Мост висельников

После того, как Фокс и Маверик отвезли нас в здание клуба «Оазис» и объявили, что они вступают в должность правителей «Арлекинов», мы провели остаток дня, празднуя их коронацию дома.

Маверик объявил об официальной интеграции «Проклятых» в команду «Арлекина» и пригрозил смертью любому, кто выступит против него. Неудивительно, что против этого не было произнесено ни слова, и старейшины «Арлекинов» восприняли все это так спокойно, что было ясно, что Лютер предупредил их еще до своего ухода.

— Ты понимаешь, что мы с Эйсом теперь новые принцы «Команды Арлекина», верно? — Сказал Джей-Джей, улыбаясь мне через столик в патио.

— И как это работает? — Спросил Рик, стоявший рядом со мной, в его глазах блеснуло веселье.

— Ты точно знаешь, как это работает, — сказал Джей-Джей. — Если вы с Фоксом умрете, мы возьмем власть в свои руки.

— А как насчет меня? — Спросила Роуг. — Я хочу быть следующей в очереди.

— Ты уже королева-консорт, — сказал я.

— Пф, к черту консортство. Я хочу быть королевой сучкой-боссом, — решила она, и мы все рассмеялись.

— Ты можешь быть кем угодно, малышка, — сказал Фокс с волчьей улыбкой, целуя ее в щеку.

— Ты все равно нами всеми правишь, Королева Арлекинов, — добавил Рик.

— Черт, мне нравится, как это звучит, — хрипло сказал Джей-Джей, и я был с ним полностью согласен.

— Никакого консортства? — спросила она у Рика, соблазнительно прикусив губу.

— Никакого консортства. Хотя, постой, ты можешь иногда «консортствовать» с моим членом, как тебе такой вариант? — усмехнулся Рик, и она рассмеялась, подняла оливку из тарелки на столе и бросила в него. Он поймал ее ртом, с победным видом жуя.

— В любом случае, это звучит предпочтительнее всего этого бандитского дерьма. Их собрания такие скучные, и никогда не бывает достаточно закусок, — сказала она, и Рик с Фоксом обменялись удивленными взглядами. Без сомнения, если бы она действительно хотела настоящей роли в банде, они вручили бы ей корону и наблюдали, как она процветает, но мы все знали, что это не то, чего хотела Роуг. Ей нужно было солнце на своей коже, песок между пальцами ног и смех на губах, пока вокруг нее волнуется океан. Просто. Прекрасно. И мы планировали приложить все усилия, чтобы она получала это в избытке до конца наших чертовых жизней.

Мой телефон зажужжал, и я тяжело вздохнул, доставая его из кармана, обнаружив еще одно сообщение от сиделки моего отца. Это было третье за сегодняшний день. Я просто хотел расслабиться, насладиться компанией своей семьи и продолжать наверстывать время, которое мы все потеряли. Но, видимо, у вселенной были другие планы.

Элис Бевлин:

Пожалуйста, мистер Коэн. Я знаю, вы не любите своего отца, но он трижды писал мне, умоляя кого-нибудь приехать и помочь ему, а я не могу приехать туда сегодня.

Мне придется позвонить в 911, если вы не приедете.

Я провел языком по зубам, и звуки разговоров моей семьи стихли, когда я принял решение поехать туда. Я почти чувствовал, как его тень нависает надо мной, словно вуаль, заставляя меня чувствовать себя на два размера меньше, просто мальчиком, вызванным домой, где его ждет наказание.

Я вскочил на ноги, скрипнув зубами от вспышки боли в ноге. Вчерашний серфинг вызвал в ней воспаление, и, хотя я принял обезболивающее, которое Роуг дала мне на ночь, мне не нравилось принимать больше, чем нужно.

— Мне нужно навестить отца, — прямо сказал я остальным, и все они замолчали, удивленно глядя на меня.

— Все в порядке, чувак? — Спросил Джей-Джей, поглаживая Дворнягу, который примостился у него на коленях.

— Да, обычное дерьмо. Его сиделка в отъезде, — пробормотал я. — Я скоро вернусь.

— Тебе нужна компания? — Спросила Роуг.

