Правило Шестьдесят на Сорок

Глава 19

Джуди

— Не могу поверить, что ты затащила меня сюда! Тут битком!

Дженна, наклоняясь через высокий столик у окна, чтобы перекричать гул музыки, окидывает растерянным взглядом переполненный бар.

— Привилегии работы в «Дайм»! — отвечаю я, притворяясь, что это обычное дело.

В нашей профессии мы, конечно, знакомы со многими владельцами заведений, но я давно не решалась на подобные авантюры. Дженна настояла, вытащив меня из квартиры, оставив Петунью недовольной и брошенной. Обещаю себе загладить вину щедрыми ласками позднее. Если повезет, смогу улизнуть через час и вернуться к ней к десяти.

Дженна обматывает прядь волос цвета клубничной жвачки вокруг пальца, взгляд снова скользит по полумрачному бару. Сегодня она — воплощение сахарной феи в ледяном голубом платье, которое опасно задирается до бедер при каждом движении. При входе она притягивала взгляды. Когда Дженна включает чарующий свет, мужчины теряют головы и спотыкаются.

— Эй, посмотри на того парня — ничего такой! — она указывает на мужчину у стойки, но я едва бросаю на него взгляд.

В тот самый момент, как согласилась выйти, я поняла: это план Дженны. Она непременно хочет меня с кем-нибудь свести.

Я делаю глоток виски с лимоном.

— Ты же знаешь, блондины — это больше твое.

Она задумчиво кивает.

— Верно, — говорит она. — Я к нему вернусь. Один для меня, один для тебя. Я подруг не бросаю, — подмигивает она, снова поворачиваясь к бару, чтобы продолжить поиски. — Один идеальный кандидат уже на подходе.

В этот момент телефон на столе вибрирует.

Тео: «Close to Me» уже второй раз за сегодня играет. Как ты дожила до 27, не услышав ее?

Я: Рада сообщить, на тот момент мне было 26. Ты хоть поспишь спокойно?

Tео: Я, что ли, выгляжу как человек, который спит спокойно? Вчера неудачно повредил шею.

Мои пальцы замирают над экраном, я обдумываю новую информацию. Я могла бы поклясться: сегодня утром, в гостиной, я слышала звонок телефона. Он вырвал меня из одного из самых глубоких и напряженных снов в памяти, всего на миг, прежде чем снова погрузилась в беспокойство и проснулась в пустой, разочаровывающе тихой квартире.

Тео: Чем занимаешься?

— О, смотри, — Дженна кивает в сторону пары мужчин за соседними столиками. — Тот, что на нас смотрит, кажется, сексуален. И блондин тоже…

Я фокусируюсь на мужчине, сидящем спиной к нам. В том, как черная футболка облегает его плечи, есть что-то удивительно знакомое. Он наклоняется, зачесывая назад густые темные кудри. И в этот момент я слышу ее — бодрую мелодию клавиатуры, заполняющую пространство.

О, нет…

— О, боже мой.

— Что? Что случилось? — Дженна оборачивается, чтобы посмотреть на то, что привлекло мое внимание. — Ты кого-то выбрала? Давай, Джуди! Вперед…

Она начинает подниматься, но я крепко сжимаю ее руку, удерживая на месте.

— Не смотри, не смотри. Это Тео. В черной футболке.

Она краем глаза подглядывает.

— Вау, ты с ним слишком много времени проводишь, если узнаешь со спины.

— Он был у меня прошлой ночью, — я делаю глубокий вдох, ожидая, пока до нее дойдут слова.

Глаза Дженны расширяются от шока.

— Что? Вы спите вместе? — она смотрит на меня с недоумением, когда просто качаю головой. Ее взгляд скользит от моего лица к плечам, затем к рукам, лежащим на столе, словно ища подсказки. — О, Джудиюка. Ты в него влюблена?

Эти слова — явное преуменьшение. Они не могут передать бурю чувств, распустившихся в сердце, обвивших каждый орган, сжимающих при одной лишь мысли о нем.

Дженна, кажется, быстро понимает это, меняя вопрос, глаза расширяются, и она на грани слез.

— Ты его любишь?

Я делаю медленный глоток напитка.

— Пожалуй, уже близка. Пожалуйста, не начинай. Я и сама в панике.

Дженна снова бросает взгляд на него.

— Честно, Джуди, это просто чудо. Я никогда не видела тебя даже близко влюбленной.

— И поверь, я изо всех сил старалась, чтобы так и оставалось, — бормочу я, и Дженна бросает укоризненный взгляд. — Я не знаю, как это произошло. Всего пару месяцев назад я была уверена, что ненавижу его до смерти.

— Разве не говорят, что между любовью и ненавистью тонкая грань? К тому же, вы проводите вместе пять дней из семи. Неудивительно, что чувства меняются так быстро. Почему ты борешься?

Я качаю головой, не зная, как объяснить.

