Мост висельников

Ледяная вода обрушилась на меня, и я ахнула от шока, резко проснувшись и обнаружив, что привязана к стулу в тускло освещенном помещении, в воздухе витает запах зерна, а холод пробирает до костей.

Я закашлялась, когда, прищурившись, посмотрела на Шона, который стоял надо мной, его дробовик был перекинут через плечо, а металлическое ведро, в котором, как я предположила, была вода, теперь заливавшая меня, висело в его другом кулаке.

— Просыпайся, просыпайся, Спящая Красавица, — промурлыкал он, выглядя слишком довольным собой, когда разглядывал меня, и я плюнула ему под ноги, моя верхняя губа приподнялась, когда я оглядела его в ответ.

— Ты выглядишь так, словно думаешь, что уже победил, — пробормотала я, любуясь тем, как он улыбался мне сверху вниз, его черная рубашка была расстегнута у горла, а черные джинсы были без единого пятнышка. Я предположила, что у него было время переодеться с тех пор, как мы прибыли, где бы это ни было, черт возьми, но мне было трудно точно предположить, сколько времени прошло с момента прибытия лодки.

— Скорее всего, это потому, что я выиграл, сладенькая, — спокойно ответил он. — И теперь я просто с нетерпением жду, как закончится эта ночь и в конце ее я смогу избавиться от хорошенького маленького трупика с радужными волосами.

Я слегка усмехнулась, как будто я не была привязана к стулу посреди черт знает чего, с окровавленной головой и без оружия в поле зрения, которым можно было бы дать отпор, даже если бы я смогла найти способ освободиться.

Я подняла голову, прищурившись в темноте, пока мои глаза немного привыкали к ней, и поняла, что мы находимся в каком-то старом ржавом бункере, металлические стены изгибались вокруг меня и бесконечно вздымались к изогнутой крыше, которая не давала никаких шансов на спасение. Там была дыра в крыше, черное небо, усеянное бесполезными звездами, указывающими мне на время, которое, должно быть, прошло с тех пор, как Джонни Джеймс остался в море, а меня похитил мой собственный кошмар.

— Улыбнись в камеру, ладно? — Шон поднял сотовый телефон между нами, осветив меня фонариком, и это заставило меня отшатнуться, мои глаза зажмурились от яркого света, когда он подошел ближе.

Он усмехнулся, медленно обходя меня, заставляя меня отвернуться от него, пока свет продолжал бить по моему хрупкому мозгу.

— Посмотрите-ка, что я поймал, — сказал он в камеру, продолжая кружить вокруг меня. — Хорошенькую маленькую шлюху, которую использовали слишком часто.

Шон потянулся, чтобы схватить меня за подбородок, заставляя поднять лицо, чтобы посмотреть в камеру, и я бросилась на него, впившись зубами в его большой палец. Он выругался, когда я вонзилась в его плоть, и с рычанием отдернул свой кровоточащий палец назад, оставив мне в награду кусок кожи, который я выплюнула, как дикарка.

В ответ на это он ударил меня наотмашь, и стул, к которому я была привязана, чуть не опрокинулся от силы удара, когда моя голова мотнулась вбок. Но это более чем стоило того, чтобы увидеть, как он истекает кровью.

— Теперь все будут говорить, что я жестокий человек, — продолжил Шон, как будто ничего не произошло и по его руке не текла кровь, капая на пыльный пол. — Даже несправедливый, хотя я бы просто назвал себя оппортунистом. В любом случае, я мужчина, который нелегко переносит, когда ему перечат, а вы, ребята, снова и снова перечили мне из-за этого соблазнительного куска задницы.

