Правило Шестьдесят на Сорок

Глава 2

Джуди

Итак, дело в том, что я уже работала с Тео Джорданом. И этот опыт пытаюсь забыть.

Сейчас я снова за столом, передо мной уже четвертая чашка кофе за день. Я погружена в бесконечный поток интернет-страниц, пытаясь найти ответы на вопросы, которые не имеют смысла.

МОЛОДОЙ КОРОЛЬ ВЕРНУЛСЯ

Динамичный ресторатор Тео Джордан возвращается в родные края после трехлетнего завоевания гастрономической сцены Западного побережья. В свои 32 года он управляет почти четырьмя ресторанами, каждый из которых занимает почетное место в списке лучших заведений страны. Теперь он намерен продолжить строить империю там, где все начиналось. Его путь к успеху был стремительным: начиная в самых известных кухнях города, он быстро завоевал признание. Его флагманский ресторан «Ниволи» уже стал культовым местом, неизменно попадая в список Toп 10 ресторанов Восточного побережья по версии «Время обедать». А новый проект — «Закатная Гавань» — все ожидают с замиранием сердца, как один из самых интригующих ресторанов года.

Я не замечаю, как агрессивно щелкаю ручкой, пока Карли, бросив на меня взгляд, не заставляет остановиться.

Прокручивая статью вниз, я натыкаюсь на недавнее фото Тео со сковородкой в руках. Он выглядит сосредоточенным, а фирменное хмурое выражение лица будто бы говорит о том, что он снова готов покорять мир.

Даже через экран, на этом снимке, сделанном за много километров отсюда несколько месяцев назад, от него трудно отвести взгляд. Темные кудри чуть длиннее, чем в последний раз, когда я его видела: по бокам короче, спадая на лоб над бровями, которые почти всегда находятся в напряжении. Остальное — так же, как я помню: неулыбающийся рот, пухлые и соблазнительные губы, жесткая линия челюсти и мускулы, которые я видела напряженными гораздо чаще, чем расслабленными.

Он стал больше, чем я помню: широкие плечи и крепкие предплечья. Мимолетно приходит в голову вопрос — как ему удается поддерживать форму при таком графике и управлении многочисленными бизнесами? Он затмевает повара, стоящего рядом на фото. Я вспоминаю тот единственный момент, когда была рядом: как пришлось запрокинуть голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Он не смотрит в камеру на этом снимке, но с неприятным уколом я вспоминаю поразительные зеленые глаза и то, как они в последний раз смотрели на меня.

Он выглядит как тот парень, который может затянуть тебя в темный угол и сделать нечто невообразимое — то, что будет преследовать всю оставшуюся жизнь, терзая мысли. Ты никогда не сможешь выкинуть из головы ту единственную ночь с ним. И это так несправедливо, так горько, что он выглядит именно так, без капли очарования, чтобы хоть как-то компенсировать жестокую привлекательность. Или, по крайней мере, без того очарования, которое я когда-либо встречала.

Три года назад было странно наблюдать, как люди кружили вокруг него, словно загипнотизированные, беспрекословно соглашаясь с каждой идеей — гениальной или абсурдной. Помню, на начальном этапе проекта «Ниволи» он предложил украсить стену обеденного зала чучелами рыб. И комната, словно единый организм, восприняла эту безумную идею с восторгом. Я была в шоке.

Когда началось обсуждение деталей воплощения идеи, его взгляд упал на меня. Я не произнесла ни слова, но, кажется, он читал мысли как открытую книгу. Мышца на челюсти подергивалась, губы сложились в едва заметную, но язвительную гримасу.

Эти идиоты не понимают, что делают, не так ли? спросил он меня взглядом, без единого звука.

Он словно испытывал их на прочность, играя. И они провалили тест с треском.

Я закатила глаза, давая понять, что не являюсь частью этого хора единомышленников. Он лишь покачал головой и отошел. Джерри, руководитель проекта на тот момент, был уволен на следующий день. Хотя до конца проекта мы почти не общались, он неоднократно прерывал собрания, чтобы узнать мое мнение. Между нами, казалось, возникла какая-то странная, невысказанная связь.

Но все изменилось на вечеринке по случаю запуска.