— Все стало таким… легким и комфортным между нами. Мы друзья, и мне это нравится. Но потом…

Потом случаются моменты, как прошлой ночью. Я сидела на диване, ощущая такую плотную близость, словно мы — единое целое. Это чувство накрыло неожиданно, я не успела сдержать слезы. Осознание, шок, страх, а затем облегчение от того, что все еще способна чувствовать после долгих лет, когда сердце было заперто за непреодолимыми стенами.

— Вы когда-нибудь говорите об этом? О том, что между вами происходит? — спрашивает она, теребя рукав.

— Нет, — отвечаю я. — Мы оба на грани того, чтобы все испортить, но я не уверена, что для него это больше, чем просто дружба.

— Знаешь, будь я твоей худшей подругой, влепила бы пощечину за то, что ты ни слова не рассказала.

Я морщусь.

— Прости. Дело не в том, что я не хотела. Просто долго отказывалась это признать.

— Ты хочешь быть с ним?

— Я хочу знать, действительно ли он заинтересован. Не просто говорит, что красива и хочет провести со мной ночь.

Мы обе поворачиваемся, когда он краем глаза бросает взгляд на телефон, лежащий рядом с локтем. Под столом нога начинает нервно подергиваться.

Определенно он.

— Ну, давай выясним, — предлагаю я.

— Хочешь подойти к нему?

— Может быть? Я просто начала волноваться, — я провожу пальцами по волосам.

— Понимаю. Тебе непривычно видеть его вне привычной обстановки, — говорит Дженна, протягивая руку через стол и аккуратно приглаживая волосы. — Слушай, вот что я предлагаю: скажешь слово — и мы уйдем. Но кажется, стоит подойти и посмотреть, что получится. Если станет слишком неловко, я вытащу тебя оттуда. Клянусь, устрою лучшее театральное представление в жизни, как в тот раз, когда убедила бабушку, что, конечно же, все еще девственница, иначе как я сохраню шансы на свое счастье в браке?

— Боже, Дженна! — вскрикиваю я, не в силах сдержать улыбку. — Ладно, ладно, давай сделаем это.

Дженна бросается вперед с таким энтузиазмом, что я едва успеваю допить коктейль. К тому времени, как окончательно отрываюсь от места, она уже вцепилась в спинку стула его друга, закинув ногу на сиденье и приподняв подол платья, демонстрируя бедро. Затем бросает взгляд на Тео.

— …и ты знаешь Джуди, не так ли?

Я почти надеюсь, что ошибаюсь. Что это не он сидит там, и я не чувствую, как по позвоночнику пробегает нервный холодок, когда Тео недовольно оборачивается. Благодарю небеса за то, что все-таки потратила время на сборы. Темные джинсы придают обычно незаметным ногам привлекательность, а шелковый топ достаточно откровенен, чтобы привлечь внимание.

Тео моргает. Недовольство сходит с лица, и он поднимается. Я смутно осознаю восторг на лице Дженны — смутно, потому что с трудом нахожу воздух в легких, изучая его. Присутствие, усиленное в десять раз светом идеальных светильников бара, завораживает. Волосы выглядят гуще, непослушно взъерошены, словно он только что проснулся. Ресницы темнее, невероятно длинные, а глаза — зеленые, как свежая трава весенним утром. Легкая щетина на подбородке заставляет представить, каково это — ощущать его прикосновение к внутренней стороне бедра.

Смотря на него, я понимаю, сколько времени провела в мучительном ожидании. Тео — как эспрессо, мгновенно проникающий в кровь. Я чувствую себя напряженной и возбужденной.

Мы слишком долго смотрим друг на друга — слишком долго. Дженна округляет глаза, словно говоря: «Соберись». Она решает, что я не справлюсь.

— Ну что, вы языки проглотили? Нам тут место нужно, — поворачиваясь к другу Тео, произносит Дженна.

Тео приходит в себя, и в воздухе раздается скрип сдвигающихся стульев.

— Вот, — он предлагает свой стул, а затем возвращается и приносит еще два — для Дженны и себя.

Столик крошечный, рассчитанный на двоих, и теперь, когда нас четверо, становится тесновато. Но Тео наклоняется ко мне, голос тихий и бархатистый, как теплый мед, стекающий по краю банки.

— Хочешь выпить?

— Да, пожалуйста.

Он жестом вызывает официантку и шепчет: «Виски с лимоном». Тео помнит, что я люблю. Мысль о том, что все должно быть просто, вызывает знакомое тепло.

— Эй, морская свинка, — доносится из-за стола, и я наконец отвожу взгляд от Тео, чтобы посмотреть на другого мужчину.

Я выпрямляюсь.

— О, Финн!

Финн одаривает меня фирменной улыбкой — широкой и чуть кривоватой, отчего напоминает ангела, балансирующего на грани греха. Яркие голубые глаза, полные губы и легкая небритость делают его неотразимым. Неудивительно: обаяние и заразительная харизма окутывают всех вокруг, заставляя чувствовать себя самыми интересными людьми на свете.

