Пари

Глава пятьдесят вторая: Вика

К концу первого дня я так устаю, что к концу маленького фуршета, которым он заканчивается, едва стою на ногах. Зато раздобыла еще парочку визиток и фамилий, которые потенциально могут быть полезны. Но заниматься всем этим я буду уже после того, как полежу свой заслуженный час в горячей ванной с пеной и разными душистыми солями. И закажу в номер целое блюдо устриц. На фуршете их было как будто и много, но когда я выкроили свободную минуту, чтобы перекусить, на блюде от устриц остался только лед и слово из трех букв.

Хорошо, что один из участников форума расположился в гостинице неподалеку от нашего с Лексом отеля, и любезно согласился подвезти меня на арендованном автомобиле. Всю дорогу приходилось заговаривать ему зубы, чтобы он еще раз не поинтересовался, почему у «представительницы такой крупной компании» нет личного авто с водителем. Они как будто сговорились и все, абсолютно ВСЕ разъехались с фуршета на крутых тачках, и только я топталась около стремительно пустеющего здания, как Золушка с каретой из тыквы. Хотя, у Золушки, в отличие от меня, была хотя бы тыква и мыши!

— Может, вы согласились бы выпить и… поговорить? — на ломаном английском интересуется мой спутник-немец. Он как будто нарочно игнорирует мою зевоту, которую я старательно изображаю всю дорогу.

— Боюсь, что я уже просто валюсь с ног, — все еще пытаюсь сохранять вежливость, хотя его рука, лежащая на сиденье, вдруг оказывается неприятно близко к моему бедру. И по роже ему не врезать, потому что завтра, если Лекс ничего кардинально не поменяет в своем отношении ко мне, мне пригодится этот товарищ с его бесплатным транспортом. — Может, завтра? Кстати, возможно, мы можем обсудить наши планы на вечер утром, по дороге на конференцию?

Он широко улыбается, энергично кивает и обещает за мной заехать.

Я быстро выхожу из машины, жду, пока она отъедет и, наплевав на все, снимаю туфли.

— Блаженство… — стону себе под нос, как только ступни касаются теплой брусчатки. Никогда не думала, что ходить босиком по грязной мостовой может быть так приятно.

И это я еще выбрала удобную обувь! Боже, спасибо, что хотя бы иногда вкладываешь в мою голову немного рационализма.

— Такие пикантные звуки, Виктория, — слышу позади знакомый насмешливый голос, и резко разворачиваюсь, замахиваюсь парой своих драгоценных «МиуМиу». Лекс лениво прикрывает лицо пятерней. — Надеюсь, это это было единственное, что услышал владелец той убогой тачки?

Он кивает вслед укатившему автомобилю, а потом, вздернув бровь, разглядывает мои босые ступни.

— Убогий здесь только ты, потому что в то время, как все участницы конференции уезжали оттуда с комфортом на арендованных «Мерседесах» и «БМВ», мне пришлось бы добираться до отеля пешком, потому что мой босс был слишком занят обеспечением приятного времяпрепровождения одной безголовой блондиночки.

Я понимаю, что сболтнула лишнего слишком поздно, как это обычно у меня бывает, но мне хотя бы становится легче.

— С чего такие скоропалительные выводы об умственных способностях моей собеседницы? — чуть поддавшись вперед, интересуется Лекс.

Пытаюсь отклониться, но он наклоняется еще и еще, и наконец мы оказываемся так близко, что я могу рассмотреть каждую колючку на его щетинистой щеке. И знакомую крохотную родинку чуть ниже, на самой острой части челюсти.

И очень, прости господи, маскулинный кадык — одновременно и заметно выступающий и, в то же время, аккуратный. Лекс сглатывает, когда я задерживаю взгляд на его шее.

А я вдруг ловлю себя на острой потребности потрогать его пальцами, как будто любознательная Алиса, впервые увидевшая чудеса Зазеркалья. Я даже дергаю рукой, но взгляд натыкается на край белоснежной рубашки… испачканный красным мазком.

Вот же кобелина!

Я все-таки заношу руку, но не ту, которой чуть было не приласкала его развратную сущность, а вторую, в которой до сих пор держу туфли за ремешки.

Замахиваюсь от всей души.

За все мои сегодняшние страдания и за то, что чуть было снова не повелась на его смазливую рожу!

Бах!

Лицо Лекса, еще мгновение назад хитро улыбающееся, вдруг каменеет, когда ему прилетает в ухо. Его секундной заминки как раз достаточно, чтобы я успела отойти на безопасное расстояние и на всякий случай еще раз занести туфли для удара.

