Мост висельников

— И что теперь? — Спросила я, когда глаза Шона жадно оглядели меня, стоящую на коленях на заплесневелой кровати, как уличную собаку, которую нужно убить. В его глазах не было похоти, но там было желание, потребность сломать меня, уничтожить, покончить со мной раз и навсегда, покончить с его одержимостью самым жестоким способом, который он мог себе представить.

Мисс Мейбл пристально смотрела на меня из кресла позади Шона, впиваясь ногтями в подлокотники.

Шон облизал губы, переводя взгляд с меня на окно, прежде чем расправить плечи.

— Они ведь проникнут сюда, ты знаешь? — Я поддразнила, видя страх в нем, даже когда он пытался скрыть его. Он был дерганым, непостоянным, загнанным в угол и готовым сорваться. Короче говоря, чертовски опасным, и выводить его из себя было почти наверняка плохой идеей. — Они выломают дверь или разобьют окно, а потом придут за тобой. Как ты думаешь, что они сделают, когда доберутся сюда?

— Скорее всего, начнут рыдать над твоим окровавленным растерзанным трупом. Но не стоит слишком быстро переходить к приятной части. Я думаю, у нас есть время для последней игры. — Он положил свою винтовку у окна и крадучись подошел ко мне.

Я попятилась, шаркая ногами по кровати подальше от него, но мои мышцы напряглись в ожидании неизбежного. Это была небольшая комната, а Шон был крупным мужчиной — и если это перерастет в погоню, то долго она не продлится, но это не означало, что я планировала облегчить ему задачу.

— Но ведь никто не будет рыдать над твоим телом, правда, Шон? — продолжала дразнить я, на колени пятясь от него по кровати. — На самом деле, я не думаю, что в этом мире нашелся бы хоть один человек, который даже заметит, если тебя вычеркнут из жизни. Никто не придет на твои похороны. Никто даже не вспомнит твоего имени.

— Вот тут ты ошибаешься, — ответил он, дойдя до изножья кровати и остановившись, чтобы посмотреть, куда я рвану дальше, оставив меня в подвешенном состоянии, поскольку я колебалась, прислонившись спиной к изголовью. — Я бы продолжал жить в умах тех, кого я привязал к себе. Таких, как ты и твой мальчик-игрушка с прелестными глазками. Во всех потерянных душах, которые пришли ко мне с болью в сердцах и нуждой в душах. В тех, кто позволил мне проскользнуть сквозь трещины в их сознании и стать для них всем.

Я усмехнулась, качая головой. — Ты знаешь так же хорошо, как и я, что ты никогда не был для меня всем. О, ты пытался стать таковым, да? Ты шипел своим ядом мне в уши и использовал мою жаждущую плоть, пока я использовала тебя, чтобы попытаться почувствовать себя живой, но ты никогда не мог завладеть мной подобным образом. Вот почему ты так чертовски одержим, не так ли? Я та, кого ты не смог сломить. Куколка, которая играла не так, как ты хотел. Я не уступала твоей потребности владеть мной, и я никогда не была предана тебе так, как ты жаждал. Я оставалась за пределами твоих возможностей, Шон, я никогда не была по-настоящему твоей, и ты это знаешь. Это съедает тебя, не так ли? Знание того, что я никогда не влюблялась в тебя, никогда не позволяла тебе выворачивать меня изнутри и так и не сломалась ради тебя.

Челюсть Шона дрогнула от правдивости этих слов, и он наклонился ко мне, положив руки на покрытые плесенью простыни в изножье кровати и пристально глядя на меня сверху вниз.

— Ну вот тут то, сладенькая, ты и ошибаешься. Ты не сломалась ради просто потому что я с тобой еще не закончил. — Он ухмыльнулся своей мрачной и развратной улыбкой, от которой у меня по спине пробежали мурашки страха.

Я оскалила на него зубы, давая понять, что я не испуганная девочка. Я была дикой, необузданной, я была Арлекин. Совершенством особенной породы.

Движение за спиной Шона заставило меня замереть, и я резко втянула воздух, когда мисс Мейбл подняла ружье, которое он положил, направив его прямо ему в голову и прижав к плечу, как будто она не была крошечным существом, а этот пистолет не был таким огромным.

