Мост висельников

Хватка Шона выбила воздух из горла, когда он склонился надо мной, застонав так, словно моя смерть была самым сладким, что он когда-либо пробовал.

Он прижался губами к моему уху, пока я извивалась под ним, пытаясь сбросить его с себя, даже когда он продолжал удерживать свой вес на моих бедрах. Однако я не стала царапать его руки, вместо этого мои кулаки врезались в его бока, ногти впивались в его грудь, пытаясь до кое-чего дотянуться, надеясь на спасение.

— Теперь ты вся моя, — прорычал он. — Твоя сила, твоя душа, твоя тьма, все это станет частичкой меня, которую я всегда буду носить с собой, сладенькая. С этого дня я буду держать тебя взаперти в темнице моего сердца и брать с собой повсюду, куда бы я ни пошел. Это будет очень красиво.

Влажная подушечка его языка коснулась моей щеки, и он со вздохом слизнул смесь крови и слез с моего лица, его тело полностью накрыло мое и позволило моей руке найти именно то, что я искала.

Мои пальцы сомкнулись на маленьком кинжале, которым он убил женщину, лежавшую мертвой рядом с нами, и я выхватила его из-за пояса с приливом адреналина.

Он почувствовал, что я сделала, и попытался отпрянуть. Но недостаточно быстро.

— Нет, — выдохнул он, и в его голосе послышались нотки страха.

Я вонзила лезвие ему в бок, один, два, три раза, заставив его взреветь от боли, когда он откинулся назад и свалился с меня. Ощущение его горячей крови подстегнуло меня и пробудило во мне неистовую тьму.

Я резко вдохнула, когда мои легкие, наконец, снова наполнились воздухом, а зрение обострилось, когда кислород наполнил мой мозг.

Я не позволю ему снова сбежать. Он слишком много раз избегал этой участи благодаря везению и случайности, но теперь я была вершителем его судьбы.

Мои губы обнажили зубы, и я набросилась на него, когда он попытался встать, прижав руку к боку, чтобы попытаться удержать кровь в теле, вместо того чтобы она лилась на половицы. Но он не мог исправить того, что было сделано; я нанесла ему слишком большой урон.

Я врезалась в него, мой кулак крепко сжимал оружие, и я целилась ему в горло, но нож полоснул его по груди, когда он отшатнулся назад как раз вовремя, и вместо этого я прочертила кровавую полосу поперек его тела вместо того, чтобы пустить ему кровь, как я хотела.

— Ты гребаная шлюха! — Взревел Шон, ударив меня достаточно сильно, чтобы сбить с ног, и я упала в лужу крови мисс Мейбл, потрясенно ахнув. Ужас сковал меня на секунду, от которой разрывалось сердце, когда теплая кровь пропитала мою одежду, и я предстала перед всей вселенной в образе смерти и горя.

Шон вскочил на ноги прежде, чем я успела опомниться, изрыгая проклятия и крепко зажимая колотые раны на боку, а его ботинок опустился на мое запястье, чтобы заставить меня выронить нож.

Я извернулась под ним, нацелившись ударить ногой по его члену, и заставляя его шагнуть назад, чтобы избежать этого удара, тем самым позволяя себе выдернуть руку из-под его ботинка, хотя я потеряла нож из-за усилий, которые потребовались для этого.

Шон сделал выпад, и я бросилась на него, ударившись о его бок, из-за чего он согнулся пополам, и мы оба снова рухнули на пол.

В конце концов я оказалась на нем сверху и изо всех сил ударила его кулаком в лицо, превратившись в бешеное животное, которое боролось за то, чтобы сохранить преимущество.

Шон зарычал на меня, нанося свой собственный удар по колотой ране на плече и заставляя агонию пронзить всю левую сторону моего тела. Но физическая боль была ничем по сравнению с моим горем по Мейбл, и я просто закричала, когда ударила его снова.

Дверь задребезжала, когда мои мальчики добрались до другой ее стороны, и их крики придали мне сил, когда я ударила Шона в третий раз, прежде чем он сбросил меня с себя и швырнул в сторону кровати.

Я приземлилась на живот, подняла голову и заметила под кроватью пару мужских ботинок, схватив один из них, когда Шон схватив меня за лодыжку и потащил обратно к себе по половицам.

