Пари

Глава шестьдесят четвертая: Лекс

Когда я сажаю Вику в такси, то первым делом набираю Тихого.

Весь перелет собирался с мыслями, как ему позвонить и что говорить, н потом плюнул и решил не гонять лысого, а сразу начать по делу. Мы с ним не один фунт соли съели и, в конце концов, не первый раз чешем друг другу рожи. Может, не так агрессивно и точно никогда не из-за женщин, чем в последний раз, но не отправлять же из-за этого коду под хвост многолетнюю дружбу.

— Да, — совсем не ласково отвечает после сотого гудка Тихий.

— Ты мне нужен в офисе «Интерфорс».

— С хуя ли я тебе там нужен?

— Кто-то собирается отжать у меня «Гринтек». Мне нужна информация, кто это может быть. Самолет, все делая — фирма платит. Первый же рейс.

— Я утром вернулся, — говорит Тихий, но его голос перестаёт быть таким борзым.

— Отлично, значит руки в ноги и дуй в офис.

— Лекс? — останавливает меня Тихий, хотя в начале нашего разговора я был уверен, что он первым бросит трубку, как только появится возможность. — Инфа откуда?

— Птичка на хвост принесла.

— Точно не вброс? С хуя ли кому-то понадобилось…

— Все, в офисе обо всем поговорим, — не даю ему договорить и кладу трубку.

Когда дело доходит до работы, Тихий всегда исполнительный и не тянет кота за яйца. Значит, на все про все у него уйдет примерно час. За это время я успею заехать в офис «Гринтек».

Сажусь в машину, говорю водителю маршрут и только когда мы трогаемся с места пытаюсь объяснить себе, зачем туда еду. Чтобы еще раз убедиться, что не было никакого сбоя и тот комп действительно вскрыла Вика? Или до последнего цепляюсь за идею, что это был чертов сбой или вдруг окажется, что в это же время там был кто-то третий?

Блядь.

Все было намного проще и понятнее до того, как вдруг выяснилось, что кто-то пытается отжать «Гринтек» еще раз. И как бы я не пытался убедить себя в том, что на этот раз Виктория не имеет к этому никакого отношения, в башке как нарочно уже формируется более-менее понятная причина, кому и зачем это может быть выгодно. Марату, конечно, больше никому на хрен не уперлась эта полуразваленная контора.

Хотя сердце упрямо твердит, что Вика не стала бы так цинично повторять свой подвиг трехлетней давности. Но в чем принципиальная разница между эти двумя ситуациями? До аварии, если бы кто-то спросил меня, верю ли я, что моя невеста бросит меня прикованным к постели, выскочит замуж за моего брата и поможет ему отжать мой бизнес, я бы сразу послал умника на хуй. Теперешняя Вика отличается от прошлой, но может быть, она просто научилась лучше маскироваться?

— Приехал, Алексей Эдуардович.

Только после слов водителя замечаю, что мы уже какое-то время стоим около здания «Гринтек».

Забегаю внутрь, сразу отмечая, как с поста охраны разлетаются предупредительные звонки. Ну логично, моей рожи здесь не должно было быть раньше понедельника, а в любом, даже само крутом бизнесе с щедрыми зарплатами, работники расслабляются, когда остаются без строгого присмотра. Вопрос только в степени «расслабленности» — большая часть набранного Маратом офисного планктона в принципе лентяи, которых я планировал разогнать сразу после слияния.

— Где айтишники? — без прелюдии спрашиваю пристраивающегося к моему шагу начальника службы безопасности. — Есть какая-то новая информация?

— Парни все прошерстили. Ничего нового, Алексей Эдуардович.

Я мысленно чертыхаюсь, но все равно хочу переговорить с ними с глазу на глаз. Застаю их в обнимку с чаем и почти выпотрошенной пачкой обычного чайного печенья. Тут же начинают суетится, пытаются скрыть следы преступления. Пятиминутного «допроса» вполне достаточно, чтобы еще раз услышать: в офисе на том этаже больше никого не было, доступ до кабинета есть только у Вики и ее секретарши, дополнительная проверка всех камер подтвердила, что никаких посторонних людей за полчаса до и полчаса после в той части офиса тоже не было.

— Вот сука, — непроизвольно вырывается у меня. Просто крик души, а не лестное мнение о Вике, даже если она этого заслуживает.

— Алексей Эдуардович, да там ничего такого нет, на том компе, — говорит самый пухлый из этой троицы. — Мы удаленно пропесочили комп — только доки общего пользования.

— И длинный список побед в солитер и сапера, — посмеивается его сосед, но под моим строгим взглядом сразу втягивает голову в плечи.

