Правило Шестьдесят на Сорок

Глава 28

Тео

Дверца пассажирского сиденья с глухим щелчком захлопнулась.

Наступила тишина — вежливая, почти холодная. Хотя я и не осмеливаюсь посмотреть, чувствую ее присутствие там, на пороге, колеблющуюся, словно вдруг осознавшую, что оказалась снаружи и забыла, зачем пришла. Неужели все? Серьезно?

Вся эта мука свелась к нескольким дням? И как же жалко, если я действительно считаю, что пара дней с ней стоят этой агонии. Со мной явно что-то не так.

Я заставляю себя, черт возьми, заставляю, наполнить легкие воздухом.

Как она могла прийти к такому решению? Как могла так быстро разлюбить меня?

Но действительно ли это так? Я прокручиваю в голове последние пять мучительных минут, перематывая назад и вперед. Нет, она не говорила, что не любит меня. Да, честно говоря, никогда не говорила, что любит. Но я никогда не сомневался в ее чувствах — с той ночи на крыше. До этого единственного момента слабости, всего несколько минут назад.

Я знаю ее. То, что Джуди только что сказала, — полная чушь. Я понимаю, что, когда она говорит, что отпускает ради меня самого… и не лжет, но на самом деле говорит о своем страхе. Она любит меня, и ее пугает мысль о том, что между нами может возникнуть трещина, способная заставить разлюбить ее. Оставить, как оставляли прежде.

Я бросаю взгляд в окно, надеясь, что пропустил тот момент, когда она все еще стояла там. Но Джуди уже нет. Она любит меня и боится, а я позволил ей уйти, не оказав никакого сопротивления.

Черт.

Я выключаю двигатель и с такой силой открываю дверь, что она чуть не слетает с петель. Ярость кипит, зрение расплывается, и я едва не налетаю на кого-то в неоновом жилете.

— Здесь зона запрета парковки…

Черт возьми, сегодня определенно не мой день.

— Тогда просто вызови эвакуатор! — выпаливаю я, хлопая дверью и запирая ее.

Едва успеваю уловить ошеломленный взгляд, прежде чем броситься бегом к пустому вестибюлю здания Джуди.

Лифт справа с тревожным звуком распахивается, и я врываюсь внутрь. Как только добираюсь до шестого этажа, бегу по коридору и начинаю яростно стучать в ее дверь, готовый на все.

— Джуди, открой дверь, — тишина за дверью глухая и непроницаемая. — Джуди, открой. Давай поговорим.

Никакого ответа.

— Джуди. Ты не имеешь права просто так отпустить меня. Ты слышишь? Открой, или клянусь богом, я буду стоять здесь весь день, пока этого не сделаешь, — я заставляю себя подавить скрежет зубов, прислушиваясь к молчанию, висящему в воздухе. — Хочешь, чтобы я сделал это? Отлично. Надеюсь, у тебя достаточно запасов «Чириуз». Когда-нибудь они у тебя закончатся, и что тогда? — я сползаю на пол, опираясь спиной о стену и утыкаясь в потертый ковер. — Я могу сидеть здесь целую неделю. Вот она, прелесть работы на себя — ни один человек не сможет сказать, что нельзя, — я смотрю на дверь с надеждой. — Хотя, брось хотя бы зарядное устройство? У меня осталось всего семь процентов. И что-нибудь перекусить не помешало бы.

Я напряженно прислушиваюсь, пытаясь уловить хоть какой-то звук. Вдруг открывается дверь в конце коридора, и из квартиры выглядывает женщина.

— Джуди, стоит знать, что твои соседи начинают волноваться. Так что, если не откроешь мне, сделай это хотя бы ради них…

Ее дверная ручка дергается, и в этот момент Джуди появляется на горизонте. Я мгновенно подскакиваю и прижимаюсь к дверному косяку. Ее глаза покрасневшие, щеки влажные, а губы розовые и опухшие — такой вид мог бы свалить с ног, если бы не тот факт, что она только что плакала.