Я перевернулась на спину, целясь свободной ногой ему в лицо, от чего он изо всех сил пытался уклониться, — в его диких глазах горела жажда моей смерти.

Когда мои мальчики снова навалились всем весом на дверь, тяжелый деревянный сундук, который Шон заставил меня поставить перед дверью, немного сдвинулся вперед, звук их голосов, выкрикивающих мое имя, придал мне больше сил, чем они могли себе представить, и мои легкие раздулись от решимости пережить это ради них.

Я замахнулась ботинком, который держала в руке, на Шона, как будто это был чертов боевой топор, и он взвыл, когда тот врезался ему в плечо со всей оставшейся у меня силой.

Он снова набросился на меня, выбив ботинок у меня из рук и нацелив еще один удар в мою сторону, пытаясь снова прижать меня к полу. Я уклонилась от удара, но ему удалось сдвинуть мою вторую ногу в сторону и перенести свой вес на меня, прижав к половицам, в то время как я продолжала брыкаться как дикое существо, останавливая его продвижение.

— Они придут слишком поздно, — насмехался он, решимость горела в его глазах. — Слишком, блядь, поздно и будут чертовски сломлены.

— Роуг! — мое имя сорвалось с их губ, пока они пытались сдвинуть сундук в сторону, и я видела, как их руки протискиваются в образовавшуюся щель, но сундук застрял, зацепившись за вздувшуюся половицу, и не было ни малейшего шанса сдвинуть его ни на дюйм без того, чтобы кто-то в этой комнате сдвинул его.

Шон приземлился на меня сверху, его руки снова сомкнулись на моем горле, пока я шипела и отбивалась, как чертова бродячая кошка, каждая хреновая вещь, которую он когда-либо делал со мной и мужчинами, которых я любила, прокручивалась в моей голове на повторе, пока моя собственная ярость, ненависть и жажда мести разъедали мою плоть, как голодный зверь.

Раздался свирепый лай, когда Дворняга протиснулся через щель, проделанную моими мальчиками, и я увидела, как он мчится к нам по залитым кровью половицам за мгновение до того, как прыгнул на гребаного Шона и вонзил свои острые маленькие зубки прямо ему в руку, в которую его ранила Мейбл.

Шон взвыл в агонии, пятясь и швыряя Дворнягу через всю комнату с такой силой, что я закричала, когда он ударился о стену, а его вой страха и боли разорвал что-то внутри меня, когда он шлепнулся на пол и затих.

Но то, что он дал мне, было всем, в чем я нуждалась: моя нога ударила Шона в центр груди и отбросила его от меня, а его голова ударилась о край тумбочки с тошнотворным треском.

— Черт, — выругался Шон, пытаясь встать, но я уже была на нем, мой кулак врезался в кровавую рану, которую я нанесла ему на лице ранее, прежде чем я схватила его за волосы и снова ударила головой о тумбочку. И еще раз.

Я отказывалась останавливаться, снова и снова кидаясь на него с кулаками, мое тело подпитывалось страхом, горем, адреналином и самой сильной ненавистью, которую когда-либо испытывало любое существо на этой земле. Я яростно закричала, когда он уже лежал подо мной, но продолжала колотить его со всей силой, оставшейся в моем теле.

Я не знала, мертв он или нет, да и в любом случае не могла остановиться. Этот человек отнял так много у меня, у моих мальчиков — многое из того, чем я когда-либо дорожила.

Он был моим врагом, а я — его навязчивой идеей, и, наконец, этот цикл подошел к концу. С крови, истерзанностью и насильственной кончиной я изгоняла своего демона, а он поддавался гневу, вызванному его собственной жаждой того, на что он никогда не мог претендовать.

— Роуг! — Взревел я, наваливаясь всем весом на дверь, до чертиков ушибив руку из-за того, как яростно атаковал ее.

То, что преграждало нам путь, внезапно отодвинулось, когда кто-то оттолкнул это что-то в сторону, и я, спотыкаясь, вошел в комнату, мой пистолет был поднят и направлен прямо в лицо девушке, которую я любил всю свою жизнь.

Живая. Ее ярко-голубые глаза завораживали меня, когда я стоял перед этой женщиной, которую, как я думал, потерял. Я забыл, как дышать, как вообще функционировать, когда погрузился в реальность того, что она действительно стояла там на мушке моего пистолета, и сила воина горела в выражении ее лица.