— Не-а, — я отмахнулся от нее.

— Ему она никогда не нужна, когда он навещает его, колибри, — тихо сказал Фокс.

Я шел как можно прямее, не желая, чтобы остальные увидели, что моя хромота временно вернулась, входя внутрь со стороны патио. Я успел пройти полпути к гаражу, когда появилась Роуг, пронеслась мимо меня и встала на моем пути, широко раскинув руки. Сегодня на ней были белые джинсовые шорты и нежно-розовый укороченный топ, подчеркивающий ее талию. Чертовски идеальна, как всегда.

— Я иду с тобой, — объявила она. — И не вешай мне лапшу на уши о том, что «я справлюсь сам». Это разговоры Красного Могучего Рейнджера, и мы не говорим о нем в этом доме. Я Зеленый, а ты Розовый.

— Я не Розовый, — прорычал я.

— Ты Розовый, Эйс. Насквозь. — Она ущипнула меня за сосок и выкрутила его, и я проклял ее, отбиваясь, пока она танцевала вокруг меня, а я пытался схватить ее. Моя нога нарушила мой план, заставив меня отлететь вбок к стене. Теперь она редко доставляла мне много проблем, но каждый раз, когда я переусердствовал в воде или на тренировке, она напоминала мне, что я еще не совсем пришел в норму.

— Аррр, — прорычал я.

— Арррр, дружище, — поддразнила Роуг. — Как твоя нога, капитан Эйс? — Она снова придвинулась ко мне, обхватив рукой мои бедра и прижимаясь ко мне вплотную.

— Плохой ход, — предупредил я ее, обнимая рукой за спину и сжимая в кулаке ее маленький укороченный топик. — Теперь я поймал тебя, и ты заплатишь за пиратскую шутку.

— О да? Что ты собираешься со мной сделать, капитан? — промурлыкала она, и похоть, горевшая в ее глазах, сказала мне, что ей действительно нравятся эти пиратские ролевые игры. Сумасшедшая малышка. — Ты собираешься заставить меня обслуживать твою длинную доску? Вычистить твой член — я имею в виду палубу.

Я даже не улыбнулся, наклонившись так, что мы оказались нос к носу, и провел ладонью по всей длине ее позвоночника. Она сильно задрожала от удовольствия, и мрачная улыбка исказила мои губы от того, насколько отзывчиво она реагировала на мои прикосновения. Клянусь, я все еще жил в мечтах, а осознание того, что она наконец-то моя, не давало мне покоя. Но была одна вещь, которая всегда оставалась неизменной между нами, — это то, как мы играли вместе, издеваясь друг над другом в бесконечной игре взад-вперед, которая никогда не заканчивалась. И прямо сейчас мы были просто детьми, играющими друг с другом, и это была моя самая любимая игра в мире.

Я скользнул рукой вниз по ее шортам сзади, и у нее перехватило дыхание, а зрачки расширились от желания, но затем я опустил другую руку, чтобы присоединиться к первой, сжал в кулаках ее крошечные стринги и задрал их прямо к ее груди.

Она закричала до небес, изо всех сил колотя меня кулаками, пытаясь заставить меня отпустить, но материал оказался на удивление эластичным, и, пока она размахивала руками, мне удалось повесить их ей на плечи.

— Моя задница! — закричала она, пытаясь выпутаться из стрингов, а из моей груди вырвался смех. Но внезапно я оказался под прицелом трех пистолетов: в коридор ввалились Маверик, Джей-Джей и Фокс, а за ними по пятам несся Дворняга — ее крик вызвал целую гребаную армию.

Джей-Джей расхохотался, поняв, что я натворил, в то время как Фокс переключился в режим спасения, достал неизвестно откуда нож и быстро разрезал стринги на два куска.

В следующую секунду Рик оказался рядом с ней, запустив руки в ее шорты и с громоподобным смехом вытащил разорванный материал.

Дворняга свирепо залаял, терзая мою лодыжку, как будто знал, что во всем виноват я, и я проклинал его, отталкивая носком ботинка, пока он не остановился.

— Молодец, Эйс, — рассмеялся Рик, небрежно убирая стринги в карман.