— Я встречала много ублюдков, за свою жизнь, — прорычала она, и ее глаза вспыхнули материнской яростью, а Шон совершенно замер, осознав свою ошибку, и, клянусь, на мгновение я увидела женщину, которой она была до того, как я ее узнала, силу, которой она обладала, и власть, которую она имела. — Но я не могу сказать, что мне когда-либо так сильно хотелось посмотреть, как кто-то из них, истекает кровью, как ты.

Шон развернулся и она в то же мгновение нажала на спусковой крючок, эхо взрыва, казалось, разнеслось по всей комнате, а крик боли Шона осветил меня изнутри.

Шон яростно взревел, когда пуля пробила ему руку, а мисс Мейбл отшатнулась, когда отдача чуть не сбила ее с ног.

— Получи, ты, гнилая тварь! — закричала она с упорством гораздо более молодой женщины, той, которая раньше сталкивалась с демонами и побеждала.

— Ах ты, старая летучая мышь! — Взревел Шон и на следующем вдохе выхватил из-за пояса маленький кинжал и полоснул им по горлу Мейбл с такой силой, что кровь забрызгала стены и потолок, прежде чем я успела полностью осознать, что он сделал.

Мое сердце замерло в груди, когда я уставилась на нее, моему мозгу потребовалось слишком много времени, чтобы осознать то, чему я только что стала свидетелем, поскольку шок держал меня в плену, а горе надвигалось на меня, как товарный поезд.

Мучительный рев сорвался с моих губ, когда ее широко раскрытые глаза встретились с моими, время полностью остановилось, когда я попытался завладеть им, заставить его отменить то, что только что было сделано. Но я была беспомощной перед этой судьбой, когда Мейбл пошатнулась и упала на пол, ее тело обмякло, а вокруг нее растеклась лужа крови, едва дав ей время осознать, что произошло.

Смерть пришла за ней быстро, забрав ее из этого мира и оставив меня далеко позади, не оставив ничего, кроме боли, на том месте, которое она занимала.

Ужас эхом прокатился по моему телу, время снова пошло, когда реальность ее потери рикошетом прокатилась по моим конечностям в бесконечном круговороте воспоминаний, наполненных туманным солнечным светом и такой привязанностью, какой я никогда не знала до нее.

Я слышала отголоски нашего общего смеха, когда мы сидели на крыльце ее особняка Роузвудов, потягивая лимонад, поскольку жизнь обещала нам бесконечные дни вместе. По крайней мере, так казалось тогда. Отрезок времени, который, как я думала, никогда не подойдет к концу, но я узнала самым горьким образом, что все хорошее рано или поздно увядает. Лето сменялось осенью, и зима ждала своего часа. Мисс Мейбл была одной из самых милых и чистых людей в Сансет-Коув, и она стала моей опорой. И вот теперь пришла зима, чтобы, наконец, украсть ее самым жестоким способом, какой только можно вообразить.

Боль проделала дыру в моей груди, и агония поселилась во мне, когда горе, которое я испытывала из-за потери ее, прорвалось сквозь все чувства и рассудок, не оставив ничего, кроме холодной, жесткой пощечины реальности на ее месте вместе с отчаянной потребностью в мести, которую я планировала получить любой ценой.

Шон повернулся ко мне, а я застыла в шоке, потому что кровь женщины, которую я любила, покрывала его с ног до головы, и ее смерть заставляла его глаза сверкать невыразимой силой, пока он купался в боли, которую причинил мне, в моих страданиях, которые были его опорой.

— Я думаю, нам пора заняться делом, не так ли? Только ты и я, и этот огонь в твоих глазах говорит о том, что ты хочешь этого, — бросил он с вызовом, засовывая окровавленный нож в ножны на поясе.

Что-то в его словах вывело меня из состояния шока и вернуло к реальности. Туда, где дьявол разгуливал на свободе всю мою жизнь, учиняя резню и причиняя страдания, и мне нужно было изгнать его, прежде чем он сможет причинить еще больше вреда.

Шон бросился на меня, и я прыгнула прямо на него, вместо того чтобы бежать, как он ожидал, переполненная яростью и отчаянием, которые я испытывала из-за смерти Мейбл.