Сердце замирает, а внутри бурлит негодование. Я был терпелив, очень терпелив. Научился чувствовать настроение, позволял задавать ритм, но сейчас человек, смотрящий на меня, должен понять, что настало время выбираться из тупика.

— Тео, пожалуйста. Не усложняй еще больше…

Она не была бы моей Джуди, если бы не заставляла бороться за нее. Поэтому я решаю действовать. Я веду ее обратно в квартиру, резко закрывая дверь, пока ее спина не упирается в стену. Я не могу, не знаю, как отпустить эту девушку.

— Это плохая идея. Не следовало подниматься сюда…

— Почему? Думаешь, если я войду, станет труднее сбежать? — она выдыхает с раздражением, бросая на меня капризный взгляд, словно не может смириться с тем, что все идет не по ее плану. — Думаешь, что сможешь меня оттолкнуть, и я не приду за тобой? Не буду стучать в дверь, пока не откроешь? Не выломаю ее, если придется?

Я наклоняюсь и целую ее ниже уха. Джуди прикусывает губу. Ее бедра дергаются под моими руками…

Я прижимаю свои бедра к ее, удерживая в плену стены, пока стягиваю футболку через голову. Следующий вдох застревает у нее в горле, а нижняя губа приоткрывается, словно в ожидании. Я притрагиваюсь к ней пальцем, проводя по коже, позволяя влажному краю губ очертить контур.

Джуди откидывает голову назад, чтобы взглянуть мне в лицо, глаза полны противоречий.

— Я не думаю, что секс после разрыва — хорошая идея.

Я хочу вырвать слово «разрыв» из ее словаря. Оно пронзает, словно выжигает изнутри, оставляя пустоту.

— Тогда хорошо, что это не разрыв, — говорю я грубовато, стараясь скрыть волнение в голосе. Я не должен дышать так тяжело, и на самом деле нет для этого причин. Беру ее за подбородок пальцами, заставляя встретиться взглядом. — Мы двое влюбленных людей, разрешающих свои проблемы.

Ее глаза подрагивают от слова «любовь», от неожиданности, от нежности, от всего сразу.

Да, я это сказал. Я принимаю вызов, милая. Теперь скажи, что я не прав.

Она не говорит. Джуди сжимает челюсть так сильно, что я чувствую напряжение мускулов. Она не отрицает этого, и я никогда в жизни не был так признателен за молчание.

Я отталкиваюсь от стены и срываю джинсы, скидывая их одним движением, пока она наблюдает. Джуди ерзает, как всегда, когда возбуждена, потому что, даже стараясь разорвать отношения, не может отрицать, что любит меня, что хочет быть рядом. Она приоткрывает губы в приглашении, и ждет, когда мои накроют ее. У меня нет сил быть нежным. И она встречает в таком же ритме, отвечает на страсть. Удары за ударами. Она втыкает ногти в мою голую ягодицу. Издает жадный стон, чувствуя, как я твердею, прижимаюсь к ней всем существом.

Я не хочу больше стоять. Веду ее по коридору, не отрываясь от губ, удерживая, когда Джуди спотыкается о собственные ноги. Отталкиваюсь от спинки дивана, когда мы врезаемся в него. Направляю в спальню, распахиваю дверь кулаком, не обращая внимания на звук, когда что-то хрустит, разбиваясь о стену.

Швыряю ее на кровать, на всякий случай.

Джуди смотрит на меня с середины матраса, грудь поднимется и опускается. Волосы растрепаны, спадают на плечи и спину. Ее руки сжаты в кулаки на простынях. Глаза пожирают меня, и я зацикливаюсь на единственной цели — дать все, чего она хочет. Сделать все, что я знаю, ей нравится. Наблюдать, как Джуди открывает для себя то, о чем не подозревала, что хочет. Показать, как много я о ней знаю, как сильно хочу ее. Что я здесь и надолго, черт возьми.