Я поняла, в чем смысл этого маленького домашнего фильма, и вызывающе подняла голову, когда он снова начал кружить вокруг меня, не позволяя ни малейшему страху отразиться на моем лице на случай, если это действительно был мой конец, и это был последний раз, когда мои мальчики видели меня живой. Я не хотела этого. Черт возьми, мысль о том, чтобы оставить их после того, как мы только что снова нашли друг друга, была особым видом пытки, но в моем нынешнем затруднительном положении я не была уверена, есть ли какая-либо альтернатива такой участи.

— Не поймите меня неправильно. Девушка трахается так, словно была рождена для этого, и я сам тоже поддался ее притяжению. Так что я понимаю вашу одержимость ею, но то, что вы сделали не так, это то, что вы позволили своим членам затуманить ваши мозги. Я знаю, это проблема многих мужчин. Но все равно, это непростительно. Красивая, влажная, жаждущая киска может соблазнить лучшего из мужчин, особенно если к ней прилагаются в качестве бонуса умный рот и симпатичное личико, но все равно не стоит становиться жертвой такой соблазнительной медовой ловушки. И единственное настоящее лекарство от такого недуга — устранить источник проблемы в корне. Вы согласны?

Шон достал из кармана маленький острый нож и придвинулся ко мне поближе, проводя лезвием по моей скуле достаточно легко, чтобы не порезать, при этом он все время улыбался.

— Напомни мне, как ты умоляла меня о моем члене, маленькая шлюха, — промурлыкал он. — Напомни мне, что мне так понравилось в тебе, когда я нашел тебя сломленной и одинокой, желающей умереть только для того, чтобы ты могла попытаться понять, каково это — жить снова.

Мои глаза скользнули по его лицу, черты, которые я когда-то находила красивыми, теперь исказились всем уродством, которое, я знала, таилось в нем. Я больше не могла этого не видеть. Я не могла видеть ничего, кроме монстра, которым он был, и я точно знала, что этому монстру нужно. Власть. Поклонение. Преданность. Эго Шона было его единственной мотивацией во всем, что он делал, а его комплекс превосходства был хрупкой, неглубокой вещью.

— Пожалуйста, — сказала я, мой голос был низким от вожделения, притворное желание грубо покрывало его, когда я облизала губы, как будто даже не чувствовала вкуса крови на них. — Дай его мне, — взмолилась я, и его ухмылка стала шире, как будто он думал, что здесь что-то выигрывает, но мои губы изогнулись в насмешливой улыбке, и я начала смеяться над ним, прежде чем у него появились какие-либо дурацкие идеи о реальности этих слов. — Я вру так чертовски красиво, правда, малыш? — Я передразнила его, и он замер, когда его взгляд скользнул по мне. — Тебе было приятно, когда я стонала, пока ты трахал меня? Три минуты притворялась перед большим, сильным мужчиной, прежде чем кончить самой, в то время как ты пытался убедить себя, что я просто снова кончаю, а не доделываю работу, которая тебе не по силам.

Шон фыркнул, отступая назад и качая головой, как будто отмахивался от моих слов. — Что угодно, от чего тебе станет лучше, сладенькая. Все, что я знаю, это то, что ты всегда была более чем готова раздвинуть для меня свои сладкие бедра, когда бы я ни пришел.

— Это ты был одержим мной. А не наоборот.

— С чего ты это взяла? — выплюнул он.

— Ты последовал за мной сюда, Шон. Ты нападал на меня и моих парней снова и снова, и даже после того, как тебе надрали зад, и ты знал, что остаться здесь — значит умереть, ты не ушел. Это жалко, на самом деле. Маленький мальчик, который пытается переобуться. Но мы оба знаем, что те туфли, в которые ты пытаешься влезть с этим бредом о «большом человеке», слишком велики для тебя. Ты мог бы просто отпустить меня, оставить все это и убежать в горы. Мы бы не нашли тебя, если бы ты убежал достаточно далеко, и ты это знаешь. Но твоя одержимость не позволила тебе этого сделать. Не так ли?

Шон несколько секунд смотрел на меня, затем невесело рассмеялся, прежде чем вонзить маленькое лезвие, которое он держал, прямо мне в плечо.