За последние недели, проведенные на четырех кулинарных мастер-классах под его руководством, я успела привязаться. Уже через пять минут общения стало ясно, что он и Дженна заряжены одной энергией — доброй и заботливой, но скрытой за игривым флиртом. Проведя достаточно времени с Дженной, я научилась распознавать таких людей в толпе. К тому же, сомневаюсь, что Тео общался бы с кем-то, кто не заслуживает уважения.

— Значит, ты Финн? — произносит Дженна, пристально рассматривая его. — Тот, кто так и не позвонил мне.

О нет, только не это.

В ее словах нет злости — лишь огонек азарта в глазах, предвкушение «помучить» мужчину.

Финн окидывает ее взглядом с головы до ног, только сейчас осознав присутствие, и возвращает взгляд ко мне.

— Это твоя подруга?

— Ее зовут Дженна, — отвечает она, наклоняясь через стол. — И она хочет узнать, как ты оправдаешь свое молчание.

Финн неуверенно моргает.

— Могу с уверенностью сказать, что это была величайшая ошибка в моей жизни, — обернувшись ко мне, он добавляет: — Я бы поцеловал тебя прямо сейчас, если бы не боялся, что этот мачо сломает мне нос.

— Почему? Что ты имеешь в виду? — быстро спрашивает Тео, глаза расширяются от удивления, и я не успеваю осмыслить его реакцию. — Она может целоваться с кем угодно. Мы просто работаем вместе.

Эти слова — как удар ножом в сердце.

Тео мгновенно поворачивается ко мне, лицо перекошено шоком и смятением. Рядом Финн, чувствуя неловкость, потирает кружку с пивом.

— Джуди… — начинает Тео, но, к счастью, в этот момент официантка ставит передо мной напиток.

— Джуди, посмотри на меня, — снова пытается заговорить Тео

Но я не могу встретиться с ним взглядом — не сейчас. Вместо этого делаю глоток коктейля, стараясь скрыть волну разочарования. Я даже не знаю, чего ожидала. Но вынуждена признать: это ужасно.

Дженна, кажется, тоже это чувствует.

— Целоваться с кем угодно, да? Отлично, тогда, — говорит она, окидывая взглядом бар, притворяясь, что это искренний интерес. — Итак, Финн, мы собираемся положить конец безмужней паузе Джуди. Кто станет этим счастливчиком?

Финн, раздумывая, ставит кружку и со значением осматривается.

— Какой у нее типаж? Мрачный, надменный, даже если жизнь от этого зависит, не выдаст улыбки?

— Нет, определенно нет. Ей нравятся милые, но с достаточной смелостью, чтобы признаться в своих чувствах, — говорит Дженна, опираясь на локти. Голос становится шепотом, полным интриги, а глаза сверкают озорным блеском. Это фирменный взгляд урагана Дженны, от которого я понимаю: она готова добавить вишенку на торт мести. — О, и он должен быть виртуозом в постели. Наша девочка любит, когда все по-настоящему… откровенно.

Тео ставит кружку с пивом на стол, и я не решаюсь посмотреть на него. Но Дженна бросает такой сладко-приторный взгляд, что, кажется, его зубы начинают ныть от сгущенного дружелюбия.

— Очень полезная информация. Спасибо за визуализацию, — кивает Финн. — Я в таком не силен, но парень у окна выглядит многообещающе.

— Он крутил романы с десятком девушек с тех пор, как мы пришли, — нервно говорит Тео, уставившись на кружку, сжимая кулаки.

Финн хлопает себя по лбу.

— Ты прав. Не знаю, что на меня нашло, — поворачиваясь к Дженне, он добавляет: — Мы не будем довольствоваться «многообещающе»! Нам нужен мужчина для заката жизни.

— Отец всех ее пятнадцати детей, зачатых в темном переулке, — подхватывает Дженна, и они обмениваются взглядами, с трудом сдерживая смех, пока Тео бормочет что-то невнятное, похожее на «чертов дьявол».

— На самом деле, — говорит Финн с энтузиазмом, — мы только что наняли нового повара…

— Нет, — прерывает его Тео.

Улыбка на лице Дженны расцветает, когда Финн смеется и подмигивает мне сквозь эту комедию.

Я обожаю этих двоих. Словно созданы друг для друга — и для меня. Но нужно, чтобы эта игровая драма закончилась, чтобы могла залечить раны в тишине.

— Кстати о поварах. Финн, ты готов к торжественному открытию?

— О, он готов, — говорит Дженна безразлично.

Финн давится глотком пива и кашляет так, что лицо краснеет от напряжения.

— Мне жаль, — шепчет на ухо Дженна, похлопывая его по спине.

Тео наклоняется.

— Не следовало этого говорить. Я все испортил.

— Брось, — пожимаю я плечами, стараясь сдержать боль в горле. — Ты прав.

Он берет меня за локоть, заставляя встретиться взглядом.