Но она все равно продолжает растирать губы, на что-то намекая. У нее есть что сказать, и мне это нравится. Это то, зачем я пришел сюда, прежде чем неожиданная деталь сбила бы меня с толку.

Я ставлю руки на край кровати, нависая над ней.

— Говори, я слушаю.

— Тео, я не изменила мнения. Я знаю, что причиняю тебе боль. Но мне нужно время, чтобы все обдумать. Разве это не усложнит все еще больше? — ее голос звучит тихо, хрупко, но в нем слышится твердая решимость.

Мои веки опускаются, скрывая эмоции, бушующие внутри.

— Усложнит для кого, а? Ты уже порвала меня на куски там, снаружи, — я хватаю ее за щиколотки, притягивая ближе к себе. — Тебе сложно? Боишься, что, потеряв одежду, упадешь и смахнешь часть преграды, которую так старательно возводила? Что, если я коснусь каждого места, где ты ждешь, скажешь остаться? Что, если, позволив заняться тобой, поймешь, что именно здесь и должна быть? Это так, Джуди?

Мои слова — это вызов, брошенный ей в лицо.

— Ты играешь нечестно… — ее голос звучит немного обвиняюще.

— Хрен с честностью. То, что ты сделала там, было нечестно. Ты просто уходишь, и это тоже нечестно. Я начну играть честно тогда, когда ты станешь играть по правилам, — мы смотрим друг другу в глаза, тяжело дыша, напряжение между нами густое, как туман. — Так что я снимаю эту одежду или нет?

Секунда тянется, словно вечность. Она стаскивает топ. Мои руки уже у ее молнии, прежде чем футболка полностью соскальзывает с головы. Я тяну Джуди за собой на кровать, укладываю на спину, отстраняю руку, когда она обвивает ее вокруг моего члена — нужно сказать ей кое-что. Целую кучу вещей, и она услышит их.

Я стягиваю ее бюстгальтер, и да. Все мысли, что бурлили в голове, теперь незаметно улетают, растворяясь в накатывающей волне желания. Я стону напротив ее груди, потому что спустя три дня все равно не в состоянии сохранять самообладание, когда она раздевается.

Мысли. Мысли, которые надо озвучить, выплеснуть наружу.

— Что нужно сделать, Джуди? — голос глухой, почти беззвучный. Она дергается, и черт, мне нравится эта непредсказуемая реакция. — Я позволил тебе разгуливать передо мной неделями, — ее голова поднимается. Я замечаю идеальную линию, идущую вниз по ее животу. То, как ее трусики облегают бедра. Черт. Каждый раз с этой девушкой — настоящая борьба, чтобы не кончить только от одного взгляда на нее. — Я рассказал свои самые сокровенные секреты. Стал твоим другом, хотя это было адски тяжело, не рассказывая о чувствах.

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что позволил мне разгуливать? — ее голос немного напряженный, но в нем уже слышится интерес.

Мы начинаем прогрессировать.

Я облизываю ее кожу под пупком, наслаждаясь чувствительностью.

— Тебе нужно было ненавидеть меня. Я дал причину для ненависти.

— Ч-что? Но ты не любил меня. Не хотел работать со мной, — ее слова полны недоумения.

Я прикусываю внутреннюю часть бедра, и Джуди всхлипывает. Наказание за то, что верила в эту чепуху.

— Я потерял самообладание, когда увидел тебя снова. Не думал, что смогу работать с тобой.

— Но почему? — ее вопрос полон искреннего любопытства.

Я прижимаю лоб к животу.

— Потому что с той ночи не переставал думать о тебе.

Не нужно ничего добавлять. Джуди знает, о какой ночи идет речь. В коридоре «Ниволи». Ночь, когда влюбился в нее.

Ее голос звучит тихо и уязвимо.

— Я думала, что именно эта ночь и стала причиной твоей ненависти, — я снова кусаю ее, на этот раз за бедро.

— Ты и ненависть — это две вещи, которые не могут существовать вместе.

— Но… ты же сообщил Диане.