— Нет, не «молодец, Эйс», придурок. — Роуг ударила Рика по руке с такой силой, что тот приподнял брови. — Кажется, он порезал мне задницу.

— О нет, — серьезно выдохнул Джей-Джей.

— Да ладно, я не резал тебе задницу, — сказал я пренебрежительно, и она посмотрела на меня с яростной местью в глазах, которую, я знал, она собиралась свершить.

— Давай, красавица. Спусти шорты и нагнись. Давай посмотрим, — приказал Рик, пытаясь привести ее тело в нужное положение, но она начала шлепать его по рукам, чтобы удержать на расстоянии.

— Ты в порядке, малышка? — Обеспокоенно спросил Фокс, беря на руки Дворнягу, который смотрел как Роуг с прижатыми ушами и скуля.

— Я не знаю, барсук, — прорычала она, а затем посмотрела на Джей-Джея. — Джонни Джеймс, ты единственный, кому я сейчас доверяю свою задницу. — Она протянула ему руку, требуя следовать за ней, и он прошел между нами с гордой ухмылкой, как будто он был королем задниц, и это меня прям взбесило.

Он взял ее за руку, ведя в маленькую уборную рядом с коридором, и мы собрались вокруг нее, прижимаясь плечами к стене, когда Роуг рывком закрыла за ними дверь.

Рик потянулся к ручке, но раздался щелчок, означавший, что она заперла дверь, и мы все обменялись взглядами, расценив это как на предательство.

— Почему должен был пойти именно он? — Фокс зарычал.

— Потому что он эксперт по задницам, барсук, — крикнула Роуг, и Фокс нахмурился, как будто прикидывал, как бы ему тоже стать экспертом по задницам. Он всегда должен был быть лучшим во всем, даже в задницах.

— Встань на сиденье унитаза, — проинструктировал Джей-Джей.

— Хорошо. Вот так? — Сказала Роуг.

— Вот так. Да, — ответил Джей-Джей, и мы все прижались ушами к двери, прислушиваясь к звукам шарканья и тому, что, как я предположил, было шортами Роуг, упавшими на пол.

— Наклонись вперед, красотка, — подбодрил Джей-Джей. — И раздвинь для меня ягодицы.

— Это все равно что слушать малобюджетное порно, — пробормотал Рик.

— С ней все в порядке? — Настойчиво спросил Фокс.

— Это выглядит не очень хорошо, красотка, — обеспокоенно сказал Джей-Джей, и у меня внутри все сжалось от того, что я действительно мог причинить ей боль, и эта мысль привела меня в ужас.

— Черт возьми, может, мне стоит позвонить доктору «Арлекинов», — сказал я.

— Впусти меня, — настаивал Рик, стуча кулаком в дверь и наморщив лоб.

Роуг ахнула, и мое сердце подпрыгнуло.

— Роуг, мне жаль. Я не хотел…

Ее вздох превратился в стон, за которым последовал еще один и еще.

— О боже мой, Джей-Джей, — сказала она с придыханием, и Маверик начал пытаться прорваться к ней уже совсем по другой причине. — Да, Джей, да.

Я придвинулся ближе к двери, пока Рик пытался ее открыть, а Фокс попятился, пробормотав что-то о том, что Джей-Джей мудак, прежде чем совсем уйти.

— С ней все в порядке, — крикнул нам Джей-Джей. — Но просто чтобы убедиться…

Роуг вскрикнула, и этот звук заставил мой член дернуться.

— Открой дверь, красавица, — призвал ее Рик.

— Не-а, она уже в порядке, — сказал Джей-Джей, хотя его голос звучал приглушенно, и секунду спустя Роуг начала задыхаться и стонать, кончая.

Я рассмеялся, радуясь, что о ней позаботились.

— Увидимся позже, Рик. — Я повернулся и направился к гаражу, сбежав по ступенькам и схватив ключи от машины Джей-Джея с крючка. Получай, ублюдок.

Я запрыгнул в нее, завел, и мне понравилось, как она замурлыкала подо мной, а затем нажал кнопку, открывающую дверь гаража. Но прежде чем я успел выехать, Роуг вбежала в гараж, направив на меня «пистолет» сложенный из ее пальцев, и я поднял руки, подыгрывая ее маленькой игре в угон автомобиля.