— Не прав. На самом деле, я полный идиот. Тот, кому не следует появляться на людях. Честно говоря, не понимаю, как ты меня терпишь. Ты — святая.

Его слова вызывают невольную улыбку.

— Ты для меня гораздо больше, чем просто коллега, Джуди. Это уж точно, — говорит он, мягко ударяя меня по руке. — Пожалуйста, скажи, что веришь мне. Пожалуйста.

Его лицо выглядит таким искренне мрачным, что боль начинает отступать.

— Пожалуйста, Джуди.

— Ладно, хорошо. Я верю тебе.

— Спасибо, — произносит он. — Она всерьез насчет «откровенностей», или просто надо мной подшучивает?

Смех вырывается из меня, неожиданно и безудержно.

— Ты правда думаешь, что я отвечу на это?

— Нет, не особенно, — он приподнимает бровь и наклоняется ближе. — И если такой понадобится, Холланд, ты знаешь, где его найти.

Он нежно заправляет прядь волос мне за ухо.

— Осторожно.

На его лице появляется тот самый озорной, дерзкий взгляд, который стал визитной карточкой горячей волны желания, разливаясь между ног. Невероятно, как этот взгляд когда-то вызывал желание закричать в пустоту. Я вся в напряжении, готова рухнуть.

Но в этой игре двое. Я ставлю бокал на стол и наклоняюсь еще ближе, обхватывая его бедро рукой и едва касаясь уха губами. На таком близком расстоянии я слышу его тихий стон.

— В твоих мечтах, Тео.

Он издает хриплый, безрадостный смех.

— Пожалуй, я это заслужил.

— Да, заслужил, — отвечаю я, игриво проводя большим пальцем по его щеке. — Но мне нравится эта щетина.

— Правда? — он проводит рукой по тому же месту.

— Угу.

— Это часть моего непринужденного образа.

— Тебе идет, — я опускаю подбородок на его ладонь.

Он слегка толкает меня коленом, и, после мгновения колебания, вставляет бедро между моих. Мы сближаемся еще сильнее.

Я не хочу, чтобы он прекращал смотреть. С тем же благоговением, что на лодке, с тем же выражением, которое видела на его лице, проснувшись рядом прошлой ночью. Я оставляю руку на его колене.

— Говорит, они просто коллеги.

В ответ Финн получает недовольный взгляд от Тео.

Я не ложусь спать в десять.

Не могу, когда Финн щедро делится историями о приключениях с Тео в «Бруквуде», с особым удовольствием рассказывая о том, как тот три года проработал деспотичным директором.

— Когда вернусь, — произносит Дженна, вставая, чтобы заказать еще напитков, — мне срочно понадобится подробное объяснение, как ты избежал увольнения после инцидента с лобстерами.

Финн указывает на пустующее место Тео.

— Думаю, лучше спросить его, когда вернется из уборной, — говорит он, обмениваясь с Дженной лукавой улыбкой. — А теперь убирайся, у нас с Джуди есть о чем поговорить.

Дженна шлет мне воздушный поцелуй, и я понимаю: все, что сейчас произойдет, спланировано заранее. Меня это немного смущает — эти двое явно сговорились.

— Если речь о расположении Дженны, не думаю, что тебе нужна помощь, — говорю я, осушая остатки бокала. — Хотя и не против бесконечной благодарности. Я же говорила, что это идеальный план. Не понимаю, почему ты никогда ей не звонил.

— У меня есть причины, — отвечает он, скрестив руки и облокотившись на стол. — Но сейчас разговор о тебе, морская свинка. Когда освободишь этого бедного парня от мук?

Я закатываю глаза.

— Ты всерьез спрашиваешь, пересплю ли я с твоим другом?

Лицо Финна искажается от недоумения.

— Нет! Почему ты так думаешь… О, черт, — произносит он, проводя рукой по лицу. — Все хуже, чем я думал. А это о многом говорит, учитывая, что я уже видел.

— О чем ты вообще?

Финн качает головой.

— Он не пытается тебя завоевать — хотя, возможно, и пытается, но не в этом дело, — он смотрит на мое замешательство. — Черт, ты так же запуталась, как и он, да? Слушай, Тео мучается. Я никогда не видел, чтобы он так неумело обращался с девушкой за все годы, что его знаю.

Неумело? Того, что видит Финн, я не замечаю. Флирт с Тео дается легко, и с каждым разом все сложнее удержаться от прикосновений.

— Черт, он возвращается. Я пойду к Дженне, посмотрю, нужна ли ей помощь, дам вам пару минут наедине, — говорит Финн, глядя через мое плечо. — Но послушай, если тебе нужно небольшое подталкивание… Я вылетел из кулинарной школы. Он тебе об этом говорил? У меня был сложный период, и учеба не пошла. Но он все равно взял меня под свое крыло. Нанял и научил всему, что знаю. Он может быть капризным, но, черт возьми, хороший парень. Дай ему шанс.