Эта фраза застает меня врасплох. Я ползу к ее лицу, заглядывая в глаза.

— О чем ты, черт возьми, говоришь?

Между ее бровями появляется морщинка.

— Ты сказал, что я накричала на твоего партнера. Она чуть не уволила меня на следующий день.

Какого черта?

— Я ни слова не сказал Диане. Зачем это? Ты встала на мою защиту, когда не мог бы этого сделать.

— Тогда кто… — ее выражение лица проясняется. — Карли была в туалете, когда я зашла. Она, должно быть, подслушала.

И я закипаю от злости.

Я собираюсь… черт… взорваться. Нет, нет. Сфокусируйся.

— Я потерял голову из-за тебя в ту ночь, — говорю я вместо этого. — Три года назад, Джуди.

Ее следующий вздох звучит как «ох». Приятно, что мы все прояснили.

— Так что же потребуется? — я зацепляю пальцы за резинку трусиков; это свидетельство того, насколько невероятно выглядит ее тело — и только сейчас я начинаю по-настоящему ценить этот шелковистый черный шедевр.

Я оставляю на них крепкий поцелуй, и это вызывает еще одно содрогание и восхитительный стон.

— Я впустил тебя в свою жизнь. Показал, что мне не все равно, с чертовым садом на крыше. Все, что тебе было нужно, отдавал, потому что именно такой я, Джуди. Я все делаю для тех, кого люблю. Я держу рядом тех, кто дорог.

Я резко стягиваю ее трусики, и, честно говоря, то, как произношу следующие слова вместо того, чтобы просто погрузиться в нее, — это настоящее чудо.

— Что тебе нужно, чтобы понять? Я здесь. Я был здесь. Я люблю тебя. Я никуда не ухожу.

— Я в полном беспорядке, Тео. И мне так жаль…

Я вхожу внутрь нее одним пальцем. Джуди уже такая чертовски влажная.

— Тео.

Боже, мне так нравится, когда она стонет.

— Что тебе нужно? — я убираю палец, проводя языком по ее коже. Всего одно прикосновение — и ее кулаки ударяются о матрас, полные фрустрации. — Это то, что тебе нужно?

— Нет.

— Нет? Хорошо, — я поднимаюсь до ее уровня, приподнимая ноги.

Но, взглянув в лицо, хват ослабевает. Эта совершенная, нежная улыбка… в ней переплетаются любовь, страх и безумное желание. Я почти захлебываюсь, застыв на месте, чувствуя, как комок в горле становится невыносимым. Смотрю на девушку, которую люблю так сильно, и ощущаю, что она не может позволить это. Не может позволить любить ее. Не может позволить нам быть счастливыми. У нее возведена стена, и я не могу, не могу, черт возьми, ее разрушить.

— Тео, — мягко подгоняет она, ноги обвивают мою талию.

Я тяжело сглатываю, и, прижав губы к ее шее, шепчу:

— Ты должна сказать, Джуди. Откройся мне. Я живу ради этих слов. Они — единственная нить, связывающая нас с реальностью.

И вот она, моя Джуди — настоящая, смелая, уязвимая, та, которой никогда не будет достаточно. Ее глаза расширяются, и я, наконец, дохожу до нее. Это, вероятно, мимолетное счастье, но в этот момент я не могу сдержать сдавленного всхлипа, вырывающийся из груди. Она тянется ко мне, проводит пальцами по шевелюре.

— Я хочу тебя, Тео. Я нуждаюсь в тебе.

— Все. Все, что ты пожелаешь, — отвечаю я и вхожу в нее.

Если целовать Джуди — это мечта, то быть с ней в постели — нечто иное, потустороннее. Каждая клеточка обостряется до предела. Я ощущаю ее тепло, вдыхаю сладкий аромат волос, вижу только ее, слышу каждый звук, который вырывается из уст. Мы уносимся куда-то за пределы физического, в мир, где царит тепло и свет, где только ее улыбка имеет значение, и где все будет хорошо, пока я делаю Джуди счастливой.