Я стиснула зубы и подавила крик, который пытался вырваться из меня, когда лезвие коснулось кости, и он наклонился, откидывая мою голову назад за волосы и жестоко крутя нож, пока крик не вырвался из моих губ и садистская улыбка не растянулась на его губах.

— Нам с тобой нужно сыграть в игру, — сказал он, и слюна брызнула мне на щеки, когда он наклонился надо мной, и я оскалила зубы в ответ.

— Я больше не играю ни в какие гребаные игры с тобой, Шон.

— Ту, ту, ту… ты даже не знаешь правил, — запротестовал он, вытаскивая нож из моего плеча и небрежно вытирая мою кровь о подол моей майки ЗМР, пачкая ее, когда из раны потекло еще больше крови по моей руке.

— Тогда выкладывай, — выдавила я, моя грудь быстро поднималась и опускалась, пока я пыталась заглушить боль.

Шон широко ухмыльнулся, снова отталкивая меня от себя и отступая назад, когда он широко раскинул руки и медленно закружился по кругу.

— Возможно, ты заметила, что наше нынешнее местоположение не располагает к слишком большому количеству домашних удобств, — сказал он, прежде чем остановиться лицом ко мне и топнуть ногой по металлическому люку, который глухо стукнул, давая понять, что под ним есть открытое пространство. — Но опять же, я покупал это место не с целью обеспечения какого-либо комфорта.

— Ближе к делу, Шон, мне надоело слышать звук твоего проклятого голоса, — прорычала я, заставляя себя отвлечься от боли в плече, пока я пыталась найти что-нибудь, что я могла бы использовать здесь, что-нибудь, что я могла бы использовать, чтобы поменяться с ним ролями.

Шон рассмеялся, как будто мы были двумя старыми приятелями, подшучивающими друг над другом, и просто продолжил нести свою многословную чушь.

— Ну, ты, наверное, помнишь ту ночь много лун назад, когда я повесил маленького Фокси на мосту в уплату за твою жизнь и жизнь других твоих маленьких игрушек. Помнишь, когда ты настроила против меня одного из моих людей и фактически уничтожила всю мою банду одним ударом, втянув Картель Кастильо в бандитскую войну?

— И что из этого? — Я зашипела, но Шона, казалось, не волновало, что я не получаю удовольствия от его монолога, продолжая бесконечно болтать ради того, что, как я предполагала, было его собственной выгодой.

— После этого фиаско я оказался перед чем-то вроде дилеммы. Были только я и моя милая старая мамочка — упокой Господь ее душу — и у меня не было ни людей, которые последовали бы за мной, ни места, куда можно было бы убежать, где меня никто не станет искать. Это была настоящая головоломка. Тем более что я не собирался оставлять нашу ссору неразрешенной и…

— Что случилось с твоей мамой? — Я спросила, цепляясь за эту небольшую информацию и заставляя его прервать свой продолжающийся бред. Я начала подумывать, что, возможно, мне даже удастся заставить его говорить достаточно долго, чтобы у моих мальчиков был шанс появиться до того, как он продвинется дальше с тем дерьмом, которое он запланировал. И, конечно же, он ответил на мой вопрос, потому что этот засранец просто не мог удержаться, чтобы не слушать звук собственного голоса как можно чаще.

— Моей мамочкой? — спросил он, дотрагиваясь рукой до пустоты там, где должно было находиться его сердце, и вздыхая, как будто оно у него было. — После той маленькой западни на рынке, где ты была так близка к тому, чтобы схватить меня, я понял, что есть проблемка, которую нужно решить. Это был второй раз, когда тебе и твоим ребятам удалось использовать эту милую, глупую, предсказуемую женщину, чтобы напасть на меня, и я не мог допустить, чтобы такие проблемы продолжались. Все время, пока она дышала, она была рычагом давления, ожидающим своего часа. И я не тот мужчина, который может позволить использовать что угодно в качестве рычага давления на меня.