— Если бы у блондиночки была хотя бы каля мозгов, Алексей Эдуардович, — возвращаюсь к его последнему вопросу, с горечью выплевывая в удивленную рожу Лекса каждое слово, — она бы не повелась на такую пустышку, как вы! А теперь извините — мне нужно переодеться и выспаться, чтобы завтра снова приступить к выполнению своих служебных обязанностей!

Животная злость в глазах Лекса подстегивает буквально взлететь вверх по ступеням, а оттуда — до лифта, створки которого захлопываются буквально у Лекса перед носом. Я с облегчением откидываюсь спиной на заднюю стенку и на всякий случай готовлю ключ-карту.

Но Лекса на этаже нет, и никто не мешает мне трусцой добежать до номера, забежать внутрь и, наконец, перевести дух.

Осознание, что я натворила, приходит позже, когда забираюсь в душ и долго смываю с себя тяжесть сегодняшнего дня и подвожу его итоги.

С чисто деловой стороны, он был удачным. У меня почти в кармане перспективный контракт с поляками, который поможет раскочегарить мощности «Гринтек» и даст нам дополнительные пятнадцать-двадцать процентов прибыли. Правда, я пока не знаю, каким образом и где выбью финансирование на этот «банкет», но об этом моя совершенно чугунная голова сегодня уже точно не способна думать. У меня есть пара номеров телефонов парочки заинтересованных инвесторов, с которыми мы условились переговорить завтра уже более предметно. И так, по мелочи — просто незначительные игроки на рынке энергоресурсов, которые, возможно, могут быть полезны. А может и нет, но я все равно записала их контакты.

А вот план «Окольцуй миллионера за три дня», кажется, трещит по швам.

У меня на глазах Лекса окучивала та блондинка — и я ничего не предприняла, чтобы обломать ей рога! Додумалась же — бумажный самолетик в них бросила, божечки, детский сад — штаны на лямках!

Я, хоть и не специально, разболтала Тихому планы Лекса насчет «Гринтек», о которых тот не был в курсе, и это тоже не случайно.

И «на десерт» — влепила Лесу по роже своими грязными туфлями. Он, конечно, заслужил, но… блин.

Я рукой протираю запотевшее зеркало и смотрю на свое кислое отражение. Вид у меня, как любит говорить Аня, противозачаточный. С таким лицом не то, что Лекса соблазнить — даже кота облезлого колбасой не заманить. Кстати, про кота. Надеюсь, той еды, которую я оставила Бармалею, этой зверюге хватит, чтобы не протянуть лапы до моего возвращения, а то некому будет даже посмотреть на меня с осуждением желтыми глазами, когда начну жаловаться, как бездарно я профукала свой последний шанс.

На утро готовлю себе брючный темно-синий костюм и блузку с воротником-бантом. Немного фривольно, на на фоне того, как сегодня выглядела та пометившая Лекса блондинка, эта одежда выглядит чуть веселее джутового мешка. Прикладываю его к своему отражению в зеркале, но все равно вижу там только Лекса, на котором висит похотливая блондиночка и в пику мне нарочно пачкает воротник его рубашки своей кроваво-красной помадой. Да с такими губищами на приличные мероприятия вообще не должны пускать без специального разрешения!

Бросаю костюм на софу и быстро, пока снова не надумала всяких глупостей, забираюсь в кровать. Укрываюсь с головой, мысленно считая сначала овечек, потом слоников, а потом уже всякую чертовщину типа туфлей в своей коллекции, прикидывая, за сколько все это можно продать и на сколько лет жизни а ля «не умереть с голоду в дешевой «однушке» мне хватит.

А когда в этой ужасной картине мира неожиданно появляется оглушительный грохот, я вскакиваю и пытаюсь осознать сразу несколько вещей — что с моими глазами, потому что окружающий мир я вижу сквозь сизую дымку, откуда этот неприятный запах, от которого режет горло и что это за грохот.

Так, кажется, я все-таки уснула. Последнее, на чем остановилась перед тем, как моя уютная фешенебельная комната изменилась, были желтые лодочки с пряжками от «Маноло Бланик», за которые я два года назад буквально заплатила собственной кровью (ничего такого, просто пришлось вырывать их из цепких лап сумасшедшей девицы, которой они визуально не налезли бы даже на нос, и она поцарапала мне руку своими ужасными неоново-розовыми «стилетами»).

— Да что за… — говорю себе под нос, пытаясь выбраться из кровати и одновременно разогнать серую пелену перед глазами.

Но проблема явно не в них.

Проблема в том, что моя комната заполнена сизым дымом почти на половину. И от его удушающей вони горло сводит тяжелым кашлем, от которого я никак не могу избавиться.

— Вика!!! — слышу громкий крик и грохот откуда-то со стороны дверей.

Это Лекс. Я могу сквозь сон не разобрать, где проснулась и что происходит, но его голос узнаю, кажется, даже если у меня останется только один процент слуха.