Она рывком открыла дверцу машины, прижимая свой «пистолет» к моей груди. — Бах.

— Вау, ты просто сразила меня наповал. Я бы отдал тебе машину, малышка, — сказал я, и она ухмыльнулась, поднеся мнимый пистолет ко рту и дунув на его конец.

— Я знаю. Я же психопатка.

Я схватил ее за бедра, затащил в машину к себе на колени, и она начала притворяться, что стреляет в меня, пока я ее щекочу. Она взвизгнула, когда я схватил ее «пистолет» и заставил ее пальцы оказаться у нее же во рту.

— Бах, — сказал я, и она рухнула поперек сиденья, притворяясь мертвой.

Я рассмеялся, встряхивая ее, но она придерживалась роли, не сдвинувшись ни на дюйм, но теперь ее живот был оголен, так что она была в беде. Я ткнул пальцем прямо ей в пупок, и она взвизгнула, выпрямилась и замахнулась кулаком мне в лицо. Я поймал ее руку, прикусив костяшки пальцев, и порочно улыбнулся, а игра превратилась во что-то более развратное, когда наши взгляды встретились, и моя свободная рука скользнула между ее бедер.

Я вздохнул, выходя из гипноза, который эта девушка всегда на меня насылала, и рывком усадил ее на пассажирское сиденье. — Не смотри на меня так, малышка. Мне нужно ехать.

Она выпрямилась на своем сиденье, выглядя так, словно ей доставило удовольствие, что я вот так резко отодрал ее от себя. — А можно мне так посмотреть на тебя, после того, как ты увидишься со своим отцом?

— Определенно, — сказал я. — Ты можешь смотреть на меня так по всей машине Джей-Джея, а может даже, и на капоте.

— Ты отвезешь меня на «Перевал Дьявола»? — хрипло спросила она.

— Да, я отвезу тебя прямо на «Перевал Дьявола», — согласился я, и она, смеясь, откинула голову назад, выглядя дикой и свободной, как женщина, в которую она была рождена вырасти. Моей девочкой, какой ей суждено было стать. И это вселяло в меня такое чувство покоя, какое не может дать ничто другое в этом мире.

Я захлопнул дверцу и выехал из гаража, газанув, когда подъехал к воротам, и они широко распахнулись перед нами.

Роуг взвизгнула, когда я резко свернул на дорогу, и меня охватил трепет, когда она пристегнулась, чтобы прокатиться, зная, что я подарю ей удовольствие этой поездкой.

Я проходил повороты на скорости, следуя по более тихим улочкам, чтобы по-настоящему насладиться мощью GT Джей-Джея, а Роуг улыбалась всю поездку.

Когда я приблизился к месту назначения и я выехал на грунтовую дорогу, ведущую к дому отца, мое настроение окончательно испортилось. Сердце замирало в груди, отягощенное тысячей плохих воспоминаний. Я всегда чувствовал себя так, приезжая сюда. Это был не дом, а ад.

Роуг потянулась к моей руке, когда я припарковался, но я отстранился, запустив пальцы в волосы и не встречаясь с ней взглядом, когда жар обжег мою шею.

Я любила ее за эмпатию, за то, что она видела меня насквозь, чувствовала мою боль. Но в то же время я ненавидел это. Ведь это обнажало меня: того маленького мальчика, которым я когда-то был, словно ее взгляд мог снять слои моей плоти, как кожуру, и увидеть его. Того, кто прятал синяки, кто жил за этими стенами.

— Все в порядке, — сказала она.

— Это не так, — прорычал я. — И никогда не было, когда я прихожу сюда, вот почему я хотел сделать это один.

— И именно поэтому я здесь, — сказала она, снова потянувшись ко мне, и на этот раз я позволил ей положить мою руку к себе на колени и погладить мои пальцы своими. — Я останусь в машине, если ты скажешь, что не хочешь, чтобы я была там с тобой, Чейз Коэн, но я не думаю, что ты собираешься сказать что-то подобное, не так ли?

