Пари

‌‌‍Глава девятнадцатая: Лекс

Егоров берет трубку только после третьей попытки дозвона.

Вообще нездоровая херня, потому что раньше этот сморчок плясал вокруг меня джигу, лишь бы не потерять проценты и навар от сделки после дерибана «Гринтек». А тут вдруг, как только запахло возможностью получить сразу все, а не довольствоваться процентами, распустил хвост и возомнил, что сможет летать высоко и беззаконно плевать на тех, перед кем еще вчера заносил зад.

— Алексей Эдуардович, добрый день.

— Надо увидеться, — без вступления озвучиваю причину своего звонка.

— По какому поводу?

«Ты, пидар старый, прекрасно знаешь, что это за повод», — мысленно отвечаю ему, но если скажу такое вслух, это чмо никогда не согласится на встречу, поэтому, скрепя сердце, произношу нейтральное:

— Есть пара вопросов по будущей сделке. Надо обсудить лично.

— Михаил Петрович уже поставил меня в известность.

Михаил Петрович? Что еще за долбаный фрукт?!

Хорошо, что за годы в бизнесе, я выработал привычку сначала думать, а потом открывать рот. Сейчас это здоровы выручает, потому что моему мозгу нужна была заминка, чтобы сообразить, что Михаил Петрович — это Тихий. Я так привык называть его только по прозвищу (сокращенно от Тихомиров), что в башке как-то потерялось, что для всех остальных людей, он Михаил, мать его, Петрович.

Прошло уже полдня с нашего телефонного разговора, но я до сих пор отрыгиваю его послевкусие. И херовое предчувствие подставы, которая вызрела у меня под самым носом, с тех пор стало еще сильнее. Я три года выковыривал из себя поганое чувство подозрительности ко всему, что подбиралось ко мне слишком близко. Заново учился ходить и верить людям, подбирал в команду только тех, в ком был уверенна двести процентов. И что в итоге? Эта херня случилась снова.

— Через час в «Тихом омуте», — называю время и место, чтобы не рассусоливать. Этот придурок еще пару месяцев назад буквально в ноги нам бился — умолял спасти его трещащий по швам бизнес, а сейчас возомнил себя важным хером и вздумал воротить нос. — Не приедешь — считай, что тебе пизда.

Обычно, я не использую такие формы общения с людьми, с которыми веду или планирую вести общий бизнес. Есть деловая этика, есть определенный стиль общения с партнерами и всю эту нудную хуергу придумали не для того, чтобы важные дядьки разговаривали между собой как гопота с района. Но все эти правила перестают работать ровно ту секунду, когда я понимаю, что мой «уважаемый партнер» собирается меня поиметь. Я такую хуйню считаю чистой воды объявлением войны и врубаю второй свод правил, который развязывает мне руки, дает индульгенцию на попрание любой морали и полный беспредел. И, как оказалось, такой стиль поведения помог нам с Тихим сколотить репутацию «серьезных ребят, с которыми шутки плохи».

Егоров, по ходу, вообще берега попутал.

Хотя, насколько я успел понять за последний год, пока мы потихоньку рыли под «Гринтек», Марат тоже не терял время зря и за три года научился мастерски ссать в уши. Правда, такой стиль делового поведения, тоже закрепил за ним определенную репутацию. Ту, которая помогла нам с Тихим переманить многих его инвесторов и бывших обиженных партнеров на нашу сторону. К моменту, когда «PowerPulse» и Егоров должны были купить «Гринтек», Марат с удивлением обнаружил бы, что у него нет ни одного союзника, никто не готов протянуть ему спасительную соломинку и откликнуться за зов о помощи.

Но, блядь, Егоров все обосрал.

И прежде чем в ответ закопать и его тоже, я должен узнать имя крысы, которая слила Марату наш план. Потому что только убрав из своего окружения эту гниду, я верну себе спокойный сон.

Пока еду, на всякий случай проверяю телефон. Несмотря на то, что мы с Катей сгладили напряженное утро расслабляющим сексом (слава богу, Вика свалила на хер из моей головы), она до сих пор не прислала мне ни одного сообщения, хотя обычно спамит телефон всякой фигней — мемами картинками, смешными гифками и ссылками на мероприятия и афиши, куда хотела бы пойти. Как раз пока я говорил по телефону с Егоровым, она прислала список продуктов на вечер — омары, устрицы, белое полусухое вино, трюфели, свежая клубника, спаржа, артишоки, фенхель. Орехи какие-то. Еще парочка названий, которые даже мне, с моим не маленьким гурманским опытом, абсолютно незнакомы. Делаю дозвон своему любимому поставщику морепродуктов (у него они всегда свежие, а не с душком «прекрасного» пищевого отравления), говорю все, что мне нужно и прошу собрать продукты в семи. Остальное, так и быть, куплю сам.

Отмечаю, что от Вики ни слуху, ни духу, хотя я был уверен, что она, переспав ночь, придумает, куда и как послать моего нотариуса, чтобы жизнь медом не казалась. Но нет — она молчит. Я бы даже сказал — не подает признаков жизни.

