В конце концов мне и метрдотелю удалось уговорить Джереми подождать снаружи, пока Блейн разбиралась со счетом. Тина на глазах у Шипли, которого она якобы так и не признала, успела подсунуть Джереми свою визитку.
С тротуара я наблюдал, как Рейчел мучается, должна ли она выразить свои соболезнования «звездному» столу. К счастью для нее, Джереми вылетел из помещения раньше, чем она решила рискнуть.
— Мои поздравления, — злобно прокомментировала Блейн, присоединившись к нам на улице. — Ты умудрился выпендриться перед знаменитостями. Должно быть, ты очень доволен собой.
— А что, кто-то просил мой автограф, когда я ушел?
— Когда ты вырастешь, Джереми? — вздохнула Рейчел.
Слившись в экстазе раздражения по поводу своего автора, девушки анонсировали, что собираются поймать машину на Аппер-Уест-Сайд.
— Единственное, чем я могу объяснить вашу озабоченность, это тем, что вы не считаете меня достаточно знаменитым, чтобы быть сложным, — прокричал им вслед Джереми.
— Что ты скажешь о стаканчике на сон грядущий в «Олимпе»? — предложил я, пока мы пытались выловить хоть одного добровольца из армии желтушных таксистов в сторону Шестой авеню.
— Да нет, думаю, для меня достаточно развлечений на этот вечер.
Мне кажется, что мир делится пополам: на тех, кому необходимы свидетели их горестей, и тех, кто предпочитает обсасывать их в одиночку. Хотя, возможно, Джереми и оспорил бы мой постулат: мол, мир делится на тех, кто уважает принципы или предпочитает этикет.