Мост висельников

Я сунул телефон в карман рубашки так, что камера все еще показывала мои действия демонам у моей двери, когда я взял нож и перерезал веревку, удерживающую мою сладенькую в ванне, закончив с этой частью моей игры.

Она ругалась и сопротивлялась, когда я вытаскивал ее из воды, а ее промокшая одежда намочила мою, когда я поднял ее на руки, но затем она с яростным криком ударила меня кулаком в лицо.

Я взревел от боли, когда агония пронзила мою щеку от удара, моя кровь забрызгала грязные белые плитки, потому что что-то острое в ее кулаке порезало меня и заставило взвыть от невероятной боли.

Роуг снова набросилась на меня, пока я приходил в себя от ее атаки, но на этот раз я был готов к ней, бросился на нее вместо того, чтобы пытаться отпрянуть, и мое тело столкнулось с ее телом, прежде чем я ударил ее спиной о кафельную стену с достаточной силой, чтобы у нее на затылке образовалась адская шишка.

— Отпусти ее! — Мисс Мейбл взвыла, все еще сидя на сиденье унитаза.

Роуг вскрикнула, оружие в ее руке прочертило кровавую полосу вдоль моего позвоночника, когда ей удалось ударить меня снова, и я схватил ее за запястье, прежде чем она смогла сделать это в третий раз. Я ударил ее руку о плитку с достаточной силой, чтобы заставить ее выронить то, что она использовала, чтобы напасть на меня, раздался звон фарфора о плитку при падении, и я взглянул вниз, чтобы увидеть там осколок чего-то похожего на разбитую тарелку.

— Сука, — прошипел я, брызги моей слюны попали ей на щеки, пока мы оба тяжело дышали после этой маленькой драмы.

Мое тело прижало ее к стене, и я поднял нож, прижав лезвие к ее сердцу, предупреждая, что бы она сбавила свою агрессивность.

— Я, блядь, она и есть, — прорычала она мне в ответ, а прядь мокрых волос трепетала у ее губ, пока она смотрела прямо мне в глаза.

Я вдыхал ее воздух, ее сущность, ту силу, которую я планировал забрать прямо из ее изуродованного тела и присвоить себе, когда все будет сказано и сделано сегодня вечером.

Кровь стекала с моей щеки, пачкая ее белую майку, и ярость вспыхнула во мне от осознания того, что, скорее всего, на ней останется шрам.

Моя рука задрожала, когда ярость захлестнула меня, и острие лезвия лишь слегка вонзилось в ее плоть, в то время как ее грудь продолжала быстро подниматься и опускаться, а я продолжал удерживать ее в своей власти.

Было бы чертовски легко поддаться этой ярости. Колоть, и колоть, и колоть ее. Сто раз вонзить нож в ее плоть, вырезать на ней свое имя и омыться таким количеством крови, что я даже не смогу больше видеть рану, которую она мне нанесла.

У меня вырвалось прерывистое дыхание, пока я боролся с этим импульсом и победил, зная, что этого будет недостаточно. Что это будет слишком быстро.

Я заставил себя отступить на шаг. Потом еще на один. Моя верхняя губа изогнулась в оскале, пока мы двое продолжали смотреть друг на друга, а смерть висела между нами, когда мы оба признали тот факт, что один из нас не переживет эту ночь. Хотя тот факт, что она всерьез все еще думала, что может стать моим концом, в данный момент был смехотворен.

Я оторвал взгляд от гребаного вызова, который не покидал ее, и посмотрел в заляпанное зеркало, стиснув челюсти, пока рассматривал неровный порез, который широкой полосой пересекал левую сторону моего прекрасного лица. Это было чертовски больно и он был уродлив, как грех, и при виде него мои демоны подступали к поверхностм моей плоти.

— Ты за это заплатишь. — Я терял терпение и хотел перейти к настоящему веселью.

Я снова обратил свое внимание на Роуг, пока Мейбл безуспешно боролась со своими путами.

— Дерьмово выглядишь, сладенькая. Почему бы тебе не выжать немного воды со своих волос и не попытаться снова привести себя в порядок для меня?

— Как будто мне не насрать, как я выгляжу для тебя, — прошипела она, не делая ни малейшего движения, чтобы выполнить мои указания, и я тяжело вздохнул, отступая назад, пока не направил свой нож в лицо милой старой Мейбл и не выгнул бровь с явной угрозой.

Роуг снова оскалила на меня зубы с этим отвратительным вызовом, но она послушно зажала волосы в кулаках, а затем и майку, и я облизнул губы, восхищаясь тем, как промокший материал облегал ее изгибы.

Она выглядела дерьмово, в этом не было сомнений, учитывая синяки, которые я нанес на ее лицо, кровь и грязь, запачкавшие ее одежду, и эти мерзкие волосы, растрепанные, мокрые и прилипшые к щекам, но, черт возьми, в девушке все еще была какая-то сексуальная привлекательность, которую не могло испортить даже то состояние, в котором она находилась. Не то чтобы у меня было хоть малейшее намерение трахнуть ее до того, как я покончу с ней. Нет. Я не получал удовольствия от такого рода пыток. Я хотел, чтобы мои женщины были готовы, даже когда у них не было для этого причин. Я хотел, чтобы они боготворили меня и преклонялись перед каждым моим капризом, и было совершенно очевидно, что я не смогу добиться этого от своей маленькой проблемы, так что это меня не привлекало. Но было нетрудно понять, почему она очаровала этих монстров вкусом рая, который держала взаперти между своими длинными ногами.

— Так-то лучше, — прокомментировал я, хотя, по правде говоря, она выглядела почти так же. — Теперь мы идем наверх. Пойдешь и ты, Мейбл. — Я толкнул Роуг перед собой и нацелил винтовку ей в спину.