Когда наши взгляды пересекаются, что-то горячее и волнующее пронизывает меня. Сердце стучит с бешеной скоростью, легкие наполняются дыханием, а разум погружается в безмятежность. Чистая гармония, несмотря на кровь, бурлящую в жилах, на учащенное дыхание и резкий ритм наших тел.

Джуди проводит рукой к затылку, и между бровями проступает линия напряжения. Я чувствую, что она уже на грани. Это заметно по тому, как обнимает меня, настоятельно прося углубиться, удерживая рядом. Я обнимаю ее рукой за пояс, придавая угол, наиболее удобный для нее.

Ее глаза закрываются. Что-то в этом есть странное, не так, как было. Когда выпускает легкий вздох, я замечаю, как в уголках глаз образуются влажные капли. Я осторожно опускаю ее, замедляя движение.

— Пожалуйста, не останавливайся, — тихо шепчет она, распахивая веки и позволяя увидеть слезы. — Пожалуйста, не останавливайся.

Я целую ее слезы, мягко отстраняюсь и, снова входя в нее, делаю это медленно, с каждым движением, словно вкладываю в нее частичку души. Удерживая лицо между ладонями, я прижимаю наши лбы друг к другу, пока не слышу глубокого вздоха. Ее бедра дрожат, мышцы ослабевают, и Джуди тянется ко мне, заплетая пальцы в волосы, и я не сдерживаю стона, вырывающегося из груди, когда наши губы сливаются.

Держи меня, молю ее молча, когда теряю силы и падаю на плечо. Не заставляй жить без тебя.

Проходит время, я вытираю слезы с ее лица и отстраняюсь. Пытаюсь осторожно выскользнуть в коридор, чтобы одеться.

Может быть, так и не получил ничего определенного. Может, мне не суждено остаться здесь, держать ее в объятиях, смеяться вместе, кормить чем-то, кроме хлопьев. Возможно, ей все еще нужно время, чтобы найти ту потерянную часть себя, которая, как ей кажется, необходима. Но Джуди здесь, любит меня, и, как минимум, я могу дать ей пространство для поиска. Верить, что она видит то, что между нами, и не откажется от этого.

Когда я возвращаюсь в спальню, она сидит на краю кровати. На ней желтая футболка — та самая, из поездки. Тот самый винтажный стиль, который я носил в последний раз, когда был здесь, в день, полный счастья. В этот момент я просто не понимаю ее. Не могу даже притвориться, что осознаю, что она думает, надевая это. Как будто не понимает, насколько больно это для меня.

Наверняка это видно на моем лице, потому что Джуди неуверенно сжимает футболку в кулаках.

— Я спала в ней, — шепчет она, опустив взгляд на колени. — Она все еще пахнет тобой.

Что мы делаем, черт возьми?

Как я могу любить ее так сильно — как Джуди может спать в футболке, которая пахнет мной — и при этом мы не можем быть вместе? Какой же абсурдный и зловещий это фарс⁶⁵?

Но у нее есть проблемы. Серьезные, настоящие проблемы, за которые я никогда не буду осуждать. Поэтому собираю все остатки терпения.

— Ты можешь взять пространство, Джуди. Если это то, что тебе нужно, я не буду против. Но я не закончил, слышишь? И если ты… боже, надеюсь, что это не так. Скажи, что не любишь меня. Это единственный способ, как я смогу тебя отпустить.

Джуди опускает голову, и я сглатываю, будто глотая осколки стекла. Это предел. Я не припоминаю, чтобы когда-либо было так необходимо выплеснуть эмоции или хотя бы разбить что-то. Мне нужно вернуться домой, прежде чем не смогу это сдерживать.

Слеза катится по ее зеке, и я едва слышу собственный голос.

— Просто не затягивай, хорошо?

Я останавливаюсь на выходе из комнаты, поворачивая ручку, чтобы оценить ущерб, который нанес стене.

— Я пришлю кого-то, чтобы это исправить, — говорю я, не оборачиваясь.