Он посылает свою фирменную улыбку, и я чувствую, как начинаю краснеть. Похоже, это действительно заметно, потому что Тео с недоверием наблюдает за удаляющейся фигурой Финна.

Он колеблется, подбирая слова, а затем бросает:

— Знаешь что? Не говори. Я не хочу убивать кого-либо сегодня вечером.

— Не волнуйся, — смеюсь я. — Он очень хорошо отзывался о тебе.

Тео пожимает плечами.

— Да, неплохой парень. Несмотря на весь спектакль, который он устраивает при появлении девушки старше двадцати.

Я наблюдаю, как он крутит салфетку, и возвращаюсь мыслями к словам Финна. Тео всегда был откровенен в чувствах ко мне. Но мысль о том, что между нами может быть нечто большее… Вызывает такое облегчение, что я почти смеюсь, если бы не чувство тревоги, сжимающее изнутри.

Я не хочу отношений. Слишком много рисков, слишком многое зависит от другого человека, чтобы не быть раненной.

И все же…

— Что будете заказывать?

Официантка неожиданно появляется рядом, и я чуть не подпрыгиваю. Вдруг гул бара становится невыносимым. Мне нужно побыть с Тео наедине, чтобы понять, что у него на уме, и что делать с этими чувствами.

Тео одобрительно смотрит на меня.

— Еще один?

— Я… — я оборачиваюсь и вижу, как Дженна возвращается к нам с Финном. — На самом деле, я хочу уйти.

Лицо Тео меняется; он выглядит разочарованным, но быстро берет себя в руки, натянув смущенную улыбку. Я незаметно сдвигаю локоть, сокращая расстояние между нашими руками.

— Проводишь меня домой?

Сдержанная улыбка исчезает, и удивление сменяется чистым удовольствием.

— Конечно. Я сейчас расплачусь.

Дженна оказывается рядом, лицо сияет от восторга.

— Джуди, этот парень так очарован тобой, что я готова кричать. Ты ушла, и он, клянусь, выглядел как потерянная собачка. Так себя терзал, не зная, что делать.

Я таю, прямо здесь, в баре.

— Мы уходим. Ты с нами?

— Извини, нет, — перебивает Финн, обнимая Дженну за плечи. — Наша работа сделана. Вам стоит продолжить без меня, морская свинка.

— Идите, — соглашается Дженна. — Развлекайтесь. И не заморачивайся, ладно? — она подталкивает меня к выходу, где уже ждет Тео.

Ночь теплая, словно нежное одеяло, окутывающее город. Мы неспеша идем по оживленному тротуару. Я рада, что предпочла удобные сандалии каблукам, которые так искушали.

— Эй, ты не голодна? — спрашивает Тео, прерывая тишину. — Рядом с твоей квартирой есть пиццерия, у них самая вкусная пицца в городе. Мы могли бы поесть на набережной, если тебе это понравится. Конечно, добавит минут двадцать к прогулке, но я…

Он заплетается, теряется в собственных мыслях. Видеть такого уверенного и харизматичного Тео неуверенным, причиняет боль. Неужели я настолько холодна, что он думает, будто откажусь провести с ним время? Когда на самом деле жажду его общества почти постоянно.

— …но ты, наверное, устала. Уже поздно, и у тебя, наверное, есть дела на завтра…

— Тео, да, — говорю я твердо. — Очень хочу.

Мгновенно он преображается. Выпрямляется, расправляет плечи, когда мы сворачиваем на боковую улицу. Меня охватывает чувство вины — я украдкой смотрю на него. Неужели я так поступила с ним? Превратила в человека, который слишком много анализирует?

— Могу задать тебе вопрос? — произносит он после недолгого молчания, и, когда я киваю, опускает руки в карманы. — Дженна упомянула о «развлечениях». Что это значит?

Я неохотно играю с прядями волос.

— У меня было несколько неудачных отношений, и до сих пор не оправилась.

Тео поворачивает к узкому проулку.

— А что насчет родителей?

Я делаю глубокий вдох, чувствуя, что в его голосе нет осуждения; Тео не будет настаивать, если предпочту молчать. Он никогда так не делает? Внезапно я понимаю, что могу довериться, что он поддержит меня, когда история потянет в бездну.

— Родители… Это… Мой старший брат погиб. Дэйв. Три года назад, в автокатастрофе по дороге в поход.

Я не собираюсь останавливаться на этом, смерть Дэйва — не главная тема, и последнее, чего я хочу, — это долго погружаться в его отсутствие. Легкое прикосновение локтя Тео к плечу. Оно такое неуловимое и мимолетное, что могло бы показаться случайностью, будь это кто-то другой, но это он — и всегда знает, что сказать или сделать, чтобы облегчить боль, когда разговор становится слишком тяжелым. Удачно подобранная шутка, капля самоиронии, легкое соприкосновение локтями.