Я поднял Мейбл с сиденья унитаза, прижимая ее к своему бедру и одновременно убирая нож в ножны. Я слушал голоса мальчиков-Арлекинов, проклинающие меня из телефона в моем кармане, в то время как они продолжали наблюдать за нами, и мое сердцебиение успокоилось, когда я восстановил контроль над ситуацией и вернул свои планы в нужное русло.

Черт возьми, я даже немного насладился стрельбой, и эти взрывы, несомненно, добавили того эффекта, который мне так нравился. Так что в общем, эта ночь шла хорошо — если не считать пореза на моем лице. Но небольшая пластическая операция исправит это, и у меня, конечно, были на это средства, учитывая пять крупных бриллиантов. Бриллиантов, которые сейчас уютно лежали у меня в кармане, всегда рядом, где я мог чувствовать их постоянное присутствие. Именно там где мне и нравилось держать мои любимые вещи.

— Руки за голову, сладенькая. И продолжай идти. — Я ткнул ее пистолетом в спину, и она сделала, как я сказал, ее тело было мокрым, отчего белая майка стала прозрачной и очень съедобно облегала ее тело.

— Мм, я должен сказать, что сегодня вечером ты выглядишь потрясающе, вся израненная и истекающая кровью для меня, — сказал я.

— Иди нахуй, Шон, — прорычала она.

Я усмехнулся, облизывая губы, подталкивая ее пистолетом к лестнице, и последовал за ней по скрипучим деревянным ступенькам на третий этаж.

Я проводил ее в хозяйскую спальню, в которой, как я знал, был широкий балкон с видом на заднюю часть дома. И мне показалось это идеальным местом для побега, когда все будет сказано и сделано.

В комнате стоял более сильный запах плесени, чем во всем остальном доме, вероятно, из-за простыней, которыми все еще была застелена кровать королевских размеров в центре комнаты, хотя явно прошло чертовски много времени с тех пор, как на них кто-то спал. Предыдущие владельцы этого дома уже много лет не жили в этой части собственности. После того, как их деньги иссякли и они не могли позволить себе ремонт, в котором нуждался фермерский дом, они были вынуждены покинуть дом и вместо этого переехать в трейлер.

Я купил эту землю по дешевке, подружившись с ними и используя свой дар убеждения, чтобы сбить цену до справедливой. Ну, справедливой для меня. Я предложил им цену, которая была в несколько раз ниже ее реальной стоимости, но они были стары, и их ум уже не был острым, так что было слишком легко убедить их, что эта земля стоит не больше уголька, а мое предложение — лучшее, что они когда-либо получат.

Темные деревянные панели покрывали нижнюю половину комнаты, а сверху были почти отклеившиеся цветочные обои, с пятнами, которые свидетельствовали о сырости. В комнате стояла тяжелая деревянная мебель, но личных вещей уже не было, только призраки людей, когда-то живших здесь, подкрадывались, чтобы посмотреть, какой беспредел я принес в их владения.

Я прижал Мэйбл к себе, закрывая за собой дверь, запирая ее на ключ и пряча его глубоко в заднем кармане. Старушка, похоже, была в шоке, хотя все равно пробормотала пару ругательств в мой адрес, а я улыбнулся ей, как акула.

— Поставь этот сундук к двери, дорогая, — приказал я Роуг, указывая на него пистолетом, и она усмехнулась мне, прежде чем сделать, как я ей сказал, а ее бедра красиво изогнулись, когда она пододвинула его куда нужно.

Я смотрел, как она стиснула зубы от боли в маленькой колотой ранке на плече, и, о боже, должен сказать, мне это очень понравилось. Мне было интересно, сколько она сможет выдержать, прежде чем сдастся и начнет кричать? Или, еще лучше, рыдать и молить о пощаде.

— Хорошая девочка. Разве ты не умеешь выполнять приказы? Ты и для них это делаешь? Ты раздвигаешь эти бедра по щелчку их пальцев? Или ты прикидываешься недотрогой? Потому что это все, чем ты являешься, сладенькая. Просто ролью, которую ты играла перед неизбежным, потому что я знаю, что такая шлюха, как ты, не смогла бы выдержать, чтобы ее долго не трахали.

— Заткни свой грязный рот, — прорычала она. — Ты ничего не знаешь о любви, которую разделяем я и мои мальчики.

— На самом деле, я знаю, — не согласился я. — Я знаю, что они были в каждой из твоих дырочек, давая друг другу пять за то, как легко ты принимаешь их члены, как ты позволяешь им осквернять тебя любым способом, который они считают подходящим для своего удовольствия.

— И моего, — сказала она, вздернув подбородок. — Это та часть, о которой ты забывал, когда мы трахались, Шон. Та часть, где я с тобой не кончала. А вот мои мальчики никогда об этом не забывают. Они настоящие мужчины. Сильные мужчины. Полная противоположность тебе.

— Заткни свой блудливый рот. — Я направил пистолет ей в лицо и был удовлетворен, когда в ее глазах заплясал страх, но она все еще была непокорной. Она смотрела на меня этим гребаным взглядом превосходства, и, черт возьми, с меня хватит. Я собирался вырезать его из нее до того, как все закончится, попомните мои слова.

— Пожалуйста, — прохрипела Мейбл, когда я пихнул ее в кресло. — Хватит.

— Все почти закончилось, мисс Мейбл, — пообещал я, сузив глаза на Роуг. — На кровать, сладенькая, — прорычал я, и вся легкость ускользнул из моего голоса просто так.

Она слишком часто приводила в ярость зверя во мне, и я медленно погружался все глубже и глубже в безумие из-за нее.

Она хотела подразнитт меня? Заставить меня доказать свою власть над ней? Значит, так тому и быть.