Значит, это все-таки дело рук Вики. Не имеет значения, было что-то у секретаря на компе или нет. Скорее всего, она просто выполнила чью-то команду. А так как доступа к другому компу у нее не было (по крайней мере, на тот момент), то слила вообще все, что нашла. На это видимо и был расчет «заказчика» — откуда Вике знать, какие документы имеют значение, а какие — просто для галочки?

— Алексей Эдуардович! — меня окрикивает пронзительный женский голос. На крыльце стоит женщина средних лет и, размахивая над головой пачкой бумаг, привлекает мое внимание. — Алексей Эдуардович, тут нужно ваше…

Я вспоминаю, что она из бухгалтерии. Из той старой гвардии сотрудников, которые бегут согласовывать каждую бумажку. Я высовываюсь из машины (исключительно из уважения к тому, что она явно сильно спешила), показываю пальцем на часы и жестами даю понять, что сейчас у меня нет ни одной лишней минуты.

Хотя на самом деле просто хочу поскорее отсюда свалить. Боюсь, что в последний момент меня огорошат еще каким-то «сюрпризом» от Вики.

О том, что Тихий уже на месте, узнаю по его криво припаркованному «сараю». Явно спешил, потому что обычно как мудак не паркуется, а тут явно вкрячил свою бандуру так, что заодно занял и два соседних парковочных места.

Поднимаюсь к себе, по пути отмахиваясь от сотрудников, которые решили по случаю моего появления завалить меня сразу всей бумажной продукцией в стенах «Интерфорс». Тихий нервно расхаживает около моего кабинета, хотя обычно торчит возле секретарши и бессовестно ее кадрит. Меня даже не сразу замечает, как раз прикладывает телефон к уху и отборным матом отчитывает кого-то на том конце связи.

— Черт, Лекс. — Доходит до тупика, разворачивается и только тогда упирается в меня взглядом. Даже без формального прощания бросает телефон в карман, подходит и пожимает руку. — Сорян, мне тут надо было отчитать парочку деятелей.

— Тачку чё поставил как долбоёб? — Киваю в сторону окна.

Тихий виновато скребет затылок, и прется за мной в кабинет. Прошу секретаршу сделать кофе и больше никого ко мне не пускать.

— Акции «Гринтек» слили, — без долгой прелюдии, ввожу его в курс дела.

Как раз приходит третье по счету сообщение от Шарапова, в котором он присылает скриншоты кривых по торгам. Акции «Гринтек» вот-вот пробьют дно.

— Что это, блядь, такое? — тычу пальцем в самый последний скриншот.

Тихий сначала просто молчит, потом вскидывает брови.

— А, то есть ты типа с меня спрашиваешь? — Он хочет казаться удивленным, но выглядит при этом как человек, у которого заготовлен ответ на этот вопрос. — Лекс, а я предупреждал, что надо сливать. Вспомни, брат, я тебе об этом талдычил каждый ёбаный день. Как попугай: продавай, продавай, продавай…

Он плох копирует манеру всем известного попугая из старых мультфильмов, но меня эта клоунада только еще больше раззадоривает. Чтобы перебить его кривляния, бью ладонью по столу. От звука разлетается такое эхо, что графины и бутылки в моем мини-баре печально постанывают.

— Тихий, мы же договаривались. — Очень хочется крепко обматерить его, но я сдерживаюсь. И ежу понятно, что сейчас мы оба на взводе, для нового мордобоя не хватает только искры. А устраивать потасовку в офисе — это примерно то же дно, куда сейчас стремятся акции «Гринтек».

— Договаривались, блядь?! — начинает быковать он, видимо расценив мою сдержанность за слабость. — Мы договаривались, что пустим «Гринтек» с молотка и доход поделим пополам! Такой был уговор, Лекс, а не то, что ты у меня за спиной будешь проводить реструктуризацию и делать «Гринтек» частью «Интерфорс»! Нет, брат, мы не об этом договорилась!

Я на автомате открываю рот, чтобы сразу отфутболить все его претензии, но потом медленно въезжаю в смысл его слова. Откуда Тихий в курсе про реструктуризацию, если с ним я эту тему точно не мог обсуждать как раз потому что предвидел такую бурную реакцию? Он несколько раз пытался завести разговор на эту тему, но я всегда уходил от ответа. А наш последний диалог в Праге, когда Тихий почти в лоб спросил, не хочу ли я посвятить его в свои планы и все ли у нас в силе?

— И так — откуда ты знаешь? — чтобы не тянуть кота за яйца, сразу спрашиваю я.