Я вздохнул, пристально глядя на нее и качая головой, отчего темный локон упал мне на глаза. — Нет, малышка. Но мне все равно тяжело позволить тебе снова увидеть во мне того ребенка.

Она потянулась вперед, откидывая мои волосы назад и грустно улыбаясь мне. — Я люблю того ребенка. Он был самым храбрым мальчиком из всех, кого я знала, потому что он каждый день участвовал в битвах, даже когда у него не было шансов их выиграть. — Ее взгляд скользнул мимо меня к дому, где жил мой отец, и выражение ее лица наполнилось холодностью. — Он твой монстр, Эйс, что делает его и моим монстром.

Я притянул ее ближе к себе через сиденья, целуя в уголок ее рта и вдыхая ее сладость. То, что она была рядом, мой маленький лучик солнца, успокоило мое беспокойство.

— «Always Forever» от Cults, — пробормотал я песню, которую выбрал для нее прошлой ночью.

— Я тоже тебя люблю, — прошептала она, и я слишком долго держался за нее, прежде чем смириться с ожидающей меня судьбой и открыть дверь, увлекая ее за собой.

Я толкнул сломанные ворота, металл заскрипел и застонал в знак протеста против моего появления, как будто предупреждал меня повернуть назад. Но теперь было уже слишком поздно.

Я подошел к двери, вытаскивая повязку из кармана и надевая ее, чувствуя, как сбоку меня прожигает взгляд Роуг.

— Не проси меня снять ее, — пробормотал я, и ее губы сжались, прежде чем она сдалась и кивнула.

Когда мой дорогой старый папочка не открыл дверь, я распахнул ее, и запах пота, выпивки и худшего времени в моей жизни заполнил мои чувства.

Я подавил желание отступить, прищурившись в полумраке, когда мы вошли в гостиную. Я заметил спинку отцовского кресла, и у меня сжалось в животе, но было ясно, что он на нем не сидит.

— Где ты? — Я рявкнул в дом, потому что все было слишком тихо.

Надежда шевельнулась в моей груди, когда я понял, что он, возможно, мертв, что какому-то демону, более могущественному, чем он, наконец удалось вырвать его из этого мира. Но затем его грубый голос донесся до меня откуда-то сверху, и на моем лице появилась гримаса.

— Сюда, наверх.

В его голосе прозвучал приказ подойти к нему, и я воспротивился ему со всем бунтарством своей юности, но я должен был подойти к нему. Именно поэтому я здесь, иначе зачем вообще было сюда приходить, если собирался уйти сейчас?

— Я ненавижу это место, — прошептала Роуг, сморщив нос при виде комнаты и каждого следа моего отца в ней. Она не часто приходила сюда, когда мы были детьми — никто из них не приходил по очевидным причинам, но она пробиралась ко мне раз или два, когда я был уверен, что его здесь не будет, и это место почти не изменилось за все эти годы. Те же пожелтевшие стены и потрепанный коричневый ковер, та же вонь пива PBR и сигарет, въевшаяся в мебель и закоптившая потолок. Каждый раз, переступая этот порог, я словно попадал прямиком в свой личный ад, словно снова становился тем мальчиком, которому приходилось называть это место своим домом.

Я кивнул в знак согласия, бросив на нее мрачный взгляд, прежде чем подняться наверх и пройти по узкому коридору в спальню моего отца.

Я толкнул дверь и замер на пороге. В комнате царил полумрак, и я остановился в дверном проеме, потому что старые правила этого дома удерживали меня от того, чтобы войти. Мне не разрешалось сюда входить. Это было место для него и моей мамы, место, куда он отводил ее, чтобы я не мог добраться до нее благодаря замкам на внутренней стороне двери.

В моем горле образовался комок от тяжести вины, которая легла на мое сердце. Будучи мужчиной, я осознавал логику этих воспоминаний: я был всего лишь мальчишкой, который не знал, как спасти свою маму. Но я все еще не мог избавиться от чувства, что мог бы спасти ее, если бы только постарался, если бы стоял на своем более твердо, сопротивлялся более яростно.

— Иди сюда, парень, — прорычал он хриплым голосом, полным раковой смолы.