— После его смерти все словно обрушилось. Родители так и не смирились с утратой. Едва разговаривали друг с другом несколько месяцев, а когда все же говорили, это напоминало встречу двух чужих людей, которые терпеть друг друга не могут. В итоге, через год расстались, а потом… я не знаю. Кажется, пытались разобраться в себе, а я в этом процессе стала чужой. Переехала в город ради работы, а они продали дом. Со временем звонки и сообщения сошли на нет.

— Они отказались от тебя? Оба?

Я киваю.

— Даже кажется, что не осознают этого разрыва. Я всегда думала, что они где-то рядом, что все еще связана с одним из них. Я бы не узнала. В конце концов, проверять телефон, ожидая их звонка, стало слишком больно. Поэтому поменяла номер. Создала новый электронный адрес. Решила… они знают, где я живу. Если захотят, придут.

— А как насчет бывшего?

Я сдерживаю смешок.

— О, он просто оказался эгоистом. Мы встречались несколько месяцев до смерти Дэйва, и, видимо, проводить время с грустной девушкой ему было невыгодно.

— Боже, — произносит он. — Черт возьми, Джуди. Мне жаль. Назови его имя и адрес. Я разберусь.

Я смеюсь и слегка толкаю его плечом.

— Серьезно, мне было совершенно плевать. Просто еще одно бремя.

— Ты была близка с родителями?

Я с трудом прочищаю горло.

— С мамой. Все это сложно, но сложнее всего — летние каникулы. Она прирожденный садовод — возможно, до сих пор — и в детстве это было нашим общим занятием. Сначала она разрешала только полоть сорняки. Показывала, какие сорняки можно вырывать, а какие цветы привлекут больше бабочек, если их оставить. И все эти моменты сводились к тому, что она сидела на траве, рассказывая истории, пока я работала.

— Ты навещала тот сад в питомнике? — медленно спрашивает Тео. — Это помогает?

— Да, это странно. Она научила меня всему, что знаю. Это… доказательство того, что она действительно существовала. Не выдумка, иначе я бы ничего не знала, — я до последнего сдерживаю слезы.

— Ты думаешь о том, чтобы связаться с ней?

— Иногда. После тяжелого дня. В праздники, — признаюсь я, и на его лице появляется ужас. Я понимаю, что Тео представил меня одинокой, поэтому добавляю: — Не переживай. Дженна никогда бы не позволила этому случиться. Она всегда берет меня с собой домой. Так что получаю место в первом ряду на ее семейном представлении.

— Хорошо. Это хорошо, — тихо говорит он.

— Честно говоря, я стараюсь не думать об этом слишком много. О том, как они отказались от меня. Это тяжело — понимать, что ты ничего не стоишь.

Я делаю несколько шагов, прежде чем замечаю, что Тео остановился. Но, обернувшись, вижу, что он снова идет ко мне, кладя руки на плечи.

— Джуди. Ты безусловно ценна, — горячо говорит он. — Может, они были слишком слепы, чтобы это увидеть, но это их проблема, а не твоя. И вокруг множество людей, которые не ошибаются так катастрофически.

Мои глаза блестят, несмотря на все усилия. Я жажду в это верить.

— Эй, — тихо говорит Тео, наклоняться, чтобы оказаться на одном уровне со мной. — Дженна только что высказала все, что я натворил. Финн тоже, и поверь, за этот спектакль он получит порцию. Диана поддерживала меня, когда… тоже был дураком. Серьезно, напомни показать ее голосовое сообщение. Я почувствовал себя проблемным ребенком. Ларри, возможно, и самый ворчливый человек на свете, — после меня, конечно — но говорит о тебе так, будто можешь превратить воду в вино. Если это так, дай знать — я найму тебя для ресторанов. Ты сэкономишь кучу денег, — он приподнимает мой подбородок, когда из уст вырывается смешок. Тео наклоняет голову. — А вот я. Бывший идиот, который быстро понял, что все становится лучше, когда ты рядом.

Я не понимаю, как когда-то ненависть к нему могла быть настолько сильной.

— И не забывай про Петунью. Она точно считает, что ты чего-то стоишь, иначе бы просто умерла с голоду.

Не задумываясь, не останавливая себя, я делаю шаг вперед, прижимая лоб к его груди и обнимая за талию, как в последний раз. Тело Тео становится источником тепла, каждое мгновение запечатлевается в памяти — ритм сердца, я легкий древесный аромат, который нужно запомнить. Этот запах окутывает разум, наполняя меня одновременно дремотой и удивительной бодростью.

На мгновение Тео замирает, но затем он делает шаг навстречу, обнимает меня, одна рука теряется в волосах на затылке, другая обнимает за пояс, прижимая к себе так, что я чувствую каждое его ребро, каждую мышцу — все существо соприкасается с моей кожей. Его подбородок опускается на макушку, а затем Тер медленно целует мои волосы. Я хочу остаться в этом моменте, в его защите, в этом облегчении, в нарастающем тепле, в ощущении близости.

Я выдыхаю, прижимаясь к нему. Не могу отпустить, не сейчас, поэтому слова вырываются с трудом.