И хоть это должно меня радовать, я чувствую себя так, словно конфетку, которой водили у меня перед самым носом, отдали в итоге другому «хорошему мальчику».

Да ну нах!

Я быстро выхожу из машины и в несколько шагов оказываюсь в ресторане, хотя оно больше смахивают на пиццерию «не для всех». Самое то, чтобы напомнить Егорову, из какого дерьма мы с Тихим его вытащили.

Моя угроза поимела действие — Егоров уже тут как тут, сидит спиной к двери и дергается от каждого звука, как вошь. Когда бухаюсь напротив него, таращит глаза словно на толчке.

— Алексей Эдуардович, я же просто… — заикается и мямлит.

— Кто слили тебя Марату? — задаю вопрос в лоб, и у официантки, которая с видом потерпевшей стороны пододвигается к нашему столу, прошу только доппио и стакан воды.

— Я не знаю! — мгновенно открещивается Егоров. — Он просто позвонил мне пару дней назад, сказал, что в курсе планов «PowerPulse» купить «Гринтек» и все. Только это, клянусь!

— Продолжай. — Пока что в пользу его честности свидетельствует натурально трясущаяся нижняя губа.

— Марат предложил встретиться.

— И ты согласился?

Егоров лет на двадцать старше меня и до его выходки у меня и в мыслях не было ему «тыкать», но в изменившихся обстоятельствах он получает ровно то, что заслуживает.

— Ну… это же была просто встреча! Я даже представить не мог, что…

— Представить не мог, но согласился? — перебиваю я, очень стараясь, чтобы мой повышенный голос не стал причиной, по которой нас попросят удалиться. — Тебя предупреждали, что никто не должен знать, кто на самом деле покупает «Гринтек». Это было единственное и самое главное условие — мы платим, ты покупаешь, получаешь свой процент и все счастливы. Между прочим, тридцать процентов от суммы сделки только за красивые глазки и пассивное участие — это очень не хуевые деньги, Егоров!

— Алексей Эдуардович, но ведь я же сразу…!

— Заткнись, я не закончил.

Он разве что не подпрыгивает на месте. Будет смешно, если сорвется и даст деру.

— А знаешь, как было на самом деле? Мы с Маратом спелись, чтобы меня поиметь. Все это должно было выглядеть как обычная сделка, только купить «Гринтек» ты собирался по мизерной цене. И не раздерибанить, как был уговор, а слиться и попытаться вытолкать с рынка «Интерфорс». Ну как, угадал?

Он снова трясется, но на этот раз гораздо сильнее, чем раньше.

Значит, к страху прибавилась паника от разоблачения. Но тут и гадать было нечего — схема проста, как спинка минтая. Я бы очень удивился, придумай Марат что-то стоящее — он всегда ни черта не смыслил в сложных бизнес-схемах, и шел по самому легкому проторенному пути. Он и «Гринтек» мой получил таким же способом — не хитроумным манипуляциями, а просто купив женщину, которая подарила ему недостающие для права голоса акции. Потом еще пару лет ехал на старых дрожжах успешно развивающегося бизнеса. А когда бензин кончился и «Гринтек» начал пробуксовывать, Марат даже не попытался что-то придумать — он просто начал закручивать гайки. По большому счету, подготовил отличную базу для нашего с Тихим плана.

Но кое-что у Марата всегда получалось отлично — выходить сухим из воды. Еще когда мы были детьми и замазывали в дневниках херовые оценки, он мог мастерски исправить абсолютно все, а я все засерал, буквально только взяв в руки резинку и лезвие.

— Марат сказал, откуда у него информация? — говорю уже спокойнее, потому что Егоров не мальчик и, чего доброго, скопытится от страха.

— Нет, клянусь, клянусь!

Похоже, правда не врет.

— Ну допустим, — еще немного смягчаюсь. В игру «хороший-плохой полицейский, конечно, лучше играть вдвоем, с Тихим на подхвате мы этого фрукта раскололи бы на раз-два, но что поделать — придется выкручиваться в одно рыло. — Давай так: ты сейчас рассказываешь весь ваш разговор от первого и до последнего слова, выкладываешь, что тебе пообещал Марат и на что вы сговорились, а взамен я подумаю, что можно сделать, чтобы спасти наше сотрудничество.

Он очень сбивчиво рассказывает, что Марат сам ему позвонил, сказал, что знает о сделке и предложил встретиться, чтобы обсудить его предложение. Егоров. Конечно, привирает, когда говорит, что отказывался чуть ли не из последних сил — наверняка поскакал как молодой козлик, как только почуял наживу. Ничему этих горе-бизнесменов жизнь не учит — сначала находят уёбищных ненадежных партнеров, из-за них слезают в долговые обязательства и кредитные ямы, потом начинают ходить по миру с протянутой рукой, но как только помогаешь им вытащить палец из жопы — тут же снова готовы схавать любой халявный сыр. На генетическом уровне в них что ли заложена эта тяга к самонаебалову?