У меня вырвался крик, когда мы столкнулись, и мой рост благодаря кровати позволил мне изо всех сил ударить коленом ему в лицо, когда его руки крепко обхватили мою талию.

Он швырнул меня на спину и закричал от боли, старый матрас заставил меня подпрыгнуть, и он нанес удар кулаком в мой бок, пытаясь подмять меня под себя, но я проигнорировала боль от удара и изо всех сил пнула его по яйцам.

— Блядь! — Шон взревел, отшатываясь, и я откатилась в сторону, поднялась на ноги у дальней стороны кровати, схватила тумбочку и швырнула ее в него, когда он мгновенно снова набросился на меня.

Шон отбросил ее в сторону, вздрогнув, поскольку пулевое отверстие, проделанное мисс Мейбл в его руке, явно доставляло ему боль.

Я огляделась вокруг в поисках чего-нибудь еще, что можно было бы использовать в качестве оружия, но Шон врезался в меня прежде, чем я успела что-либо найти, его вес отбросил меня к стене, и он нацелился ударить меня кулаком в лицо. Я увернулась от него, в результате чего он с хрустом ударился о деревянную стену позади меня.

Он зарычал на меня, прижимая к стене своим весом и пытаясь схватить за горло, но я дернула головой вперед, и боль пронзила мой череп, когда мой лоб столкнулся с его переносицей, и он взвыл в агонии, когда она треснула от удара.

Я нанесла удар, целясь прямо в его огнестрельную рану, и заставила его снова отпустить меня. Я схватила старую лампу со стола рядом со мной, замахнулась ею на него и ударила его по затылку, отчего на нас дождем посыпались осколки стекла и фарфора.

— Ты маленькая сука, — рявкнул он, нанося удар, который пришелся мне прямо в челюсть и отбросил меня к кровати.

Мои босые ноги поскользнулись в луже крови мисс Мейбл, и звук горя и агонии вырвался из меня, когда я попыталась удержаться на ногах, ухватившись за край матраса и отползая в сторону, когда Шон взревел, как зверь, и снова бросился на меня.

Его руки сомкнулись вокруг меня, несмотря на мои попытки вырваться, и он швырнул меня на пол с такой силой, что у меня перед глазами поплыли белые пятна, когда я ударилась затылком о половицы.

Шон пнул меня ногой в ботинке в бок, заставив меня вскрикнуть от боли, а затем продолжил пинать снова и снова, пока что-то не хрустнуло под силой его ударов, и крик сорвался с моих губ.

Он глухо рассмеялся, переворачивая меня на спину носком ботинка, пока я корчилась от боли под ним, пытаясь отползти назад.

— А вот и оно, — издевательски произнес он, опускаясь, чтобы оседлать меня. Его вес прижал меня к полу, и он достал свой телефон из кармана и направил его прямо мне в лицо. — Существо, которое околдовало всех вас и обрекло на вечное проклятие, которого требовала ее так называемая любовь.

Я попыталась отвернуться, не желая, чтобы мои мальчики видели меня в таком состоянии, но Шон схватил меня за челюсть своими окровавленными пальцами и повернул мою голову так, что у меня не было выбора, кроме как смотреть.

Они были там. Все четверо, кричали и выкрикивали мое имя в темноте. Сквозь бешеный стук моего собственного пульса я слышала их, они были так чертовски близко и в то же время так ужасно далеко.

— Я люблю вас, — выдохнула я, когда рука Шона переместилась на мое горло, и его взгляд стал диким и отчаянным, потребность закончить все вспыхнула в его глазах. Я знала, что ему надоело играть со мной.

— Финал, сладенькая, — промурлыкал он, роняя телефон и обхватывая и другой рукой мое горло, заставляя меня смотреть на него и только на него, желая, чтобы мои последние мгновения принадлежали только ему.

— Я люблю вас, — снова выдавила я, обращаясь к своим мальчикам, но мои слова не были прощанием. Они были обещанием, чистым и незамысловатым.

Если завтра взойдет солнце, мы будем любоваться им вместе. Но если это был мой последний закат, то он будет значимым.