Диана устроила разнос в своем неповторимом стиле — голос, как лезвие, опускался до едва слышного шепота, перечисляя все промахи и разочарования. Я люблю Диану. По-настоящему люблю. Она была прекрасным наставником, рискнула взять меня на работу, когда многие другие отказали. Но тон ее голоса в тот день до сих пор преследует меня в кошмарных снах, звучит как закадровый голос в триллере, когда за тобой гонится маньяк с топором.

Джуди Холланд спотыкается, падает, теряя драгоценные секунды, убегая от преследователя. Да, именно так. Неуклюжая, неповоротливая, глупая. Ей не хватило бы скорости, даже если бы от этого зависела ее жизнь. А это, по сути, и есть ее жизнь. Прощай, Джуди.

Я покинула ту встречу, раздавленная, опустошенная отказом в повышении и униженная до глубины души тем, что Тео Джордан донес на меня.

К девяти часам вечера, наконец, я переступаю порог дома.

В офисе не было ничего критически важного, что требовало бы немедленного решения, но я все равно задержалась, понимая, что единственное, что ожидает этой ночью — угнетающее молчание, наполненное страхом перед крахом всей карьеры. Квартира окутана темнотой, и поток холодного воздуха от работающего кондиционера пронизывает пространство ледяными струями.

— Петунья! — мой голос растворяется в пустоте.

Включаю свет и поворачиваю ручку термостата, пытаясь хоть немного спастись от пронизывающего холода.

На кухне, хрустнувший корм высыпается в миску, нарушая тягостную тишину. Как по волшебству, появляется Петунья, прокладывая изящный путь вокруг моих ног, оставляя на щиколотках следы белоснежной шерсти. С грацией королевы она взбирается на стол и, не торопясь, начинает трапезу.

— Бууп! — я весело подмигиваю кошке, легко касаясь ее лба.

В ответ — взгляд, полный презрения: «Не смей мешать, простолюдинка». Но это лишь наша игра, начавшаяся с того дня, как она пробралась в мой дом, и объявила территорию своей. Быстро лизнув мою руку, она возвращается к трапезе.

Телефон начинает вибрировать, пока я открываю кухонный шкаф и достаю почти пустую коробку «Хани Нат Чириос⁵» — привычный ужин. Сегодня я забыла купить молоко, поэтому сыплю щедрую порцию хрустящих колечек в большую миску, не отрывая взгляда от экрана, направляясь в гостиную.

Дженна: Ну что, как дела?

За весь день мне не удалось связаться с ней на работе — большую часть дня я провела в бесплодных интернет-поисках. Запрос «как заставить человека забыть, что ты его разозлил» натолкнул меня на мысль, что пора домой.

Я: Меня снова выдвинули на повышение. Но догадайся, кого нужно убедить, чтобы его получить?

Устраиваюсь на диване, включаю телевизор. На экране — «Дом с Джонсом», и я погружаюсь в уютное облако цветных подушек, пропитанное запахом старого дома. Джереми Джонс — безупречно одетый молодой человек, с зубами, белее унитаза, и идеально уложенными песочно-русыми волосами. У меня есть теория: он лишь появляется в кадре, щедро посыпает идеальную клетчатую рубашку опилками и прикрепляет одну деталь гипсокартона, пока камера не переключится на настоящую бригаду ремонтников. Но, несмотря на это, Джонс меня очаровывает. Сегодня он превращает старый сарай в арендное жилье.

Телефон снова вибрирует — это Дженна Карлинг.

На другом конце провода раздаются звуки вечеринки, но голос Дженны звучит так же четко, как и всегда.

— Не могу поверить, что твоя карьера зависит от этого ублюдка!

Как же я люблю Дженну. Она — та подруга, которая всегда рядом, готовая броситься в бой, заставляя энергию бурлить. Она смеется с тобой, плачет с тобой, а если понадобится — и колеса проколет. Ну, если дело дойдет до крайности.

Хотя однажды все едва не дошло до этого. Четыре месяца назад, вернувшись в роскошный пентхаус, оплаченный заботливым отцом, Дженна застала своего лентяя-бойфренда спящим в объятиях какой-то девицы с нижних этажей.