— Спасибо. Я не понимала, как сильно нужно было это услышать. Иногда я чувствую себя такой одинокой. Ничтожной.

Он делает глубокий вдох, дыхание касается макушки, и Тео крепче прижимает меня к себе.

— Ты совсем не ничтожна. Я никогда не говорил ничего более искреннего.

Я верю, действительно верю, потому что он не стал бы так говорить, не чувствуя этого искренне. Рядом с Тео я никогда не чувствую себя незаметной. В сознании не остается ни тени сомнения — я просто растворяюсь в нем, в чувствах.

Мы остаемся в объятиях, не двигаясь, пока ноги не перестают меня удерживать. Неохотно отстраняюсь, чувствуя пробуждающуюся осознанность — словно каждая клетка теперь знает, что значит быть в его объятиях, ощущать их вес. Еще больше. Дай нам больше, верни обратно. Ближе.

Я не знаю, что происходит между нами, правда не знаю. Не понимаю глубины его чувств и смогу ли когда-нибудь признаться в своих. Все это ужасает. Рождает желание спрятаться, но одновременно делает невозможным разорвать связь.

Тео проводит пальцами по моим волосам.

— Эй, а насчет правила о запрете держаться за руки. Оно все еще действует?

— У нас нет правила о запрете держаться за руки, Тео.

— Да?

Я решаю сделать это ради него. Беру руку, переплетаю теплые пальцы со своими, сжимаю, когда в его глазах появляется мягкость. И слегка тяну за собой.

— Пойдем. Я умираю с голоду.

Изредка тишину нарушают случайные прохожие, спешащие по темному набережному пути. Мы с Тео сидим на скамейке у реки, поглощая гораздо больше пиццы, чем следовало бы. Он так увлеченно описывал десять вариантов, что я просто не смогла выбрать.

Я полностью теряю ощущение времени. В любой момент могу проснуться от сладкого сна, потому что странно ощущать себя такой гармоничной, такой приземленной, свернувшись на скамейке под тяжестью его руки. Я крепко держу Тео за руку — с тех пор, как пальцы сплелись почти два часа назад, так и не смогла их разъединить — или, может быть, это он не позволил. Трудно сказать. Уже поздно, и я устала. Но мы упорно поддерживаем разговор, вытягивая из ночи каждую минуту.

Тео касается моей правой брови.

— Откуда шрам? Я его никогда не замечал.

Я прижимаюсь головой к его бицепсу, уютно устроившись под плечом. Шрам тонкий и белый, почти незаметный, виден только вблизи.

— Я сбежала с Дэйвом, когда мне было двенадцать, и упала со скейтборда. Разбила лицо и сломала руку. Мама плакала неделями.

— Ты была проблемной девочонкой, — произносит он.

— О, да. Мы оба. Я хулиганила в школе, устраивала вечеринки, когда родителей не было дома — представляешь.

Он гладит мои пальцы с улыбкой на лице.

— Меня это совершенно не удивляет.

— Правда?

Тео качает головой.

— Ты все такая же. Может, и не устраиваешь шалостей, но убежден, что любишь провоцировать людей.

Я тихо смеюсь.

— Только когда они этого заслуживают.

Он крепче обнимает меня.

— А я? Я все еще заслуживаю этого?

Я качаю головой, позволяя щеке тереться о его руку. Глаза Тео становятся мечтательными, и он выглядит таким милым, таким нежным, таким довольным, что хочется запечатлеть этот миг и то чувство, которое вызывает. Сохранить образ, чтобы прикасаться к нему, когда захочется вспомнить о теплых летних ночах, запахе горящих дров и каплях дождя на коже.

— А у тебя? — спрашиваю я.

— Что?

— Есть шрамы?

Тео тихо смеется.

— Милая, если хочешь увидеть шрамы, ты пришла по адресу, — он притягивает меня ближе, освобождая одну руку. — Этот — от того, что я порезался, разделывая первую рыбу.

Я провожу пальцами по белому шраму, рассекающему ладонь, затем подношу руку к губам и целую. Его дыхание становится глубоким, резким, словно от неожиданности.

— Где еще?

Тео сглатывает, шевеля безымянным пальцем.

— Вот. Порезался, работая с мандолиной⁵³, еще не научившись ею пользоваться, как полный идиот.

Я целую кончик его пальца, ощущая соленый привкус пиццы. Тео задерживается на этом пальце, вспоминая, а затем переворачивает руку.

— Здесь, на запястье, обжегся. Духовка на четырехстах пятидесяти градусах, — произносит он с легкой усмешкой, и я лишь слегка приподнимаю уголок губ.

Я веду губами от шрама к внутренней стороне запястья, оставляя еще один поцелуй на пульсе, чувствуя, как он на мгновение замирает, а затем вновь бьется в унисон с моим сердцем.

Тео медленно моргает, веки тяжелые, словно занавешены бархатом. Он указывает на слегка дрожащий указательный палец и проводит по нему большим.

