Правило Шестьдесят на Сорок

Глава 12

Тео

Веки резко распахиваются, и я упираюсь взглядом в незнакомую стену.

Проходит несколько секунд, прежде чем я понимаю, где нахожусь и как сюда попал. Чувствую себя так, будто проснулся после бурной ночи, пропитанной алкоголем, и лихорадочно пытаюсь вспомнить, не сказал или не сделал ли чего-то такого, о чем буду горько сожалеть, когда обрывки воспоминаний начнут всплывать в памяти.

И тут, словно по команде, из глубин подсознания хлынет поток образов: Джуди на кровати, мои руки на ее теле, выражение лица, когда смотрит на меня, звуки, вырывающиеся из горла, движения в ответ на прикосновения. А затем — горькое, тошнотворное чувство вины. Удар под дых — ее паника, почти мгновенное сожаление в глазах.

Я переворачиваюсь на спину и вижу, как она спит, отвернувшись от меня, а длинные волосы разбросаны по подушке.

Что я натворил? Что же, черт возьми, наделал?

В тот вечер в ресторане, в тот краткий миг перемирия, показалось, что я начал завоевывать ее доверие. Что удалось, пусть и ненадолго, вырвать из той искаженной реальности, где я — злодей ее истории. Я надеялся, что смогу заставить Джуди увидеть во мне что-то большее, чем просто объект ненависти, несмотря на всю ту глупость с голосовым сообщением. Что, может быть, однажды она тоже сможет… заинтересоваться мной.

Но вместо этого поддался самым низменным инстинктам. Завел все так далеко, что ей пришлось поставить жирную точку, четко и ясно дать понять — она не заинтересована.

Это было ничего. Просто мимолетный эпизод, случайное соприкосновение.

Так почему же тогда, стоя на коленях перед ней, я чувствовал, будто это было всем?

До прошлой ночи часть меня все еще цеплялась за мысль, что все это — просто физическое влечение. Я думал о ней так много и так часто, что не раз приходило в голову, что, возможно, это просто способ избавиться от нее раз и навсегда.

Но вот что я узнал: каждое прикосновение к ней — будь то рука, локоть или колено — ощущалось так, словно я касался самого солнца. Оно обжигало до самых костей, перенастраивая каждую клетку тела на единственную цель: чувствовать ее снова и снова. Узнать каждую мелочь, которая заставляет Джуди смеяться, и делать это снова и снова, пока не останется ничего, что мог бы ей предложить.

Ничего не было. Давай просто забудем.

Ее слова стали ударом под дых. Как можно забыть что-то подобное? Это было одно из самых… захватывающих зрелищ в жизни. Я думал, что представляю, какая она, но это было так далеко от истины. Стеснительная, возможно. Сексуальная — безусловно. Но чтобы так… взяла все в свои руки? Глядя на Джуди, наблюдая, как рушит все преграды, я видел в ее глазах жгучую, отчаянную потребность. Она была похожа на богиню, перед которой готов был склониться. И не уверен, что переживу полный опыт, если когда-нибудь она благословит им.

Глупая ошибка.

Я устремляю взгляд в потолок, пытаясь отогнать эти мысли. Может, все не так уж и плохо? Ну и что, что я немного оступился прошлой ночью? Всего лишь легкие прикосновения. Могло быть и хуже. Возможно, я смогу все исправить, как-то вернуть все на круги своя.

Джуди тихо вздыхает во сне. Мне нужно выбираться из кровати.

Я осторожно поднимаюсь, стараясь не разбудить ее, одновременно пытаясь утихомирить предательское возбуждение. Тело словно издевается надо мной, наказывая за… неоправданную влюбленность. Так и есть, да?

Семь утра, а ноги просят пробежки — эквивалента кофеиновой зависимости. Вместо этого я иду в ванную и включаю душ. Мысли о ней уносят далеко, я представляю, каково было бы, если бы Джуди была здесь… Но заставляю себя остановиться, чтобы позже хотя бы попытаться посмотреть ей в глаза.

Когда я выхожу из ванной, Джуди сидит на краю кровати, спиной ко мне. Ее волосы собраны в небрежный пучок.

Я колеблюсь на пороге.

— Привет.

— Привет, — Джуди бросает на меня быстрый взгляд через плечо, но не встречается глазами.

Она встает, берет с пола сумку и, не говоря больше ни слова, проходит в ванную.

Так проходит остаток утра.

Когда она возвращается в комнату, в… ослепительном красном платье, мы не произносим ни слова. Молчим в лифте, молчим в машине.

Я веду машину уже полчаса, и мы все еще молчим. Я крепко сжимаю руль, пытаясь подобрать слова. Поворачиваюсь к ней и ловлю взгляд. Джуди смотрит на меня с такой интенсивностью, что становится не по себе.

Я собираюсь спросить, все ли у нее в порядке, но вместо этого бесстыдно выпаливаю:

— Что ты делаешь?

Она вздрагивает.

— Ничего!

В голове снова проносится все, что случилось после того, как за ней закрылась дверь спальни. Я не должен был делать этого. Ничего из этого. Не должен был терять контроль.

Она больше не смотрит на меня до конца поездки. Мы не останавливаемся ни разу за четыре часа дороги. Ее дискомфорт становится почти осязаемым, и собственная досада растет с каждой минутой, пока не начинаю мечтать о том моменте, когда, наконец, выберусь из машины.

Когда, наконец, высаживаю ее, я чувствую себя совершенно униженным.