Я презирал то, как глубоко я чувствовал его когти в себе всякий раз, когда был здесь с ним, все худшие моменты моего детства выползали из дерева вокруг меня, как термиты, прилетающие полакомиться моими страхами.

— Ты — пустая трата кислорода. — Голос донесся до меня из прошлого, но жестокие слова отца были такими же резкими, как и тогда. И что было еще хуже, так это то, что голос Шона зазвучал следом у меня в голове.

Посмотри на этот блеск в твоих глазах, как будто ты веришь, что чего-то стоишь. Но не волнуйся, я напомню тебе, кто ты, Чейз Коэн. Ты просто грязь, у которой выросли ноги.

Рука Роуг скользнула в мою, и я резко вернулся в настоящее, тепло ее пальцев в моих напомнило мне о жизни, которая у меня была сейчас. Я больше не был пленником ни одного из этих бездушных людей, по крайней мере, ни в физическом смысле.

— Ты справишься, Эйс, — прорычала она, и я почерпнул силы в ней, этом потрясающем создании, наполненном мощью океана. Когда она была рядом со мной, все было возможно.

Я вошел в комнату, высоко подняв подбородок, хотя шрамы на моем теле покалывало от пристального взгляда отца, устремленного на меня. Он не видел меня с тех пор, как Шон пытал меня, и как бы сильно я ни хотел притвориться, что мне все равно, что он думает о моей внешности сейчас, я не мог игнорировать ту часть себя, которая хотела спрятаться.

— Кто-то наконец-то воздал тебе по заслугам? — задумчиво произнес мой отец, посмеиваясь, когда осмотрел мои шрамы, и по моему позвоночнику потек лед. — Посмотри, в каком ты состоянии. Теперь уродлив не только внутри, но и снаружи.

Я стиснул зубы, пытаясь не обращать внимания на эти слова, но они глубоко врезались в меня.

— Он один из самых красивых мужчин, которых я знаю. И если ты еще раз посмеешься над ним, я заставлю тебя пожалеть об этом, — предупредила моя девочка, и мое сердце забилось сильнее от этих слов.

— Кто это? — проворчал он мне, дернув подбородком в сторону Роуг, натянув одеяло повыше на свое тело.

Он полулежал на пропитанных потом подушках. Тонкая майка обнажала обожженную солнцем кожу рук и поблекшее тату якоря на левом бицепсе. Седые, сальные волосы свисали вокруг обвисшей кожи щек, пока он поглядывал на Роуг с презрительной ухмылкой на губах. И этого хватило, чтобы чудовище внутри меня пробудилось — расправив плечи, я выпустил ее руку и шагнул вперед, становясь между ними. Он не достоин смотреть на нее, и уж точно не будет скалиться в ее сторону.

— Убери это выражение со своего лица, — прошипел я. — Эта девушка — гребаная королева, и если ты не будешь относиться к ней с уважением, я оставлю тебя гнить здесь.

Мой отец сердито посмотрел на меня с многолетним отвращением в глазах. Его ненависть ко мне возникла в тот день, когда я родился, хотя когда-то я пытался заставить его полюбить меня, когда был маленьким и невинным и понятия не имел, почему моя плоть и кровь смотрит на меня с таким презрением. Теперь я чувствовал злость на этого маленького мальчика, ярость от всего этого нарастала во мне и выбивала воздух из моих легких.

Мой отец цокнул языком, но больше ничего не сказал, подняв руку, завернутую в белую футболку, и помахал ею. — Я порезал руку о гребаную консервную банку, так что подлатай меня, или ты собираешься просто так тратить кислород в этой комнате?

— Следи за своим языком, — прорычала Роуг, обходя меня и свирепо глядя на моего отца в постели. Я удивленно посмотрел на нее. — Ты будешь говорить с ним с уважением или не будешь говорить вообще. Мы можем развернуться и уйти из этого дома, когда нам заблагорассудится, но я не думаю, что ты можешь сделать то же самое, не так ли? — Она выбила ногой его трость с того места, где она была прислонена к тумбочке, так что она упала на пол и покатилась через всю комнату.

Лицо моего отца исказилось от ярости, как будто он не мог поверить, что она только что так с ним разговаривала, и мои губы растянулись в усмешке. Его губы приоткрылись, но он проглотил все, что хотел сказать, и снова протянул ко мне руку.