— Птичка на хвосте принесла, — огрызается Тихий, но меня так легко не провести.

— Имя этой птички? — напираю дальше.

— Ты, блядь, лучше скажи мне, откуда между нами взялись эти тайны! — взрывается Тихий и начинает размахивать руками. — Мы одна команда, Лекс! Всегда были в одной связки! Я тебя, блядь, на ноги поставил, вытащил из дерьма, когда ты уже валялся в собственной ссанине и собирался провести там остаток жизни убиваясь за своей шлюхой! А потом оказалось, что я вообще на хуй никто! Недостоин даже двух слов, что теперь у нас другой план, что ты решил послать нашу договоренность по пизде!

Когда дело касается Тихого, обычно я уже привычный к тому, что маты вылетают из его рта со скоростью звука — на это у него не никаких фильтров. Но сегодня он как будто задался целью за пять минут выдать свою годовую норму.

Что-то заставляет его нервничать.

— Имя, Тихий, — стараясь сохранить спокойствие, упрямо гну свое. — В чем проблема назвать человека, от которого ты услышал эту информацию?

— Нет, блядь, сначала ты мне скажи, почему зассал в глаза мне сказать, что мы больше не партнеры?!

— Я не обязан перед тобой отчитываться. — Не хочется напоминать, но приходится: — Мы с тобой не в доле, Тихий. Я плачу тебе, плачу заметно больше, чем ты получал бы за аналогичную работу в любом другом месте и тебе это прекрасно известно. Я дал тебе должность генерального, фактически, передал под твое руководство целый проект. Не знаю, как еще мне отблагодарить тебя за нашу дружбу. Если ты рассчитывал, что я до конца жизни буду тебе жопу лизать, то пошел ты знаешь куда, дружище?

Я все-таки сдерживаюсь от желания описать маршрут в «стихах и красках», потому что даже если сейчас Тихий выёбывается и нарывается на грубые слова, по большому счету он прав — я во многом ему обязан, но больше всего в том, что в тот тяжелый период моей жизни, рядом со мной не осталось вообще никого. Поэтому я всегда с огромным терпением относился к его выходкам, в особенности к тем, которые откровенно попахивали попытками контролировать каждый мой шаг.

— Я не хочу, чтобы с тобой снова случилась та же херня! — орет Тихий. — Не хочу однажды проснуться от телефонного звонка и узнать, что ты, блядь, снова куда-то влетел!

— Никто из нас не Господь Бог, чтобы брать на себя такие обязательства.

— Ой, Лекс, хватит, а?! Самому не надоело находить оправдания ее сучьей натуре?!

Кажется, мои попытки сохранять спокойствие чтобы не расшатывать ситуацию, производит прямо противоположный эффект — Тихий носится по кабинету и в сердцах смахивает с моего стола стопку бумаг. И смотрит на меня с вызовом, мол, «ну и что ты мне сделаешь»? Я отмалчиваюсь и в итоге он окончательно слетает с катушек.

Прет на меня буром, буквально налетает всем телом, пытаясь продавить меня к стене словно таран. Но на этот раз я готов к чему-то подобному, и в последний момент уворачиваюсь от его здоровенной туше. Перехватываю сзади за локоть, вспоминая один из приемов, разученных еще на школьных уроках карате, которые не единожды помогали мне усмирять гораздо более крупных и крепких чуваков. Пока Тихого на разгоне заносит вперед, выкручиваю его руку, и буквально на его же инерции разворачиваю к столу, на который почти без труда укладываю торсом. Он дергается, но на каждую попытку сопротивляться, просто еще сильнее выкручиваю руку, пока он, наконец, не затихает.

— Сука, ты мне руку сломаешь! — рычит Тихий, красный от унизительного положения и осознания, что оказался в нем исключительно из-за своей твердолобости. — Лекс, блядь, пусти!

— Нет, сначала мы с тобой спокойно поговорим.

— Хуй ты от меня…

Закончить я ему не даю, на этот раз «для профилактики» закручивая руку локтем вверх.

Знаю, что приятным назвать это крайне сложно, но и сломать ему руку так тоже не получится, даже если этому упрямому барану хватит ума начать выкручиваться.

— Я хочу знать, от кого ты узнал про «Гринтек». Просто имя — и все.

— Хочешь имя, блядь?! Реально хочешь знать?! А не охуеешь?!

Я еще раз прикидываю в уме, кто это может быть? Так уж сложилось, что в моем окружении больше нет близких людей. Предательство вики и последующие после него события стали хорошим уроком на будущее — никогда и никого не подпускать ближе порога, ни с кем, ничем не делиться, держать секреты и планы при себе. Тихий был единственным исключением из правил. До сегодняшнего дня.