Я почувствовал, как остальные за моей спиной рванулись вперед, готовясь к битве, и замерли, увидев, тоже что и я.

Роуг вздернула подбородок, окровавленная, вызывающая и победоносная. Один взгляд поверх нее доказал, что Шон мертв, и я раскололся на части, а моя душа разорвалась пополам, когда я опустил руку, пистолет выскользнул из моих пальцев и ударился о доски пола.

Я упал на колени у ног Роуг, обнял ее и уткнулся лицом ей в живот, когда из меня вырвался звук облегчения и страха. Я просто позволил себе обнять ее, осознавая тот факт, что все наконец закончилось, а она все еще была здесь.

Она крепко обняла меня, когда остальные сомкнулись вокруг нас, обмениваясь словами, которые я не мог расслышать, когда адреналин в моем теле превратился в теплый прилив облегчения. Мои мальчики тоже обняли ее, и мы впятером заключили друг друга в крепкие объятия, в которых было столько любви, что у меня чуть не разорвалось сердце.

— Я не должен был сомневаться в тебе. Конечно, ты, блядь, убила его, — сказал я.

— Ты сделала это, малышка, — сказал Чейз с облегчением, целуя ее в щеку, и она подалась навстречу его прикосновению, на мгновение закрыв глаза, чтобы насладиться им.

— Рик, — прохрипела она, запуская пальцы в мои волосы. — Мне так жаль.

Я поднял на нее глаза, не понимая, почему она так сказала, когда обнаружил, что по ее окровавленным щекам текут слезы. Фокс выглядывал из-за ее плеча, и когда он посмотрел на меня сверху вниз, на его лице отразилась боль.

Я медленно поднялся на ноги, проходя мимо Роуг, когда увидел, что он обнаружил, а Джей-Джей и Чейз заняли мое место перед Роуг, крепче обняв ее.

Мисс Мейбл лежала на полу в луже крови, такой большой, что было ясно, что она давно умерла, с перерезанным горлом. Смерть унесла ее далеко от меня.

Оцепенение захлестнуло меня ледяным потоком, когда я подошел к ней, мои колени ударились о половицы, когда звук горя покинул меня, кусочек моего сердца оторвался из-за нее.

Я осторожно повернул лицо Мейбл к себе, проведя большим пальцем по ее бледной щеке. Ее глаза были широко открыты, но в них был написан триумф смерти.

Рука Фокса легла мне на плечо, и я повернул голову, чтобы посмотреть на него, в его глазах вспыхнуло горе.

— Мне так жаль, брат, — выдохнул он, и я молча кивнул, поворачиваясь обратно, чтобы посмотреть на свою бабушку.

Женщина, которую у меня и близко не было времени узнать в этой жизни. Но если следующая жизнь есть, я найду ее там и поблагодарю за все, что она сделала для меня и моей семьи.

Комок застрял у меня в горле, когда я поцеловал ее в лоб, затем мой взгляд поднялся и упал на неподвижное тело Дворняги у стены, когда остальные бросились к нему. Роуг всхлипнула, когда опустилась на землю и подхватила маленького пса на руки, прижимая его к груди.

Мои руки дрожали, когда Чейз осторожно встряхнул его, пытаясь вдохнуть жизнь в его тело, в то время как Роуг начала раскачиваться взад-вперед на коленях.

— Пожалуйста, вернись, — умоляла она его, но голова пса только склонилась, когда она погладила его.

— Прости, детка, — сказал Фокс, его голос был полон боли, поскольку Дворняга не пошевелился.

— Он спас меня, — всхлипывала она, слезы текли по ее щекам и капали на белую шерсть Дворняги.

— Он любил тебя больше всего на свете, красотка. — Джей-Джей обнял ее, глядя сверху вниз на Дворнягу, прежде чем посмотреть на Мейбл, и между нами всеми пронеслось столько горя, что я не мог найти в себе сил пошевелиться.

— Я подвела их, — всхлипнула она, глядя на Мейбл, затем зарылась лицом в мех Дворняги, ее плечи вздрагивали.