Я наклонился и без особой осторожности сорвал импровизированную повязку с его руки, заставив его выругаться от боли. Рваная рана тянулась вверх по его большому пальцу, и крови, сочащейся из нее, было достаточно, чтобы сказать мне, что ее нужно зашивать.

— У тебя дома все еще есть набор для наложения швов? — спросил я, вспомнив, как он швырнул в меня лампой, и несколько осколков порезали мне предплечье. Он грубо зашил рану, не дав мне даже приблизиться к больнице — или к обезболивающим, если уж на то пошло, — и я все это время испытывал агонию. Это был прекрасный пример того, почему я старался не позволять воспоминаниям, хранящимся в этих стенах, выходить на передней план моего сознания, но теперь, когда я снова был внутри, блокировать их было невозможно.

Отец натянуто кивнул. — В шкафчике в ванной.

Я вышел из комнаты, чтобы взять его, пытаясь потащить Роуг за собой, но она стряхнула меня и осталась там, скрестив руки на груди и холодно глядя сверху вниз на моего отца.

Я нашел коробку с набором для наложения швов и также прихватил с кухни бутылку белого рома, прежде чем вернуться в спальню, обнаружив, что тишина сгустилась, а взгляд Роуг был таким же жестким. Я видел презрение в ее глазах, и мне нравилась каждая искорка огня в ее взгляде, зная, что он появился из-за меня.

Я сел на край кровати, положив руку отца себе на колени и заставив его зарычать от боли, и эта боль вот-вот должна была стать намного сильнее. Я промыл порез спиртом, а затем воткнул в него иглу, вызвав у него шипение боли, которое заставило меня улыбнуться.

Да, я собирался насладиться этой болью, и, меня ни хрена не волновало, что это превращало меня в садистский кусок дерьма. В конце концов, я им и был.

Я не торопился зашивать его, наложив больше швов, чем необходимо, чтобы удостовериться, что насытился местью над его плотью. Закончив, я встал, желая увеличить расстояние между нами, а он потянулся за пачкой сигарет на прикроватной тумбочке.

Он закурил, и едкий запах моей собственной вредной привычки окутал меня, когда воздух наполнился дымом, а во мне поднялась тяга к тому же виду зависимости. Она была связующим звеном между нами, одной из наших немногих общих черт, хотя иногда я боялся, что внутри меня их было больше. Части меня, доставшиеся исключительно от него, — мерзость, которую я никогда не смогу вытравить.

— Миссис Бевлин вернется завтра, — сказал я ему, направляясь к двери и ведя за собой Роуг.

— Почини заднюю дверь, прежде чем уйдешь, — язвительно бросил он мне. — Какие-то придурки-дети взломали ее прошлой ночью, а сегодня утром у меня на кухне был гребаный койот. Мне пришлось отгонять его своей тростью.

Я улыбнулся этому образу, обняв Роуг за плечи, когда выводил ее из комнаты, и крикнул ему в ответ: — Я пришел залатать твою руку, а не возиться с дверью.

— Не смей отвечать, повернувшись ко мне спиной, мальчик, — огрызнулся он, но когда я посмотрел вниз на свою девочку, я не почувствовал язвительности этих слов, мое сердце не дрогнуло от страха. Он был просто стариком в своей постели, неспособным подняться и причинить мне боль, как когда-то.

— Пойдем, Эйс, — прошептала она, и я вспомнил о жизни, ожидающей меня за пределами этого места.

Мне не нужно было больше оставаться здесь, я отсидел свой срок в этом аду и хотел забыть об этом, как только смогу.

— Эй! Ты слышал меня, мальчик? — крикнул мой отец.

— Нет, — ответил я, уходя по коридору и не потрудившись оглянуться. Он был моим прошлым, а не настоящим. И единственное, что сейчас имело для меня значение, — это девушка, которая смотрела на меня глазами полными солнца, и мужчины, которые ждали меня в нашем доме. Это место было тюрьмой, но это была больше не моя тюрьма. Она принадлежала ему. И он сгниет в ней вместе со своими грехами.