— Одиннадцать швов, неосторожность с ножом. Кухонная бригада этого никогда не простит. Мне было шестнадцать.

— Бедненький, — шепчу я, прижимая губы к его пальцу и стараясь успокоить дрожащую руку.

Тео выдыхает.

— Джуди.

В его глазах появляется замешательство. Он проводит большим пальцем по моей щеке, и нужно время, чтобы осознать, что Тер прикусывает внутреннюю сторону щеки. Сердце начинает биться быстрее, когда я понимаю, что ему есть что сказать.

Внезапно он встает, выглядя бодрым, почти лихорадочным. Проводит пальцами по волосам, открывает рот, затем закрывает. Я отодвигаюсь на край скамейки, чувствуя страх, отчаяние и надежду. Так хочется, чтобы Тео произнес это, чтобы признание вырвалось с губ. Хотя и не знаю, что бы я сделала с этими словами.

Тео опускается передо мной на колени. Упираясь руками в скамейку по обе стороны от моих бедер, находится так близко, что его тепло, близость и сам факт того, что он стоит на коленях, вызывает мгновенную ностальгию. Сердце колотится, пытаясь вырваться из груди.

Ожидание становится невыносимым. Я тянусь, крепко хватая его за рубашку и притягивая к себе. Тишину разрывают два коротких вздоха. Я поднимаю взгляд и вижу, как его бровь изгибается в удивлении. Губы Тео чуть приоткрываются, когда он приближается. Нос останавливается в нескольких миллиметрах от моего. Если бы он наклонил подбородок, губы коснулись бы моих. Взгляды полны ожидания — наверняка, как и мои. Мы одновременно вздыхаем.

Тео так близко. Я никогда не смогла бы насытиться этим. Каждый из его смешков искрится в глазах. Он смотрит на меня так, будто я — единственное, что заслуживает внимания.

Тео неподвижен, сосредоточен, открыт, полон терпения и желания. Его губы находятся в пределах досягаемости.

Я наклоняюсь, обхватывая его за шею, и Тео закрывает глаза. Его губы находят мои, все на мгновение замирает, позволяя мыслям догнать нас, окутывая новой реальностью.

Реальность обрушивается на меня мощной волной.

Потому что он здесь, передо мной — Тео. Его губы на моих, руки обхватывают талию, бережно удерживая, а вздохи наполняют пространство между нами. Эта близость ошеломляет, унося в мир забытья. Я позволяю себе снова потеряться в ощущениях, позволяя его губам скользить по моим, поглощенная сладостью поцелуя. Тео возвращает меня в реальность тихим стоном и прикосновением языка.

Я скольжу пальцами по его волосам на затылке, и Тео, словно чувствуя движения, зеркально повторяет их, позволяя задавать ритм, открывая передо мной двери одну за другой. Его рука проходит по моему лицу, задерживается на волосах, притягивая ближе, в самый центр момента.

Внутри нарастает легкое напряжение. Я напоминаю себе, что это он, что я хочу, чтобы он был здесь, и это нормально — я мечтала об этом поцелуе, и очень этого хотела. Большой палец медленно скользит по моему боку, говоря, что Тео держит меня крепко, и я в безопасности. Я чуть приподнимаюсь на скамейке, и он прижимается всем телом, позволяя ощутить, как сердце бьется в унисон с моим.

Все, что касается Тео — это новая реальность; его язык встречает мой, затем отстраняется, захватывая нижнюю губу между своими, так нежно и успокаивающе, прежде чем вновь вернуться.

Я наклоняюсь, ощущая голод по нему, и в этот миг теряю равновесие. Тео стонет в мои губы, когда шаг заставляет его отступить на пятки. Я оказываюсь у него на коленях, рука обнимает меня, притягивая ближе. И именно этот звук, стон, вызывает невыносимое желание. Я наклоняю голову, чтобы поцеловать его глубже, ощущая привкус горького апельсина и сладкого сиропа из коктейля. Это желание ощутить его еще ближе становится почти физическим, лишая возможности вдохнуть.

Тео отстраняется, прежде чем я успеваю это осознать, целуя меня один, два раза в губы, прежде чем отвести взгляд. Я стою на краю бездны, колени слабеют, собираю всю смелость, чтобы шагнуть в неизвестность, погрузившись в момент без остатка.

Тео касается моей щеки, а голос срывается.

— Надо заканчивать на сегодня.

Я лишь киваю, потому что хочу большего, хочу его, и это желание колет внутри. Но Тео наклоняется, чтобы легко поцеловать меня под ухом, помогает встать, берет за руку и ведет по тропинке к дому.

И только тогда до меня доходит, что он хотел сказать. Насколько горько-сладким был поцелуй, каждое его касание шептало «привет» и «прощай» одновременно. Это всего лишь намек на то, как все может быть, если я дам шанс. Тео сдерживается лишь настолько, чтобы удержать меня рядом. Этот поцелуй был насыщен желанием и пониманием, что я не его, что одно неверное движение может заставить убежать.