Чейз заключил ее в объятия, и Дворняга оказался зажатым между ними, когда она прильнула к нему. Фокс присел на корточки рядом со мной, схватив за руку и встретившись со мной взглядом.

— Мы должны вытащить Роуг отсюда, брат, — тихо сказал он. — Ты сможешь понести Мейбл?

Я кивнул, разминая пальцы, чтобы они перестали дрожать, и заставил себя встать, пока Фокс поддерживал меня. Я впитал часть его силы, заглушив свои эмоции и оторвав взгляд от безжизненного тела моей бабушки на Роуг, когда она разваливалась на части.

Негромкий скулеж заставил всех нас замолчать, и голова Роуг резко поднялась, когда она посмотрела на Дворнягу заплаканными глазами. — Он что, только что…

Дворняга еще раз негромко заскулил, его конечности согнулись, когда он пришел в себя, и Джей-Джей быстро двинулся вперед на коленях, поглаживая его по спине, чтобы подбодрить.

— Привет, мальчик, — сказал Фокс, торопясь к нему, и я, пошатываясь, последовал за ним, все мы окружили маленького пса, который был среди нас, надежда витала в воздухе, как поднимающаяся волна.

— Дворняга, — прохрипела Роуг с облегчением, он моргнув посмотрел на нее, и она прижала его к груди с криком радости.

— Должно быть, он был без сознания, — сказал Чейз, когда Дворняга начал лизать руки Роуг, прежде чем вскочить и лизнуть ее в лицо.

— Хороший мальчик, — сказала она, плача по совершенно новой причине, и в ее словах прозвучало облегчение. — Ты такой хороший мальчик.

Я взглянул на Джей-Джея, когда он встал, прошел через комнату к Шону, который лежал у тумбочки, и подтолкнул его носком ботинка, чтобы убедиться, что он мертв. Моя челюсть сжалась, когда едва различимое движение в груди Шона сказало мне, что он все еще с нами, и зловещая тьма окутала меня, когда я шагнул к нему.

— Черт возьми, он жив, — объявил Джей-Джей, и остальные поднялись на ноги, немедленно насторожившись.

— Тогда я убью его, — прорычала Роуг, шагнув вперед, и Дворняга тявкнул в знак согласия, но я поймал ее за руку, чтобы остановить.

— Нет, красавица, — сказал я низким голосом, полным злобы. — Ты здорово потрепала его. Но у меня было слишком много мечтаний о том, чтобы этот человек был в моей власти, и теперь он здесь, на блюдечке с голубой каемочкой, и я не собираюсь упускать возможность причинить ему боль за то что сделал с тобой.

Роуг посмотрела на меня с приоткрытыми губами, кивнув, когда тени омрачили ее глаза, эта злая черта в нас вышла на поверхность.

— Он будет страдать, — сказал Чейз, подходя ко мне и глядя сверху вниз на человека, который его пытал. — Я позабочусь об этом.

— Мы сделаем это для всех нас, — сказал Джей-Джей, и Фокс кивнул, выглядя жаждущим пролить кровь Шона, но для этого еще будет время. Столько времени, сколько мы захотим.

Я шагнул вперед, присел на корточки рядом с Шоном и сжал в руке его волосы. Его глаза все еще были закрыты, но морщины на лбу говорили мне, что он присутствовал, и он был в мире боли.

— Ты пожалеешь, что моя девушка не послала тебя на верную смерть, — прошипел я, и низкий стон, сорвавшийся с его губ, сказал мне, что он услышал меня. Я обыскал его на предмет оружия, убеждаясь, что ублюдок не сможет снова напасть на нас, и моя ладонь наткнулась на выпуклость в его кармане.

Он пробормотал что-то, что прозвучало как просьба остановиться, когда я сунул руку в карман и обнаружил бриллианты в маленьком черном мешочке рядом с зажигалкой Zippo Чейза. Конечно, он не расстался со своими трофеями.

Шон дернулся, как будто в попытке забрать их у меня, но я уже засовывал их в свой карман, и этот маленький триумф ничуть не ослабил охвативший меня гнев. Но была одна вещь, которая могла бы облегчить его…

Садистская улыбка скривила мои губы, когда мой разум загорелся каждой порочной вещью, которую я собирался сделать с ним в наказание за страдания всех в этой комнате. — Теперь моя очередь сыграть в игру.