Но, хоть в целом Егоров не рассказывает ничего существенного, кроме того, что Марат предложил хорошие деньги в случае, если они заключат прямую сделку, через мою голову, кое-что интересное я все-таки слышу.

— Марат сказал, что мы должны подписать все до понедельника, — на последнем издыхание сознается Егоров, хватает салфетку и дрожащей рукой вытирает пот со лба.

— Именно до понедельника?

— Да.

— Ты не пиздишь сейчас? Ничего не напутал?

— Матерью клянусь, Алексей Эдуардович!

— А она жива еще? — переспрашиваю на автомате. И когда засранец выпучивает глаза, быстро возвращаю разговор к важной теме: — То есть Марат так и сказал, что именно до понедельника? Не уточнил, почему? Должен быть какой-то аргумент.

— Он сказал, что до понедельника мы с вами точно ничего не подпишем. Но ведь вы сами…

— Стоп. Помолчи.

Я отложил подписание сделки — это правда. Но во-первых, об этом знал только Тихий, а во-вторых — даже ему. Яне обозначал никаких конкретных сроков. Даже если бы по какой-то немыслимой причине эту инфу Марату слил Тихий, то почему он сделал это именно сейчас и откуда вообще взялось это странное ограничение — не число, не конкретная дата, а просто «понедельник».

Я прокручиваю это снова и снова, пока в какой-то момент в голове не щелкает.

Мы с Викой договорились подписать договор в воскресенье. Точнее, этот крайний срок озвучила именно она. Получается…

Я крепко, до хруста костяшек, сжимаю кулаки, надеясь отогнать от себя едкую противную мысль, но она настолько стремительно крепнет, что пытаться не замечать ее сейчас — все равно, что не видеть прущий на тебя на всем ходу бензовоз.

Вика единственная, кто знала, что до понедельника я точно ничего не стану подписывать сделку. Фактически, именно она уговорила меня подождать с этим. Сама обозначила сроки, и выбрала именно воскресенье, хотя мой договор (пусть и липовый) требовал минимальной доработки и я мог бы прислать его на подпись уже на следующий день.

Вспоминаю, как она запнулась тогда в ресторане, когда я предложил именно так и поступить. Черт, да я собственными глазами видел, что она не может придумать адекватную вменяемую причину, почему нужно еще столько ждать! Но она так взбесила меня своими откровениями, что я был готов согласиться на что угодно, лишь бы поскорее свалить и не поддаться соблазну послать ее на хуй — на этот раз окончательно.

— Алексей Эдуардович, я клянусь, что ничего больше не знаю! — трусливый писк Егорова отрывает меня от мрачных мыслей.

— Ага, — отмахиваюсь от него, как от назойливого насекомого.

Егоров пользуется шансом и сбегает на полусогнутых, а я разглядываю официантку, которая как раз ставит передо мной чашку с кофе. Отпиваю, но почти не чувствую вкуса, потому что на меня снова пропитала горечь прошлого.

Вика, Вика.

Если бы прямо сейчас раздавали педали лучшим притворщицам — я бы не пожалел на такую денег. Огромную, блядь, размером со сковородку, отлитую в золотое и надписью: «Выдающаяся тварь!». Хотя, уверен, Вика приняла бы ее с радостью — еще бы, столько бабла одним куском.

Но во всей этой истории остается открытым вопрос, как Марат узнал про Егорова и нашу договоренность с «PowerPulse». И на этот раз я абсолютно уверен, что Вика никак не могла разнюхать эту информацию хотя бы потому, что об этом знал ограниченный круг людей, в который точно не входит моя болтливая секретарша или уборщица тетя Глаша. Значит, крыса в моем окружении все-таки есть — сначала этот паразит слили Марату корпоративную инфу, а потом Марат привлек Вику, чтобы выиграть время и успеть перекупить Егорова. Интересно, откуда у него бабло? Сумма, конечно, скромная, но по имеющейся у меня информации он находится в такой финансовой жопе, что собрать даже столько для него было бы проблематично. Тем более, за такой короткий срок.

Но, как бы я не старался переключиться на насущные мысли, Вика снова торчит в башке. Блядь, а ведь я был уверен, что держу ситуацию на контроле, что на этот раз она никак не сможет меня поиметь.

Но в одном Марат точно просчитался — не учел, что в мире полным полно таких же жадных тварей, как и он сам. И Егоров, пытаясь выторговать больший процент, все нам разболтает. За такой «подарочек» надо было хоть этот дерьмовый кофе ему в рожу выплеснуть.

Ну ладно.

Раз эта сладкая парочка снова спелась против меня, то придется играть по-жесткому.

Я набираю Тихого, и когда тот берет трубку, говорю всего три слова:

— Мы покупаем «PowerPulse».

— Очнулся, блядь? — ворчит Тихий, но по интонациям в голосе слышу, что он все равно доволен. — Когда?

Бросаю взгляд на часы, мрачно усмехаюсь.

— Сегодня.

— Узнаю старого Лекса, а то ты так булки расслабил, что я аж испугался.

— Ой, да иди ты на хуй.

Ну ладно, Викуля, посмотрим, как ты выкрутишься из этого дерьма.