Грешным делом думаю на Катю, но, блин, при всех ее плюсах и неоспоримых достоинствах, она вряд ли разбирается в том, что я делаю и как устроен этот бизнес. Всегда внимательно слушает, когда мне нужно выговориться или побурчать после очередной сорванной сделки, но вряд ли понимает хоть половину из сказанного. И у версии с Катиной причастностью, есть еще одно «но» — с Катей я точно не делился своими планами насчет «Гринтек».

— Начинаю верить, что тебе нравится полировать рожей мой стол, — говорю нарочито скучающим тоном. — Может, попросить секретаршу сварить тебе кофе?

— И как я его пить буду по-твоему? Слизывать с твоего драгоценного стола?

— Могу попросить ее вгонять за трубочкой — будешь втягивать через жопу.

— Блядь, сука…! — снова заходится Тихий, и снова скрежещет зубами, когда укладываю его обратно очередным болевым проёмом. — Сука твоя рассказал! Все, доволен?!

«Катя?!»

— Лисицына, блядь! — как будто слышит мои мысли Тихий. — Она распиздела!

Я разжимаю пальцы, отпускаю его руку и даже не пытаюсь отойти. Если бы Тихий захотел — мог запросто ввалить мне в башку. Наверное, в глубине души я надеюсь на такой поворот. Крепкий «прилет» в ухо необходим как воздух, чтобы хоть как-то справится с кавардаком на «чердаке».

Вика? Вика ему рассказала?

Тихий, видимо удовлетворившись моим охеревшим состоянием, в драку не лезет. Оттаскивает от стола стул, садится в него и несколько минут массирует плечо.

Прокручиваю в голове все наши с викой последний разговоры, каждый раз повторяя себе, что это просто бред — даже если бы Вика знала, она не понимает в этом бизнесе еще больше, чем Катя. Бля, я конечно люблю ее как кретин, но не до такой степени, чтобы забыть о том, что в ее рыжей голове находится совершенно не приспособленное к сложной мыслительной деятельности вещество.

— Ты пиздишь, — озвучиваю единственный вразумительный ответ, который приходит мне в голову. — Она просто тебе не нравится. Тихий, ну это уже поступок мрази, а не мужика.

— Она распиздела это когда я подвозил ее из гостиницы.

Он подробно описывает, когда это было, время и даже платье, которое было на ней в тот день — светло-серой, непривычно строгое для ее яркого гардероба. А еще оно так облегало ее охеренную фигуру, что мне приходилось буквально из шкуры лезть, чтобы изображать заинтересованность блондинкой, которой очень не терпелось залезть мне в штаны. В конечном итоге, после того, как я проводил ее до номера и понял, что у меня тупо не встает даже после ее попыток буквально сожрать меня своими ярко-красными губами, пришлось бежать от нее, роняя тапки.

— Я не вру, Лекс. Зуб даю.

— Ага, еще мамой поклянись, — не могу не сыронизировать.

— Чертом могу поклясться, что говорю правду. — Тихий вздыхает и устало потирает переносицу. — Брат, я же тебя про нее предупреждал. Я же говорил, что она не просто так снова возле тебя трется.

Я хочу сказать, что он ни хера не понимает, что несет, но язык предательски прилипает к нёбу.

Вика нарочно тянула время, чтобы Марат успел продать акции в обход нашего с Тихим плана. Тогда совершить задуманное ему помешала банальная человеческая болтливость. Если бы не Тихий — хер бы мы сейчас имели без соли, а не контрольный пакет «Гринтек».

Она выносила инфу из офиса. Не важно, что не поймала ничего ценного — она это, блядь, сделала. И наверняка сделает снова, как только представится возможность, и будет носить ее как «осел»[6] до тех пор, пока не поймает что-то действительно стоящее.

Она знала о том, что я собираюсь слить «Гринтек», хотя, строго говоря, особой тайны из этого я тоже не делал, просто не посвящал Тихого в свои планы. Но для тех, кто имел планы на мой «Гринтек» эта инфа определенно была на вес золота и подстегнула развернуть бурную деятельность.

— Не знаю, сильно тебя это успокоит или нет, но твоя красавица это распиздела от злости. — Замечание Тихого снова очень точно попадает в мои мысли. — Огрызалась как коза всем, что приходило на ум. Но ты, блядь, уверен, что она не распиздела что-то еще, кому-то другому? Или нарочно не слила, например, за определенную круглую сумму.

Я понимаю, куда он клонит.

Но отказываюсь в это верить.

Говорят, что молния дважды не бьет в одно и то же место.

А… женщина?