— Ты убил ее? — задыхаясь, выдавила я, не совсем понимая, почему это меня так шокирует, но единственный человек в этом мире, к которому этот отвратительный, кусок дерьма когда-либо проявлял хоть какую-то привязанность или нежность, была она. Он обменял меня на нее. Любил ее настолько, что сбежал от нас, когда я и Чейз догнали его после того, как выгнали их с рынка Эпплбрук, вместо того чтобы вступать в бой, где она могла бы попасть под перекрестный огонь — или, по крайней мере, так я думала. — Когда?

— Вскоре после всей этой истории с погоней за моей машиной. Должен сказать, красавчик Эйс может быть довольно проворным на мотоцикле, когда ему нужно, даже при таком недостатке восприятия глубины. Но это стало последней каплей.

— Так почему бы просто не взять меня прямо там? Или убить? — Я нахмурилась, потому что в этом не было никакого смысла, если бы не присутствие его мамы, но то, как его глаза заблестели от моего вопроса, дало мне понять, что он чертовски гордился своим ответом на него.

— Потому что у меня еще не было этого места. Мне нужно было время, чтобы завершить покупку и подготовить все к твоему приезду. Я был занят заключением сделки в тот день в Эпплбруке, когда ты появилась слишком рано. Но теперь все готово для тебя, сладенькая, — сказал он, снова широко раскинув руки и снова ударив ногой по металлическому люку так, что звук его удара эхом разнесся по всему пустому бункеру.

Я судорожно сглотнула, когда снова огляделась, пытаясь увидеть в этом месте что-то большее, чем просто какое-то заброшенное здание, но там не было ничего, кроме того, что здесь было чертовски жутко и чертовски холодно.

— Я вижу, ты в замешательстве, поэтому позволь мне объяснить. Мне нужно, чтобы ты заплатила цену, которой стоили мне эти твои мальчики. И если я буду до конца честен, часть меня просто хочет посмотреть, как ты тоже истекаешь кровью из-за меня. Поэтому я взял деньги, что заработал от управления «Мертвыми Псами», и вложил их все в это место — мне даже не пришлось отдавать ни один из моих драгоценных бриллиантов за эту землю или даже за тебя, в конце концов. Здесь никого нет на многие мили вокруг. Никто не услышит твоего плача и, что самое главное, никто не почувствует запаха твоей крови в воздухе.

— Что там внизу? — Спросила я, глядя на люк, на котором он все еще стоял, давая понять, что он намеревался, чтобы я спустилась туда.

— Я бы чертовски хотел сказать «монстры», — промурлыкал Шон. — Но, к сожалению, я живу не в какой-нибудь волшебной стране, полной драконов и тому подобного, поэтому мне пришлось довольствоваться тем, что я мог. Назовем это лабиринтом?

— Лабиринт? — Спросила я, и то, как заблестели его глаза, сказало, что это было нечто большее.

— Да. И в конце этого лабиринта — если ты зайдешь так далеко, — ты найдешь лестницу, которая приведет тебя в сарай, где тебя ждет другая игра. Если тебе удастся пережить и это, я приглашу тебя присоединиться ко мне на ферме, где я буду ждать тебя с дорогой старой мисс Мейбл, которую я полностью готов убить самым жестоким способом, который только могу себе представить, если ты откажешься играть со мной.

— Что, черт возьми, с тобой не так? — В ужасе спросила я, но он только пожал плечами, явно зайдя так далеко по этому пути, что теперь ничто не заставит его свернуть с него.

— Я действительно задавался вопросом, воспримешь ли ты мою угрозу всерьез, поэтому решил, что смогу ясно дать понять, как далеко я готов зайти.

Шон шагнул ко мне, вращая маленький нож в руке и заставляя меня напрячься, прежде чем он опустил его в карман, подмигнув мне, когда проходил мимо.