Меня там, конечно, не было, но ураган по имени Дженна разбушевался на полную мощность. Вещи девушки полетели через перила балкона. Затем, с той же беспощадностью, она вышвыривала его одежду из шкафа, под испуганные вопли из-за двери. Говорят, когда она, молча запустила его подаренные на день рождения «Ролексы⁶» (оплаченные из ее щедрого траста) в ночное небо, он издал вопль, достойный древнегреческой трагедии. Утром Дженна проснулась обновленная, с чувством освобождения, и тут же бросилась в водоворот встреч и мимолетных интрижек.

— Разве она не может тебя перевести на другой проект? — спрашивает Дженна, голос едва пробивается сквозь пульсирующую музыку вечеринки.

Я смотрю на Джереми Джонса на экране, как тот тщательно меряет стену, и качаю головой, хотя она меня не видит.

— Нет ничего, достойного внимания. Десять лет эксклюзивного контракта с Тео Джорданом… Именно я должна это осуществить. Нужно надеяться, что он забыл о произошедшем. Или найти способ произвести впечатление.

— Или ты могла бы отравить его кофе.

Я смеюсь.

— Холодное тело Тео Джордана ради повышения. Не уверена, что Диана одобрила бы такую схему. Не об этом она мечтала.

— Стоит попробовать. У тебя бы образовался длинный список людей, благодарных за это.

— Оставлю на крайний случай, — отвечаю я, услышав вдалеке чей-то призыв к очередной рюмке. — Это кто?

— О, ты должна увидеть этого парня, Джуди. Встретила его вчера на фермерском рынке.

Петунья обходит диван, и я ловлю, прежде чем та убежит.

— Черт возьми, что ты делала на фермерском рынке?

— Рыбачила.

Я смеюсь.

— Какой он «вид»?

— Он — Янис. Почти не говорит по-английски, но у нас, кажется, неплохая связь.

На экране Джереми Джонс в идеальной белой каске начинает снимать мерки со стены.

— Что ты планируешь на вечер? — голос Дженны, прорезая музыкальный фон вечеринки, звучит резко, почти требовательно. — Тебе нужно выйти. У него есть несколько симпатичных друзей.

Я отправляю в рот пару хрустящих «Чириос».

— Не могу. У меня свидание с…

— С Джереми Джонсом и миской «Чириос», — тяжелый вздох Дженны, на фоне веселых мелодий, звучит как приговор. — Пора положить конец этому самоизоляционному марафону.

— Это не самоизоляция.

— О, именно так, — мгновенно парирует она. — Ты почти не смотрела на мужчину с тех пор, как тот, как его там, бросил тебя три года назад.

«Как его там» — ирония Дженны задевает за живое. Мой бывший, с которым мы были вместе почти год. В спокойные времена он был неплохим, но буря отношений оказалась не под силу. Я тогда настолько погрузилась в собственную бездну, что его уход прошел мимо, как легкий ветерок, не оставив и следа.

— Не пойми меня неправильно, — голос Дженны смягчается, в нем появляется сочувствие. — Вы были совершенно неподходящей парой, и он был полным идиотом, бросив тебя в такой момент. Но разве не пора вернуться к жизни? Или хотя бы заглянуть ко мне в «землю случайных встреч». Здесь так здорово!

Я нервно смеюсь, отгоняя навязчивые мысли.

— Могу себе представить. Но это сократит время, которое я могу посвятить размышлениям о скором конце карьеры. Завтра встреча с Тео Джорданом, и сказать, что я в панике — ничего не сказать. Я написала десять вариантов речи «Пожалуйста, не ненавидь меня», каждая — под его предполагаемое настроение.

На другом конце повисает долгая пауза.

— Я уже в пути.

— Нет, не надо, — я спешу остановить ее. — Я же шучу!

— Значит, десяти вариантов речи у тебя нет?

— Честно говоря, я еще работаю над десятой, — отвечаю я, смеясь. — Не смогу закончить, если ты будешь меня отвлекать.

— Слишком поздно. Выезжаю, буду через двадцать минут!

И, как всегда, Дженна появляется точно через двадцать минут: мини-юбка, невероятно высокие каблуки, с сумками, полными пиццей и бутылками вина.