.

— Душка? Что это значит?

— Он был, ну знаешь, как самый обыкновенный парень.

— «Как» — наиболее значимое слово в твоем замечании. Он лишь имеет сходство с человеческим существом, часто даже исполняет роли некоторых из них, но в действительности он — злобное маленькое дерьмо с раздутым от силикона эго. Заметь, я надеюсь, что он ниже тебя ростом. А он, случаем, не оставил тебе своего телефона, а?

— А чего ты так завелся, что такого тебе сделал Чип Ральстон? — поинтересовалась Паллас.