Он продолжил идти, и я повернулась, насколько могла, вытягивая шею, чтобы попытаться разглядеть, что он делает у меня за спиной, но это было бесполезно.

Шон начал насвистывать какую-то жуткую мелодию, и я могла сказать, что ему нравились эти гребаные игры разума так же сильно, как и то, что ждало меня под этим люком.

Он появился снова, прежде чем я успела слишком сильно испугаться, размахивая сумкой для пикника Джей-Джея в одной руке и канистрой бензина в другой. Из сумки, которую он перевязал куском бечевки, донеслось тихое собачье поскуливание, и я вскрикнула, когда поняла, что Дворняга все еще там.

— Что ты делаешь? — Я ахнула, когда Шон поставил сумку прямо передо мной, вне досягаемости, даже если бы я не была привязана к месту, как раньше.

Я начала сопротивляться, когда он проигнорировал мой вопрос, паника сдавила мне грудь.

Он выпрямился, не торопясь откручивая крышку с канистры с бензином, и я начала выкрикивать имя Дворняги, брыкаясь в удерживающих меня на месте оковах, отчаянно пытаясь освободиться от них и спасти моего маленького друга.

— Прекрати, — взмолилась я. — Он просто собака. Он ничего тебе не сделал. Он не имеет для тебя значения — пожалуйста!

— В том-то и дело, сладенькая, — сказал Шон, выливая содержимое канистры по всей сумке для пикника, его глаза были дикими, когда он наблюдал за мной все время, пока он это делал, впитывая мой страх, мой ужас.

Дворняга неистовствовал внутри сумки, лаял и скулил, царапался о ее стенки, пытаясь вырваться, отчего вся сумка раскачивалась и тряслась, но он не мог порвать веревку, которой она была привязана.

— Для меня собака не имеет значения, — продолжал Шон, достав из кармана коробок спичек и чиркнув спичкой со злым блеском в глазах, я поняла, что всего лишь кормлюсь, и в отчаянии закричала, умоляя его остановиться. — Дело в том, что она важна для тебя.

Горький запах дыма смешался с резким ароматом бензина в воздухе, и мое сердце свободно упало в груди, когда я в полном ужасе наблюдала, как неотвратимая судьба приближается ко мне.

Крик, вырвавшийся у меня, когда он бросил спичку в сумку для пикника, был наполнен большей агонией, чем я когда-либо испытывала в своей жизни. Все это было охвачено пламенем в одно мгновение, и когда Дворняга начал визжать от ужаса внутри, я почувствовала, как глубоко внутри меня что-то разрывается на части.

Слезы потекли по моим щекам, когда я проревела имя Дворняги достаточно громко, чтобы что-то разорвалось у меня в горле, и я бросилась вперед со всем, что у меня было.

Стул накренился, и я рухнула на пол, столкнувшись с горящей сумкой и каким-то образом разбив одну ее стенку, когда падала, проделав дыру в тканном материале, в то время как пламя жадно лизало мою руку в качестве расплаты за кражу намеченного приза.

Дворняга вырвался из щели на следующем моем вдохе, освободившись из пылающей сумки и выпрыгнув из пламени с воплем ужаса, прежде чем броситься прочь, когда Шон с проклятием вытащил пистолет сзади из-за джинсов.

— Беги! — Заорала я, поворачивая голову, чтобы посмотреть на своего маленького друга со своего места, все еще привязанная к стулу.

Дворняга бросил испуганный взгляд в мою сторону как раз в тот момент, когда Шон выстрелил в него, и я переместила свой вес вбок, ударив Шона по ногам, чтобы сбить его прицел.

Мой маленький пес испуганно взвыл, нырнув в крошечную щель у основания ржавой металлической стены, в то время как я отпрянула от горящей сумки, прежде чем она успела обжечь меня еще сильнее.