— Вика!!! — Стук в дверь становится таким невыносимым, что мои барабанные перепонки буквально вопят о передышке. — Я сейчас сломаю эту чертову дверь!

— Лекс… — пытаюсь отозваться я, но из-за дыма и кашля из горла выходят только какие-то нечленораздельные звуки.

С горем пополам все-таки выбираюсь встаю с кровати, но из-за густого дыма ориентироваться в комнате почти невозможно. Вспоминаю что-то из школьных уроков на которых учили правилам безопасности при пожаре: нужна мокрая тряпка, чтобы закрыть нос и рот. Легко сказать — мокрая! Я в такой обстановке без карты м компаса даже дорогу до мини-холодильника не найду.

Бах!

Удар такой сильный, что я чувствую, как у меня под ногами дрожит пол. А вслед за ним без остановки сразу еще несколько, каждый из которых буквально подбрасывает меня на месте. Приходится добежать до стены и ухватиться за арку, за которой с горем пополам можно рассмотреть дверь в номер.

— Лекс, я здесь! — кричу еще раз и теперь это хотя бы на что-то похоже.

— Вика?! — его крик с той стороны.

— Погоди, я… дверь… попробую…

Но закончить не получается — по неосторожности хватаю ртом гарь и от горечи в легких буквально темнеет в глазах.

— Вика, отойди от двери! — кричит Лекс, но я даже шагу не успеваю ступить, когда следующий удар буквально сносит ее с петель.

Наверное, у меня помутнение рассудка из-за дыма и всей этой вакханалии, но стоящий на пороге в одних спортивных штанах Лекс, из-за края которых торчит резинка с логотипом «СК», я чувствую себя принцессой, которую спас прекрасный дракон. Ну, как-то так, в общем.

Лекс бросается ко мне, ни слова не говоря хватает на руки — буквально как перышко, которое вообще ничего не весит, хотя во мне целых шестьдесят кило! — и выносит в коридор.

О, черт.

Только здесь я понимаю, что на самом деле творится какой-то кошмар. Буквально в шаге от моего номера все черно-красное от огня и копоти, которая стелется по потолку и полу одновременно. Ноги Лекса утопают в ней почти по щиколотку. Такое чувство, что где-то здесь открылась геенна огненная и милый дорогой отель превратился в место дислокации всего самого страшного и разрушительного, что только можно себе представить.

— Возьми меня за шею, — командует Лекс, и я моментально изо всех сил цепляюсь в него обеими руками. Несмотря на весь ужас ситуации, он выкраивает секунду на сдавленный смешок и тихо говорит: — Вик, ты меня задушишь.

— Боже, да… да, прости. — Немножко ослабляю хватку, но руки вообще не слушаются. Как будто если я разожму их — Лекс меня обязательно уронит и тогда весь этот ужасный огонь и дым превратят мое тело в копченый окорок. — Лекс, я боюсь!

И вместо того, чтобы ослабить хватку, цепляюсь в него еще сильнее и карабкаюсь, как кошка. Он только сдавленно бормочет что-то под нос и уверенно идет вперед по полностью задымленному коридору.

Еще несколько метров перед — и прямо у нас на пути от стены отрывается панель и едва не падает на Лекса. Но он отбрасывает ее голым плечом и в два счета вылетает из коридора на лестницу. Здесь тоже все сизое от дыма, но он хотя бы не такой густой и можно вдохнуть.

— Я… наверное… смогу… сама… — пытаюсь быть хоть немного самостоятельной, хотя, говоря по правде, даже не представляю, смогу ли самостоятельно переставлять ноги. Перед глазами до сих пор красный сноп искр от той деревяшки, которая, если бы не Лекс, просто преградила бы нам путь к выходу!

— Вик, блин… — Лекс дышит сквозь зубы. Явно хочет выразиться покрепче, но в итоге ограничивается коротким предложением просто помолчать.

Я послушно закрываю рот и не открываю его до самого второго этажа. Где нам навстречу уже бежит команда пожарников. Только после этого до меня доходит, что за все это время нам не попалось ни единой живой души, хотя я точно слышала крики и голоса. Но все они стали более различимыми по мере того, как мы спускались вниз.

В холле уже раскатаны пожарные гидранты, через которые Лекс перескакивает с такой легкостью, будто в нем сил еще как минимум на целое кругосветное путешествие. К нам уже спешат люди в костюмах медиков, но Лекс все равно до последнего не выпускает меня из рук. Только когда оказываемся на улице, нехотя передает сотрудникам местной скорой помощи.

А я с ужасом понимаю, что хоть здесь мне уже точно ничего не угрожает и я в руках настоящих профессионалов, по-настоящему в безопасности я чувствовала себя только в его руках.