Дворняга брыкался и карабкался к дыре, несколько язычков пламени, прилипших к его белой шерсти, были задушены грязью, когда он протиснулся в узкое пространство, и как раз в тот момент, когда Шон выстрелил в него еще раз, он выбрался на свободу.

— Беги, мальчик! — Я взревела, когда из меня вырвались рыдания облегчения, а Шон громко выругался, когда у него украли добычу.

Сумка все еще горела прямо передо мной, но пламя не могло охватить мою промокшую одежду, и рыдание облегчения вырвалось из моей груди, когда Дворняга был на волосок от смерти, и адреналин и облегчение с непревзойденной силой разлились по каждой жилке в моем теле.

Шон перерезал веревки, привязывающие меня к стулу, мои конечности покалывало, когда к ним стремительно вернулся приток крови, и он поднял меня вертикально, насмешливо глядя мне в лицо.

— Не думаю, что старуха может бегать так быстро, сладенькая, — предупреждающе прорычал он. — Итак, я предлагаю тебе заняться тем, чего хочу я, прежде чем я решу сжечь ее заживо.

— Ладно, — выплюнула я, позволяя ему подтолкнуть меня к люку и я спотыкаясь, пыталась удержаться на ногах.

Я быстро огляделась, выискивая в пространстве что-нибудь, что я могла бы использовать в качестве оружия, и проклиная свою удачу, поскольку не смогла заметить внутри круглого строения ничего, кроме ублюдочного садиста, который привел меня сюда.

Шон схватился за ручку на краю люка и рывком открыл его, не показав ничего, кроме темноты и холодного воздуха в темном пространстве внизу.

Я глубоко вздохнула, ища лестницу или что-нибудь еще, что помогло бы мне спуститься туда, но ничего не нашла.

— Тебе придется прыгнуть, — промурлыкал Шон, но прежде чем я успела это сделать, он толкнул меня, и я упала на дно с испуганным криком, катаясь по грязи, которую обнаружила там, пока вдоль моего позвоночника расцветали синяки.

Я перекатилась на спину, уставившись в пространство надо мной, когда Шон усмехнулся в ответ, поднимая крышку люка и улыбаясь мне в своей насмешливой манере.

— Не забывай, что я сказал о том, что бы ты играла по правилам, — сказал он, снова направляя на меня свой телефон и фотографируя меня, лежащую в его власти. — Мисс Мейбл рассчитывает, что ты сделаешь все, чтобы она ппррдолжила дышать. — Он достал что-то из заднего кармана, и я нахмурилась, увидев маленький дорожный будильник, на котором он установил таймер.

— Для чего это? — Выдохнула я.

— Ты будешь сидеть там тихо, пока эта штука не сработает. У меня есть камеры в темноте, чтобы следить за твоими успехами, как только я устроюсь поудобнее на ферме, и я хочу быть уверен, что мисс Мейбл рядом на случай, если мне понадобится выполнить свои угрозы. Так что не двигай ни единым мускулом, пока не зазвонит, поняла?

Он швырнул в меня маленькими часами, и я отшатнулась, когда они ударились о мое колено, быстро подняла их и нахмурилась, увидев тридцатиминутный таймер, который он установил.

— Хорошая девочка, — промурлыкал Шон, двигаясь, чтобы закрыть люк, и мое сердце подпрыгнуло при мысли об этом.

— Подожди, — выдохнула я, понимая, что у меня нет времени задерживать его здесь, и желая сделать все возможное, чтобы удержать его со мной, вместо того, чтобы позволить ему вернуться к мисс Мейбл и делать черт знает что.

— Настало время действовать, — ответил он, решительно покачав головой. — Увидимся на другой стороне, сладенькая.

Люк над моей головой захлопнулся, и я погрузилась во тьму, и теперь у меня не осталось иного выбора, кроме как сыграть в его извращенные игры и надеяться, что, черт возьми, я смогу найти способ победить.